Душа января

Сказать, что я был ошеломлен, это не сказать ничего. Я был… парализован не меньше, чем когда увидел пса в соседском дворе. Ничего себе… Никогда и ни от кого я не слышал, что пойдут на всё, чтобы мне помочь. Она все прекрасно понимала, не высмеивала меня, пришла на помощь в самую главную минуту и помогла мне принять одно из важнейших решений, которое я никак не мог принять в одиночку. Наши отношения что-то значили для нее, и я, видимо, что-то значил, и это было для меня… откровением.

Я что-то пробормотал, похлопал ее по колену и увидел, что во двор вышел сосед с дымящейся кружкой кофе, а за ним выскочил пес.

Я встал и пошел.

Поприветствовал, спросил что-то незначительное и, как бы вскользь, поинтересовался – что это за псина у него появилась такая… большая… такая… страшная. Сосед улыбнулся и объяснил. Что псина не его, и никакая она не страшная, хотя действительно большая. Это собака его десятилетнего племянника, он тяжело и давно болеет, собака – его единственная радость и единственный друг. Племяшку родители повезли куда-то на лечение, вот и взял псину погостить. А завтра вечером благополучно отвозит ее обратно. Потом сосед, сквозь шум в моей окончательно поплывшей голове, рассказал, что эта неделя была сущим адом для него, он постоянно психовал, что псина может сбежать на поиски своего хозяина-пацана и пропадет, а малец просто не переживет такого варианта. А еще он понял, что никогда не заведет себе собаку – все-таки столько хлопот, выгуливать надо, ботинки его новые разгрызла, на ковер столько луж наделала, что его выбрасывать только… Так что – ни за что! Никаких собак. Если заведет кого, то только кошку… А еще лучше – хомячка.

Я не думаю, что к сказанному выше стоит что-либо добавлять, та буря эмоций, которую я испытал, вообще трудно передается словами… Я чуть не грохнул собаку маленького больного мальчика, находящегося на лечении… А ведь ситуация не стоила выеденного яйца. МНЕ СТОИЛО ВСЕГО ЛИШЬ СРАЗУ ПОДОЙТИ К СОСЕДУ И ПОГОВОРИТЬ!!!

ПОГОВОРИТЬ – и столько ужасных моментов не произошло бы. Вот она, моя проклятая сущность! Добрая половина моих внутренних раздраев от того, что когда надо просто поговорить с человеком и разрешить возникшие проблемы, я молчу, замыкаюсь в себе и накручиваю какие-то чудовищные лабиринты событий и последствий… Проживаю внутри себя драмы, когда можно просто – ВЗЯТЬ и ПОГОВОРИТЬ.

Сосед с явным удовольствием допивал кофе, соседская псина, добродушно скалясь, задрала ногу на колесо его машины, моя жена стояла в доме у окна и вся светилась радостью, как будто бы точь-в-точь и дословно слышала весь только что произошедший разговор…

И казалось, полмира улыбалось мне в эту минуту… И была в этом какая-то высшая, неземная и так долго разыскиваемая мной – БЕЗУСЛОВНОСТЬ.

Несовместимость

И как только на мгновение моя жизнь озарилась хоть каким-то светом, оказалось, что возник он только для того, чтобы я смог увидеть, какая долгая и беспросветная тьма ожидает меня впереди…

Будто бы в темном туннеле, после бесконечных попыток зажечь отсыревшие спички, вдруг вспыхивает одна, последняя. Ты с тревогой всматриваешься вдаль и видишь – идти еще очень долго… И огонек гаснет. Снова оставляя тебя во мраке и уже без всякой надежды, даже… на последнюю спичку, на секундный огонек.

Буквально на следующий день мы поссорились с женой. Причем на этот раз все было совершенно не похоже на наши прошлые сцепки, которые заканчивались угрюмым примирением и затяжным тяжелым молчанием, приводящим к усталой стабильности. Мы поссорились по-настоящему!

Конфликт начался практически на пустом месте. После инцидента с соседской собакой наши отношения с женой существенно потеплели, и мы оба находились в приподнятом настроении и какой-то беспечной кокетливой веселости. Жена появилась дома в обед в приподнятом настроении, ярко подкрашенная, в нарядном зеленом платье, которое не надевала давным-давно.

Мы обедали, обменивались какими-то словами, а потом она сказала:

– Слушай, ты же сегодня выходной? Сделай небольшую услугу, хорошо?

– Конечно, – ответил я – А что нужно?

– Да ничего особенного, сходи в зоомагазин, купи морскую свинку, главное, вот точно такую как эта, – она показала фотографию на телефоне, – их там полно, я звонила в магазин.

Я крайне удивился.

– Я схожу, нет вопросов… Только зачем тебе морская свинка???

– Да… – она махнула рукой – Ерунда! Танька мелкая играла со своей свинкой и случайно ее придушила. Там дикая истерика, Лена сказала Танечке, что отнесет свинку в больницу и доктор ее вылечит, – жена усмехнулась. – Теперь моя задача купить такую же свинку, ее отдадут Танечке и ребятенок будет счастлив…

Лена была сестрой моей жены, а Танечка – соответственно малолетняя племянница, четырех лет.

Несколько секунд я молчал.

– Что такое? – спросила жена, явно почувствовав мое напряжение.

– Вы в своем, вообще, уме со своей Еленой?

– Ты о чем?!!!

– О чем? О свинье. О морской. Вы соображаете, что вы делаете? Ребенок причинил смерть живому существу. Очевидно, что без злого умысла. А вы теперь даете ей понять, это ерунда, все можно исправить, отнести доктору свинку и добрый Айболит вылечит ее трупик??? Вы безрассудные бабы и калечите девочку! Вместо того, чтобы дать нужный жизненный урок – вы потакаете собственным сопливым понятиям о доброте, типа доброте! Она и следующую свинку придушит, доктор же вылечит! А потом еще одну и, может, даже не случайно!

– Да ты что, больной!!! Это же маленький ребенок, который плачет, страдает!

– Она и должна страдать и понимать, что есть ЖИВОЕ и НЕЖИВОЕ, и живое невозвратно, и с ним надо обращаться иначе, чем с неживым!!! Вы ей психику калечите, курицы вы неразумные…

Наверняка не стоит в точности передавать наш разговор. Эта мелочь – дохлая морская свинка, четырехлетняя племяшка – вдруг снова вытащила на свет такие мощные разности в наших взглядах на мир, такую НЕСОВМЕСТИМОСТЬ, которая понесла нас в пропасть без оглядки.

Мне было сказано, что я совершенно правильно не хочу иметь детей, потому что я жестокий бессердечный урод, которому и надо состариться да помереть в одиночестве, как старой деве с кошками.

А она получила в ответ, что это я не желаю иметь детей с человеком, с которым у нас такие разные взгляды на мир! Как она представляет себе воспитание этих самых детей, когда родители будут впихивать им в головы совершенно разные картины мира, взаимоисключающие друг друга? Мы на данный момент с ней не можем договориться ни по одному вопросу, а что будет потом? Пусть она применит ситуацию со свинкой к нашему воображаемому ребенку. Красиво получается, красиво? Мама тащит из магазина новую «игрушку», которую доктор починил, а папа в это время тычет ребенку чуть ли не в лицо трупиком убиенного животного и говорит: «СМОТРИ, смотри, что ты сделала, и запомни это навсегда!!!».

Думаю, даже не стоит продолжать описание нашей ссоры. Все сказанное затем было настолько жестоко, настолько болезненно, что мы оба почувствовали – даже находиться в одном пространстве вдвоем для нас физически невыносимо. Как будто лопнула какая-то последняя струна, и мы оба рухнули в бездонную, глобальную НЕСОВМЕСТИМОСТЬ, которая назревала давно, а вылилась в полной мере только сейчас.

Она собрала вещи первой необходимости и ушла к сестре. Я, соответственно, изрядно принял на грудь, долго звонил ей по телефону, мы дополнительно выплеснули друг на друга потоки взаимных претензий, потом я вдохновенно позвонил ее сестре и обозвал ее… Нехорошо, в общем, обозвал. Кроме всего прочего, я объяснил ей в подробностях, почему от нее в панике сбежал муж, едва их дитю исполнился годик. И почему ни один мужчина в здравом рассудке не пожелает жить с такой унылой ханжеской мумией, обремененной манией величия. Я довел ее до истерики и с удовлетворением повесил трубку. Мудрая и заботливая старшая сестрица моей жены, эдакая… сестра-полутеща, всегда вызывала во мне самые глубинные и потаенные желания. Например, вылить тарелку супа на ее надменную физиономию за обедом или подставить подножку, когда она идет мимо, и с упоением наблюдать, как это самодовольное величественное изваяние рухнет мордой об пол и хоть на мгновение приобретет человеческие черты…

Мое поведение еще более усугубило ссору с женой, оно ее как бы зафиксировало и увенчало. Я точно знал, что сестрица сейчас присядет на уши моей жене и будет страстно убеждать ее в том, что с таким низким мерзавцем, как я, ни одна нормальная женщина жить не должна. И что моя женушка достойна большего, и что она напрасно расходует на меня драгоценное время, которое надо потратить по поиск достойного спутника жизни. Короче говоря, всю ту женско-мудрую труху, которую высыпают в мозг сестрицы-подружайки, не устроившие собственной личной жизни, своим замужним сестрицам-подружкам, находящимся в ссоре с законным супругом.

Ну и хорошо! Отлично! Все правильно, эта затянувшаяся агония наших отношений с женой все равно должна была когда-нибудь закончиться.

Удовлетворенный разговором с сестрой законной супруги, я не придумал ничего лучшего, как набрать номер моей бывшей жены. Видимо, пьяный кураж настолько способствовал полету моего тела, что у нее не только не изменился номер, но она даже подняла трубку, хотя у меня тоже не изменился номер, и она знала, кто ей звонит.

И более того.

Услышав мой не совсем трезвый голос, трубку она не бросила.

Да! Она всегда была ЧЕЛОВЕКОМ, а не дурной курицей, и прекрасно понимает, что если я, нетрезвый, позвонил ей через столько лет, это что-то значит. Она всегда была особенной, и сейчас, когда нужна мне, не отказала в помощи!!! Более того, она согласилась со мной встретиться. В тот же вечер. Через час!!! Можно ли представить более… более… невероятного человека? Не послать меня куда подальше, а согласиться встретиться! Да… Она была, наверное, единственным живым существом, кроме моей кошки, который любил меня по-настоящему…

И вот в тот самый вечер мы встретились.

Если бы я немного протрезвел, я бы ни за что и никогда не осмелился пойти на эту встречу. Я бы придумал кучу причин, я бы ногу под трамвай, как говорится, засунул, только чтобы не пойти. Но какой-то странный рок с дьявольской силой вел меня вперед. В холодильнике оказалась еще одна баночка пива, которая не позволила мне достаточно остыть, чтобы принимать правильные решения, я сказал себе: «А будь что будет, гори все огнем…». И пошел.

Я понятия даже не имел, зачем мне нужна эта встреча и что я ей скажу. Я просто позвонил спьяну и предложил встретиться, а она… не отказала. А в холодильнике оказалась эта самая баночка пива, которая не дала мне одуматься.

И я неизбежно продолжил следовать путем, мне уготованным…

Мне до боли в сердце тяжело вспоминать о дальнейшем, но я вспоминаю и рассказываю, как будто беспощадным скальпелем памяти вскрываю труп моего прошлого, чтобы явно увидеть все – и причины болезни, и саму болезнь, и разрушения, ею нанесенные в итоге. Увидеть, ужаснуться и никогда больше не заболеть… Ну, по крайней мере, именно этой болезнью…

То ли прохладный ветерок привел мою дурную башку в более здравый рассудок, то ли еще что, но по пути к парку, где ждала моя бывшая жена, меня начали глодать адские сомнения, стыд и страх.

После тяжелого развода, после стольких лет расставания она увидит меня нетрезвого, помятого, но это еще полбеды. Главное то, что я даже отдаленно не представлял, что я буду ей говорить и как объяснить, по какой такой причине я вызвал ее в парк, на ночь глядя??? Я ведь вообще не собирался ей звонить. Одно дело – постоянные мучительные воспоминания о том, какая у нас распрекрасная была жизнь, а совсем другое – личная встреча! Она-то, эта встреча, ну совершенно была мне не нужна! Тихо страдать в своей норе, всхлипывая о лучезарных моментах прошлого – это одно, а встретиться с живым воплощением своих страданий – абсолютно другое!

Что я ей скажу – правду?

Понимаешь, милая, я сегодня поссорился со своей супругой, нахамил ее сестре и был так пьян, что непонятная муха ужалила меня и заставила набрать твой номер? А ты оказалась такой неисчерпаемой сострадательной дурой, что подняла трубку, и более того – согласилась со мной встретиться, очевидно зная, что я пьян в дымину? А теперь я понятия не имею, зачем я пришел, и отпусти меня побыстрее смыть свой стыд еще парой баночек пива?

Вот такую правду мне ей сейчас выложить?

Или рассказать о тех душевных страданиях, которые я испытывал, глубоко каясь за свое предательство, сказать, что бесконечно любил и люблю ее? Отличное решение, просто отличное! Хорошо, если она благополучно замужем, бывшая моя, и всплакнув, скажет, что великодушно прощает меня и будет хранить в своем сердце только самые теплые моменты нашей совместной жизни. И мы по-братски обнимемся и расстанемся.

А если – НЕТ???

А если у нее в жизни тоже полный раздрай, и она скажет, что любила и ждала меня все эти годы, и вот сейчас настал момент, когда мы можем исправить все совершенные ошибки… Если – так? Что же мне тогда делать? ДА ВЕДЬ Я НИКОГДА НЕ СОБИРАЛСЯ ВОЗВРАЩАТЬСЯ К НЕЙ!!!

В страшном сне – не собирался!

Меня устраивало постоянно думать о ней, сравнивать с ней свою нынешнюю супругу не в пользу последней, я хотел страдать, мучиться, изводить себя благородными терзаниями – НА РАССТОЯНИИ, но… На самом деле, ни за что, ни за какие пряники я бы не согласился вновь окунуться в ту… такую «распрекрасную жизнь»!!!

Я привык быть «сытым домашним котом», которого нелюбимая, но абсолютно преданная женщина вкусно и сытно кормила, содержала в заботе и неге, вила вокруг уютное теплое гнездышко, почти ничем не напрягала особо, всегда приходила на помощь и все свои силы бросала на соблюдение моих интересов в ущерб своим.

На самом деле, я ни за что бы не согласился в реальности возвращаться туда… обратно. Туда, где наша бесспорно бурно влюбленная, эмоционально брызжущая искрами «прекрасная жизнь» проходила на бутербродах с кофе, где в доме был постоянный «караван-сарай» из бесконечных дружков-подружек. Туда, где днем и ночью толклись какие-то непонятные автостопщики с немытыми рожами, придурковатые гитаристы, которые выли ночами свои гениальные произведения, а заткнуть их можно было разве только прямым попаданием танкового снаряда, и прочий веселенький сброд… И не это даже важно!!!

Любая жизнь человеческая имеет хорошие и плохие моменты. Да, те, ушедшие, мгновения термоядерного накала чувств, на грани разрыва сердца – они были потрясающе яркими! Они ослепляли разум взрывом новой звезды, но, откровенно говоря, взрыв звезды случался не так уж и часто, а плохого было куда больше. Просто молниеносные, оглушительные вспышки этого «ХОРОШЕГО» затмевали любые неурядицы в нашей жизни. Но одно лишь «ХОРОШЕЕ» – это не есть настоящая жизнь, которая является крутым замесом всех моментов, как прекрасных, так и не очень, как страсти, так и обид, как светлого единения душ, так и периодов черной разрозненности. Именно это и есть – реальность. А реальность наша… вовсе не была столь уж лучезарна.

На углу возле парка стоял ларек, я зашел туда, купил бутылку водки и отпил прямо из горла существенный такой глоток. Умом я себе объяснил подобный дикий поступок так – это для храбрости, чтобы не слишком нервничать при грядущей встрече с бывшей. И еще один глоток побольше – чтобы чувствовать себя на подъеме и быть раскованным и интересным, и еще один – … черт его знает, зачем.

Но, подсознательно, я купил эту бутылку водки и жадно пил из горла только с одной настоящей целью – я хотел резко опьянеть и каким угодно способом не пойти на встречу с моей горячо любимой бывшей женой.

Так как обычно я много не пил, плюс был сильно голоден, плюс длительное нервное напряжение, в котором я находился – все это вместе быстро сделало свое дело…

Но все получилось еще хуже, чем я даже мог предполагать. Совершенно полуживой, я все-таки потащился в парк, где сидела моя бывшая жена, и подошел к ней, что-то несвязно лепеча, кажется, даже полез обниматься… Я почти ничего не помню и, наверное, слава Богу, так как воспоминания об этой картине просто бы убили меня. Она в слезах убежала.

Я набрал номер одного своего знакомца, ведущего довольно разгульный образ жизни, и потому чудесно понявшего ситуацию, и попросил забрать меня, пока это не сделала полиция. Жил он недалеко, поэтому подъехал быстро. К глубокому сожалению, патруль не подобрал меня и не отвез куда следует, что было бы чрезвычайно необходимо, так как спасло бы мою дурную башку от разрушительных последствий этого вечера. Но… Видимо все, что произошло дальше, было моей неотвратимой жизненной линией.

«Добрый» знакомец «спас» меня от полиции и поволок гулять дальше… Знакомец этот был страшно доволен встрече, как всегда довольны разгульные люди, лицезрея кого-то еще в таком же состоянии. Мы рванули в ближайший кабак, там пили еще, потом… я не помню точно, что было потом. Вероятно, мы поехали на такси к нему домой, где я долго спал как убитый, затем, едва продравши глаза, был в совершенно разбитом состоянии, и мне кто-то по- доброму протянул рюмку водки для поправки, потом пришли какие-то барышни, которые не дали мне уйти, потом…

Потом наступил день пятый, когда я проснулся на даче у какого-то другого моего знакомого, далеко за городом, и понял, что… НАСТУПИЛ ДЕНЬ ПЯТЫЙ.

И это был конец…

Двери и окна в моей квартире были заперты наглухо, жена ушла от меня, никто не мог войти внутрь. Как и выйти… Я не оставил, уходя, своей кошке ни еды… ни, что самое страшное, воды… Ни крошки еды, ни капли воды. И найти она не могла ничего, кроме пустых баночек из-под пива, которые я бросил на столе… Никто из соседей не мог прийти ей на помощь, потому что в окнах стояли стеклопакеты, которые идеально изолировали шум, плюс соседский двор был достаточно далеко… Без еды еще – может быть… может хоть как-то, но без воды… ОДНА!!! Умирая от ужаса и одиночества, от голода и жажды, одна оказалась моя «любимая кошечка», совершенно бездушно обреченная на смерть своим безумно обожающим ее хозяином…

Не страшная черная собака, не многочисленные с ужасом воображаемые мной ситуации стали причиной ее несчастья – а я сам… Так много рассуждающий о любви и верности, но предавший ее самым низким и подлым способом, который только существует на свете… Я с легкостью забыл о ней, погрузившись в угарный ад собственных душевных переживаний, лечения этих бессмысленных драм дозами алкоголя, я… предал ее, как, собственно, предавал всех, кто окружал меня всю мою жизнь…

Без еды кошка может прожить долго, а вот без воды – максимум четыре дня. Но сегодня был… ДЕНЬ ПЯТЫЙ!!! И хуже всего – это был вечер пятого дня.

А я был неизвестно где за городом, у меня не было ни копейки в кармане, даже кошелька с карточками не было, вся компания беспробудно спала – а если бы и не спала, никто бы не смог довезти меня до города… Телефон был разряжен, я даже не мог вызвать такси…

Вечерний ледяной ветер с дождем бил меня по щекам с такой силой, что, казалось, он отпускал мне хлесткую пощечину за пощечиной, когда я, дрожа, стоял на трассе, тщетно пытаясь остановить хоть какую-то попутку.

Но никто не останавливался, чтобы подвезти какого-то небритого шатающегося мужика со всклоченными волосами и безумными глазами.

Я решил идти по направлению к городу, даже пытался бежать, я споткнулся и упал, и слезы полились по лицу, беспомощные и страшные…

Я так и лежал на обочине и плакал… Навзрыд.

Кто-то похлопал меня по плечу, это был какой-то седой мужчина пожилых лет, он довез меня до дома.

Я подходил к двери, и меня трясло от ужаса перед тем, что мне придется увидеть сейчас, когда я открою дверь…

Но судьба почему-то всегда снисходительна к негодяям…

На пороге меня встретила моя кошка, живая и здоровая. Каким-то охрипшим, диким голосом она закричала, то ли тоски, то ли радости… Я схватил ее на руки, начал целовать прямо в морду, не понимая, что за чудо произошло… Банок, брошенных мной на столе, не было, в кошачьей кормушке была еда, а в мисочке чистая водичка… В доме было абсолютно тихо.

Да, это было чудо… И это чудо называлось моей нелюбимой женой. Видимо, она звонила, телефон был отключен, она заволновалась и пришла сюда. И кормила мою кошку, пока я был в своем упадническом загуле…

Горечь, жесточайшая горечь захлестнула мне горло…

Если и была у меня с кем НЕСОВМЕСТИМОСТЬ, так это только с самим собой… Мой зашкаливающий эгоизм, мои душевные пляски мазохиста вокруг какой-то несуществующей душевной проблемы были для меня важнее всего, важнее реальной женщины, живущей со мной, важнее… живого существа, которое я чуть не погубил собственными руками.

Да даже свою горячо любимую кошку – и то я не был способен любить по-настоящему!!!

Петь душевные дифирамбы, заниматься возвышенной риторикой о любви к животным, защищать кошечку от воображаемых врагов, это да… Это с удовольствием, это мы можем… А в тот момент, когда мне потребовалось залить собственное ДУРНОЕ ЭГО, РАНЕННОЕ водкой, я просто забыл о ней, выкинул вон из сердца и сознания, как неживую игрушку… А ведь она и была для меня… игрушкой, а не живым существом, игрушкой, на которой я старательно отрабатывал роль ЛЮБЯЩЕГО СЕРДЦА.

Кошка нежно и бурно ластилась ко мне, как-то истерично мурчала, терлась мордочкой о мою небритую щеку и светящимися от восторга глазами заглядывала в мои мутные покрасневшие глаза предателя.

В своей безусловной любви она не могла обидеться на меня, животные не способны разлюбить человека, что бы он не совершил по отношению к ним… Бросил, обрек на мучительную смерть… Вернулся, а кошачьи преданные глаза увидели меня и сразу наполнились счастьем, любовью, даже не подозревая о том, что можно разлюбить, не простить, отплатить той же монетой.

Я четко понимал – если бы она сейчас умирала от голода и жажды, замурованная в запертой квартире, за мгновение перед смертью увидев меня, ее глаза засияли бы точно такой беззаветной любовью и преданностью.

Как могу я загладить свою вину перед этим существом, как можно оправдаться перед тем, кто не ждет от тебя никакого оправдания? А продолжает только бесконечно любить, несмотря на все сотворенные тобой мерзости! Наверное, только долгими годами заботы, долгими годами неустанной отработки того, что ты совершил. Раскаяние – это не бурное выдирание волосьев на голове с криками – я раскаялся, я больше не буду!!! Раскаяние – это долгий труд, долгий путь, когда только своими делами ты сможешь искупить свое преступление.

А еще я с горькой усмешкой вспомнил эпизод с морской свинкой, который привел к ссоре и всем жестоким последствиям. Как я страстно проповедовал о том, что представляет собой живое и неживое, как следует преподать урок четырехлетнему ребенку о том, как нужно обращаться с живыми… То есть теми, кто зависит от нас, от нашего действия или бездействия…

По сути, я был абсолютно прав, но я понял одно – что толку ЗНАТЬ о том, что такое хорошо, что такое плохо… Знание без глубочайшей душевной теплоты бессмысленно, оно отвергается при малейшем стечении сопутствующих твоей истинной сущности обстоятельств, и ты все равно поступаешь жестоко – даже если и знаешь, что это плохо.

Что толку, что я все знал о добре и любви? Когда пришел момент – я поступил хуже неразумного ребенка, бросив зависящее от меня существо на произвол судьбы. Как деревянную куклу, которая может без всякого ущерба пылиться на полке, пока о ней снова не вспомнят…

Я был полностью побежден собственным эгоизмом, а порабощенный своими демонами человек не способен ни на какие настоящие добрые дела. Когда командует его Господин, его всевластный эгоизм – все, абсолютно все улетает в стороны, как шелуха на ветру – и «правильные» мысли, и «глубокие» чувства, и кошки, и жены…

Я позвонил своей жене, я попросил ее вернуться.

Нет, прозвучало в ответ, она бы обязательно вернулась после нашей ссоры и непременно простила бы меня, но когда узнала, что я сделал со своей кошкой, она четко поняла, что у меня абсолютно нет сердца, нет способности любить кого-либо, даже собственную кошку. Жена назвала меня пустым, изуродованным человеком, у которого глубочайшая НЕСОВМЕСТИМОСТЬ со всем, кроме собственного тотального и всепоглощающего эгоизма. И в конце добавила: «Помнишь, я тебе сказала, что ты умрешь как старая дева, один, в окружении кошек? Так вот… Ты вообще умрешь один, ты не заслуживаешь даже… кошки».

Необратимость

Начались долгие-долгие дни моей новой жизни.

Удивительно, но я вообще не страдал. Видимо, все положенные мне раздирающие сердце эмоции я спалил в бесплодном костре своих надуманных драм, да так, что когда пришла драма настоящая – у меня не было никаких сил что-либо переживать.

После своего пятидневного загула я закономерно лишился работы, но это не было особой проблемой – почти сразу нашел другую, менее денежную, зато более спокойную.

День тянулся за днем, я приходил с работы, садился с кошкой на диван, смотрел телевизор и постоянно засыпал там же, обняв теплый пуховый бок, издающий грохочущее мурчание. Однажды, когда я гладил кошку и слушал, как дождь шумит за окном, я вспомнил еще одну историю про кота из моей юности. Она, эта совсем забытая история, вдруг ясно всплыла у меня в памяти, больно царапая сердце своими острыми сухими когтями…

У одной из наших соседок, очень пожилой женщины, был кот. Потрясающий огненно-рыжий котяра с густой пушистой гривой, шубой такой… мощной. Он был невероятно огромный, но привлекало особое внимание другое – его львиная морда была преисполнена такого невероятного благородства, а взгляд такой строгости и суровости, что оторопь брала. Если у котов бывают короли по крови – это был именно король. И по виду, и по характеру.

Старушка была одинокой, где-то далеко в другом городе жили дальние родственники.

Когда она умерла, соседи устроили прямо-таки междоусобные войны, чтоб заполучить королевского кота себе. Его приманивали всеми способами – соблазняли вкусностями, пытались запирать в комнате, но все тщетно. Котяра был невероятно горд и, видимо, оказался убежденным однолюбом. Он неизменно возвращался в старушкин домик, хотя тот долгие годы пустовал, ожидая переезда каких-то наследников. Так и жил, наводя страх на всех окружающих котов и вызывая неизменное восхищение у людей, которые видели такое необычное существо. Прошло много лет, котяра продолжал вести одинокую жизнь, хотя и сытую – его все кормили, несмотря на то, что он никому не давался в руки.

Наследники наконец-то продали ветхий старушкин домик, новые владельцы быстро его сровняли с землей, и началось масштабное строительство нового двуэтажного особняка… Наверное, это просто совпало с биологическим старением, но кот, которого лишили его дома, как-то за месяц сдал и состарился. Благородный его взгляд и осанка оставались теми же, но он похудел, шерсть поблекла и уже было хорошо видно, что это просто старый и довольно облезлый кот… И он мгновенно стал никому не нужен. Его перестали подкармливать, – кому нужно это старое животное, уже не красивое и стремительно слабеющее?

Видимо, сытая жизнь не научила кота, как истинного короля привыкшего к подношениям, добывать себе пищу, и за короткое время он буквально стал умирать от голода и слабости. Периодически я замечал его, неприкаянно бредущего по улице мимо бывшего своего забора и беспомощно озирающегося по сторонам. Я хорошо помню тот вечер, когда этот горделивый зверь буквально приполз на подоконник и начал смотреть прямо на меня своими оранжевыми глазами. Я глядел на него, он – на меня, и вдруг кот, с каким-то совершенно человеческим превозможением самого себя, хрипло мяукнул… Жестокий голод и слабость совсем одолели его, он попросил есть, как будто бы решил – мне все равно, что вы сделаете. Или убейте, или накормите. Мне и то, и другое – спасение. И видя это гордое существо, пришедшее за милостыней, у меня к горлу подкатил комок. Я поставил миску на окно, он начал с жадностью есть и остался доживать у меня свою уже совсем недолгую жизнь…

Вспомнив это, я сравнил себя с тем красавцем котом… Я точно так «нарасхват», пока молод и силен, и все вокруг желают меня заполучить и дать немного своей любви в поддержку, но скоро, а ведь совсем уже скоро, и я начну сдавать. И точно также буду скитаться по чужим дворам и домам, в которых еще недавно радушно распахивались все двери. И буду с отчаянием и удивлением вспоминать кота, навстречу которому однажды полетели не куски отборного мяса, а брань и палки. Потому что старый облезлый кот никому не нужен, как бы он хорош ни был в молодости. И, полновесно получая все то, что заслужил своей впустую растраченной жизнью, я буду с горечью думать о том, что было только одно единственное существо, моя жена, которая протянула бы мне «миску» и пустила бы доживать к себе то время, что осталось… Но я оттолкнул и ее. Мне никто больше не откроет двери и не пожалеет меня. Жаловаться не на что, это вполне справедливо, что таких, как я, впереди ожидают только холод, одиночество и ТЕМНОТА.

Я больше ничего не хотел, я больше ничего не ждал, а заниматься душевным мазохизмом и разбирать все то, что привело меня в этот беспросветный тупик, я себе категорически запретил. Хватит… Доразбирался уже, до самого… предела.

Финальный аккорд. Точка. Все кончилось. Оттого, что я буду день за днем мучить себя мыслями о том, как же я ужасно поступил, как разрушил свою жизнь – ничто не изменится. Я достаточно понял, с избытком осознал и копаться в этом больше не собираюсь. Все предельно очевидно. И необратимо.

* * *

Как-то одним тихим осенним утром я пошел на городскую барахолку. Там бабульки со всяким тряпьем, старыми книжками, разложенными на прилавках под покосившимися навесами, а порой и прямо на асфальте, там маленький мир чудес, где среди нагромождения феерического барахла всегда можно найти какую-то «жемчужинку», которая на мгновенье согреет тебе сердце.

Например, точно такой подстаканник, который был когда-то у моего деда, стоявший всегда на столе с его газетами…

Или точно такой же алюминиевый портсигар с корабликом, которым обладал мой старый учитель истории, ветеран, казавшийся тогда злобным вредоносным старикашкой, но по прошествии времени только о нем из всех учителей почему-то оживает доброе чувство.

Или книжка «Верхом на урагане», которую читал в детстве, но давно о ней позабыл, или статуэтка балерины, точно такая же, как та, что стояла когда-то у любимой бабушки в буфете… И захватывало дух именно от того, что эти «жемчужинки» были сокровищами только для меня одного. Как будто бы это было волшебное место, которое дарило особые подарки, возвращая в светлые моменты прошлого, оживляя на мгновение самое болезненное и самое дорогое, что есть у человека – его память.