Баллада о горизонте

БЫЧЬЕ!!!

Перед моим остолбеневшим взором простирается такая картина: ДВА БЫКА.

Не яки, не туры, а именно быки домашние, в смысле тушенка обыкновенная!

Один уже прошел рогами сквозь Чирковскую палатку, а второй в двадцати сантиметрах от нашего героического Хоббита.

Причем, молча! Тихо!

На мой дикий вопль выскочил Володя и прибежал пастух, они общими усилиями отогнали мерзких тварей от лагеря.

Мы с Володей, как два китайских болванчика, качаем головой над трупом Чирковской палатки и не знаем, плакать или смеяться.

Ну ладно ветер, камни… Ну кошкой пропороли – все бывает! Но средь бела дня, в абсолютной тишине, на дневке… И кто?! БЫЧЬЕ!

Вторая палатка за поход! Хорошо идем… Остается пожар и лавина – и полная программа неприятностей выполнена. Ха-ха-ха…

На этот момент меня волновало только одно… Чирк. Чирк, наш завхоз, наш… так сказать, надёж и опор желудков (а желудок – это главный орган у туриста), он… Похороним же братушку… Он так берег свою палаточку… Он курить в ней не позволял, кошки заставлял снимать за десять метров до входа… Помрет ведь, братушка, без покаяния… На чужой грузинской земле. И будет стоять на берегу Терека одинокая могилка с надписью: «Помер от разрыва палатки». И лоскуток от Хоббита-младшего будет одиноко болтаться на воткнутом ледорубе! И быки с печальным мычанием будут нести почетный караул возле памятного места. «И дорогая не узнает, каков туриста был конец!». ЭХ! Люблю я мрачные картинки пофантазировать!

Но озверевшая тушенка не дала разгуляться воображению. Видимо, бычье сходило за подкреплением, и вот вокруг нашего лагеря плотными кольцами ходит банда рогатых палаткоубийц и злобно косится.

Целый день мы мужественно обороняли палками и воплями остатки лагеря и собственную честь.

Володя меня шепотом спрашивает:

– Оля, я похож на тореадора?

– Нет, Володя.

– Вот. Происходящее не совсем то, о чем я мечтал в детстве. Так что, давай без благородства – КАМНЕМ В НЕГО, КАМНЕМ!!!

ДРАМА У ОЗЕРА

или некоторые особенности воздействия цивилизации на психологическое состояние путешественников

В то время, когда на дневочной поляне шел неравный бой с быками, наши доблестные забросчики тоже не теряли времени даром!

Они решили не отставать и тоже внести свой посильный вклад в культурно-развлекательную программу путешествия.

Сходив в поселок Коби, забрав мешки, добыв сыр, хлеб, огненную воду, наладив мосты дружбы со всем, что шевелилось по пути, пропахав добрых 30 километров, усталые, но довольные они подошли к Тереку…

Известно, что форпостовцы – тонкие ценители красот природы и вообще люди с изысканным эстетическим восприятием.

На противоположном берегу Терека располагался интересный природный объект – нарзанное озеро. И, конечно же, забросчики не могли обойти его своим вниманием.

Километрах в четырех находился мост, но вы же понимаете… четыре километра туда, четыре обратно, всего восемь, а уже темнеет…

Ибрагим, наш доблестный технический директор, наш, не побоюсь этого слова, НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ властелин веревок, главный по провешке, пробивке, пролазке, решает форсировать Терек напрямую! Это очень всех воодушевило, и забросчики, не раздумывая, кинулись в бурные воды! Так их манили эти самые красоты природы…

Ничто не предвещало беды.

Терек грохотал, вспучивая гигантские валы на перекатах, солнышко сияло, травка на берегах зеленела, но тут Макс неожиданно решил совместить горное путешествие с водным… Получив камнем под коленку, он неторопливо поплыл по Тереку аки Чапаев, одной рукой лениво греб по волнам, другой держал свою сванку.

Не став ждать милостей ни от природы, ни от Ибрагима с мужиками, не оценивших всех прелестей водоплавания, Макс самостоятельно спас не только себя, но и главное – свою шапку-сванку и рюкзак с заброской.

Каким-то образом избежав бесцельной погибели в бурных водах Терека, Макс выбрался на берег, где форпостовцы уже начали шумно созерцать красоты нарзанного озера.

И вот тут следует сделать одно маленькое, но очень важное отступление!

Потратив полдетства на прочтение всевозможной литературы, я точно усвоила одно: любое уважающее себя произведение о путешествиях должно обязательно содержать в себе подробное описание ужасных моральных и физических страданий, которые ежечасно преодолевают герои, двигаясь к своей заветной цели, «через тернии к звездам», как говорится. И вот как раз этого необходимого элемента и недоставало нашему путешествию, ну не было, не было у нас натуралистических страданий и прочих терний! Никаких внутренних психологических конфликтов, положенных для длительного пребывания ограниченной группы в автономных условиях. Никаких душевных терзаний, поиска смысла жизни и прочей «достоевщины». Если какие-то разногласия случались, то каждый мог доброжелательно обложить оппонента матом, оппонент имел возможность с достоинством запустить ботинком в собеседника, а в финале дискуссии всегда материализовывался непререкаемый авторитет Ибрагима, неоднократно подтвержденный докторской степенью по педагогическому рукоприкладству. Все трудности воспринимались с лошадиным ржанием над ситуацией и сдабривались таким добрым форпостовским юмором, что трудности смущались и разбегались в разные стороны.

Но человек остается человеком, поэтому даже в форпостовцах оставалось что-то непознанное, спонтанное, доисторическое и звероподобное, что и делает человека человеком… Поэтому напряжение от долгого пути незаметно скапливалось. А тут еще заброска… И поселок, где ходили свежемытые люди в чистой одежде, пахло хлебом, смеялись собаки и бегали дети, а, главное, так травматично близко для психики располагалась автобусная остановка во Владикавказ. Вот это кратковременное пребывание в цивилизации коварно и разрушительно подействовало на равномерный ход умственной деятельности одного из доблестных форпостовцев.

Выбравшись, вопреки здравому смыслу, на прибрежные камни из потоков Терека, наш фонтан бодрости и кладезь юмора Макс был странно мрачен и молчалив. Он брел к озеру, понурившись, обращая взор то на Терек позади, то на горы впереди, то туда, где недалеко за туманами шумела Военно-Осетинская дорога, и что -то невесело бормотал себе под нос.

Остальные форпостовцы не уделяли Максу должного внимания. У озера намечался перекус, поэтому умы нашего уважаемого собрания занимала нарезка сала, чистка чесночка и беззастенчивое распитие крепкого натурального нарзана, который можно было зачерпнуть кружкой прямо из озера. Когда пиршество должно было вот-вот начаться, Макс неожиданно выступил с заявлением, которое просто ошарашило наших славных забросчиков. Используя нехарактерные для форпостовца сентиментальные интонации и не скрывая навернувшиеся на глаза слезы, Макс поведал, какие невыносимые страдания испытывает его душа при мысли, что еще много недель он будет превозмогать разлуку с мамой и любимой девушкой, поэтому прямо сейчас отправляется домой. И вообще, он в Тереке внезапно ощутил близость неминуемой погибели, если продолжит хоть на полметра вперед это замечательное путешествие. Оставшееся в лагере свое снаряжение он разрешает использовать группе в личных целях или просто утопить в Тереке.

Уважаемое собрание впало в ступор.

Во-первых, мы находились на территории другого государства и, при всей доброжелательности окружающего мира, отпускать человека в одиночку пересекать границу являлось недопустимым. Да, народ тут добрый и гостеприимный, но мало ли какой злодей попадется на трассе, и ищи-свищи потом наш кладезь юмора… А во-вторых, поведение Макса было далеко от адекватного и отпускать его в этом состоянии куда бы то ни было являлось верхом жестокости и цинизма. В таком состоянии людей и в туалет надо с сопровождающим водить.

Обо всех этих моментах, осложняющих его, Максовское, возвращение домой, сообщил Ибрагим при помощи Журакивского, который в мягкой, умиротворяющей форме переводил малоцензурные слова нашего технического директора.

Осознав, что его никто никуда не отпустит, а, скорее всего, свяжут и поведут в лагерь на веревочке, Макс демонстративно сел на камешек у озера и горько склонил голову. Он сообщил, что твердо решил утопиться, таким образом сократив свои невыносимые мучения, и начал писать прощальную записку.

Уважаемое сообщество впало в еще больший ступор, потому как подобного опыта в разнообразном арсенале психологических осложнений в команде еще не было.

В течение часа суровые форпостовцы по очереди изображали «доброго санитара», сменяя друг друга, подходили к Максу и приводили разнообразные аргументы в пользу продолжения дальнейшей жизнедеятельности. Обещали все, что только можно пообещать, клятвенно заверяя, что как только команда окажется на Родине, его с почетом посадят в автобус и отправят к маме и любимой девушке.

Аргументы слабо воздействовали на помутнившееся душевное состояние Макса, он сохранял безмолвие и производил в прощальной записке дополнительные записи, кому что завещает и что сказать маме и любимой девушке.

Когда форпостовцы пошли на третий круг убеждения Макса не топиться, Черный подбежал к другому живописному камню и начал жалобно подвывать, биться головой о камень (не сильно, чисто для усиления художественного эффекта) и громко орать, что если Макс немедленно не утопится, он его утопит сам, с применением физической силы, потом наконец-то поест сала с чесноком, после чего тоже утопится. Просто так. Потому что ему – ПО-ФИГ.

Завхоз Чирк начал бегать вокруг них и орать, что не позволит поганить чистейшие воды уникального озера двумя вонючими трупами, а все, кто хочет утопиться, пускай валят к Тереку, там вода проточная и для экологии это совершенно безопасно. И он тоже с ними за компанию там с удовольствием утопится, потому что его все это задолбало.

А Журакивский и Овчар нервно давились салом и смотрели на мир глазами, полными благоговейного ужаса.

Оглядев все вокруг хладнокровным взглядом, Ибрагим понял, что ему придется вскоре объяснять руководителю, почему не по его вине несколько человек покончили жизнь самоубийством. А моей скромной персоне теперь придется войти в историю самым суровым руководителем, под чутким управлением которого, то есть которой, произошло серийное самоубийство трех, а то и четырех участников. Осознав все последствия данной перспективы, Ибрагим встал, решительно подошел к Максу и, не говоря ни слова, зарядил кулаком в его страдающую физиономию. Полянка у озера мгновенно погрузилась в гробовую тишину, которую еще через мгновение прервал отчаянный вопль Макса, сопровождаемый нецензурными выражениями: «Ах ты… ты мне НОС СВЕРНУЛ!!!».

– Да? – искренне удивился Ибрагим и еще одним резким ударом поставил нос на положенное ему место, а заодно и весь пошатнувшийся рассудок бедолаги.

Уважаемое собрание выдохнуло… Вечерний прохладный ветерок мгновенно остудил кипящие страсти, все сбились в кучу, Макс вытирал кровищу, мыл лицо чистейшим нарзаном и всхлипывал: «Братушки, что это я учудил… что это, вообще, было?».

Чирков задумчиво сказал:

– Наверное, это называется нервный срыв.

– Нет, – возразил Черный, – это называется «Макс довыпендривался».

А Ибрагим прикурил и с лучезарной улыбкой сообщил:

– Мужики, а все помнят, что нам еще опять Терек обратно переплывать надо?

Вечерело, легкий ветерок над Тереком еще долго носил многоголосное

«… мать, мать, мать».

На этом «драма у озера» подошла к своему благополучному завершению.

В Тереке снова никто не утонул!

Когда поздно вечером «изрядно ощипанные, но никем не побежденные» забросчики вернулись, их ждал новый сюрприз – изувеченная бычьем палатка.

Описывать страдания Чирка я не буду, а то сама обрыдаюсь. И поднимал он лоскутики, и подносил их к лицу, и говорил он с ними, как с живыми…

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Я, конечно, была взволнована историей у озера. В первую очередь тем, что этот нервный срыв как бы вообще на ровном месте имел место быть. Обычно подобным вещам предшествуют многочисленные «звоночки» -предвестники, и всегда есть возможность не допустить истерики, помочь человеку спустить пар до того, как нервишки не выдержат уже конкретно. А тут даже я со своим, извиняюсь за нескромность, гениальным психологическим чутьем не заметила никаких проблем у Макса, он казался бодрым, веселым, извергающим килотонны шуток и юмора. Но главное, после всего случившегося он выглядел совершенно нормально, за исключением синего распухшего носа, был абсолютно адекватен и с хохотом описывал свои ощущения на момент, когда лечебная пилюля Ибрагима своевременно прилетела на помощь пошатнувшейся психике.

Длительное пребывание в автономном путешествии – это сложная штука, и далеко не каждый приспособлен к данному виду психологической нагрузки. И в этом нет совершенно ничего страшного или постыдного. Один лучше бегает, другой лучше прыгает, третий лучше плавает, четвертый способен преодолевать головокружительной сложности препятствия, но тяжело переносит именно длинные путешествия, долгую оторванность от дома. Это совершенно нормально, это особенности психики, а она у всех разная. Видимо, Максу тяжеловато давался этот долгий переход, но он не подавал виду, скрывал за шутками свои проблемы, напряжение копилось, а чувство ложного стыда не позволило вовремя сказать об этом и ПОГОВОРИТЬ. Вот и рвануло… Как бы «на ровном месте». Всегда надо находить в себе силы ПОГОВОРИТЬ, а не ждать, когда крышечку на кипящем котелке начнет срывать естественным образом.

Поведение Ибрагима в данной ситуации было абсолютно правильным, чересчур жестким, но, по сути, единственно верным. Другим способом привести человека в чувство иногда не бывает возможным. Увы.

Долгий опыт хождения по горам давал неоднократные примеры того, какой мощнейший воспитательный эффект имеет в отдельных случаях нанесение легких телесных повреждений. Особенно ярким примером был один апрельский поход по горам Северной Осетии. Компания собралась небольшая, Ибрагим, я, Сергей, спасатель Быков, молоденькая девочка Людочка и новенький. Новенький нам всем понравился, мы совершенно без опаски взяли его с собой, да и поход ожидался несложный.

И уже в походе выяснилась одна пикантная подробность. Новенький оказался… сектантом. Нет, он не принадлежал к какой-то определенной секте, просто у него в голове была круто закисшая каша из всевозможных учений, культов, прочих мракобесий. А самое страшное, он непрерывно… безостановочно… не умолкая… насиловал наши мозги своими проповедями. Сначала ему вежливо намекали, что мы люди реалистического мировоззрения и все, им излагаемое, не вызывает в нас интереса, потом в лоб говорили, что мы не хотим слушать эти причудливые бредни, наконец, на него просто начали орать хором «ЗАТКНИСЬ!!!». Наш сектант миролюбиво замолкал, делал паузу, а в следующий момент, который он считал подходящим, продолжал свои проповеди, причем начиная ровно с того места, где остановился!!! Жесть, это была форменная жесть… Осложнялось все это тем, что наш сектант занимался… смущаюсь сказать… уринотерапией для поддержания физической формы и астрального благополучия. Это ввергло нас в окончательный ужас и (небывалое дело в походе!) – мы начали дружно прятать свою посуду…

Закончилась вся эта история с сектантом нештатно. Ибрагим и Сергей ушли на разведку с ночевкой, а в лагере остались мы с Людочкой, спасатель Быков и эта астральная сущность с бокалом… гм… в общем, вы поняли, чего. И началось! Если Ибрагима и Сергея, как взрослых брутальных мужиков, наш высокопродвинутый эзотерик еще интуитивно опасался, то, оставшись в компании двух девушек и спасателя Быкова, которого он, видимо, посчитал слишком юным, чтобы принимать за серьезный идеологический отпор, проповедник-уринофил пришел в полнейший ораторский экстаз.

Заткнуть его излияния было просто невозможно.

Мы с Людочкой и спасателем Быковым мучительно умирали, мы рыдали, мы рвали на себе волосы, мы готовы были пойти в лес и повеситься на ближайшей елке… Но ничего не помогало. Он проповедовал, проповедовал и проповедовал… И вот тут Быков совершил то, чего я никак не ожидала от этого тогда еще пухленького милого юноши с добрыми наивными глазами. Он дико заорал: «САМКА СОБАКИ!!! Я – ПРАВОСЛАВНЫЙ!!! Я ЭТО ВООБЩЕ СЛУШАТЬ НЕ ДОЛЖЕН, ПРОСТИ ГОСПОДИ!», схватил источник возмутительной ереси за грудки, вытащил из домика, спихнул в ручей и долго мутузил кулаками, перемежая удары по ребрам с православно выдержанными высказываниями и душеспасительными цитатами…

Самым интересным оказалась развязка этой истории. Поход закончился в тишине и благополучии, а потом мы нашего нового знакомца закономерно не видели, чему не удивлялись. И вот однажды, несколько месяцев спустя, он ПРИШЕЛ В ГОСТИ.

С коньяком и угощениями.

Попросил позвать Быкова на встречу. Прилюдно расцеловал его и сказал нам всем ОГРОМНОЕ СПАСИБО. Торжественно сообщил, что после побоев в ручье пришло на него какое-то небесное просветление и образовались мысли о неправедности его жизни, погрязшей в уринотерапии и мракобесии. Он долго думал. Многое переосмыслил. Сжег на заднем дворе все свои духовно-вызывающие трактаты в стиле «тысяча и один способ сойти с ума», пошел в ближайший храм к батюшке, покаялся, встал на путь истинный, теперь регулярно ходит в церковь православную и с благодарностью вспоминает спасателя Быкова в своих молитвах.

И даже девушку себе нашел. Вот оно как бывает! Битие порождает сознание.

И вообще, я глубоко убеждена, что гибель нашей цивилизации началась с того момента, когда кому-то пришла в голову варварская и бесчеловечная идея, что детей пороть нельзя.

ОПЯТЬ БЫЧЬЕ!!!

Наутро выяснилось – у нас не хватает одного мешка с заброской.

После долгого обсуждения данного вопроса мы поняли, что, видимо, его сперли еще в поезде.

Ну что же… Не пропадем! Перебрали харчи, погрустили немного, начали чинить пострадавшую от бычья палатку, параллельно поминая ее колпачком-другим да скупой слезой завхоза, изредка стекающей по закаленному невзгодами лицу. Дневка продолжалась!! Жизнь, кажется, тоже…

Втроем с Максом и Ибрагимом мы сходили на осмотр достопримечательностей – посмотреть травертины и нарзанное озеро, где развернулась вчерашняя «драма». Ибрагим и Макс почему-то страстно возжелали сводить меня туда, чтоб я лично обозрела место событий.

Надо сказать, зрелище потрясающее – целое озеро кипящего нарзана, из центра бьет столб воды, цвет озера нереально голубой, зеленая травка, лужи крови на зеленой травке (шутка), а вокруг дохлые птички – мышки валяются. Дохлые, потому что надышались газов, из этой красотищи выходящих… Вот так и в жизни… Любишь красотами любоваться – не обижайся, если вдруг где кверху брюшком всплывешь. Ну, это я так, к слову!

В процессе посещения эстетических мест вновь не обошлось без острых моментиков – наблюдали картину, как бежал по нарзанному болоту Макс, а за ним с ревом чем-то озабоченный бык… Печальное зрелище, надо сказать.

Ибрагим бросился на помощь, бык перегородил узкую тропу, мы с Максом тихо прощаемся с жизнью. Ибрагим взял кайло и объявил, что будет на бычьё психически воздействовать. А если не подействует, ледорубом огреет. У него это вообще всегда так: если кого словесами убедить не получается, то ледорубчиком… Помогает… и не только быкам.

Вот они и стоят, родимые. И смотрят друг другу в глаза…

Бык не выдержал, заревел грустно и уступил дорогу. А то как же… Бычьё, оно тоже жить хочет!

Конечно, животина в этой долинке неадекватнейшая, да…

А с учетом недавнего случая с Максом, может, тут газы какие из-под земли выходят, башку сносящие? Так нет, жители-то местные вполне себе благодушные. Или у них иммунитет?

ГРУЗИЯ НЕ ПЕРЕСТАВАЛА УДИВЛЯТЬ…

Из любопытного. Произошла-таки встреча с грузинскими пограничниками!

Днем подъехал молодой парнишка на ишаке.

Ничто не выдавало в нем пограничника – ни ишак, ни черная обычная майка, ни добродушный голос.

Он радостно объявил – Мы тут пограничники!

Кроме него самого и ишака, километра на четыре вокруг не наблюдалось ни единого человеческого тела, поэтому так и напрашивался вопрос: кто это – МЫ? Ишак, что ли, тоже идет в расчет?

Вслух мы этого, конечно, не сказали, а паренек намекнул, что они вечером подъедут паспорта посмотреть, если они у нас есть.

– А если нет паспортов? – сподвигнул мелкий бес спросить Макса.

– Ну… арестуем немножка… посидим немножка … – отвечал с показным кавказским акцентом пограничник, – посидим… водка выпьем, мяса поедим, компромисс найдем, мы же все тут на Кавказе живем…

А потом театральная пауза и почти без акцента, деланно грозно:

– Да вышвырнем вас завтра к черту за шкирку к Верхнему Ларсу домой… И снова с характерным акцентом и ласковой улыбкой:

– Ви шутите, ми шутим… Это Кавказ…

Тут уже мы все начали смеяться в голос, я чуть живот не надорвала.

Очаровательный парень, очаровательный юмор.

Пограничники проверять паспорта действительно приехали, но только на следующий вечер – втроем на двух ишаках. Записали на какой-то бумажке, типа пачки от сигарет, номера паспортов, пожелали всевозможной удачи и уехали. Было видно, как они несказанно счастливы, что пригодились – судя по всему, мы за всю их службу были первые, кому они паспорта проверяли.

Да… Грузия не переставала удивлять. Страна незамутненной действительности. Как будто попал в неспешный светлый поток, и он несет тебя куда-то, где тишь и гладь. Страна, поражающая своим умиротворенным спокойствием. Добрыми пограничниками. Совершенно «нашими» альпинистами. Красивыми горами. Духом древнего, словно рожденного на этих склонах, вселенского добра.

На следующее утро мы направились в сторону Кельского вулканического плато к перевалу Эси.

А надо сказать, что километрах в трех, в поселке, был мост, хороший такой мост через Терек.

Но разве Форпост мог позволить себе идти целые три лишних километра, когда прямо рядом, за крошечной фермой, болтается нечто, похожее на мост??? Нет и никогда!

Пусть лохи через мост ходят, а чисто-конкретные пацаны переправятся по тому, что ближе висит.

Уже хорошо знакомая с нашими нравами волгоградская часть команды сказала дружно «НА-ФИГ НУЖНО!» и пошла в поселок, к надежной автомобилепроездной переправе.

Оставшаяся часть с шутками и задорными играми обошла ферму, и тут…

Если бы мы были чуточку умнее, то, конечно же, обратили бы внимание на некоторые обстоятельства и озадачились бы вопросом – а что это все население ближайшей фермы, включая детей, курей, свиней и собак, бросило все свои дела, прилипло к забору, достало бинокли и замерло, чего-то ожидая…

Итак, НИЧТО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО БЕДЫ…