Без права на отказ

– Валяй, – пожала она плечами. Судя по её порозовевшим щекам и подбородку, этот коктейль был для неё уже не первым. Бог знает, сколько она просидела тут до моего прихода.

– Что ты знаешь о ситуации с Олегом и Селезневой? – решила не ходить вокруг да около и задать интересующий меня вопрос в лоб.

Аля нахмурилась и выговорила:

– Ну все знали, что они спали.

– Точно спали?

– Со свечкой я не стояла, – усмехнулась она, – но Лена, мне кажется, даже не пыталась скрыть их отношения. Постоянно крутилась возле него, не отлипала. Коршунов же из-за неё и с женой своей развелся.

Так, стоп! А вот тут поподробнее!

– Когда это произошло?

– Года три назад. Или четыре. Точно не помню. Помню, как однажды я осталась допоздна в центре, накручивала педали на велотренажере после схомяченного куска пиццы, – хихикнула Алька, и я тоже не удержалась от улыбки. Но вышла она у меня напряженной.

Про жену Олега я не знала ровным счетом ничего. И, если быть честной, я даже не интересовалась, кто она. Тоже из мира спорта или нет.

– Так вот, – продолжила Аля. – Она тогда приперлась к Олегу, и они очень громко выясняли отношения. Она кричала про то, что Лена их брак разрушила, что все из-за неё. Так орали, что, наверное, не будь центр почти пустым, все бы были в курсе.

– А ты знаешь, кто она?

– А кто ж её не знает, – усмехнулась Аля и выговорила: – Инга Александровская, журналистка. Она бывшая жена твоего Олега.

Я сидела и тупо смотрела на Алю, не в силах вымолвить ни слова. Вот Яна – хотела получить ценную информацию, теперь сиди и переваривай. Инга Александровская – бывшая жена Олега. И развелись они из-за Лены. А теперь она собирает информацию, чтобы дискредитировать его в глазах общественности. Да если Олег и Селезнёва встречались еще тогда, она же была… Сколько ей сейчас? Двадцать, вроде? Или даже девятнадцать… Выходит, в то время ей было шестнадцать или семнадцать. Это же скандал! И это будет крахом карьеры Олега.

– Вот сука! – выдохнула я. Александровская хочет не просто нагадить Олегу, она хочет его раздавить.

Внутри меня все взбунтовалось. Мне хотелось найти телефон Инги и сказать ей, что я все знаю, хотелось защитить Олега, в то время как другая часть меня пребывала в ужасе. Неужели Олег так сильно любил Лену, что развелся из-за неё? И, судя по всему, до сих пор любит, раз по первому её зову летит к ней. Только вот со мной зачем-то спит. Неприятно. Нет, больше – больно. Больно, черт возьми!  Наверное, не стоило мне ворошить скелеты, спрятанные в шкафу Олега. Бывшая жена, бывшая ученица, запертая комната, единственное фото в квартире и среди всего этого многообразия – Яна Абрамова. Что я для него? Кто я для него? Как бы мне хотелось забраться к нему в мысли и узнать это!

– Ян, ты чего загрузилась? – спросила Аля. – Не бери в голову. Все это уже в прошлом. Забей ты на Селезневу эту. Уехала она в свою Америку, вот пусть там и сидит. Теперь у Олега есть ты, и он на тебя ставку делает.

– Ставку, – уныло выговорила я, облокотившись рукой о стол и подперев щеку ладонью. – Аль, я не понимаю его.

– Мужиков вообще тяжело понять, – с видом знатока высказала Ермакова. – Поэтому даже не пытайся. А Коршунов… он всегда был скрытным. Но он – настоящий мужик, кто бы что ни говорил.

Настоящий… Только вот слишком уж таинственный. Вздохнув, я покрутила свой бокал и спросила:

– А… ты общалась с Селезневой?

– Практически нет. Она же у нас была звездой, – возвела глаза к потолку Аля.

Да уж, звездой. Селезнева, как я понимаю, вообще практически ни с кем не общалась, уж на соревнованиях так точно. Вечно ходила, задрав нос. Принцесска, чтоб её. Меня аж передернуло от воспоминания, как однажды она, проходя мимо, окатила меня таким презрительным взглядом, будто встала в коровью какашку. И той самой какашкой была Яна Абрамова… Ладно, черт с ней!

– Давай выпьем? – я обхватила коктейль руками и протянула к Алькиному. Мы чокнулись и улыбнулись друг другу.

Сегодня я узнала так много всего, что должно было заставить меня по-новому взглянуть на Олега, однако, несмотря на это, я продолжала видеть в нем человека, способного привести меня к успеху. Человека, способного раскрыть меня не только как фигуристку, но и как женщину. Человека, в которого я влюблялась с каждым днем все сильнее и от которого так хотела получить в ответ хоть малую толику уверенности в том, что я нужна ему не просто как удобная шлюха, но и как любимая девушка.

Ровно в час тридцать Олег подъехал к бару. Я уже посадила Альку в такси и теперь ждала его. Выбравшись из салона, он недовольно глянул на меня, уже порядком подмерзшую. На ходу сняв куртку, накинул её мне на плечи и произнес:

– А внутри подождать было слабо?

– Там душно, – честно призналась я и направилась к машине.

Уселась в теплый салон, укуталась в его куртку и блаженно вдохнула аромат его одеколона. Он сводил меня с ума. Не одеколон – Олег, конечно же. Запах мужчины, уверенного, властного и до жути таинственного.

Когда он, обойдя машину, уселся за руль и захлопнул дверцу, я, улыбнувшись, произнесла:

– Я была хорошей девочкой и выпила всего один коктейль.

– Это не отменяет завтрашней тренировки, – усмехнулся он, скосив на меня взгляд. – Но ты молодец. Развлеклась?

– Немного. Олег… – я откинулась затылком на спинку сиденья и посмотрела на него из-под ресниц.

– М-м? – вскинул он брови.

– Я недавно встречалась с твоей бывшей женой.

Не стоило мне этого говорить, но я решила рассказать ему о встрече с Александровской. И раз уж набралась храбрости, отступать – не в моих правилах. Рассчитывала, что он разозлится или хотя бы удивится, однако в ответ я услышала лишь короткое:

– Я знаю, – а после он тронул Мерседес с места.

И теперь впору было удивляться мне.

Глава 20

– Как это знаешь?

– Ты правда считаешь, что я не имею понятия, что пытается сделать Инга за моей спиной? – улыбнулся Олег, продолжая смотреть на дорогу.

А я смотрела на него. Все с тем же удивлением. Я не знаю этого человека. Даже если мне иногда кажется, что он чуть-чуть приоткрывает мне свою душу, это обманчивое впечатление. Ни на йоту я его не знаю!

– Тогда почему ты мне ничего не сказал?

– Я ждал, когда ты соблаговолишь сама мне рассказать, – взгляд его все же коснулся меня. Могла бы поклясться, что в его глазах читался упрек. Поджала губы, выдохнула, но ничего не ответила. А Олег продолжил: – У неё нет никаких доказательств, Яна. Конечно, если ты не решишь дать свои… м-м-м… показания, – кривая усмешка.

– Показания? Мы не в суде, Олег. Я ей отказала, чтоб ты знал. Несмотря ни на что, я не считаю тебя чудовищем.

– А зря, – он снова поставил меня в тупик. Что он имеет в виду? – Я могу ведь и правда оказаться чудовищем.

Мы остановились на светофоре, и Олег полностью переключил свое внимание на меня. В его глазах затаилось нечто… такое. Необъяснимо опасное. На какое-то мгновение я ощутила страх. Я забитый в угол зверек, а он – охотник…

– Я не верю, – помотала я головой, с шумом выдыхая. Сжала ладошки в кулаки и, опустив голову, произнесла: – Я тебя не понимаю, Олег, я не понимаю мотивов твоих поступков, я не знаю, на кой я тебе сдалась, но… – вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза: – Я никогда не поверю в то, что ты принуждал Селезневу к отношениям.

– А вдруг? – хмыкнул он. Я не могла понять, то ли он проверял степень моей уверенности в нем, то ли просто хотел посмотреть на мою реакцию, то ли… Я начинала злиться.

Автомобиль снова двинулся с места. Олег вернулся к дороге.

– Тогда тебе стоит переживать не обо мне, – насупившись, буркнула я. – А о твоей Селезнёвой. Вдруг Инга все же получит от неё информацию?

– Не получит, – улыбнулся Олег. Он правда так уверен в Лене?

– Почему твоя жена копает под тебя?

– Наверное, потому… – он на пару мгновений замолчал, раздумывая. А потом, скосив на меня взгляд, договорил: – Инга не может простить мне, что я выбрал не её.

– А ты не боишься, что она добьётся своего?

– Нет, – с уверенностью заявил Олег, и в следующую секунду я почувствовала, как его ладонь накрывает мою, все еще сжатую в кулак. – Я хочу, чтобы ты забыла об Инге и не думала о Лене. Тебя эта история не касается, Ян. Не забивай голову. Тебе нужно готовиться к этапам Гран-при.

И я правда забыла. Тот разговор в машине так и остался простым разговором, не приведшим ни к каким действиям с моей стороны. Разве что меня мучил Горелов. Но Олегу про него я тоже рассказала, и реакция Коршунова была еще более спокойной. Он просто заявил, что Инга не дура, чтобы не понимать, что домыслы его бывшего ученика всего лишь пшик. И, что бы ни сказал Сашка, использовать она эту информацию не станет. Что же…  В этой истории я положилась на Олега полностью и сосредоточилась на подготовке к важным стартам. Я была заявлена на два этапа серии Гран-при, в США и Франции. И до этапа в Америке Олег заявил меня на турнир в Германии, чтобы опробовать программы уже в реальном соревновательном режиме. Этап Кубка России не в счет. В итоге, Nebelhorn Trophy в Оберсдорфе я с блеском выиграла, пока без четверного тулупа, но с каскадом лутц-ритбергер и чистым исполнением всех элементов.

Я не знаю, что Олег сделал со мной. Но на каждый старт я выходила с уверенностью, что непременно сделаю все от меня зависящее. И с каждым новым выходом на лед эта уверенность во мне лишь росла. Если раньше я терялась на людях, то теперь начала ловить себя на мысли, что мне даже нравится внимание. А внимание я получала. В первую очередь, как фигуристка, прыгнувшая четверной тулуп на тренировке. Видео удачной попытки было выложено на официальном инстаграм-канале Центра Коршунова.

Каждый вечер мы оставались с Олегом на дополнительную тренировку и занимались исключительно квадом, чтобы я прыгнула его уже на Гран-при в Лас-Вегасе, куда мы отправлялись пятнадцатого октября. Огромный город-казино прямо посреди пустыни Мохаве. Странное решение провести там этап серии по фигурному катанию, но, с другой стороны, в Лас-Вегасе я не бывала еще ни разу, и посмотреть этот удивительный город, полный развлечений и азарта, мне бы хотелось.

– Яна, давай заново, ну что это за заход? – крикнул Олег, когда я, поторопившись и набрав недостаточную скорость, не докрутила тулуп и упала.

Тяжело соскребя себя со льда, я снова покатила на прыжок. До нашего отлета в Америку оставался день, поэтому я была намерена эту тренировку отработать по полной. Но снова прыжок и снова неудача. В этот раз я упала так, что у меня сбилось дыхание.

– Ян, ты в порядке?

Так и лёжа, распластавшись на льду, я открыла глаза и увидела над собой озабоченное лицо Олега.

– Угу, – обхватила протянутую им ладонь и поднялась на ноги. И тут же меня повело в сторону.

– Эй! – Олег подхватил меня и прижал к себе, не давая снова оказаться на льду. Я шумно выдохнула и прикрыла глаза. Сегодня с самого утра я чувствовала себя неважно. Думала, что пройдет, но…

– У тебя температура, – выговорил Олег, коснувшись моего лба рукой.

Я отрицательно замотала головой, пытаясь подавить навернувшиеся слезы, и обхватила Олега за талию. Он прижал меня к себе еще теснее и погладил по волосам. А после тихо выговорил:

– Что ж ты дура-то такая, Ян? Убить тебя мало за такое!

– Прости, что не сказала. Думала, пройдет, – просипела я. – Олег, я не могу пропустить этап. Не могу! – все-таки всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. Он был в белом свитере, который мне так нравился, я невольно потерлась об него щекой и судорожно выдохнула.

– Не могу, – повторила я.

– Т-ш-ш, – губы его коснулись моего виска, так нежно, как никогда прежде. – Все будет хорошо. Пойдем.

Мы ушли со льда, Олег посадил меня на скамейку и сам, присев передо мной на корточки, начал расшнуровывать коньки. Я молча наблюдала за ним, голова гудела, после падения с прыжка стало еще хуже. Радовалась я лишь тому факту, что соплей не было. С температурой выступать можно, а вот когда дышать нормально не можешь, все становится гораздо сложнее.

Стащив с меня ботинки, Олег ласково размял мои стопы, а потом посмотрел на меня снизу-вверх и сказал:

– Врач уже ушел, я схожу за твоими вещами, и мы поедем домой. Хорошо?

Он говорил со мной, как с маленьким ребенком. Я поморщилась и едва удержалась от язвительного замечания, но опять же, просто кивнула.

А когда Олег ушел, обхватила голову обеими руками и в голос застонала. Ну только мне могло так повезти! Завтра вечером вылет, а у меня чертова температура! Если я пропущу этот этап, о финале могу забыть. А я не имею права. Этот сезон для меня определяющий. Если сейчас не покажу Федерации, что они могут на меня рассчитывать, в следующем сезоне они найдут еще какую-нибудь юниорку и все… Мои компы полетят вниз, как будто я совсем деревянная. Поэтому, когда Олег вернулся и поставил мою сумку рядом, а кроссовки на пол, я, мрачно глянув на него, выговорила со всей серьезностью и уверенностью:

– Я буду выступать в Америке. Даже если температура сорок будет.

– Ну с температурой сорок никто тебя на лед не выпустит. Завтра я вызову тебе врача, и по результатам осмотра мы примем решение, Яна.

– Я поеду, – упрямо твердила я. – Поеду, Олег!

– Прекрати! – отрезал он и начал обувать меня.

Скрестив руки на груди, я смотрела куда угодно, только не на своего тренера. Он не понимает, никто не может понять, что творится внутри у фигуристки, которая может похерить свой единственный шанс. Но Олег вдруг застал меня врасплох словами:

– Я выступал на Олимпиаде в Ванкувере в произвольной программе с температурой тридцать восемь, – это прозвучало неестественно тихо и вовсе не тем тоном, какой я привыкла слышать от него. Он посмотрел мне в глаза. – Но то была Олимпиада, Яна. Либо пан, либо пропал.

– У меня каждое соревнование сродни Олимпийским играм, Олег. Поэтому я буду бороться. И дело не в упрямстве. Ты же сам все понимаешь… – я замолчала, продолжая вглядываться в его лицо.

Конечно же, он все понимал. Поэтому и ничего мне на мои слова не возразил. Просто вернулся к затягиванию шнурков на моих кроссовках.

Дома меня тут же отправили в постель, а спустя минут десять Олег принес горячий чай на подносе. Я улыбнулась. Он поставил поднос мне на колени, устроился на краю постели и сказал:

– Чай с лимоном, медом и имбирем. Только температуру давай для начала померим, – кивнул он на так же лежащий на подносе градусник.

Я взяла его, нажала на кнопку и, стоило раздаться сигналу, сунула подмышку. Вздохнув, уставилась на Олега.

– Ни разу не выступала с температурой на соревнованиях, – немного опасливо произнесла я.

– Я надеюсь, что и не придется. Мы её поборем обязательно, – он потянулся к моему лицу и коснулся щеки тыльной стороной ладони.

Я едва не мурлыкнула от удовольствия. Так хотелось прижаться к нему, почувствовать себя в безопасности, рядом с сильным мужчиной, с человеком, которому я не безразлична. Так хотелось… Видимо, уловив что-то в моем взгляде, Олег убрал поднос на тумбочку и забрался на постель с ногами, властно и как-то порывисто прижал меня к себе. Я будто тряпичная кукла покорно ткнулась ему в плечо. Да, вот так. Он поглаживал меня по спине, по распущенным волосам, а после, уткнувшись подбородком в мою макушку, выговорил:

– Ты нужна мне, – он сделал паузу, короткую, мимолетную, но этого хватило, чтобы сердце мое заколотилось быстрее. – Здоровой и полной сил, – разочарование тут же поглотило все мои мысли в зародыше. Ну тоже верно. Кому нужна больная и не способная ни на что спортсменка?

Градусник пропищал снова, я вытащила его и посмотрела на дисплей. Тридцать семь и девять. С этим можно жить.

Олег мягким движением забрал у меня из рук градусник и вернул мне на колени поднос.

– Пей чай, – сказал он.

Кивнув, я взяла чашку и с блаженством втянула аромат. И все же никто никогда не делал для меня чай с лимоном, медом и имбирем.

Глава 21

Приехать в Лас-Вегас и даже одним глазком не взглянуть на город? Отлично, мне подходит! А все мой тренер, запретивший выходить из номера куда-либо, кроме ледовой арены. По словам доктора, которого Олег вызвал на следующее утро после моей адовой тренировки, я отделалась лишь простудой на фоне отвратительной погоды. Он тщательно осмотрел меня, проверил горло и лёгкие, а после порекомендовал воздержаться от тренировок на несколько дней. Однако мы с Олегом все же приняли решение ехать на этап. Точнее, это Олег, вернувшись из Федерации, вошел в спальню, где я безрезультатно пыталась уснуть, и сказал, чтобы я собиралась в Штаты. Однако, не успела я обрадоваться, он опустил меня с небес на землю, заявив, что решение об участии в этапе он будет принимать непосредственно перед стартом. Наверное, я должна была порадоваться хотя бы тому факту, что мы летим в Лас-Вегас, вот только температура моя не желала снижаться. Доходя до отметки 37,5, снова поднималась до 38.

По прилету нас разместили в отель, предназначенный для спортсменов и тренеров. Олег снял номер люкс, даже не спрашивая моего мнения. А после я пропустила две тренировки, вечернюю и утреннюю. Короткая программа была на носу, а я не тренировалась практически три дня. На вечернюю, накануне старта, мы все-таки отправились, но я провела её в облегченном режиме. От измучившей меня температуры я была вялая, практически не ела и хотела одного – спать. Однако, умом понимала – это мое испытание. Я должна с достоинством его пройти. Спортсмены за свою карьеру зачастую неоднократно выступают не только с температурой, но и с серьезными травмами. Вколол обезболивающее и вперед, на лед. И я считала себя одной из тех, кто может справиться с этой трудностью.

После тренировки мы с Олегом вернулись в отель, и он заказал нам ужин прямо в номер. Я сидела на постели и жевала кусок курицы под пристальным взглядом тренера, который, расположившись рядом в кресле, пил чай.

– Что? – не выдержала я этого взгляда.

– По-хорошему, надо снимать тебя с этапа, – выговорил Коршунов и поставил чашку на тумбочку.

– Еще чего, – я нервно кинула вилку в тарелку и недовольно поджала губы.

– Но мы этого не сделаем, – будто бы не заметив моей реакции, продолжил Олег тем же тоном. – Завтра ты будешь стартовать.

Мне бы в пору радоваться, однако на меня вдруг накатил такой дикий страх…

– Олег, – тихо произнесла я. – А вдруг у меня не получится? Вдруг я не справлюсь?

– Справишься, – улыбнулся он мне. Так искренне, что я, отодвинув поднос, потянулась к нему.

Сползла с постели и забралась ему на колени. Крепко обхватила за шею руками и ткнулась в ямочку возле его плеча.

– Спасибо тебе, – выдохнула я. – Спасибо, что веришь в меня, я… мне… – подняла голову и встретилась с его взглядом. – Олег…

– Ну что? – неестественно тихо спросил он.

А я смотрела ему в глаза, и мне хотелось разрыдаться у него на груди, будто я неуравновешенная истеричка. Хотя… отчасти так оно и есть. За это время Олег стал для меня гораздо больше, чем тренер, и уж тем более больше, чем человек, с которым я просто сплю. Возможно, мужчинам секс без обязательств дается легче, но мне… С каждым днем я вхожу все глубже и глубже в омут его притяжения, его силы, красоты и желания. Я хочу быть с ним не просто Яной, а кем-то большим… Кем-то, кому он может открыться.

– Почему ты такой? – прошептала я ему, касаясь носом его щеки.

– Какой? – его руки обхватили меня, крепко сжали.

Да, да, я хочу тебя, Олег, только тебя! Хочу открывать тебя для себя, замочек за замочком вскрывать твои двери, узнавать твои секреты.

– Таинственный. Серьезный. Отстраненный, – снова посмотрела на него.

В его глазах полыхал дикий огонь. Я чувствовала, что он хочет меня, и готова была отдаваться ему снова и снова, хотела, чтобы он брал меня властно и жестко, нежно и чувственно. Так, как он сам того захочет, лишь бы я могла его чувствовать рядом. Потому что… Погладила его по темным волосам. Потому что он продолжал быть далекой звездой.

– Расскажи мне хоть что-нибудь о себе?

Олег неопределенно покачал головой, продолжая смотреть на меня в упор, и я успела разочарованно вздохнуть, сделав вывод, что он не хочет со мной разговаривать. Попыталась пересесть обратно на кровать, однако он удержал меня, вернул к себе на колени и мягко произнес:

– Что ты хочешь знать?

Я удивленно вскинула брови. Что? Вот так просто?

– Как ты пришел в фигурное катание? – спросила я самое безобидное, что мне пришло на ум.

– Меня привела мама, – сказал он, продолжая поглаживать мою спину под пижамной маечкой. По телу пробежал табун мурашек. Затем еще один… А он продолжил, прекрасно зная, я уверена, как действуют на меня его прикосновения: – Она никогда фигурным катанием не занималась, но очень любила и мечтала, что её сын однажды будет блистать на лучших ледовых аренах мира.

– Ее мечта сбылась, – улыбнулась я краешками губ.

– Да, – кивнул он. – Только чего стоит золото Олимпиады по сравнению с разрушенными отношениями с родителями? Как считаешь? Стоит того?

– Меня воспитывала бабушка, – пожала я плечами. – Поэтому не могу знать. Мама умерла, а отца я никогда не видела. Даже не знаю, жив он или нет. Из-за спорта ты поссорился с родителями?

– От части, – признался Олег неожиданно.

Каждое слово, открывающее хоть малую часть его души, было для меня неожиданным и оттого еще более ценным. Я ощущала себя потерянным в пустыне кочевником, который нашел бутылку с водой. Воды всего-ничего, на донышке, буквально пару глотков, но какими же они были спасительными и желанными.

– Когда люди хотят видеть тебя только таким, каким сами придумали, однажды приходит понимание, что лучше перестать с ними общаться, но быть тем, кем хочешь именно ты. Мои родители сложные люди. После Олимпийских игр в Ванкувере они хотели, чтобы я продолжал кататься. Однако я решил уйти из большого спорта и стать тренером. Из родни я общаюсь лишь со своим дедом по отцовской линии.

– Значит, и медалей у тебя нет именно потому, что они напоминают тебе о родителях?

– Нет, – покачал головой Олег. – Я не считаю себя обязанным им, не считаю, что мои медали – это их заслуга. Нет. Она моя. И каждая медаль, золотая или бронзовая – моя медаль. Потому что это я стирал ноги в кровь, это я падал и поднимался, это я получал травмы и побеждал тоже я. Но я никому не позволю лезть в мою жизнь. Подвергать сомнению мои решения и мои принципы. Мои родители слишком много себе позволяли, когда я был недостаточно силен морально. Они попытались разрушить меня, и это у них почти получилось.

Я слушала его, едва не разинув рот от удивления. Олег был зол на родителей, если не сказать больше. И эта злость, она не была надуманной, это я так же хорошо осознавала. Они сделали что-то, что Олег не в силах им простить. Но я даже представить себе не могла, что могут сделать мама и папа по отношению к своему ребенку, чтобы вызвать такую лютую ненависть. И спрашивать мне не особо хотелось.

– Ты жалеешь, что посвятил свою жизнь спорту? – попыталась я увести нас от опасной темы.

Обхватив моё лицо ладонями, Олег вгляделся в него. Смотрел он с минуту, не меньше. И лишь когда я подумала, что он не ответит, он сипло выговорил:

– Нет. Тогда бы я не встретил Яну Абрамову, – улыбнулся как-то печально. – Все, что происходит в наших жизнях, для чего-то нужно. И если мы не можем понять для чего конкретно, значит, просто время еще не пришло. Вот ты. Ты правда думаешь, что это ты ушла от Лапышевой?

– О чем ты? – насторожилась я. – Конечно. Ты предложил мне перейти к тебе, и я согласилась. Наверное, все это случилось именно для того, чтобы я стала Олимпийской чемпионкой? – попыталась отшутиться, однако внутри меня поселилось что-то нехорошее. Олег… Он продолжал смотреть на меня, не сводя взгляда. И что думать о его словах?..

– Наверное, – он отпустил мое лицо и положил руки на подлокотники. – Тебе нужно отдыхать, завтра сложный день.

– Ты что-то недоговариваешь, Олег, – сказала я, слезая с его колен. – Ты знаешь что-то о Нине Николаевне?

– Нет, – Олег поднялся с кресла и направился к выходу.

– Ты куда?

– Хочу пройтись, – не поворачиваясь ко мне, он вышел в коридор и принялся обуваться.

– Можно с тобой? – без особой надежды попросила я.

– Нет, – коротко и ясно.  – Спокойной ночи. Не жди меня, – выговорил он, а через мгновение я услышала хлопок двери.

Упала на кровать и ладонями прикрыла глаза. Что вообще происходит и причем тут Лапышева?!

Глава 22

Я проехала вдоль борта, у которого стоял Олег, и зашла на двойной аксель. Скрутив, плавно выехала, но удовлетворения это мне не принесло. Остановившись, растерла мышцы на бедрах и, резко выдохнув, повернулась к тренеру. Взгляд его все так же был устремлен на меня. Коршунов, казалось, переживал больше, чем я. Он, конечно же, старался этого не показывать, но я успела изучить его за те несколько месяцев, которые провела рядом. Когда он слишком придирчив – значит, нервничает. Но, что самое нехорошее, еще никогда он ко мне не придирался так, как сегодня. И меня начинало колотить пуще прежнего.

С утра температура вроде бы спустилась до нормы, но я все еще ощущала слабость. Мимо пронеслась кореянка в белом платье. Я проследила за ней и увидела, как она, зайдя на тройной аксель, с легкостью, будто бы не прилагая никаких усилий, скрутила его и выехала, довольно улыбнувшись. Шестиминутная разминка подходила к концу, оставалось три минуты, а сама я не прыгнула чисто ничего, кроме акселя. Двойного акселя. С лутца упала, при исполнении каскада вывалилась раньше и присела на колени. Впору было начинать реветь прямо тут, но жалеть я себя не собиралась, так же как не собиралась идти на поводу у своего ослабшего тела.

Олег взглядом подозвал меня к себе, и я покорно покатила к борту, по пути стаскивая с себя олимпийку. Протянула ему, он забрал, повесил на руку и произнес:

– У тебя все получится в прокате.

– Получится, – как-то без энтузиазма отозвалась я и улыбнулась: – В любом случае, я поборюсь. На короткую уж сил должно хватить. А дальше… дальше видно будет.

Я положила ладони на борт, и Олег тут же накрыл их своими, горячими.

– Могу тебе признаться честно, – сказал он, глядя мне в глаза. – Я будто вместо тебя собираюсь на лед выходить.

– Тебе не кажется, что это непрофессионально с твоей стороны? – хмыкнула я. Напряжение начало понемногу спадать. Все, что он говорит и что делает…  Не просто так. Если уж я начала его понимать, то меня Олег как облупленную уже изучил.

– Возможно, – кивнул он. – Но зато честно. За мою тренерскую карьеру такого еще не бывало – чтобы с температурой на старт.

– Но с травмами было.

– С травмами было. Но и такой фигуристки, как ты, у меня еще никогда не было.

– Лучше были, – вздохнула я, тоже не сводя с него глаз.

– Были, – снова согласился Олег. – Но такой не было.

– Какой такой? – затаила я дыхание, желая услышать… Что? Сама не знала. Что-то, что поможет мне на старте, придаст уверенности, позволит выдержать то время, что будет длиться моя короткая программа…

– Дурной, – засмеялся он и тут же произнес: – Я говорил тебе, что ты не талантливая.

– Было дело, – угрюмо хмыкнула я. – Чего ты мне только не говорил. Хочешь попросить прощения? Отличный момент, – я обернулась и бросила взгляд на висящее в другом конце катка табло, отсчитывающее время до окончания разминки. Минута. – Самое время, – снова глянула на Олега.

– Не ерничай, Абрамова, – его руки сильнее сжали мои.

Я нервно выдохнула, мигом потерявшись в его взгляде. Он смотрел на меня так, будто я была для него очень важна. Будто бы то, что должно произойти в следующие несколько минут моей жизни, касается и его. И не просто как тренера.

– Я хочу, чтобы ты знала. Как бы ты ни откатала сейчас свою программу, тут, у борта, я буду ждать тебя.

– Чтобы подать мне чехлы? – не удержавшись, съязвила я.

– И накинуть на плечи олимпийку, – в тон мне ответил Олег, и мы синхронно хмыкнули.

А спустя минуту я уже ехала к центру катка, чтобы занять начальную позицию для исполнения короткой программы, и понимала, что ни страха, ни неуверенности я не испытываю. И зрители, затаившие дыхание в ожидании моего проката, нервничать меня не заставляют. Встав в исходную позу, я прикрыла глаза, а в следующее мгновение мелодия повела меня за собой.

Мы сидели в ресторане при отеле, и я чувствовала себя очень счастливой. По крайней мере, улыбка с моего лица не сходила, наверное, с того самого момента, как я завершила прокат. Чисто! Я откаталась чисто и получила очень высокие оценки. Олег тоже был доволен. Не удержавшись, я, едва только сошла со льда, утонула в его объятиях. Мне хотелось, чтобы он поглотил меня, растворил в себе, чтобы я стала с ним единым целым – так хорошо мне было в его руках.

Ощущение отлично выполненной работы, вкупе с высокими оценками, позволившими мне занять по итогу короткой программы второе место, вслед за той самой кореянкой с тройным акселем, подарили мне не пойми откуда взявшийся заряд бодрости. И потому ужинали мы сегодня не в номере. Я надела красивое, изумрудного цвета платье из атласа, доходящее мне до колен, встала на каблуки и потащила Олега в зал. Хотя он особо и не сопротивлялся. Он вообще был странным, весь вечер с его лица не исчезала улыбка, поселившая в моей душе такое теплое, приятное ощущение нужности.

– Ты очень красивая, – не переставая смотреть на меня, Олег сделал глоток вина и поставил бокал на столик.

– Спасибо, – щеки мои вспыхнули и, наверное, слились с моими волосами.

Мне было странно получать комплименты. Особенно от мужчин. Особенно от Олега Коршунова. Как-то жизнь моя меня к этому не приучала. Я всегда была где-то около. Не уродина, но и не красавица. И то, что Олег на меня просто взглянул – уже большой жирный плюсик к моей самооценке. Хотя, кому я вру. Этот факт вызвал еще большие душевные переживания, потому как я не представляла, как могу нравится ему. Такому красивому, самодостаточному мужчине. У него вон какая жена эффектная. Пусть и бывшая. И Ленка эта, тоже красотка. А я…

Я взяла стакан с апельсиновым соком и поднесла к губам.

– Олег, почему ты развелся с Ингой? – мысль, затаившаяся в моей голове, опередила мой разум и не дала возможности остановиться. Я сделала два больших глотка сока и с шумом поставила бокал обратно рядом с тарелкой, наполненной овощами и курицей. И поспешила добавить: – Можешь не отвечать.

– Почему же, отвечу, – сверкнул глазами Олег. – Наши с Ингой отношения – это очень яркая вспышка. Как вспыхнули, так и погасли. Очень скоро.

– И твои отношения с Леной на это не повлияли? Она ведь копает под тебя не просто так… Точнее, та сторона твоей жизни, в которой она копается – не просто же так, – выговорила я осторожно, подбирая слова. Я внимательно следила за реакцией Олега, чувствовала, как он впивается в мое лицо взглядом, буквально ощущала его на себе, и от этого мне становилось зябко. Что же ты скрываешь от меня, Олег? От меня ли? Ото всех? Или от себя самого? Нет, то, что Олег в ладах с собственными мыслями и действиями, я не сомневалась.