В паутине

Глава 3.

Сентябрь 2018 г., Нижний Новгород

Антон загрузил в багажник последний чемодан с вещами и стал искать жену глазами. Спустя пару минут, она вошла на парковку, спешно оглядываясь по сторонам.

−      Ну что, готова? – спросил её Антон.

−      Да, думаю да, – напряжённо ответила она и, ещё раз окинув взглядом парковку, села на пассажирское сидение.

Последовав примеру жены, Антон тоже оглянулся по сторонам, и, убедившись, что за ними никто не следит, сел в машину.

−      Он знает? – спросил он, взяв жену за руку.

−      Знает. Вопрос только в том, что он будет с этим делать, – ответила она, сжав его руку в своей, а другую руку бережно опустила на живот.

Они медленно выехали с парковки, затем из двора и, прибавив скорость, устремились в автомобильный поток в направление выезда из города. Постепенно многоэтажки сменялись двухэтажными коттеджами, затем маленькими частными домами, а затем и вовсе деревьями и одинокими фонарными столбами.

Дорога была ровной и машина мягко «плыла» по дорожному полотну. Трасса проходила вдоль лесной полосы и по обе стороны от дороги вдаль расходились ряды деревьев. Она смотрела в окно и пыталась насладиться красотой и безмятежностью окружающей природы.

Все тревожащие её мысли отошли на второй план и будто растворились. Казалось, что в мире больше никого нет, только она, Антон и эта трасса под колёсами.

Было очень тихо, спокойно, а от тихого урчания двигателя тянуло в сон.

−      Я вздремну немного, ты не против? Потом сменю тебя за рулём, – сказала она спустя час пути.

−      Конечно, милая, – ответил Антон, проведя рукой у неё по щеке, – отдыхай.

Отодвинув сиденье чтобы можно было вытянуть ноги, она немного опустила спинку и, подложив под поясницу подушку, закрыла глаза и начала засыпать. Бессонная ночь накануне, накопившаяся усталость и расшатанные нервы, давали о себе знать и сон не заставил себя ждать.

Они заранее изучили трассу, и Антон знал, что через несколько километров они подъедут к автозаправке и придорожному кафе, где можно будет остановиться, сходить по нужде и просто размять ноги. Так и вышло. Спустя некоторое время, машина подъехала к заправочной станции и свернула по направлению к кафе. Антон разбудил жену, они зашли перекусить и затем снова отправились в путь.

Сентябрь 2018 г., трасса Нижний Новгород – Ульяновск

В ушах звенело, так что ей казалось, будто череп сейчас расколется на куски. «Хотя, судя по тому, что по лицу течет кровь, это уже случилось», подумала она. Девушка открыла глаза и несколько секунд не могла сфокусировать взгляд на чем–либо. Вокруг машины толпились люди, они что-то кричали, показывали в её сторону, встревожено качали головами. Кто–то говорил по телефону, кто–то снимал на телефон. Она чувствовала привкус крови на губах и как пульсировала вена на лбу. Каждый вдох давался с трудом и с ужасной болью отзывался в груди. Казалось, будто её зажало в тиски и с каждым вдохом они сжимались все сильнее.

Она попыталась пошевелиться и тут же пожалела об этом – по телу пробежала волна боли, будто в него разом воткнули миллионы игл.

−      Смотрите, она жива! – крикнул какой–то парень, увидев её неловкие движения. Он подбежал к пассажирской двери, и сказал, – потерпите, Скорая помощь уже в пути.

Он протянул к ней руку через разбитое стекло, но другой мужчина постарше окликнул его.

−      Не трогай! Малейшие движения могут навредить ей, – сказал он.

Молодой человек отдернул руку и сочувственно посмотрел на неё.

−      Потерпите, – повторил он.

Всё плыло как в тумане. Она попыталась на чём-нибудь сконцентрироваться и понять, что произошло, но выходило чертовски плохо. Все тело ломило и единственное о чем, она могла думать это о боли и о том, как её отключить. Сил держать глаза открытыми не было, она опустила веки и потеряла сознание.

−      Эй, Вы меня слышите? – крикнул парень в униформе. – Мы сейчас Вас вытащим, но нам нужно, чтобы Вы были в сознании. Вы понимаете?

Она попыталась собраться с силами и кивнуть, но тело её не слушалось. Голова беспомощно опустилась на грудь, и она снова провалилась в темноту.

−      Скорее, – крикнул спасатель, – у нас мало времени.

Август 2018 г., Нижний Новгород

Марина сидела на скамье в парке и наблюдала, как в стороне от неё прогуливалась молодая семья – мама, папа и их маленький сын. Мальчик сидел у папы на шее, свесив ножки на грудь, и весело смеялся. Рядом шла мама и с любовью смотрела на сына, как две капли воды похожего на отца.

Марина любила наблюдать за семейными парами с маленькими детьми. Любила смотреть, как родители заботливо поддерживают детей, делающих робкие шаги на детской площадке, как трепетно завязывают им шнурки на малюсеньких кроссовочках, как нежно смотрят на своих детей, пока те уплетают мороженное или гоняют голубей.

У Марины такого детства не было. Её детство было пропитано болью, страхом и самобичеванием. Её мама никогда не покупала дочери мороженое, никогда не подтыкала одеялко, чтобы дочь не замерзла, не говорила, что любит её.

Единственное, что вдоволь получала Марина от мамы это тумаки и оскорбления. Получала она и её младший брат. Но Марина, конечно же, больше. Ведь она старшая.

Как бы не хотела Марина забыть своё детство, её голова была полна детских ужасающих воспоминаний. Вот она получает от мамы за то, что разбила тарелку, за то, что вышла из комнаты раньше положенного. В другой раз за то, что попросила поесть. А теперь за то, что… а просто так. Просто потому что у родителей плохое настроение или кончилась водка.

Уже, будучи взрослой, в разговоре со своим другом, Марина услышала от него фразу: «Я живу ради своих детей. Дороже них, у меня ничего нет на свете».

Хотела бы Марина, чтобы её родители думали о ней также. Чтобы любили её хоть на сотую часть так же, как любит своих детей её друг.

Но нет. Марине не повезло с родителями. Она годами пыталась найти ответ на вопрос, почему мама её не любила? Как в принципе мама может не любить своего родного ребенка?! Ей казалось, что с грудным молоком к матери должно приходить и безграничное чувство любви к своему ребеночку. Оно должно зародиться в душе матери одновременно с зарождением новой жизни в её теле.

Но жизнь показала ей совсем другую реальность. Где родная мать ненавидит своё дитя и готова бросить его ради дешевой бутылки водки; затыкает уши и уходит в другую комнату лишь бы не слышать душераздирающий плач изголодавшегося младенца; добавляет в детскую смесь ребенка несколько капель водки, чтобы он скорее уснул; или закрывает трехлетнего ребенка дома одного и уходит на несколько дней к собутыльникам чтобы «передохнуть» от тяжелой материнской доли.

Марина очень боялась стать такой матерью. Она переживала, что не получив в детстве маминой заботы и тепла, она не сможет дать их и своему ребенку. Боялась перенять методы воспитания своей матери, ведь другого воспитания она не знала. Теперь, когда она сама была беременна, этот вопрос особо остро стоял перед ней. Марина очень надеялась, что гнет прошлого не даст ей превратиться в свою собственную мать, и она сможет показать своему ребенку другую жизнь, полную любви, заботы и участия.

Глава 4.

Сентябрь 2018 г., Ульяновск

«Почему так громко? Черт, возьми, как же болит голова», подумала она и открыла глаза. Перед её взглядом предстала больничная палата. Сначала она даже не поняла, что здесь делает. Потом постепенно стали возвращаться воспоминания. Визг тормозов, удар, скрежет металла. Авария…, они попали в аварию. Девушка попыталась сесть, и задела какой–то датчик на руке. Рядом стоящий мигающий аппарат противно запищал, и на его звук прибежала медицинская сестра.

−      Передайте, она пришла в себя, – крикнула сестра в коридор, заглянув в палату. – Ложитесь обратно, Вам нельзя вставать, ложитесь, – сказала сестра и аккуратно, но твёрдо опустила её голову на подушку. – Как Вы себя чувствуете?

−      Где мой муж? – спросила она.

−      Успокойтесь, Вам нельзя волноваться. Потом, все потом, – уклончиво ответила медсестра.

−      Где мой муж?! – более настойчиво повторила она.

−      Алина Владимировна, здравствуйте. Меня зовут Евгений Александрович, я Ваш лечащий врач, – представился мужчина, заходя в палату. – О Вашем муже мы поговорим позже. Сейчас нам нужно осмотреть Вас и сделать пару дополнительных анализов. Это необходимо для Вашего здоровья, понимаете?

−      Он погиб, да? – спросила Алина, и прочитала ответ по их лицам. – Расскажите мне всё.

−      Подробностей я не знаю, – начал Евгений Александрович. – Очевидцы говорят, что одна из машин… ваша машина, – после некоторой паузы уточнил доктор, – по неизвестным причинам выехала на полосу встречного движения, и столкнулась с другим автомобилем. Вторая машина пыталась уйти от лобового удара, но все произошло так быстро, что столкновения избежать не удалось. Учитывая скорости, на которых двигались оба автомобиля, последствия аварии весьма плачевные – водитель и пассажир второй машины погибли на месте, так же как и Ваш муж, Вас госпитализировали с ушибом грудной клетки и черепно-мозговой травмой, – произнес доктор и грустно взглянул на девушку. – И еще, сожалею, но Вы потеряли ребенка.

Алина знала, что он скажет это. Она почувствовала это как только пришла в себя. Но так не хотела верить своим ощущениям.

−      Вам нужен покой, ещё лучше сон. Я могу дать Вам седативные, – предложил врач.

−      Не нужно, – прошептала она.

Он кивнул и со словами «Мне жаль», вышел из палаты.

Сентябрь 2018 г., Нижний Новгород

−      Катя, привет, – подмигнул ей Паша, устраиваясь за барной стойкой.

Прошло несколько недель с их первой встречи. За это время Паша неоднократно наведывался в бар, и несколько раз встречал утро в постели Кати. Каждый раз Паша просил у Кати её номер телефона, но она не хотела, чтобы их «отношения» перерастали в нечто серьезное, поэтому отказывала ему в просьбе, отставляя их встречи на волю случая.

−      Привет, – улыбнувшись, ответила Катя. – На работе я Катерина, – напомнила она. – Тебе как обычно – «Секс на пляже»? – хитро подмигнула она.

−      Отличная мысль, но пойду по другой классике – «Белый Русский».

−      Что-то мне это напоминает, – сказала Катерина и потянулась за бутылкой.

Вечер потек по знакомому сценарию, и спустя несколько часов Паша и Катя обнажённые, уставшие, но довольные, растянулись на полу ее спальни, громко и тяжело дыша. Она лежала на боку, а Паша снова повторял кончиками пальцев рисунок её татуировок. Катя перевернулась на спину и взяла его руку. Она провела кончиками пальцев по его ладони и почувствовала небольшой шрам у основания большого пальца.

−      Откуда это? – спросила Катя, разглядывая ладонь.

−      Упал с дерева, – непринуждённо ответил Паша. – Играл во дворе с ребятами, решили на спор насобирать черемуху, – добавил он.

От услышанного Катю бросило в жар. Она резко села и уставилась на Пашу, словно на привидение. У неё перед глазами вдруг возник чёткий образ ребёнка в ярком зелёном комбинезоне.

−      Ты?! Тот мальчик?! – воскликнула она взволнованно.

−      Что? – не понял Паша.

Август 1995 г., Дзержинск

−      Ой, смотрите какой щеночек, – воскликнул Андрей, указывая на арку между домами. Оттуда им навстречу бежал маленький щенок породы спаниель. Щенок подбежал к Паше и начал его облизывать.

−      Эй, перестань, – сказал Паша, улыбаясь во весь рот и пытаясь увернуться от энергичного персика. – Ха, щекотно, – смеясь, сказал Паша, но все же не отпускал собаку.

Остальные дети тоже потянулись к щенку, а он стал прыгать вокруг них и по очереди их облизывать, радостно повизгивая. Подбежав к Андрею, щенок начал с усердием вылизывать ему руки и тыкаться носом в карман.

−      Что он делает? – спросил Паша.

−      Он, наверное, голодный, – предположила Катя.

−      Точно, у меня же тут пирожок остался, – сказал Андрей и вытащил из кармана салфетку, в которую был завернут пирожок.

−      Ты опять стащил еду со стола? Мама же запретила брать еду на улицу и есть её потом грязными руками, – недовольно произнесла Катя.

−      А это не для меня, это для него, – выкрутился Андрей и протянул пирожок собаке. – Кушай.

Щенок с удовольствием накинулся на выпечку, радостно повизгивая и помахивая хвостом. Быстро съев пирожок, щенок снова посмотрел на мальчика и гавкнул, словно прося добавки.

−      Больше нет, – сказал мальчик и показал щенку пустые ладони. Щенок тявкнул ещё раз и благодарно облизал Андрею щеку.

−      Интересно, откуда ты такой взялся? – спросила Катя, теребя собаку за ухом.

−      Кажется, я знаю, – ответил Паша. – У нас во дворе вчера бабушка продавала щенков. Может, и сегодня пришла.

−      Так он, наверное, потерялся, – расстроившись, произнёс Андрей. – Мы должны помочь ему найти хозяина, – воскликнул он и вскочил с места.

−      Нет, мама не разрешает нам уходить со двора, – строго сказала Катя, поднимаясь на ноги рядом с ним.

−      Ну и что? Мамы здесь нет, – смело ответил брат. – Паша, идём, – сказал он и направился к выходу со двора. – Щенок, пойдем с нами, – крикнул он, поманив щенка рукой.

−      Стой, мама нам не разрешает, – повторила девочка. – Она наругает тебя, – сказала Катя. – И меня наругает из-за тебя, – сердито добавила Катя, явно не желая быть наказанной за грехи брата.

−      Подумай о бедном щеночке. Неужели тебе не жаль его? – спросил Паша.

−      Нет, она злая, – бросил Андрей и побежал со двора. – Паша, идём скорее.

Мальчики наперегонки побежали со двора, щенок бежал им вслед, а Катя сердито скрестив руки на груди, крикнула им вдогонку, – Ну и беги, я все расскажу маме! – она села на карусель и стала ждать возвращения брата.

Сентябрь 2018 г., Нижний Новгород

−      Это было в 1995 году, – начала шёпотом говорить Катя. Она встала, накинула на себя халат и стала ходить кругами по комнате. Во рту у неё пересохло, руки тряслись от напряжения. Она все ещё не могла поверить в происходящее. – Мы тогда жили в Дзержинске. У нас во дворе появился новый ребёнок. Ненадолго, всего на несколько дней. Но ведь для ребенка каждый день этот как маленькая жизнь. Мы подружились. В один из дней мальчишки решили собрать черемуху, кто больше. И мальчик упал, и поранил руку. В другой день к нам во двор пришел щенок, – сказала Катя и замолчала.

Говорила Катя, делая большие перерывы между словами. Ей было тяжело об этом вспоминать. Ещё тяжелее было от того, что она никогда ни с кем это не обсуждала. Она давно разместила эти воспоминания на задворках памяти и старалась об этом не думать. Получалось плохо, и вся её жизнь была отражением этой борьбы с самой собой. Она тихо промолвила:

−      В тот день Андрюша пропал… Он пошёл с тем мальчиком, чтобы вернуть щенка хозяевам. И не вернулся, – сказала она, и с губ её сорвался стон отчаяния и скорби. – Я ждала его, долго ждала. Потом во двор вышла мама и спросила, где Андрей. А мне было нечего ей сказать. Мы искали его всем двором, расспрашивали соседей, прохожих, но никто ничего не видел, никто ничего не знал. Мама постарела на глазах. Она плакала каждую ночь, уходила из дома на много часов. Уж не знаю на поиски или просто не могла находиться в квартире, где все напоминало ей о пропавшем сыне. Спустя какое-то время она начала прикладываться к бутылке, а напившись – распускать кулаки.

Сказав это, Катя инстинктивно просунула руку под халат и потянулась к ключице, провела пальцами по изгибу тела змеи и нащупала под ним шрам – один из многих оставленных ей мамой в порыве злости. После небольшой паузы, Катя продолжила:

−      Еще какое-то время спустя её уволили с работы, а я, вместо того чтобы ходить на уроки, бегала по городу в поисках еды и хоть какого-нибудь заработка – подметала улицы, мыла подъезды, сдавала мамины пустые бутылки, помогала старикам носить тяжелые пакеты за булочку с маком или пару яблок. В–общем, как понимаешь, мне пришлось очень рано повзрослеть. Мама, она… Мне вроде как сложно её во всем этом винить. Она ведь потеряла сына. Но… Но все же она вела себя так, как будто она потеряла обоих детей. Я перестала для неё существовать. Она винила меня… Долгие годы она винила меня в том, что Андрей пропал. Я тоже винила себя. Но я была ребёнком. И мне нужна была моя мама. Но её не было. Была только посторонняя мне женщина, в глазах которой я видела только презрение и вопрос «Почему он, а не ты?!». Она так и не смогла меня простить. Не знаю, простила ли я сама себя, но, по крайней мере, научилась с этим жить. В двадцать лет я, накопив немного сбережений, уехала из дома, переехала сюда в Нижний Новгород, подрабатывала везде, где могла сгодиться. Наконец устроилась в бар, сначала посудомойкой, потом ребята научили меня мешать спиртное, и я встала за бар. И вот теперь по прошествии стольких лет, за моим баром появляешься ТЫ. Не могу поверить, что это был ты, что ты тот самый мальчик… – произнесла Катя, наконец, остановилась и посмотрела на Пашу.

Паша не знал, что ей ответить. Он был до глубины души поражён услышанным, и также как и Катя, не мог поверить в то, что это действительно происходит.

−      Катя, я… мне… , – не мог он подобрать слова. – Я не знаю, что тебе сказать. Моё сочувствие вряд ли тебе поможет, ве…

−      Скажи мне, что случилось тогда?! – оборвала его Катя на полуслове.

−      Я не знаю, – ответил Паша. – Я даже не помню тот день. Мне было сколько, четыре, пять лет? Для меня это был…, – замешкался Паша, – просто день. Обычный день, один из многих, – произнес он осторожно, боясь задеть Катю за живое. – Прости, – смущенно сказал он и после небольшой паузы добавил: – Катя мне, правда, очень жаль.

В комнате воцарилась тишина, которую нарушал только шум стрелок от настенных часов и сопение кота, спящего на подоконнике.

−      Можно я попрошу тебя уйти? – наконец промолвила Катя.

−      Да, конечно, – сказал Паша и начал одеваться.

Катя закрыла за Пашей дверь, опёрлась на неё и начала медленно сползать по ней на пол. По щекам текли горячие слезы, и она не пыталась их сдержать. Она словно снова переместилась в тот день, 14 августа 1995 года, когда пропал её брат, и снова ощутила то чувство пустоты, которое не покидало её на протяжении долгого периода времени. Она снова почувствовала себя маленькой напуганной девочкой, которая смотрит на вход во двор и ждёт… ждёт, когда придёт её брат. Но он не пришёл ни через полчаса, ни через час, ни на следующий день. Андрей пропал, и она так и не узнала, что произошло с её младшим братом. Мама оставила Катю за старшую, ведь она и была старшей. И она должна была следить за детьми. Следить, чтобы ничего не случилось, чтобы никто не ушел со двора. И она не справилась. Она отпустила своего брата. Это чувство вины преследовало её много лет. Только спустя годы она нашла в себе силы простить себя и осознать, что она была такой же маленькой девочкой и мама не вправе была винить её за произошедшее. Но кто бы не был в этом виноват, это не вернет Кате её брата и не вернет ей детство, которое ушло вместе с Андреем.

Паша вышел из подъезда, глубоко вздохнул и направился прочь от Катиного дома. В голове его как на репите крутился вопрос: «Скажи мне, что случилось тогда?!». Он сказал, что не знает. Он вспомнил страх, которым был пронизан голос Кати, когда она погружалась в детские воспоминания. Страх и отчаяние, отчаяние и боль. Паша никогда не думал, что спустя столько лет встретит её. Он был поражен тем, как страшно повернулась её жизнь после пропажи брата. Он был потрясен её историей до глубины души. Но, увы, не мог никак облегчить её страдания. И повернуть время вспять Паша тоже не мог.

Глава 5.

Сентябрь 2018 г., Ульяновск

−      Алина, привет. Как ты? – прозвучал обеспокоенный голос брата в телефонной трубке.

−      Привет, – устало ответа Алина. – Даже не знаю, какому из крутящихся в голове вариантов отдать предпочтение. Плохо, тяжело, больно… выбирай.

−      Да, тупой вопрос, извини, – тут же поправился он.

−      Да ничего, – отмахнулась Алина. – Классический вопрос в такой ситуации. Люди никогда не знают, что говорить и как себя вести в таких обстоятельствах, – сказала она и между ними повисла тишина. – Кажется, пора начинать верить в карму, – после некоторой паузы продолжила Алина.

−      Не говори ерунды, – оборвал её брат. – В случившемся нет твоей вины.

−      Ты сейчас про аварию или …?

−      Ты знаешь, о чем я, – тихо, но настойчиво произнес он. – Мы не могли ему противостоять. И ты это знаешь.

−      Знаю, но… от этого не легче. Ненароком начинаешь задумываться… – протянула Алина и смахнула с ресниц слезинку. – Ладно, не стоит об этом. Как твои дела?

−      Мои дела, – задумчиво повторил он. – Если расскажу, ты не поверишь, – сказал он и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Сестренка, прости, что лезу к тебе со своими проблемами именно сейчас. Я знаю, тебе не до этого. Но мне очень нужен твой совет.

−      Выкладывай, – ответила Алина, уверенная, что это поможет ей ненадолго отвлечься. Но сказанное братом сделало только хуже. Этого она никак не ожидала от него услышать. Алина молча слушала брата, боясь его перебить. Когда он закончил говорить, она сказала лишь, – Нет. Не вздумай этого делать!

Октябрь 2018 г., Нижний Новгород

Паша уже который раз приходил в бар «Черная жемчужина», чтобы увидеть Катю. Он понимал, что ему не следует этого делать. И самым правильным в этой ситуации было бы больше никогда с ней не видеться и не говорить. Он понимал, что в сложившихся обстоятельствах он был живым напоминанием о том, что случилось с её братом. Ей и так пришлось нелегко. Он увидел это в её глазах и услышал в её голосе в тот вечер, когда она рассказала ему свою историю.

Но это была их история.

В тот вечер, когда она шел домой от Кати, он вспомнил ту милую, но строгую девочку, которая хоть и желала подурачиться с младшим братом и его новым другом, но очень боялась ослушаться маму. Ту девочку с русыми косичками, которая хохотала от души, когда щенок вылизывал её милое личико. Которая очень хотела забрать его домой, но знала, что мама не разрешит.

И вот теперь от этой маленькой девочки ничего не осталось. У Паши перед глазами стоял образ маленькой Кати, которая радостно обнимала щенка. Этот образ постепенно растворялся и уступал место нового образу – частично сбритые волосы, пирсинг в брови и нижней губе, татуировка змеи практически на половину тела… и глаза, полные боли.

Какова была вероятность встретить её в другом городе спустя столько лет?

Он был уверен, что ему не стоит искать с ней встречи. Ему нужно просто испариться из её жизни и позволить ей жить дальше, позволить ей забыть.

Но он знал, он увидел в тот вечер в её взгляде, что она не может забыть. Хотя их встреча и разбередила старые раны, было ясно, что они не зажили, что они всё ещё кровоточат.

Паша знал, что не сможет помочь ей забыть. Но он чувствовал, что и оставить её тоже не может. Волей неволей он стал частью этой истории. Истории, которая началась более двадцати лет назад.

Он не решился постучать в её дверь, хотя и знал, где она живет. Он боялся, что она прогонит его и осудит за его вторжение в её едва устаканившуюся реальность.

Поэтому он стал искать с ней встречи в баре. Но Катя не приходила. Вот уже несколько смен она не появлялась на работе.

В очередной раз, просидев за барной стойкой весь вечер, и не дождавшись прихода Кати, Паша подошел к дежурившему в этот день Максиму и спросил:

−      Макс, слушай, ты знаешь, где Катерина? Уже несколько дней её не видно.

−      А ты что запал на неё? – хитро подмигнул Максим. – Она у нас девчонка видная. После того, как ребята её за бар поставили, в её смену от мужиков отбоя нет. Всегда полная касса.

−      Да, она хороша, – согласился Паша. – Ну, так, где она? – чуть более настойчиво спросил Паша.

−      На больничном, типа. Сказала, что у неё вроде как в семье что-то случилось, попросила несколько смен её в график не ставить, – ответил Максим. И хотя он пытался говорить максимально отрешено, было видно, что он волнуется за Катю.

−      А когда вернется, не говорила?

−      Нет, я не в курсе, – сказал Максим и резко сорвался вглубь зала, где только что едва не началась потасовка. – Эй, парень, тебе хватит, – прикрикнул Максим на еле стоявшего на ногах посетителя и, с трудом оторвав его от барной стойки, выпроводил парня за дверь, пока тот осыпал бар матами, а стоявших у барной стойки девушек – бесхитростными и не лишенными подтекста «комплиментами».

Паша вышел из бара и мысленно прочертил в голове карту до дома Кати. Он не собирался заходить к ней, но ноги сами понесли его в сторону её дома. Войдя во двор, Паша устремил взгляд к её окнам. Свет в них не горел. Не до конца понимая, чего он хочет здесь дождаться, Паша сел на качели, и оставшуюся часть ночи смотрел в её окна. Спустя несколько часов, когда начало светать, Паша встал и пошел прочь со двора. В голове снова всплыл образ Кати в слезах и её отчаянный вопрос: «Скажи мне, что случилось тогда?!».

Сентябрь 2018 г., Ульяновск

Осознание потери пришло не сразу. Ещё несколько дней после того, как узнала новости, Алина не верила в происходящее. Её накрыло эмоциями лишь на третий день, после того, как медсестра сообщила, что завтра в больницу придет следователь обсудить какие–то детали аварии.

Эти три дня, Алина провела будто в каком–то шаре, лишенном эмоций и искажающем восприятие. Она вспоминала фильмы, где безутешные вдовы, после сообщений о смерти мужа, падали на колени, кричали, бились в истерике. Алина всего этого не делала. За три дня она не проронила ни слезинки. Вообще не выказала ни единой эмоции по этому поводу. В какой–то момент ей даже стало стыдно, и она стала ругать себя за такую отчаянную безразличность. «Да, что с тобой не так?!», – подумала она. «У тебя вообще есть чувства?!».

Чувства были. Какой-то защитный барьер сдерживал их на время, чтобы они не раздавили её. Но барьер дал трещину. Стоило медсестре выйти за дверь, как он рухнул, и все эти чувства резким потоком захлестнули Алину. Она вдруг ощутила острую пустоту внутри себя, пустоту в душе. Слезы отчаяния потекли по её щекам. Она сжала простынь в кулаках и стиснула зубы, дабы не закричать от бессилия и боли.

«Их больше нет», пронеслось у неё в голове.

Алина попыталась встать с постели, но ноги её подвели, и она оказалась на полу. Слезы застилали её глаза. Всё её тело сотрясала мелкая дрожь. Легкие горели огнем, желудок словно подпрыгнул к гортани и начал резко сокращаться. Её вырвало на пол палаты, и тело прошиб пот. Она не могла кричать в голос, но тихо выла, закрыв лицо руками, и жадно втягивая воздух сквозь пальцы.

−      Прости меня, – зашептала она, раскачиваясь взад и вперед. – Прости меня.

Со стороны могло показаться, что Алина лишилась рассудка. Она шептала слова извинений мужу, который не мог её услышать, и которого не было рядом. Мужу, которого вот уже несколько дней не было в живых. Но Алина всё равно мысленно обращалась к нему. Нет, она не верила в загробную жизнь и знала, что он не смотрит сейчас на неё с небес и не слышит её по ту сторону занавеса. Но скорбь, навалившаяся на неё, стирала все грани разумного и Алина готова была даже сойти с ума, лишь бы снова перестать чувствовать.