– А он как на это реагирует?
– Как всегда – никак, – я пожала плечами. – По-прежнему не обращает внимания, но он и в начале никак не реагировал.
– Это правильно. Он у вас крепкий орешек. Во-о-от Санька, кого, если позовёт гулять, отшивать точно не надо.
– Иди ты! Сама разберусь!
– О, а мне как раз пора, – обрадовался Костя и поднялся, поставил в раковину пустую кружку. – Вернусь поздно, не скучай.
Он потрепал меня по волосам, скрылся в прихожей. До меня доносилось копошение, звук застёгивающейся молнии.
– А гитару я в общагу забрал! – крикнул Костя, и через секунду я услышала, как хлопнула входная дверь.
***
Вернулся Костя за полночь. Я не спала и слышала, как он споткнулся в прихожей, прокрался по коридору до своей комнаты, приостановившись у моей двери – прислушивался, наверное – и плюхнулся на свою кровать так, что её скрип было слышно через стенку. Телефон показывал половину четвертого утра. Интересно, где носило моего братца?
Я перевернулась на спину и посмотрела в тёмно-синий потолок. Уже представляла, с каким трудом буду соскабливать себя с кровати утром. Мне не давали покоя мысли об Игоре. Разговоры о нём с Костей всегда прочно застревали в голове. Только Костя знал о том, что Игоря дразнят и как я по этому поводу переживаю. Конечно, сначала он посмеивался, говорил, что Юрка будет ревновать, если я не перестану так интересоваться Ковалёвым, но ни разу не отказал в совете и постепенно сам проникся этой историей. Только говорить с Коськой об Игоре часто я не могла, он или в университете пропадал, или в общаге, или ещё где-то. Но Костя знал обо всём: о том, откуда Игорь приехал, о том, что он живёт с дядей; о его погибших родителях; – то немногое о его прежней жизни, что знала я сама. Мы дружили, но он всё же скрывал часть своей биографии. Костя знал и о том, что Игорь всегда носил на шее или на запястье шарф, но никогда не объяснял, зачем. И что из-за этого шарфа, лёгкого, из газовой ткани голубого цвета у Игоря столько неприятностей в школе. По крайней мере, было в начале года.
Тогда, первого сентября, погода была просто замечательная, без слепящего солнца, надоедливого ветра, абсолютно ненужного дождя. Отличная погода в противовес отвратительному настроению учеников. Правда, встретившись с одноклассниками, многие забывались за разговорами о летних каникулах, но всё-таки День Знаний, считался худшим праздником в году – по привычке.
– Мы отдыхали на море, – рассказывала снисходительно Марина, первая красавица класса и вторая параллели. – Мне не понравилось: дельфинчики, попугайчики, горки в аквапарке – детский сад.
– А змеюшки там были? – поинтересовался наш главный шутник Валерка с очень серьёзным лицом.
– Змеи? Да. А что?
– Просто интересно, как прошло знакомство с родственниками. Наверное, ты волнова… Ай!
Маринка ударила его сумкой и отвернулась, выражая крайнюю степень обиды. Она относилась к той части нашего класса, которая старалась вести себя показательно взросло, а на самом деле боялась пропустить новую серию мультфильма. Увлечение мультиками особенно тщательно скрывалось, но особенно быстро становилось известным всей школе, конечно, не без помощи Ирискиной.
– Вот так: ты к ней торопишься, а она не замечает! – внезапно передо мной появился Юрка. – Я соскучился, между прочим.
Мы обнялись. Просто обнялись, как друзья, но не смогли избежать привычных смешков. В каждом классе должны быть друзья – парень и девушка – которых все считают парой. Правда, в нашем случае подозрения ребят были небеспочвенны: то ли я поздно заметила Юркины чувства, то ли он сдался под натиском общественного мнения – взял и влюбился в меня. Своих чувств он не скрывал, но я сразу дала понять, что не смогу ответить взаимностью. Юрка всегда отличался упрямством, поэтому я почти не удивилась, когда услышала спокойное: «Хорошо, но я всё равно буду рядом». Вопреки моим опасениям, Юра не надоедал своей любовью, не напоминал о ней лишний раз пустыми словами. Он просто звал гулять, дарил валентинки на четырнадцатое февраля и цветы на разные праздники. Он и правда был рядом всегда, и я к его присутствию очень быстро привыкла.
В тот раз Юра цветов не принёс, зато достал из кармана большущую шоколадку и вручил мне.
– Извини, цветы завтра получишь, – улыбнулся он и занял своё место за нашей партой, второй в первом ряду.
– Спасибо! А цветы и не нужно, не траться! – я зашелестела серебряной обёрткой, разламывая шоколадку на отдельные квадратики. – Поделимся?
– Делись, не будем нарушать традицию.
В тот момент, когда ребята нахваливали мою щедрость и Юркину догадливость – по словам Валерки, «шоколад в сто раз лучше любых маргариток» – в класс вошла Татьяна Александровна и незнакомый парень. Первой их заметила, конечно, Ирискина. Она тут же пихнула локтём Ленку, повернулась назад к Антону… До меня эта волна докатилась поздно, я уже заметила Татьяну Александровну и новенького – и сразу поняла, что он наш новый одноклассник. Я определила его в группу «симпатичные»: светло-каштановые волосы, на вид мягкие, немного растрёпанные; глаза голубые, настолько яркие, что я смогла различить их цвет даже со своего места; высокий, в тёмно-синем костюме с белой рубашкой, застёгнутой на все пуговицы, из-под рукава пиджака виднелся повязанный на запястье голубой платок – шарф, как оказалось позже.
– Ребята! – торжественно произнесла Татьяна Александровна, и шепотки в классе быстро стихли. – Познакомьтесь, это Игорь Ковалёв, ваш новый одноклассник. Игорь, выбирай любое место.
Игорь с улыбкой кивнул, пошел по проходу между первым и вторым рядами. Юрка сориентировался мгновенно: окликнул его и похлопал ладонью по пустой парте за нами. Когда Игорь занял место за Юркой, тот сразу сел в пол-оборота:
– Ну, как говорится, добро пожаловать! Меня Юра зовут, а это Саша.
– Очень приятно, – улыбнулась я, следуя примеру соседа и разворачиваясь назад.
– Мне тоже.
– Антонов, Воронова, – раздался строгий голос Татьяны Александровны, и нам пришлось отложить разговор с новеньким.
Классная начала толкать торжественную речь о том, как она рада всех нас видеть живыми и здоровыми после лета, о том, какие трудности придётся преодолеть в новом учебном году. Юрка достал из рюкзака блокнот, вырвал, стараясь не шуметь, листок и принялся что-то писать. Показал мне: «Пошли с нами гулять после классного часа, мы про школу все расскажем». И он передал записку Игорю.
Мы очень быстро сдружились. Первого сентября долго гуляли, до самого вечера. На каждом уроке садились рядом, ходили друг к другу в гости. Игорь оказался очень простым и адекватным. С ним можно было обсудить всё, и серьёзное, и какую-нибудь глупость. Шутил он редко, но метко – за юмор в нашей компании отвечал Юрка. Оказалось, у нас с Игорем совпадают музыкальные вкусы, мы даже начали мечтать о концерте Animal Джаz, но мечты пока оставались только мечтами.
Мы обсуждали всё, кроме смерти его родителей и голубого шарфа, который он не снимал никогда. Он всегда носил его или на шее, или, если надевал рубашку или водолазку, на запястье. Мы догадывались, что две эти темы связаны, но не настаивали. Глаза Игоря и так оставались грустными. Всегда, даже когда он смеялся.
Зато половина класса, к которой быстро присоединилась вся школа, настаивала и ранить его не боялась. Выждав около месяца, ребята перестали стесняться чего-либо и приставали к Игорю с расспросами. Тема родителей наскучила быстро и вспоминали о ней редко, зато насмешки в сторону голубого шарфа не теряли актуальности никогда. Лёгкий шарф, явно женский – нетипичный аксессуар для парня. Ещё и цвет такой, «говорящий». Поэтому, когда Маринка обозвала его «голубком» – Игорь не захотел отвечать на её бестактные вопросы – все подхватили это прозвище с её «лёгкой руки». Когда я слышала на лестнице глупое «голубок припорхал» или «а ты тут парня себе уже нашёл?», меня передёргивало. Я злилась и на Игоря тоже, потому что не понимала, почему он молчит.
Но понимала, что на его месте я бы тоже молчала. Костя всегда говорил, что у меня нет зубов. Но разве они не должны быть у Игоря? Он всё-таки парень…
Я снова посмотрела на экран телефона, щурясь от яркого света. Оставалась пара часов до будильника.
***
Началась самая отвратительная неделя первой половины учебного года – неделя нашего дежурства по школе. Кто-то бродил на переменах в коридорах – смотрел, чтобы дети не бегали. Кто-то стоял на лестничных пролётах между этажами – следил, чтобы школьники поднимались и спускались по правой от них стороне двухсторонней лестницы. Кого-то отправляли в начальную школу – развлекать мелочь, чтобы те не носились со скоростью света и не сшибали друг друга на полном ходу. Не было ничего бесполезнее дежурства по школе, потому что нас, конечно, никто не слушал, а особенно одарённые ещё и посылали благим матом. Поэтому к девятому классу мы совсем перестали выполнять свои обязанности и коротали время на постах, как могли – в телефонах или за учебниками.
– Спускайся, пожалуйста, по другой лестнице, – сказала я спокойно, преграждая путь какой-то пятиклашке. Первые месяцы они ещё плохо ориентировались в школе. Девочка испуганно подняла на меня глаза. – Всё хорошо, запомнишь скоро.
Моим постоянным местом дежурства был лестничный пролёт между первым и вторым этажами. Я направляла только пятиклашек, потому что им нужно было выучить правила. К остальным придиралась только тогда, когда рядом проходила классная – она курсировала по школе, следила за нашей работой, поэтому при ней мы разыгрывали бурную деятельность.