– Откройте, быстрее откройте дверь!
– Что там такое случилось? – спросил Сентябрь, торопясь к двери.
– Уж не волки ли за ним гонятся? Мне только что послышалось, будто один из них выл где – то рядом, – сказал Июль.
– И я слышал, но мне показалось, что это плачет ветер,– подтвердил Октябрь.
– Наверное, это был совсем маленький волчонок, уж очень этот голос был тонок, – добавил Ноябрь.
В это время в распахнутую дверь вошел Декабрь. Он был весь в снегу, словно дед Мороз, а вместо дров нёс на вытянутых перед собой руках небольшой мешок.
– О, ты приготовил нам подарочки! – обрадовались гномы. – Какой чудесный сюрприз! Ну – ка, показывай, что ты нам принёс?!!!
Гномы очень любили получать подарки, и, радуясь любому пустяку, становились похожими на маленьких бородатых детишек. Они начали вырывать мешок друг у друга, подняв при этом страшную суматоху.
Вдруг из мешка раздался тонкий писк. Гномы одновременно отпустили мешок, отпрянули в разные стороны и застыли, глядя на него огромными глазами.
Мешок шлёпнулся на пол и громко закричал. Гномы попятились ещё дальше.
Тогда к мешку подошла тётушка Амалия. Она подняла его, положила на стол и развязала. В нём оказалась груда тряпья, в котором что – то шевелилось. Тётушка Амалия развернула его, и на свет появился маленький ребёнок.
– Ты где его взял? – спросила она у Декабря.
– Оно лежало прямо у порога – ответил растерявшийся гном.
– Господи, не твой ли это подарок на Рождество? – воскликнула тётушка Амалия, разглядывая маленькое личико. – Иначе, откуда могла взяться эта крошка в глухом лесу, да ещё в такую бурю?
Гномы приблизились к столу и стали с любопытством разглядывать ребенка.
– А кто это, девочка или мальчик? – спросил Январь.
– Девочка, – сказала тётушка Амалия, заглянув в пелёнки, – надо немедленно растопить камин, не то мы её заморозим.
И тут в доме началась невообразимая суета.
Февраль со всех ног помчался за дровами.
Март присел у камина и начал раздувать затухающие угли.
Апрель загнал Милку в угол и стал её доить, чтобы напоить малышку молоком.
Сентябрь с Октябрём принесли из ручья воды.
А Август вместе с Маем живо сбегали в пещеру и принесли большую круглую корзину, полотно, и ещё много всякой всячины.
Вскоре в камине запылал жаркий огонь, в котле грелась вода. Корзина была подвешена на длинной верёвке к потолку, и превратилась в чудесную колыбель.
Наконец, в доме стало тепло. Тётушка Амалия развернула девочку и тщательно осмотрела её и пелёнки, надеясь найти хоть что – то, по чему можно было бы определить её имя или происхождение. На правой ручке девочки, чуть повыше локотка, она увидела коричневое родимое пятнышко в виде полумесяца. Больше при ней не было ничего, кроме старых пелёнок.
– Похоже, этот ребёнок из бедной семьи, – сказала Амалия, прижимая девочку к груди, – видимо, нищета заставила мать подбросить её к моему бедному жилищу. Возможно, я не богаче неё, но я низачто не брошу эту бедную крошку. Как – нибудь проживём.
Амалия поцеловала девочку в пушистую головку, а затем накормила её молочком, помыла и уложила в колыбель.
Гномы тут же выстроились около неё в кружок и не сводили с ребёнка восхищенных глаз. А крошка смотрела на них синими, как небо, глазами, улыбалась и пускала пузыри. Радости гномов не было предела.
Тётушка Амалия тоже была счастлива. У неё никогда не было своих детей. Все её молитвы о рождении ребёнка остались не услышанными, а после смерти мужа она была твёрдо уверенна в том, что ей придется умирать в полном одиночестве.
– Друзья, девочке необходимо дать имя. Как мы её назовём? – сказала тётушка Амалия, вытирая счастливые слёзы.
– Конечно, Белоснежка! – выпалил Апрель.
– Нет, история Белоснежки известна всему миру, – возразил рассудительный Июнь – надо придумать другое имя.
Гномы начали старательно морщить лбы и закатывать глаза в потолок, вспоминая все знакомые им женские имена, но ничего не могли придумать. Все имена казались им недостаточно звучными и красивыми для малютки, которую они успели полюбить.
– Давайте назовём её Декабриной, – сказал Декабрь – ведь это я её нашел…
– Декабрина слишком твердое имя, для девочки больше подходит имя Майя, оно такое нежное и красивое…– ревниво возразил Май.
– Марта тоже неплохо – сказал Март.
– А чем хуже имя Августина? Насколько я знаю, так звали очень многих королев и принцесс, – спросил Август.
– Юлиана тоже ничуть не хуже, – воскликнул Июль.
– А я бы назвал Юнона, – вздохнул Июнь.
– А как насчёт Сентябрины? – робко спросил Сентябрь
– Октябрина тоже ничем не хуже…– обиделся Октябрь.
– Ну и что, теперь будем перечислять весь календарь? – насупился Ноябрь.
– Вот именно, – выкрикнули хором Январь с Февралём.
– А знаете что,– весело сказал Апрель – давайте назовем её Майя – Августина – Юлиана – Юнона – Декабрина – Сентябрина – Марта – Юнона…. Ох, кажется, я совсем запутался… имя получается чересчур длинное.
– Хорошо, – твёрдо сказал Декабрь, – так и назовём, – Декабрина – Августа – Юлиана – Сентябрина – Юнона – Майя – Октябрина – Марта…
– И будем называть её каждый своим именем! – воскликнул Май.
– А как же мы? – возмутились Апрель с Январём и Февралём.
А обиженный Ноябрь молча отвернулся лицом в угол и, насупившись, надолго уставился в одну точку.
– А мне нравится Снежана, – примирительно сказала тётушка Амалия – очень красиво и никому не обидно. К тому же, она появилась в такой сильный снегопад…
– Точно, Снежана, – обрадовался Ноябрь, быстро поворачиваясь обратно.
Что ни говорите, а смотреть на колыбель с улыбающимся ангелочком гораздо приятней, чем в тёмный угол.
– Хорошо, пусть будет Снежана, – согласились все – но наши имена пускай будут тоже.
На том и порешили. Тётушка Амалия достала из сундучка чистый лист гербовой бумаги, случайно забытый королём в те времена, когда он приезжал к её мужу поохотиться, и аккуратно вывела на нём полное имя своей богом данной дочки:
– Декабрина – Августа – Юлиана – Сентябрина – Юнона – Марта – Октябрина – Майя – Снежана.
– Ну вот, готово, сказала Амалия, – теперь у нашей девочки есть имя, да ещё такое длинное и красивое, словно у настоящей принцессы.
– А она и есть наша дорогая, любимая принцесса, – сказал ласковый Май.
И, конечно же, все гномы были с ним согласны.
С той поры прошло шестнадцать счастливых лет. Счастливых, потому что с появлением Снежаны жизнь тётушки Амалии и двенадцати гномов обрела новый смысл.
Амалия наконец – то почувствовала, что значит быть матерью. Отдавая девочке тепло и нежность своего сердца, она действительно была счастлива по – настоящему.
Гномы тоже полюбили свою маленькую принцессу так, что не могли прожить без неё и дня.
Таким образом, Снежана заполучила сразу большую любимую и любящую семью – матушку и двенадцать добрых заботливых дядек.
Просыпаясь по утрам, она всегда видела перед собой добрые глаза матушки Амалии и бороду какого – нибудь гнома.
Гномы частенько ссорились между собой, решая вопрос, кому сегодня играть с малышкой. А когда они собирались все вместе на лужайке перед домом Амалии, то поднимался такой визг, шум и гам, как будто бы там было не меньше двадцати озорных мальчишек и девяти весёлых, горластых девчонок. Потому что каждый из гномов старался привлечь внимание девочки к себе и называл её своим именем. И тогда весь лес оглашался весёлыми возгласами:
– Снежана, я здесь!
– Августа, лови меня!
– Нет, меня, Декабрина, догоняй меня!
– Юлиана, посмотри, какой красивый цветок!
– Майя, попробуй, какая вкусная земляника!
– Ау, Октябрина, ищи меня!
– Сюда, сюда, Юнона!
– Марта, смотри не упади!
– Берегись, Сентябрина, я тебя сейчас поймаю!
Набегавшись, они усталые, но весёлые и счастливые, возвращались к матушке Амалии и усаживались слушать новую сказку, выдумывать которые она была большая мастерица.
Гномы часто дарили своей любимице подарки, сделанные собственными руками.
Им доставляло огромное удовольствие мастерить разные свистульки и фигурки зверей из глины, желудей и шишек.
Из лозы они плели для неё столики, стульчики и кресла, а также всевозможные короба и корзиночки.
Они тащили ей всех пойманных в лесу зверушек.
Вслед за Снежаной постоянно прыгали зайчонок Ушастик и бельчонок Рыжик. По пятам за нею семенил ёжик по имени Чмых и летали совёнок Пыжик и говорящий воронёнок Карлуша. Возле дома жил оленёнок Душка, оставшийся сиротой после того, как охотники убили его маму – олениху.
Стоило Снежане подняться, как все тут же спешили за нею со всех лап, ног и крыльев.
К шестнадцати годам Снежана превратилась в стройную синеглазую красавицу с длинными русыми волосами. К тому же, она всегда была одета в нарядные платья.
Ведь у матушки Амалии были золотые руки. Она шила для своей доченьки платья из обыкновенно белого полотна, подаренного гномами, украшала сплетёнными ею кружевами, прошвами и вышивками, и они становились такими нарядными, что их не отказалась бы надеть даже настоящая принцесса.
Конечно, она постаралась передать своё мастерство Снежане.
Девочка была прилежной ученицей, и со временем стала настоящей волшебницей, потому что всё, что она вышивала, могло оживать – каждый цветок издавал свой неповторимый аромат, а бабочки и птицы по её желанию взлетали с платья и порхали вокруг неё в воздухе. А сплетенные её руками кружева, тонкие и лёгкие, как белоснежная морская пена, были в сто раз лучше голландских или французских.
Но Снежана об этом не знала. Ведь за все свои шестнадцать лет она не видела никого и ничего, кроме матушки Амалии и её старого домика, а так же двенадцати гномов, подземелья, где они жили, и большой пещеры, находившейся рядом с ним.
Она любила бывать в гостях у гномов зимой, когда над землёй бушевали метели и трескучие морозы. Ей нравилось кувыркаться на их постелях, покрытых теплыми шкурами, и играть с самоцветными камнями, которые они находили в подземелье и складывали в небольшие сундучки. Гномы делали из них прекрасные ожерелья и дарили их своей принцессе.
Они радовались каждому приходу своей любимицы, угощали её орехами и мёдом, а потом все вместе играли в прятки.
А когда им надоедало бегать и прыгать, они просили Апреля взять скрипку, на которой он очень хорошо играл, и пели сочинённые им песни.
У Апреля был самый красивый голос, и он взялся обучать Снежану музыке. Вскоре она играла и пела не хуже него.
Они часто гуляли все вместе в пещере, вокруг красивого голубого подземного озера. Днём оно было хорошо видно, потому что на него падал свет из узкой расщелины, находящейся высоко под сводами пещеры. Там они обязательно пели вместе с Апрелем, их голоса подхватывало многократное эхо, и это было так красиво, словно вместе с ними пела сама гора.
Правда, это случалось довольно редко, потому что гномы опасались, что Снежана, бывшая подвижной и неугомонной шалуньей, может убежать от них и заблудиться в многочисленных подземных лабиринтах.
Снежана стала достаточно взрослой, и прекрасно понимала, что где – то есть другая жизнь, о которой так часто рассказывала в своих сказках матушка Амалия, и ей очень хотелось её увидеть. Но гномы ужасно боялись её потерять и, стараясь уберечь от встреч с людьми, не отпускали далеко от дома.
Чтобы скрыться от их зорких глаз, ей приходилось идти на хитрость. Снежана сочинила колыбельную песню, такую нежную и красивую, что гномы засыпали, едва она начинала её петь. Тогда она бежала в лес и подолгу гуляла одна, разглядывая деревья, цветы и травы. Мир был настолько прекрасен, что она никогда не уставала им любоваться.
Уходя с каждым разом всё дальше от дома, она не боялась заблудиться, потому что её постоянно сопровождали воронёнок Карлуша и оленёнок Душка.
Карлуша мог взлететь высоко над лесом и найти обратную дорогу.
Оленёнок подрос настолько, что Снежана могла ездить на нём верхом. Устав, она взбиралась к нему на спину, бралась руками за привязанную к его рожкам верёвку, и скакала, как на маленькой лошадке.
Однажды, гуляя по лесу, Снежана услышала какой – то непонятный шум. Подойдя ближе, она обнаружила большой водопад, низвергающийся с высокой скалы, в круглую каменную чашу. Переполняя чашу, он вытекал через край и превращался в узкую бурную речушку, скрывавшуюся в росших неподалёку густых кустах орешника.
Снежана сорвала несколько веток плюща. Из одной ветки она сделала венок, а остальные прикрепила к нему и надела на свою прелестную головку так, что они ниспадали по её длинным распущенным волосам, словно изумрудный плащ. Это было очень красиво.
Затем она забралась на огромный камень и стала ловить руками искрящиеся брызги, вслушиваясь в чарующий шум воды.
Это прекрасное зрелище так её заворожило, что она протянула руки к солнцу и громко запела. Эхо разнесло её голос и вторящий ему шум водопада далеко по горам. А вышитые на её платье бабочки взлетели и начали порхать вокруг неё в воздухе.