Сокровища Рождественского монастыря

Глава 15. Русское царство, 1525 г

Соломония встала рано, думала увидеть Василия на утренней службе, но его не было: видимо, еще не возвратился из очередной поездки по монастырям.

Великая княгиня вернулась в свою опочивальню и села у окна. Грусть и горечь раздирали душу, и женщина томилась в ожидании несчастья.

Сколько раз она говорила себе, что беспокоиться не о чем. Перед отъездом Василий тепло попрощался с ней, наказывал ждать, но она все равно волновалась: не взял ее с собой любимый, первый раз в жизни.

Соломония приложила руку к сердцу, оно билось, вырывалось из груди, как попавший в клетку зверек, и бедняжка тяжело вздохнула. Очень беспокоили ее слова тетушки о том, что великий князь задумывался о разводе. Знала она: Василий никогда ни перед чем не останавливался, если это мешало его планам.

«Нет, он не может так поступить, он любит меня, – княгиня смотрела на снег и смахивала слезинки. – Мы вместе двадцать лет. Он ни на кого меня не променяет. А что до детей… Рожу я ему ребенка, обязательно».

Кто-то постучался в дверь опочивальни, и женщина вздрогнула: Василий!

Там, за дверью, не стали дожидаться отклика, не спросили разрешения. Сильная мужская рука толкнула дверь, и в комнату ввалился любимый боярин Василия Иван Юрьевич Поджогин по прозвищу Шигона, высокий, сильный, с широкими плечами, обтянутыми шубой на собольей подкладке.

– Собирайся, княгиня, – громыхнул он зычным голосом, – со мной поедешь.

Она затрепетала, затряслась:

– Куда, к великому князю?

Он ухмыльнулся, показав редкие крупные зубы:

– Сама все поймешь. Нынче твоя дорога с дорогой князя навсегда разойдутся.

Соломония вцепилась в лавку у стены:

– Не пойду! Василия позови. Только он может мне приказывать.

Снова усмехнулся боярин:

– Сегодня он мне приказал, и я не смел ослушаться.

Сильные руки обхватили ее тонкую талию и поволокли во двор. Черный монашеский возок уже стоял у ворот, и Поджогин силой затолкал в нее великую княгиню.

Успела бедняжка обвести глазами дворец, искала в окне любимое лицо, и показалось ей, что блеснули глаза ее любимого.

– Василий! – крикнула она, и ее крик потонул в вороньем грае. – За что?

Иван Юрьевич надежно запер дверцы возка – не выпрыгнешь. Да и бежать ей некуда.

Заржали кони и рванули по заснеженной дороге, недалеко им было везти пленницу.

Не ошиблась Соломония: Василий стоял у окна и смотрел, как увозят его жену, только не думал окликать любимого боярина.

Долго он размышлял о разводе, не один монастырь посетил, с Максимом Греком и Вассианом Косым разговаривал, боялся себе признаться, что все равно по-своему поступит. А несколько месяцев назад Поджогин подлил масла в огонь: дескать, бесплодное дерево срубают, а не холят и лелеют. Он же посоветовал заменить митрополита: сильна царская власть.

С новым митрополитом Даниилом они быстро общий язык нашли. Взял он на себя грех, благословил развод, хоть и не одобряли его святые старцы.

«Наверное, я поступил нехорошо по отношению к Соломонии, – мелькнула мысль, – но что оставалось делать? Думаю, в монастыре она ни в чем не будет нуждаться, много ценностей я передал за нее».

Немного успокоив себя таким образом, князь удалился в покои, теперь волнуясь о другом. Захотел он взять в жены девушку намного моложе себя.

Будет ли новая избранница любить его так, как любила Соломония? Ведь он уже не молод и никогда не был красив, один крючковатый палеологовский нос чего стоит!

«Приедет Иван из монастыря, скажу ему о своих думах, – решил великий князь. – Он всегда умел развеять мои сомнения. А Елена хороша, хороша, ничего не скажешь. Когда-то и Соломония была такой».

Глава 16. Приморск, наши дни

Выйдя из дома, Тамара не пошла в кондитерскую. Поправив прическу, она спустилась на набережную, села на скамейку возле киоска с мороженым и, достав телефон, набрала номер.

В трубке послышалось бурчание:

– Где ты ходишь? Я жду тебя уже битый час.

– Я сижу напротив «паруса», – так в городе называли небольшой монумент в виде наполненного ветром паруса, – и готова к свиданию, – она усмехнулась. – Думаю, ты поторопишься.

Закончив разговор, женщина кинула телефон в сумочку и посмотрела на безбрежное море. Купающихся было мало, в обеденное время на городском пляже нежились только большие любители красного вредного загара – «вареные раки», как она их называла.

Ей вдруг ужасно захотелось скинуть босоножки, просто побродить по воде, отключиться от всех проблем, но грубый голос, раздавшийся за спиной, вернул женщину к реальности:

– Почему задержалась?

– Я чуть не поссорилась с Денисом, – Тамара отодвинулась, давая ему место возле себя. – Ушла из квартиры, но потом решила, что это несвоевременно. Он еще не так сильно прикипел ко мне и может вернуться к жене и детям.

– Плохо работаешь, – мужчина снял солнцезащитные очки, и ее, как рентгеном, пронзил взгляд его агатовых глаз. – Очень плохо.

– Сам бы попробовал, – огрызнулась она.

– Я не той ориентации, – он шутил так же бесстрастно, как и говорил. – Эта клиника нужна мне как можно быстрее. Ты убедила его судиться с женой?

– Мне кажется, да, – она посмотрела вниз, на бежевую плитку.

– Тебе кажется?

– Врачи никогда не дают стопроцентной гарантии, – буркнула Тамара. – Ты знаешь, я делаю все для осуществления наших планов.

Он пожал плечами:

– Посмотрим. Только учти: если вздумаешь водить меня за нос, тебе не поздоровится.

Женщина поежилась. Ее собеседник был страшным человеком, и она это знала. Лучше позволить отрубить себе руку, чем обмануть его.

– Ты должна ускорить процесс, – он прищурился, будто старался разглядеть что-то на горизонте.

– Я не могу давить на него, – Тамара придвинулась поближе и потерлась о его ногу пышным бедром, но собеседник даже не дрогнул. – Артем, ты меня слышишь? Я не уверена, что этот процесс будет быстрым. У Дениса богатый тесть, он способен умаслить кого угодно в нашем городе. Нет, Вика будет бороться за клинику, и нам придется попотеть.

Тот, кого она назвала Артемом, быстро повернулся к ней:

– Мне нужна самая полная информация о семье твоего придурка, о жене, детях, вплоть до школы и садика. Если не получится у тебя, я подключусь. Пойми, – он так сильно сжал ее ладонь, что женщина вскрикнула, – покупатель не может ждать вечно. Сейчас он готов заплатить за клочок земли бешеные деньги, но это сейчас, сегодня. Что будет завтра, не знает никто. Возможно, он найдет кого-нибудь другого.

– Ты говорил, что он хочет построить отель на месте нашей клиники, – Тамара посмотрела на свои ярко-красные, в тон помаде, ногти. – Для этого подходит только она. Остальные здания на набережной – жилые дома.

– В конце концов, у него могут поменяться планы, – Артем встал. – Ладно, ты меня поняла. Я буду ждать хороших, слышишь, хороших новостей. Пока ты мне ничего такого не сообщила.

Женщина обиженно надула губы:

– Я развела его с женой. Разве этого мало?

– Мало, – ответил он своим металлическим голосом. – Ты и сама это знаешь.

Не попрощавшись, он зашагал по набережной, и Тамара с тоской посмотрела ему вслед. Она познакомилась с Артемом два года назад, когда он обратился к ней как к эндокринологу, и теперь понимала, что он сделал это не случайно. Никакого повышения сахара у него не было, во всяком случае, ни один из многочисленных анализов этого не показал. Как с пациентом, ей пришлось с ним расстаться, но зато она обрела любовника, безжалостного и равнодушного. Он всегда появлялся неожиданно, сваливался, как снег на голову, когда нужно было ему, а потом, после жарких ночей, снова исчезал и не звонил по несколько месяцев, будто вычеркивал ее из своей жизни.

Однажды Тамара попробовала обидеться, высказать ему все, что думала об их странной связи, и Артем грубо ответил:

– Если тебя что-то не устраивает – катись. Таких, как ты, воз и маленькая тележка.

Наверное, тогда и нужно было бежать от него во все лопатки, но женщина никогда не умела быть одна, с тех пор, как она развелась с мужем, найти нового спутника жизни стало для нее навязчивой мыслью.

Пусть так, чем никак. Пусть такой, чем никакой, хотя, скорее, никакой.

Что ей про него известно? Она до смерти боялась спросить о его семье и о работе.

Вдруг он женат? Вдруг связан с криминалом? Вроде бы Артем имел какой-то бизнес на побережье, но все криминальные личности имеют бизнес. И потом, выражение его лица… Как у окружения Дона Корлеоне – безжалостная и равнодушная маска с застывшей прорезью вместо рта.

И все же не нужно его пытать. Вдруг обидится и уйдет, когда его начнут пытать о личной жизни? Наверное, лучше жить в неведении, летать в облаках, чем навсегда потерять его.

Как и многие женщины, она успокаивала себя, что не одна, хотя на самом деле оставалась такой же одинокой. А теперь она была связана с ним крепче, чем когда-либо.

Через год их отношений Артем попросил у нее одно лекарство для матери, страдавшей онкологией. Разумеется, оно имелось в клинике, и Тамара, понимая, что совершает преступление, принесла ему несколько ампул, которые списала по документам.

Двумя ампулами дело не обошлось, а потом она, к своему ужасу, узнала, что наркотики предназначались вовсе не его маме, почившей лет пять тому назад. Лекарство было нужно совсем для другого. Но самое страшное оказалось в том, что Артем записал их разговор и теперь ее шантажировал.

Нет, он никогда не говорил прямо, что заявит в полицию, но она чувствовала это в его намеках, в желаниях заставить ее выполнять все его просьбы.

Три месяца назад Артем рассказал ей о желании одного влиятельного и богатого господина купить землю, на которой находилась ее клиника. Она привыкла говорить «ее клиника», хотя заведение принадлежало Вике и Денису.

– Этот человек сгорает от желания получить землю, – втолковывал он ей. – А когда получит, сделает реконструкцию. Набережной больше не будет. В его планах построить здесь гостиничный комплекс. Возможно, со временем он найдет способ выселить людей из жилых домов. Этот господин желает обустроить шикарный пляж со всеми развлечениями.

Тамара кивнула, не подозревая, что в грандиозном сценарии ей отведена почти главная роль.

– У богатых свои причуды.

– Он готов хорошо заплатить всем, кто ему поможет, – Артем буравил ее взглядом, таким холодным и острым, что можно было разрезать кусок льда. – Если мы поможем заполучить клинику, нас озолотят.

Женщина вздрогнула, ее рука, расчёсывавшая волосы, остановилась, и расческа замерла в воздухе.

– Мы?

Он кивнул:

– Основную работу придется делать тебе – ты там работаешь.

Тамара попыталась улыбнуться, но улыбка получилась неумелой и жалкой:

– Ты предлагаешь мне убить моих работодателей?

– Если их понадобится убить, это сделаю я, – его голос звучал на удивление ровно. – Впрочем, попробуем обойтись без этого. Этот твой начальник, Денис Викторов… Он равнодушен к твоим прелестям?

Женщина побледнела. Артем совсем обнаглел, если решил подкладывать ее под других мужчин.

– Он любит свою жену, – буркнула она и бросила расческу на стол.

Артем поднялся, подошел к ней и сжал ее плечо:

– Я задал вопрос и жду твоего ответа.

– Равнодушен, если тебе интересно, – Тамара поморщилась от боли: рука у Артёма была стальная.

– Это ничего, ты обольстишь его и сделаешь так, чтобы об этом узнала его жена, – мужчина, наконец, освободил ее плечо, и она с облегчением вздохнула. – Они разведутся, клиника достанется ему, он женится на тебе, и ты уговоришь или заставишь его продать ее.

Тамара вскинула на него удивленные глаза: они напоминали круглые пятирублевые монеты.

– Деньги на клинику давал отец Вики. После развода она достанется ей. У нас ничего не выйдет.

– Выйдет, – упрямо заявил он. – Пусть только начнут бракоразводный процесс. Я обещаю свою помощь.

Тамара побледнела:

– Если он…

– Твой лопух ни о чем не догадается, – заверил ее Артем. – Наоборот, будет думать, что все провернул сам.

– А если я не соглашусь? – она взяла в руки маленький перочинный ножик, которым иногда точила карандаши, и провела большим пальцем по его тонкому лезвию, будто проверяя, достаточно ли оно острое.

– Тогда полиция узнает, что ты сбывала лекарства, – пообещал он. – И ты никогда не устроишься врачом, даже если тебе удастся избежать тюрьмы.

Тамара понимала, что он прав, и у нее два пути. Первый – соблазнить шефа и подзаработать денег, и второй – отказаться, сесть в тюрьму, а потом выйти оттуда с волчьим билетом. Нет, о втором даже не хотелось и думать.

– Я согласна, – прошептала она, и Артем удовлетворенно кивнул:

– Вот и умница.

Тамара подумала, что Денис ей не то чтобы совсем не нравился: он был довольно видным блондином с голубыми глазами и подтянутой фигурой. Но как, как заставить его бросить жену, которую он боготворит?

– Для этого мне понадобится время, – решительно сказала она, и любовник снова кивнул:

– Хорошо, у тебя есть месяц, не больше. И не говори мне, что за это время ты не уложишься.

Он угрожающе взглянул на женщину, и она поникла, сраженная страшным блеском его холодных глаз.

– Я постараюсь.

Тогда он ушел, не попрощавшись, а Тамара легла на кровать и заплакала. Она чувствовала себя униженной, никому ненужной, но, главное, совершенно не представляла, как соблазнить Дениса. Он такой преданный муж.

На следующий день женщина начала свои атаки, сначала деликатно, потом более настойчиво, но Денис не обращал на нее внимания. И лишь болезнь Вики позволила ей осуществить задуманное. А теперь нужно было сделать так, чтобы мужчина пошел до конца и отобрал клинику. Артем обещал помощь влиятельного человека, только она ему не очень верила. Влиятельный человек, затеявший лишить город хорошей недорогой клиники, вряд ли станет светиться. Но что же делать?

Она медленно встала и медленно поплелась по набережной, совсем забыв, что обещала Денису купить штрудель.

Глава 17. Русское царство, 1525 г

Монастырская повозка подъехала к воротам Рождественского монастыря. Догадывалась Соломония, куда спровадит ее Василий, не зря как-то сказал ей, что монахини этой обители самые душевные.

– Не хочу, – прошептали дрожавшие губы, – не хочу, не пойду.

Иван Поджогин наклонился к ней:

– Знаю, что не хочешь. Это воля Василия. Не смеем мы ему перечить.

Колеса повозки разбрызгивали грязь, снег в тот ноябрьский день подтаял и превратился в коричневую противную жижу. Ворота монастыря Рождества Пресвятой Богородицысо скрипом отворились, и великая княгиня закусила губу. Она слышала, как кто-то хлюпал по лужам, торопился к повозке, и сжалась на сиденье.

– Выходи, – боярин отворил двери, и кусок мутного неба заглянул в возок.

Соломония сдвинулась в угол:

– Не выйду.

Поджогин что-то сказал человеку в черном и начал тащить княгиню на улицу. Женщина закричала и стала бить его кулачками в грудь.

– Сопротивляется наша птичка, – усмехнулся Иван и, собрав все силы, вытащил ее наружу.

Бедняжка закрыла глаза, ожидая чего-то страшного, но неожиданно услышала приятный хрипловатый голос:

– Зря сопротивляешься, девица. Здесь тебе хорошо будет. И вообще, лучше тебе покориться своей судьбе. Привыкнешь, пообживешься, еще и понравится.

Соломония открыла глаза и прищурилась. Человек в черной рясе улыбался ей и протягивал руку:

– Пойдем со мной.

– Это игумен Давид, – представил его Шигона. – Он тебя и пострижет.

Великая княгиня замотала головой:

– Нет, нет!

В страхе и отчаянии она замахала руками – и вдруг перед ней соткалось, как из воздуха, холодное лицо митрополита Даниила.

Женщина похолодела. Перед ней был ее враг, человек, вопреки церковным заповедям, разрешивший Василию развод.

– Грешна ты, дочь моя, и знаешь об этом, – прохрипел он. – Эта обитель поможет тебе очиститься.

Он кивнул, и, будто по звонку, из монастыря потянулась вереница монахинь. Одна взяла ее под руку и потащила в храм.

– Пойдем, милая.

Соломония вырвала руку и ощетинилась:

– Не трогай меня!

Монахиня не смутилась и протянула ей ножницы:

– Отдай игумену, так положено.

Великая княгиня бросила ножницы на землю, в мутную жижу, и принялась топтать ногами.

Брызги испачкали рясу игумена, и он нахмурился:

– Держите ее.

Монахини и боярин подхватили несчастную, повисли на ней, и Давид, стряхнув с ножниц грязь, с остервенением принялся кромсать русую толстую косу княгини. Даниил торопился подать ей монашеский куколь, и женщина, как тигрица, бросилась на него и растоптала.

Иван Шигона заскрежетал зубами и взмахнул плетью – она оставила красный след на белой нежной коже. Соломония дернулась и, превозмогая боль, вскинула голову:

– Как ты смеешь меня бить? По какому праву?

Боярин осклабился, показав свои лошадиные зубы:

– По приказанию государя. А как ты смеешь противиться его воле?

Женщина обвела всех горящими глазами. Она едва сдерживала рыдания, захлебывалась слезами:

– Свидетельствую же перед всеми, что не желаю пострижения и одежды иноческие на меня надевают насильно! Бог видит и отомстит моему гонителю!

Немногочисленные монахини переглянулись.

– Жалко болезную, – шепнула одна, самая молодая. – Меня, когда постригали, я сама желала невестой Христовой стать.

– Замолчи, несчастная, – оборвала ее монахиня постарше, со скорбной складкой над верхней губой. – Игумен сказал, князь несметные сокровища за жену дает. Вчера несколько повозок с добром приехали.

Игумен словно услышал, о чем говорили послушницы, и, бросив на Соломонию недовольный взгляд, повысил голос:

– Встречайте новую сестру в нашей обители! Давайте помолимся Господу!

Монахини, как по команде, запели. Женщина, еще недавно называвшаяся великой княгиней, продолжала плакать, но ее никто не слушал и не слышал. А вскоре люди стали шептаться, что новую инокиню Софию повезли в Суздаль, в Покровский женский монастырь, где отныне она должна была замаливать грехи до конца своей жизни.

Проводив новую послушницу, игумен поднялся в комнату и придвинул к себе список сокровищ, переданных обители Василием Третьим. В кованых сундуках уютно покоились жемчуга, золото, серебро, драгоценные камни, и мужчина подумал, что этим богатством князь заплатил ему за несправедливый постриг своей несчастной жены.

«Не по-христиански все это, – вздохнул он и потрогал массивный золотой крест на груди. – Простит ли мне Бог этот грех? А впрочем, зачем печалиться? Выше митрополита Даниила у нас церковной власти нет, а он благословил нас на этот поступок, хотя знал, что на православном востоке князю отказали. Как он тогда сказал? Кажется, что-то вроде «обойдемся без их благословения». «Значит, ему и ответ держать».

Решив таким образом больше не печалиться, Давид отправился во двор. Но перед глазами стояло заплаканное лицо Соломонии, ее несчастные глаза, и игумен подумал, что эта женщина станет преследовать его до конца жизни.

Глава 18. Приморск, наши дни

Вика была ошарашена действиями, которые в последнее время предпринимал бывший муж. До того, как оказаться в суде, она ни минуты не сомневалась, что его напористость вызвана только одним – желанием получить от их семьи хоть сколько-нибудь денег.

Женщина была готова сдаться и посоветоваться с отцом, что из антиквариата можно подарить Денису, но из этой затеи ничего не вышло. Во-первых, Андрей Ильич категорически не хотел давать что-либо зятю, во-вторых, ее уступчивость никак не повлияла на решение мужа отнять у бывшей супруги их совместное детище – клинику.

А потом начались судебные заседания. Андрей Ильич, уходивший утром и возвращавшийся затемно, пояснял, что идет закулисная война, и победит тот, связи которого окажутся более солидными.

Сначала перевес был на стороне Дениса и Тамары, и ей стало казаться, что у них все получится. Отец, чертыхаясь, заявлял, что не ожидал от этого паршивца такой прыти и таких знакомств, приходил расстроенный, пока не вспомнил о своем приятеле по военному училищу. Его кресло, как выражался Андрей Ильич, было так высоко, что с него просматривались Соединенные Штаты.

Телефон этого приятеля у отца имелся, они поддерживали тесную связь с Военной академии, ездили друг к другу в гости, хотя и редко, а часто перезванивались и поздравляли друг друга с праздниками.

Стоит ли говорить, что приятель вызвался помочь? Вероятно, он вышел на самые верхи, и следующее судебное заседание поставило на всем жирную точку, оставив Вику единоличной владелицей клиники.

Выходя из здания суда, женщина посмотрела на мужа, и вдруг по его взгляну поняла, что он рад такому решению. Значит, она была права, когда думала: это Тамара сбивает его с правильного пути. Любовница мужа, наоборот, испепелила ее взглядом, но, проходя мимо, неожиданно приосанилась, подняла голову, как бы говоря: еще не все потеряно.

На следующий день Денис пришел к ней и попросил разрешения взять Витю на выходные. Пока шли судебные заседания, он не решался видеться с детьми, по которым очень скучал.

Вике не хотелось отдавать ребенка в квартиру, где жила Тамара, но запретить детям всякое общение с отцом она считала неправильным. В конце концов, ей придется смириться, что теперь Денис идет по жизни с этой стервой.

Бывший муж поблагодарил, как-то особенно посмотрел на нее и даже взял ее руку в свои, но она выдернула ладонь и прошептала:

– Уходи. Забери Витю из садика и приведи завтра к вечеру.

– Еще раз спасибо.

Мужчина сделал шаг к двери, остановился у порога, будто собираясь что-то сказать, но в комнате послышался голос Андрея Ильича, с которым ему не хотелось встречаться, и он поспешил уйти.

Подождав, пока шаги мужа стихнут на лестнице, Вика подошла к окну и одернула занавеску. Денис вышел из подъезда и направился к набережной, как-то тяжело ступая, будто разнашивая обувь, которая была ему слишком мала.

В душе женщины зародилось какое-то беспокойство, и она вдруг пожалела, что разрешила ему забрать мальчика. Ей захотелось немедленно позвонить бывшему мужу и сказать, что она передумала.

«Да что это со мной? – Вика сжала кулаки и постучала ими по подоконнику. – Завтра он приведет Витю. Сотни отцов забирают детей на выходные. Мне следует привыкнуть к этой мысли. В следующую субботу Денис попросит Асю, и я ему не откажу».

Она вернулась в свою комнату, села на кровать, взяла книгу и попыталась читать, но у нее ничего не получалось. Буквы расплывались, строчки прыгали, перед глазами мелькали какие-то красные пятна.

– Да что это со мной? – повторила Вика и кинула книгу на стол. – Может быть, все от того, что Денис погладил мою руку? Это еще ничего не значит. Он сам не захотел со мной жить и вряд ли пожелал бы вернуться. Не нужно себя тешить пустыми надеждами. Это был не любовный порыв, а воспоминание о том, что было когда-то.

Она снова потянулась к книге, но беспокойство не отпускало, сжимало сердце и жгло душу. Когда позвонил Денис, сообщив, что забрал Витю из садика, и завтра они поедут в Парк львов, немного отлегло от сердца.

Мальчик радостно вторил отцу, рассказывал, как они ходили с ним в кафе и ели любимые мамины штрудели, и Вика рассмеялась:

– Ну хорошо, мой маленький, желаю вам завтра отлично провести время.

Ей удалось прочитать страниц двадцать, но потом беспокойство снова нахлынуло на нее, снова сжало сердце ледяной рукой, и женщина решила, что все это от усталости и нервотрепки.

– Нужно заняться нервами, – сказала она своему отражению и, приняв душ, легла спать в большой комнате с огромным балконом, выходившим на набережную.

Вечерний сентябрьский воздух, еще не холодный, но уже и не знойный, ласкал ее через открытую балконную дверь, но сон не шел.

Вика проворочалась до утра, не в силах унять тревожность, а утром позвонил Денис.

– Он все-таки сбежал к тебе, – буркнул бывший супруг и зевнул. – Странно, вчера мы с ним обо всем договорились, и он жаждал поехать со мной в Парк. Кстати, что вы делаете? Спите?

Вика заморгала:

– Кто сбежал? Откуда?

– Тебе прекрасно известно, что Витя ушел от меня утром, – процедил Денис. – Знал, паршивец, что утром меня и пушкой не разбудить. Дай-ка ему со мной поговорить.

Женщина побелела:

– Ты хочешь сказать, что Вити у тебя нет?

– Конечно нет, – он уже еле сдерживал раздражение. – Перестань ломать комедию и передай ему телефон.

– Его нет, – выдавила Вика. – Он не приходил.

Она тяжело задышала:

– Как он мог уйти? Как? – с ней начиналась истерика.

Денис понял, что женщина не лжет: его сын действительно не возвратился домой.

– Господи, нужно немедленно начать поиски, – Вика заметалась по квартире. – Он же еще маленький. Как ты допустил это? Я же тебе доверилась.

– Я приеду, – коротко сообщил бывший муж и отключился.

Женщина бросилась в комнату к родителям, которые остались у нее ночевать:

– Витя пропал!

Андрей Ильич приподнялся на кровати:

– Как пропал?

Галина Петровна сжала пальцы и побледнела.

– Он пропал сегодня утром прямо из квартиры Дениса, – Вика ломала руки. – Денис предполагает, что он пошел к нам, но я так не думаю. Господи, что же с ним случилось?

Отец торопливо стал надевать брюки, избегая смотреть на жену: она была в шоке и не могла вымолвить ни слова:

– Надо поискать его возле нашего дома. Он мог заблудиться.

– Вы не понимаете, – Вика бегала по комнате и почти визжала. – С ним что-то случилось. Он нашел бы дорогу домой, если бы захотел.

Оба вздрогнули от звонка, и женщина побежала открывать. На ее бледном лице вспыхнул румянец надежды: может быть, Витя действительно сбежал от отца и только сейчас добрался до дома?

Она дернула входную дверь и бессильно опустилась на стул в прихожей, пропуская Дениса. Бывший муж был белее мела.

– Витя так и не появлялся?

Вика покачала головой.

– Как ты мог упустить его?

Денис сел рядом с ней и стал нервно тереть крыло носа.

– Сам не пойму, что произошло. Уложив его, я провалился в сон. Ты знаешь, я действительно сплю крепко, но не настолько крепко, чтобы не услышать, как хлопнула входная дверь.

Она посмотрела на свои ногти:

– Где Тамара?

– Она дома, – Денис покраснел: ему было неловко говорить о своей пассии в квартире бывшей жены. – На случай, если Витя появится.

– Ну, ты и идиот, – Андрей Ильич возник перед ним, неожиданно, как джин из бутылки. – За Витю ответишь мне головой. – Оттолкнув Дениса, он выбежал на улицу.

Вика тоже поднялась.

– Давай поможем папе.

– Хорошо.

Они вышли следом за Андреем Ильичом. Денис провел рукой по лбу.

– Сегодня какое-то дурацкое состояние, какая-то тяжелая голова, будто я выпил полбутылки водки, – он посмотрел на Вику и нахмурился: – Но не думай ничего такого, я и языком вчера спиртное не трогал.

Вика еле сдерживала себя, бывший муж был ей противен. Она решила: он и только он виноват в пропаже их сына. И никакие жалкие оправдания ей не нужны.

За соседним домом мелькнула спина Андрея Ильича в белой футболке.

– Пойдем в другую сторону, – Денис взял женщину за руку, но она одернула ее с таким отвращением, что ему стало не по себе.

– Не прикасайся ко мне.

– Вика, прости меня, – он снова попытался дотронуться до нее, и женщина отпрянула.

– Я же просила тебя… – бывшая жена раздувала ноздри, как норовистая лошадь после бега. – Если Витя не найдется, я тебя убью, так и знай.

Он схватил ее за плечи:

– Мы найдем его, я тебе обещаю.

Она не успела его оттолкнуть: в кармане джинсов зазвонил телефон.

Вика долго не могла достать его: карманы были узкими, и дрожавшая рука никак не могла ухватить его за корпус. Когда же, наконец, ей это удалось, и она поднесла его к уху, раздался измененный металлический голос:

– Слушайте и запоминайте. Если вам дорога жизнь вашего сына…

Вика затрепетала.

– Где мой мальчик?

– Там, где вы его не найдете, – продолжал кто-то на том конце.

Она сжала телефон в кулаке, чуть не раздавив его:

– Что вы хотите? Деньги? Сколько?

– Деньги нас не интересуют, – похититель хмыкнул, или ей это показалось? – Вы должны продать клинику одному человеку, который сегодня с вами свяжется. Сделаете все, как мы говорим, увидите сына. Если же нет…

– Я согласна! – слова с хрипом вырывались из ее горла.

– Сообщите ментам – не увидите сына, – гудки, раздавшиеся в трубке, будто молотком били по барабанным перепонкам.

Вика повернулась к мужу, который напряженно смотрел на нее:

– Нашего Витю похитили. Звонил похититель и выдвигал свои требования. Давай поднимемся к нам, и я все расскажу.

Денис дернулся: его будто ударили в грудь:

– Его похитили?

Ее рот скривился:

– Странно, правда? Похитили из квартиры, где находились два взрослых человека. И оба ничего не слышали.

Он опустил голову:

– Ума не приложу, как получилось.

Она резко повернулась и пошла к дому, по дороге набирая отца. Денис плелся следом, мучительно соображая, как Витю могли украсть из его дома. Ладно, он в тот день заснул, как убитый, но Тамара…

Внезапно он остановился и стряхнул с тонкого орлиного носа каплю пота: Тамара! Она могла, но нет, нет, только не это. Она не желала зла его детям.

Они уже заходили в квартиру, когда показался взмыленный тесть.

– Скорее идите в гостиную, – он подтолкнул обоих супругов и кивнул жене, стоявшей у стены, как привидение. – Нашего Витю похитили. Вика расскажет, какие они выдвинули требования.

Галина Петровна всплеснула руками:

– Надо сообщить в полицию.

– Мама, никуда сообщать не нужно! – закричала Вика, опасаясь, что мать все испортит и ребенка убьют. – Я знаю, чего они хотят, и намерена удовлетворить их требования.

– Садитесь, – скомандовал Андрей Ильич по армейской привычке и повернулся к Вике: – А ты рассказывай, да побыстрее.

– Похититель просит нашу клинику, – запинаясь, начала женщина. – Скоро со мной свяжется человек, которому я ее продам. Тогда Витя вернется домой. Они просили не сообщать в полицию.

Андрей Ильич стукнул кулаком по столу и сверкнул глазами.

– Да, в полицию сообщать не нужно, – произнес он, выплевывая слова, – потому что похитителя я убью сам. – Мужчина встал и положил тяжелую руку на плечо Дениса. – Ну что, зятек? Решил действовать таким образом?

Денис побледнел, дыхание с хрипом вырывалось из его груди.

– Это не я! Как вы могли такое подумать?

– Полиция будет со мной солидарна, – усмехнулся полковник. – Ну, посудите сами. Кто хотел отобрать клинику у моей дочери? Бывший зятек. У кого находился мой внук, прежде чем пропасть? Тоже у бывшего зятька. И что из этого следует? – Он угрожающе сдвинул брови: – Где мой внук, придурок?

Мужчина стал тереть переносицу, пока она не покраснела:

– Клянусь, я ничего не знаю.

Андрей Ильич сильнее сжал плечо бывшего зятя:

– Кроме тебя, некому. Клиника не давала тебе покоя.

Денис опустился на колени:

– Клянусь, я тут ни при чем. – Он растерянно оглядывался по сторонам и вдруг вскинул голову: – Постойте! Кажется, я знаю, кто мог это сделать.

Вика кинулась к нему:

– Это твоя Тамара! Немедленно иди домой и заставь ее вернуть нам ребенка. Пусть забирает эту чертову клинику, она не принесла нам счастья.