Кастрюля была полна разваренных кошачьих тел.
Я проснулся ночью от странного скрипа и треска, будто паркет отдирали от пола.
Я пытался притворится, что ничего не слышал и не хочу слышать, но деревянный скрип сменился скреблением по стене. Раздражающий звук повторялся и повторялся, пока вся моя голова не заполнилась этим звуком. А потом я осознал, что вместе со скреблением различаю голос бабушки.
Бабушка стояла на коленях у порога и пальцами раздирала доски под обоями, пытаясь добраться до костей, которые я давно выбросил. Её ногти были содраны и вся пальцы в крови и без кожи. Она продолжала скребстись, не замечая боли, постоянно повторяя, что слышит кота.
Я оттащил её и вызвал скорую помощь. Сквозь бинт медленно проступает кровь, ей заматывают каждый палец отдельно. Бабушка смотрит по сторонам и продолжает повторять своё. Люди косятся на меня сочувственно, я прячу глаза.
Бабушка замолчала, когда санитары уехали. В молчании я укладывал её спать.
Когда уходил, услышал как она начала тихо плакать. Я закрываюсь в комнате, не желая её слышать.
Утром я обнаружил, что она умерла. Вызвал врачей и всю семью, скинув дальнейшее на них. Сам чувствую облегчение, твёрдо решив, что всё остальное меня не касается. Возвращаюсь в комнату и укладываюсь спать.
– Мяу, – раздалось у порога, хотя я знаю, что там нет никакого кота.
Я слышу мягкие шаги по комнате, приближающиеся ко мне.
– Мяу, – раздаётся над моим ухом.