Я в очередной раз довольно болезненно упала на коленки, поскользнувшись на скользкой поверхности катка. И это даже при том, что идеально отшлифованный с самого утра лед уже был испещрён многочисленными царапинами от острых лезвий коньков, так что ездить на нем должно было быть значительно легче.

Ну, это в теории. На практике же мои ноги так и продолжали разъезжаться в разные стороны уже битых два часа, то и дело заставляя меня позорно опускаться на коленки, которых я уже не чувствовала, и дальше продолжать скольжение уже в таком положении. Синяки, наверное, будут сходить не одну неделю. Хорошо хоть, что руки в мягких пушистых перчатках хоть немного смягчали падение. А вообще-то, я не ожидала такой подлости от собственного же тела. Я-то считала себя довольно ловкой и грациозной.

– Выше нос, Летиция, – бодро крикнула мне Роуз, едва ли не со свистом проносясь мимо, – в этот раз у тебя получается уже значительно лучше. И ты даже почти вписалась в поворот…

Это «почти» стоило мне еще парочки дополнительных синяков. Я завистливо посмотрела вслед Роуз. Нет, ну просто немыслимо, как можно настолько умело управляться со своей отнюдь не маленькой комплекцией – она ни разу даже не пошатнулась, держась на ногах твердо, как Эверест.

Полли и Эрик, как два неугомонных воробушка, подъехали ко мне с разных сторон и подхватили под руки.

– Вставайте, тетя Летти, и будем кататься вместе. Мы будем держать вас под руки, и вы не упадете, – щебетали они.

– Спасибо большое, – отдуваясь, сказала я, тяжело поднимаясь на ноги и опираясь о бортик катка, – но, боюсь, тогда падать мы будем все втроем, потому что я намерена крепко держаться за все, что вижу.

Они засмеялись и упорхнули дальше.

Несмотря на синяки, ссадины и ушибы, мы с Холденами, Роуз и ее двойняшками отлично проводили время. С самого утра все мы, потеплее укутавшись в пальто и шарфы, загрузились в старенький фольксваген Брайса, чтоб, как и планировали, отправиться на открытие нового катка. Каким образом семь человек уместились там, было совершенно необъяснимо с точки зрения всех физических законов, потому что большие габариты не пополнили список достоинств автомобиля. Мы настолько плотно прижимались друг к другу, что я точно знала, что Кэти еле на завтрак, Джастина подогнула ноги так, что коленки практически упирались в потолок, а Роуз каким-то невероятным образом удалось так вжаться в угол машины, что она стала едва ли не в два раза меньше. Таким вот чудным переплетением рук и ног мы все-таки добрались до места назначения. И не пожалели – дети веселились во всю, Роуз, катавшаяся лучше всех, торжествовала, а мои падения, если сказать честно, только повышали градус общего настроения.

Я осмотрелась, выискивая своих в толпе разгорячённых, разрумянившихся, падающих и упорно поднимающихся людей. Немного впереди я заметила Джастину и Брайса. У Брайса, вообще-то, дела тоже шли не наилучшим образом – он владел своей массивной фигурой гораздо хуже Роуз. На повороте его снова начало опасно заносить в сторону, и он лихорадочно вцепился в руку Джастины, которая была тоньше его в два раза.

– Ты можешь не отпускать мою руку, черт возьми! – панически говорил он, крепко держась за руку жены и не замечая, как он увлекает ее за собой.

Джастина, которая держала другой рукой маленькую ладошку Кэти, сердито огрызнулась:

– Брайс Холден, отпусти меня немедленно, иначе мы сейчас…

«Сейчас» не преминуло наступить. Брайс, пытаясь устоять на ногах, еще крепче ухватился за Джастину. Она попыталась выровнять их обоих, но только еще больше усугубила положение. В итоге победил закон земного тяготения. Брайс вполне предсказуемо упал на лед, потянув за собой и жену. Кэти плюхнулась прямо на родителей, обеспечив себе мягкое приземление. Таким вот трехъярусным слоем они плавно отбуксировали к бортику катка и мягко ткнулись в него. Я поспешила на помощь, стараясь не упасть в очередной раз от смеха.

Десять минут спустя мы вышли с площадки, решив немного прогуляться до ближайшего ресторанчика, выпить кофе, перекусить и согреться. По дороге каждый подсчитывал полученные ранения и потирал ушибленные места. Непострадавшими и совершенно довольными остались только дети, особенно Кэти. Они бежали впереди нас по хрустящему снегу, перегоняя друг друга и подгоняя нас.

Я начала снова чувствовать руки только после второй кружки имбирного чая с лимоном. Все остальные попивали кофе, а дети во всю уплетали морковные кексы.

– Нет, ну что за муж мне достался, – Джастина все еще продолжала негодовать. – Мало того, что не может устоять на собственных ногах, так еще и жену опрокидывает следом за собой. Я отшибла пол бока.

– Ничего подобного, – хмуро сказал Брайс, делая громкий глоток. – Ничего ты себе не отшибла. Ты же упала прямо на меня.

– А как по мне, так очень показательная ситуация, – перебила Роуз попытавшуюся яростно возразить сестру, – падающий мужчина, увлекающий за собой женщину. Вы не прослеживаете символичность?

– Иногда мужчина и женщина так крепко вцепляются друг в друга, что не замечают, как под двойной тяжестью падают вниз гораздо быстрее, – негромко заметила я.

– О, я это ощутила, – не смогла удержаться от колкости Джастина.

– Но я это, разумеется, в чисто метафорическом смысле, – уточнила я.

– Надеюсь только, что ты, Летиция, оказалась более удачлива, чем я, – сказала Джастина, но уже довольно миролюбиво.

– Да какие бы они ни были – лучше или хуже – запомните, как только появляются мужчины, начинаются все проблемы, – неутомимо гнула свое Роуз, хотя я хотела бы посмотреть на того мужчину, который рискнул бы составить для нее проблемы.

И все же я не могла не возразить.

– Я не совсем согласна. Я хочу сказать… ведь не можем же мы обвинить только одну сторону… Если люди добровольно решили идти вместе… то ошибка одного – всегда следствие ошибки другого, вам так не кажется?

Взгляд мой затуманился, и воспоминания нахлынули на меня.

***

Последней каплей стал тот день, когда я увидела ее.

Я проходила недалеко от студии Брайана, так что решила заглянуть ненадолго, взяв в соседней кофейне его любимый американо без сахара. Я уже протягивала руку к дверям, когда они распахнулись прямо передо мной. Оттуда вышли Брайан и рыжеволосая девушка. Я ни капли не удивилась, увидев ее вживую. Она так часто преследовала меня в кошмарах и еще более ужасных подозрениях, что уже казалась мне более реальной, чем я сама. Лейла мило смеялась и что-то рассказывала Брайану, слегка дотрагиваясь до его руки. Я остановилась и спокойно посмотрела на них.

– Летти! – воскликнул Брайан. Удивление и неловкость лишь на секунду промелькнули в его глазах, тут же сменившись показным радушием. – Что ты здесь делаешь?

Он был неподражаем в своей непоколебимости. На его лице не дрогнуло ни единого мускула.

– Привет, любимый, – но даже ему не по силам было сравниться со мной в убийственном спокойствии. – А я как раз была поблизости и решила заглянуть на секунду. Но, как я вижу, я не совсем вовремя.

И я лучезарно улыбнулась ему, чем совершенно сбила его с толку.

– Да, мы как раз уезжали… Если бы ты зашла буквально на пол часа раньше… Эээ …Лейла, познакомься, это моя девушка, Летиция.

– Привет, – Лейла изо всех сил изображала доброжелательность, но ее улыбка вышла слегка натянутой. Она украдкой глянула на Брайана, словно молчаливо спрашивая его, как ей следует себя вести. А вот он уже полностью взял себя в руки.

– Летти, это моя клиентка, Лейла. Ты видела ее фотографии на днях.

– Да-да, разумеется, я помню. Твоя новая муза, – в моем голосе не прозвучало даже тени иронии.

Брайан слегка нахмурился. Я же не удостоила его и взглядом и посмотрела на Лейлу.

– Скажу вам по секрету, он в полном восторге от вас. Прямо-таки не может оторваться от ваших фотографий. Я уже давненько его таким не видела, – заговорщически сказала я и подмигнула ей. – Только хочу предупредить вас, что вы здорово встряли. Будьте готовы к тому, что теперь он не успокоится, пока не соберет целую коллекцию ваших фотографий.

– Ох, да я буду только рада, – доверительно сообщила Лейла, взглянув на Брайана лучистым взглядом своих бархатных, как у лани, глаз, – он потрясающий фотограф! На самом деле, лучший из всех, кого я знаю. Понимаете, ведь раньше я ужасно боялась камеры и напрочь отказывалась фотографироваться. Подруга почти силой заставила меня пойти на фотосессию, чтоб, так сказать, раскрепоститься. И я так ей благодарна! Серьезно, я чувствую себя так естественно, как рыба в воде! И все это – заслуга мистера Тернера.

– Перестаньте, дело совсем не во мне, – отмахнулся он, глядя все же только на меня.

– Ох, мистер Тернер бывает таким скромником, – улыбнулась я, и наши с ним взгляды скрестились, как клинки. – Никогда не признает вслух своего таланта, хоть и отлично осведомлен о нем. Так куда вы едете, ребята?

Брайан открыл было рот, но Лейла перебила его.

– О, мы едем в Вашингтон сквер парк, – прощебетала она. – Сейчас он утопает в свежей листве и распустившихся цветах, и там должно быть потрясающе красиво. Правда, я немного смущаюсь, все-таки там всегда столько людей… Но мистер Тернер сказал, что такая атмосфера как нельзя более подходит мне. А вы как думаете, Летиция?

– Уверена, раз Брайан так говорит, то так и есть. В понимании таких вещей ему нет равных. Ну, удачи вам.

Я уже собиралась развернуться и уйти, когда Брайан по непонятной причине замялся и взял меня за локоть. Он выглядел немного смущенным.

– Послушай, Летти… Может, и ты бы поехала с нами? – он повернулся к Лейле. – Знаете, Летти легко вживается почти в любой образ, у нее это выходит очень живо и естественно. Может, она помогла бы вам почувствовать себя увереннее, если вам будете неуютно в публичном месте?

Вау. Да неужели, Брайан?

– Да, конечно, это было бы очень хорошо, – пробормотала Лейла, но по ее застывшему лицу было понятно, что ничего хорошего в предложении Брайана она не увидела.

Значит, таким образом он пытается доказать мне, что я ошибаюсь, и ему нечего от меня скрывать? Что ж, наверное, это хороший знак. Как жаль, что мне уже все равно.

– Да нет, Брайан, что ты. Уверена, Лейле будет более комфортно, если вокруг нее не будет крутиться куча людей с подсказками, что и как ей делать. Ты ведь сам прекрасно это знаешь. Тем более, что такой профессионал, как ты, и сам легко поможет ей войти в образ. Так что встретимся дома. Удачи, Лейла.

Я резко развернулась и пошла в обратную сторону. Только зайдя за угол, я вспомнила, что забыла отдать Брайану его американо. Не останавливаясь, я выплеснула его на мостовую, а пустой стаканчик бросила в урну. Черная, как смола, жидкость смешалась с грязью асфальта, словно олицетворяя то, что творилось в моей душе.

***

Когда Брайан вернулся спустя гораздо меньше времени, чем я предполагала, я лежала на кровати, читала книгу и потягивала мятный чай без сахара.

– Привет, милый, – сказала я, не поворачивая головы. – Как прошла фотосессия?

При виде моего ледяного спокойствия его собственное немного дрогнуло. Он явно готовился к выяснению отношений и теперь напряженно ждал, когда разразиться буря.

Глупый, неужели он не понимает, что во мне не осталось ничего?

– Что ж… На самом деле, вполне неплохо. Конечно, она часто отвлекалась и мне было немного сложно словить удачный момент… Но, в общем и целом, я очень доволен. Снимки получились прекрасные.

– Что ж, это замечательно.

Он замялся.

– Значит, ты не злишься? – осторожно спросил он. – Честно говоря, мне показалось, что ты была не очень довольна, увидев нас. Но меня очень радует, что ты понимаешь, что для меня это только работа.

Я действительно была неестественно спокойна, словно высечена из гранитной глыбы. А чего ради мне было волноваться? Сейчас, когда я была абсолютно уверена, что Брайан для меня потерян, бояться было больше нечего. Боятся лишь тогда, когда сомневаются в исходе.

– Конечно, Брайан, с чего бы мне злиться? – спросила я, даже не отрываясь от книги и изящно перелистывая страницу. – С того, что за тобой прямо на моих глазах увивается рыжая шлюшка, а ты с воодушевленным видом говоришь ей те же слова, что говорил мне, и везешь ее в парк, чтоб она потешила твою созидательную натуру, даже не смущаясь того, что я все это вижу и понимаю? Нет, разумеется, я не злюсь. Не поставишь чашку на стол?

– Что ты сказала? – охрипшим голосом спросил Брайан.

– Тебе какую именно часть повторить, про чашку или про эту потаскуху Лейлу?

Он глубоко вздохнул, пытаюсь совладать с собой, забрал у меня из рук книгу и небрежно бросил ее на стол.

– Я думаю, нам пора все выяснить. Мне показалось, что мы закрыли эту тему, но, как оказалось, нет. Но для начала я попросил бы тебя не называть ее так. Она хорошая девушка и…

–…и с огромными глазами смотрит тебе в рот. Да-да, я уже поняла.

– Нет, ну это уже становится просто невыносимо! – он резко вскочил с места и пнул попавшуюся ему под ногу коробку из-под пиццы. Я впервые наблюдала у него такую вспышку и испытала мрачное удовольствие от того, что мне все-таки удалось вывести его из себя. – Мы поговорим, когда ты начнешь воспринимать то, что я тебе говорю, а не то, что ты сама для себя решила.

И он вышел, громко хлопнув дверью.

***

Я лежала в темноте на непривычно пустой кровати. Холодные простыни леденили кожу, и от этого я чувствовала себя невыносимо одиноко. Слезы тихо стекали по щекам, сочась из ран жестоко обманутого сердца, но они были холодны, как лед. Все внутри меня застыло. Я была пустой, бесчувственной и потерянной, словно меня бросили дрейфовать на айсберге в безбрежном черном океане, ни в одной из сторон которого меня не ждали.

Вдруг я услышала сзади себя шум. Он. Брайан лег рядом со мной. Поплотнее укрыл меня одеялом и обнял, прижавшись своим горячим телом к моей неподвижной спине.

– Спишь?

Я промолчала.

– Летиция, прости.

– Тебе же не за что извиняться, ты же сам знаешь.

– Наверное, не за что. Но я люблю тебя.

– Нет, не любишь.

– Люблю.

Я повернулась к нему лицом. Не удержавшись, протянула руку и убрала с его лба непослушные взлохмаченные пряди.

– Нет, Брайан. Ты просто понял, что у тебя не получается так легко наладить с другими такую же сильную связь, как со мной. Ведь это оказалось не так просто, правда? Ты потерпел неудачу с Лейлой. Разве я не права? Я прекрасно понимаю, в чем дело. Тебе недостаточно простой симпатии. Ты должен знать как ее достоинства, так и недостатки, как светлые, так и темные стороны. Должен понимать, что терзает ее душу. К чему стремится ее тело. Ты должен познать ее, проникнуть ей под кожу. Ты должен спать с ней, Брайан. А ты ведь не будешь спать с кем попало, правда?

Он помолчал. Его рука перехватила мою, прижалась к ней губами.

– Да… Да, наверное, все, что ты говоришь – правда. К чему отрицать очевидное? Но, Летиция, ничего этого не имеет отношения к нам, к нашей истории, к моим чувствам к тебе. Ни Лейла, ни кто-либо еще в этом мире. Ты вне границ всего, с чем я привык иметь дело до нашей встречи. Я уже говорил и повторю еще много раз, если потребуется, что ты важнее и выше всего, что есть в моей жизни. Ты отдельный мир, и ничему другому в нем нет места. Есть только мы. Я и ты. Ничего больше не имеет значения.

– Мне тоже так казалось, Брайан. Ах, как же это было заманчиво, не так ли? Но я ошибалась. Абсолютно все имеет значение. Может, ты и веришь в то, что говоришь. Действительно веришь. Да, я нужна тебе, Брайан, я и сама это понимаю. Ты не хочешь меня потерять. Но ты… не любишь меня. Все это обман. Иллюзия, в которую нам обоим очень хотелось поверить…

Он ничего не ответил, только невесомо притронулся губами к моему обнаженному плечу. Я позволила ему обнять себя, и положила голову ему на плечо. Заснули мы в полной тишине.

***

На утро я проснулась с легкой головой и четко принятым решением. Все спутанные, противоречивые мысли улеглись и пришли к единственному возможному выводу. Я испытывала странное чувство облегчения. Сколько времени я терзалась, обманывалась, фантазировала, сомневалась и мучила себя бесконечными сомнениями и вопросами. Теперь же, когда я знала, что барахтаться уже бесполезно, что стекло не превратиться в бриллиант, как бы мне того не хотелось, я была совершенно спокойна. Худшая часть осталась позади, и мне оставалось только хладнокровно объявить о своем решении.

– Не уходи, – в очередной раз сказал он.

– Я не ухожу, Брайан, – устало ответила я. – Но ты же понимаешь, что мы слишком запутались, чтоб двигаться дальше. Мы зашли в тупик и упрямо стучимся в него лбами, делая вид, что впереди нас свободный и светлый путь. Но мы не можем и дальше игнорировать это. Нам нужно некоторое время побыть порознь и разобраться, что мы все-таки значим друг для друга.

Я не видела другой возможности. На месте нашей любви остались жалкие обломки. Разумеется, мы вполне могли бы сделать вид, что ничего не произошло, остаться вместе и жить дальше вполне нормально. Но что это будет? Смогу ли я примириться с такими изменениями? Никогда уже наши отношения не будут тем глубоким слиянием душ, которое заставляет перестать существовать весь остальной мир. Никогда уже мы не будем чувствовать друг друга так тонко, так остро, так близко, так страстно. А мы оба не были созданы для того, чтоб согласиться на меньшее. Так за что же я должна была цепляться? Стоит ли бороться за жалкое подобие той любви, которая когда-то была смыслом жизни? Мысль о том, чтоб каждый день мириться с этой новой реальностью, была непереносимой.

– И куда ты пойдешь? – тихо спросил Брайан.

– На свою старую квартиру. Ту, которую я снимала, когда только переехала из общежития. Оттуда недавно съехали жильцы, и пока что не нашлось никого желающего занять их место, так что…

– Ясно.

– Майло пойдет со мной. Ты ведь не против?

–Нет, конечно. Я ведь принес его для тебя. Он твой.

Когда я была уже в дверях, до меня донесся его голос:

– Я… Я позвоню тебе, Летти, хорошо?

– Да… Да, разумеется.

***

Но он так и не звонил. Я все ждала, ждала и ждала. Сначала это было какое-то отстраненное любопытство, потом недоумение, переходящее в нетерпение. И, наконец, пришла боль. Мысль о том, что он действительно мог отказаться от меня, застигла меня врасплох.

Несмотря ни на что, я не задумывалась всерьез о том, что мы с Брайаном и вправду можем разойтись навсегда. Да, я испытывала обиду, боль, разочарование. Да, развитие наших отношений оказалось совсем не таким, каким мне бы хотелось. Да, я сомневалась в подоплёке своих чувств к нему и его ко мне. Однако за последние месяцы я настолько привыкла воспринимать нас с ним как единое целое, что мысль о том, чтоб существовать отдельно друг от друга, казалась мне дикой и противоестественной. Жить так, словно ничего и не было… Жить без него… Но как это было возможно, если мое восприятие себя настолько зависело от Брайана, что я не могла сделать ни единого телодвижения, не представив, как бы я выглядела его глазами. О чем бы я не подумала, все мои мысли были неразрывно связаны с ним. О чем бы я не вспомнила, это так или иначе касалась его. Казалось, что отдельно от него я окончательно перестала существовать.

Да, я ушла сама, потому что оставаться рядом тогда было просто невозможно. Но уходила я с мыслью, что в конечном счете все как-то уляжется. Иначе просто не могло быть. Все сгладится и забудется, как кошмарный сон. Разве не расходились и не сходились мы раньше, становясь еще ближе, чем прежде? Встряска пойдет нам только на пользу, мы вышвырнем прочь все грустные воспоминания, как выкидывают старое белье, и тогда все снова будет хорошо. Так, как было раньше. Так, как и должно быть.

Но, чем дольше он не звонил, тем больше меня одолевал страх, а затем и панический ужас. Я все больше корила себя за то, что снова все запутала, снова сделала ошибку, в очередной раз испортила то, что было подарено мне благосклонной судьбой. Я томилась и терзалась, в сотый раз задавая себе один и тот же вопрос: ну почему, почему, я всегда недовольна тем, что у меня есть? Ведь он же сказал, что любит, сказал, что хочет. Почему же я не поверила в его слова? Он ведь просил, умолял меня не уходить. Но почему же тогда он не дает о себе знать? Неужели он мог так легко остыть? Нет, нет, я знала своего Брайана. Я знала, что он так же привязан ко мне, как и я к нему. Невозможно, чтоб он меня оставил. Может, с ним что-то случилось? Все ли с ним в порядке? Я была едва ли не на пороге сумасшествия…

И, когда он наконец появился на пороге моей квартирки, я едва не расплакалась от облегчения. Слава Богу, все это безумие закончилось, шторм улегся и теперь все снова хорошо. Я опять смогу быть счастливой.

– Брайан! Наконец-то! – я радостно обняла его за шею и тут же, по его напрягшемуся телу, напряженному взгляду, рукам, которые едва прикоснулись ко мне и сразу же опали, поняла, что что-то не так.

– Ты ждала меня, Летиция? – кажется, он был удивлен

Летиция. Он давно уже не называл меня полным именем.

– Да. Ждала. Ничего не могла с собой поделать, как не старалась… Разве ты не рад? – растерянно спросила я, заглядывая ему в лицо.

Он молча стоял и смотрел на меня.

– Еще недавно это было бы для меня всем, что имеет значение, – наконец ответил он. – Знать, что ты любишь, что ждешь. Сейчас же…

– Что сейчас, Брайан?

Он нервно провел рукой по волосам. Его глаза бегали по моей маленькой гостиной, глядя на все, но только не на меня. На его лице ясно читалось, что он принял для себя какое-то решение, и теперь мучительно собирается с мыслями, чтоб высказать его вслух.

Брайан еще даже не заговорил, а я уже знала, что все было кончено.

– Когда ты ушла, я долго думал, – медленно начал он, глядя себе под ноги. – О нас с тобой… да и об остальном. И, знаешь…я понял, что ты была права. Все, что ты говорила мне… Мне нужно было побыть некоторое время одному, чтоб это понять, осмыслить, признаться себе… Быть честным перед собой оказалось гораздо труднее, чем перед кем-то, Летиция. Я долго избегал этого. Но в итоге обманывать себя стало невозможно. Это было бы несправедливо по отношению к тебе, ведь это уже причинило тебе боль, в последствии грозившую стать еще больше, если я наконец не наберусь смелости взглянуть себе в глаза. Я не врал тебе, Летти. Ни разу не врал. Я действительно люблю тебя. Я верю в это, но… Ты права. Эта любовь… не настоящая. Она рукотворная. Пока мы верили в то, что сами создали в своих фантазиях, все было прекрасно. Но, как ты сама видишь, как только мы начали избавляться от иллюзий… Все пропало. Рухнуло, как карточный домик. Мы еще старались цепляться за уступы, повиснув над пропастью, но… Ты оказалась для меня наркотиком, Летти. Я стал зависим от тебя. Поэтому… поэтому я должен уйти. Потому что ни к чему хорошему это не приводит. Все это – наша иллюзия, в плену которой мы оказались. И нам лучше разойтись, пока мы еще в состоянии это сделать.

Я долго смотрела на него, на его склоненную голову, полыхающее лицо. А потом вдруг громко рассмеялась. Хрипло и истерически.

– Вот, значит, как, да, Брайан?! Значит, все это была лишь иллюзия? Нет, мне определенно нравится, каким образом ты это преподносишь! Во имя общего блага, не так ли? Но ведь это ты создал эту иллюзию, это ты заставил меня принять ее за истину, а теперь ты вот так вот запросто говоришь, что оба мы просто поверили в то, во что хотели верить? И с чистой совестью уходишь, не запятнав своей чистой созидательной души?

Он поднял голову. Я видела, как черты его лица мучительно исказились. Видимо, мое обвинение сильно его задело.

– Да, я виноват, – глухо и исступленно сказал он сквозь зубы. – Но разве я намеренно вводил тебя в это заблуждение? Разве и ты не верила в реальность всего, что происходило между нами? А теперь ты ведешь себя так, словно я обманул тебя в чем-то. Но я не врал тебе, Летиция. Никогда. Я тебя боготворил.

–Ну конечно же нет, Брайан. Как же ты можешь врать?! – закричала я, пропуская мимо ушей его последнюю фразу, очередную ложь, которую он вливал в мою душу и которой я в своей наивности так долго упивалась. Теперь, когда я знала, что все кончено, меня было уже не остановить. – Но зато ты прекрасно можешь вертеть людьми по своему усмотрению, говоря им то, что им хочется услышать! Да, разумеется, ты и сам веришь в то, что говоришь, но кому потом от этого легче, скажи мне?! Ты, как вампир, охотишься за человеческими эмоциями, напитываешься ими, а, высосав все, что можешь, говоришь, что все это было заблуждением. И отправляешься на поиски следующего источника. Более сильного, более чистого, более глубокого. Меня хватило на дольше, чем других, только и всего.

Брайан, к моей несказанной радости, тоже вышел из себя. Его лицо побагровело. Ну наконец-то он перестанет вести себя так, словно он создан из амбры небесной! Мое губы искривила злая усмешка, что еще больше вывело его из себя.

– Довольно! Я долго выслушивал твои обвинения, которые летели мне в лицо одно за другим! Наверное, я это заслужил. Но только не смей говорить мне, что я использовал тебя в своих целях, потому что я никогда этого не делал! Разве тебе это не нравилось?! Разве тебе не нравилось, что ты чувствовала себя особенной, а? Ты ведь этого всегда хотела, правда? Что ж, тогда я тоже с чистой совестью могу заявить, что ты использовала меня, что только с этой целью ты меня соблазнила! – он перевел дыхание, пытаясь совладать с эмоциями. – Но я хотел, чтоб ты была счастлива, Летиция. Это было единственное, к чему я стремился. Я хотел оградить тебя от всего, что хоть как-то омрачало твою радость.

– О, конечно, ты делал это! Но только ради того, чтоб я была кругом тебе обязана, была привязана к одному тебе, понимая, что больше у меня ничего нет! Чтоб я была зависимой от тебя игрушкой, твоей послушной куклой, которую ты мог держать за ниточки! С какой же чистой совестью ты выдаешь свои эгоистические цели за продиктованные любовью и заботой побуждения!

– Вот про это я и говорю, – сквозь зубы процедил человек, которого я любила. –Всегда и везде ты разыщешь двойное дно! Сколько бы я не старался сделать тебя счастливой, сколько бы не закрывал глаза на твои истерики, хоть ты и вела себя временами, как законченная стерва, ты все равно вечна была недовольна! Твоя проблема в том, что тебе всегда недостаточно. Что бы ты ни имела, ты никогда не бываешь удовлетворена. Постоянно ты стремишься к какой-то идеальной картинке, какой-то невоплощенной мечте. А если что-то не соответствует этому представлению, тебе кажется, что все катится к чертям! Разве это не правда? Ты ушла от меня, потому что тебе стало казаться, что я люблю тебя не в той степени, которая тебе нужна, не так ли? Ты хотела получать все без остатка, а, не получив, опять разочаровалась.

– Черт побери, Брайан, не тебе говорить мне о том, что я живу фантазией! – его слова кинжальной болью полоснули по мне, и мне захотелось только одного – отвратить этот удар на него самого. – Да вся твоя лицемерная жизнь – это твоя драгоценная камера! Ты ведь не в состоянии увидеть ничего, даже того, что подсунут тебе под нос, если только оно не находится в фокусе твоего объектива! Я удивлена, что ты до сих пор не соблазнился тем, чтоб сделать пару снимков. Только подумать, какие эмоции! Бьюсь об заклад, ты потом пожалеешь о таком упущении со своей стороны!

Он вдруг усмехнулся, неожиданно успокоившись.

– Нет, не пожалею, – сказал он своим обычным голосом, больше не отводя взгляд. – Этот день действительно разрушил все иллюзии, включая мои собственные. Мне действительно жаль, что все так вышло. Прощай, Летиция.

И он ушел из моей жизни, мягко прикрыв за собой дверь. Только звук удаляющихся шагов служил напоминанием о том, что не так давно я любила и была любима.