В вагоне каждый прятался за куском пластмассы: я знал это. Интересно, они видят мою? Может им не дано разглядеть истинного лица: ты всю жизнь так и будешь подстраиваться под общество, не подозревая о том, что каждый из них делает аналогичную вещь. Внезапная волна моды губит человечество: всегда ухожен, всегда красив, всегда приятен и вежлив в общении, ты даже не имеешь права показать своё настоящее лицо. Лицемерие окутало весь поезд, мне бы радоваться, наблюдая, как люди улыбаются без повода, да вот я знаю истинную причину этой улыбки.
Вспомнил о слепке лишь в лифте, поднимаясь на двенадцатый этаж, наблюдая, как здание постепенно наполняется моими подчинёнными. Каждый из нас вынужден страдать из-за того, что когда-то давно случилось в жизни. Из-за того, что кто-то залез в нашу душу, мы теперь все отныне обязаны носить маски, а остальные – лишь гоняются за глупой модой.
– Виктор Николаевич, вы сегодня опоздали. Поздно заснули?
– Начальство не опаздывает, начальство задержи-вается, Пётр.
Сегодня я с нетерпением ждал окончания дня, его финального мероприятия, чтобы, наконец, покончить с этим выскочкой Лариным и взять заслуженный отпуск. Терпеть не могу «светские вечера», чувствуешь себя на балу Анны Павловны Шерер, у каждого есть «отдельная маска» под «отдельный случай». Неужели я настолько же лицемерен? Неужели меня больше не существует? Неужто я вынужден всю жизнь носить кусок пластмассы на своём лице?
Маски были очень удобными. Каждая из них «садилась» как влитая, даже каждую ворсинку усов можно было прощупать и поправить.
День приблизился к концу, работа была выполнена, новый номер журнала был готов к изданию. Теперь меня ждало «важное мероприятие», которое станет концом сегодняшнему цирку лицемеров.