Источник жизни

– Извини, – сказала она.

– За что?

– За всё… Утром всё встанет на свои места.

– А какие места считать «своими»?

– Я, например, вернусь в Центр управления и буду заниматься обычными для меня делами. А дел ТАМ – всегда много. И мне некогда будет много думать или вспоминать. Я буду вспоминать об этих днях, проведённых на Земле, и о тебе, лишь изредка, например, в перерывах между полётами на Большую Медведицу или Сириус, или после исследований чёрных дыр или доегипетской цивилизации. Ну, а ты останешься на Земле. Наверное, эти места и надо считать «своими».

– Я ещё ничего не решил! – взволнованно произнёс Тим.

– Не может быть, – холодно возразила ему Вера.

– Ну, я же смогу ОТТУДА вернуться, если мне не понравится?

– Сможешь. Но ТАМ – не может не понравиться! Понимаешь?

– Не понимаю…

Светлая полоска на небе становилась пурпурной. Тим смотрел на неё, не отрываясь, дыхание у него сбилось. Он боялся, что светящийся край солнца сейчас появится у горизонта, и он не успеет ответить Вере. Сейчас или никогда. «Сейчас или никогда», – стучало сердце, и его биение он ощущал всем телом. Он хотел успеть. Он хотел успеть найти в своём сердце правильный ответ и сказать его Вере.

34. Утро

Ника проснулась и, открыв глаза, поняла, что сидит за столом. Девушка со страхом огляделась вокруг. Да, она хорошо знала эту комнату. Наваждение какое-то! Может быть, это – сон? Ника встала из-за стола и, подойдя к окну, посмотрела на улицу.

…Стояла поздняя осень. Было холодно и сыро. Дул сильный ветер, и Ника обрадовалась, что находится в помещении, где тепло, хотя не очень-то уютно. Не очень потому, что это – работа. Это – работа! Она была в своем кабинете на работе!

Она хорошо помнила, что легла спать в палатке на надувном матрасе, плача… И утром должно было прийти решение из Центра управления. Что же было в этом решении? Оно пришло или…? А где Тим? Тим…

У Ники комочек подступил к горлу и неприятно сдавило грудь. Она вспомнила, что, накануне, рассталась с Тимом почти поссорившись. Она его обидела. Где теперь его искать?

Ника снова села за свой стол. Что же происходит? Если на Земле всё восстановили, то на это нужно было бы какое-то время. Где тогда она была всё это время?

Последний вопрос заставил её подскочить на месте, а затем метнуться к зеркалу. Ника посмотрела на своё отражение. Сколько времени прошло? Да, нисколько. Или мало. По крайней мере, по отражению не заметно ничего. Отражение выглядело даже лучше, чем Ника ожидала. Лучше… Ну, потому, что голова вымытая и волосы уложены. Накрашена. А, может быть, это – не поэтому?

Ника подбежала к столу и посмотрела в правый нижний угол компьютера. Там всегда высвечивается время. Время есть. А дата? Девушка подвела мышкой курсор в этот же угол. Выскочила рамочка с датой. Ника долго смотрела на дату. Её охватило какое-то оцепенение. Ника, часто дыша, ощутила, как по всему телу пробегают холодные тонкие змейки. Не может быть! Это тот самый день, когда на Земле произошел сбой с электричеством из-за колоссальных солнечных вспышек! Нику затрясло. Она откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. Это – страшный сон. Это кошмар, который ей снится в палатке недалеко от Васильевки. Скорей бы проснуться! А где же всё-таки Тим?

Но вопреки здравой логике, этот день продолжался. К ней в кабинет стали заходить сотрудники, и как ни в чём не бывало, разговаривать с ней, задавать вопросы. Нике стоило огромного труда реагировать на них, что-то отвечать. Потом, она додумалась сказать, что плохо себя чувствует и, наверное, заболела. Коллеги стали заглядывать к ней реже, а к обеду, совсем перестали. Ника облегченно вздохнула, но взглянув на время, поняла, что скоро ЭТО произойдёт. Или не произойдет? Ждать оставалось недолго…

Монитор компьютера щёлкнул и потемнел, лампы дневного света моргнули на прощанье и отключились. Свет снова погас в этой комнате и на Земле… Ника заплакала. Зачем всё это? Опять всё сначала? Да, время движется по кругу, но не по одному и тому же! ВЫ, Первые люди, что, забыли про это?!

Ника вспомнила Веру, которая пыталась объяснить им что-то про время. Ника тогда так и не поняла, как на практике можно что-то изменить. Но Вера утверждала, что можно. ОНИ умели работать со временем! Замедлять его и, возвращаться назад, но недалеко, только на предыдущий виток. Пусть сейчас этот самый предыдущий виток. И что теперь будет?

Немного успокоившись, Ника поднялась и пошла в соседние комнаты: посмотреть, что там происходит. В коридоре было темно, в соседних комнатах – тоже. Похоже, электричества не было нигде в здании. Как и тогда. Она вернулась в свой кабинет, и, усевшись в кресло, стала ждать. Чего? Она сама не знала.

…На улице было пасмурно, и если не смотреть на часы – не определишь, который час. Вечные осенние сумерки…

Через некоторое время стало заметно темнеть. Пару раз коллеги заглядывали к ней и сообщали о том, что не работает телефон, что отключилась сотовая связь. Ника знала это и без них. Удивительно то, что, похоже, для всех это было новостью. Как будто бы только она вернулась в прошлое, а они все переживают это первый раз. Ника перестала удивляться и продолжала сидеть и ждать. Что-то должно произойти, она была в этом уверена. Она поняла это, когда немного успокоилась.

Уже совсем стемнело. Многие засобирались домой, но обнаружили, что машины с электроникой не заводятся, а общественный транспорт, включая метро – не работает. Все суетились, бегали, паниковали, а Ника продолжала сидеть. Изредка, она вставала, проходила из одного угла кабинета в другой, подходила к окну, в которое уже ничего не было видно, и садилась обратно в кресло.

«Я никуда не пойду. Я с места не двинусь. Хватит с меня того похода домой пешком среди толпы отчаявшихся людей три года назад. Не пойду!».

Все удивлялись: почему она ни с кем не уходит? Но вскоре, отставили её в покое, потому, что никому не было до неё дела, и каждый хотел попасть к себе домой как можно скорее.

«Если электричества опять не будет три года, то и спешить некуда», – думала Ника.

Сидя в темноте в своём кабинете, она вспоминала эти три года. Три года без света, но с Тимом. Сначала, когда он был ещё совсем мальчишкой, она учила его тому, что умела и знала сама. Потом, когда они пошли искать воду, он был уже почти взрослый! Вот именно, почти. И вдруг, он её поцеловал! И только тогда, впервые, Ника заметила, что Тим вырос, что он давно уже не ребёнок. И что он ей очень дорог. Просто она этого не видела раньше, потому, что он всегда был рядом. А теперь его нет.

«Где он, интересно, сейчас?»

Ника неожиданно засмеялась, от мысли, что, скорее всего он в школе.

«Он же в школе ещё учился! В шестом классе, в седьмом? Какой ужас! А может быть, он ничего не помнит, что было потом, как и все мои коллеги? Может быть, только я помню будущее? Лучше бы, он не помнил. Подумать только, если он, действительно, в шестом классе! Нет, всё-таки, наверное, в седьмом. Да, какая разница! Мне только этого не хватало!»

Но Нике, и в самом деле, не хватало Тима. Неужели она в него влюбилась? Она злилась на себя, обзывая себя при этом разными словами, но приходила к мысли, что ей непременно надо его найти. Даже если он в шестом классе. Ну и пусть! Надо было узнать: помнит он что-нибудь или нет? Или это только у неё что-то с памятью…

Вскоре, суета в коридорах закончилась, и стало совсем тихо. Тихо и темно. Ника придвинулась поближе к столу и положила на него голову.

«Хорошо бы проснуться в палатке», – подумала она. Но потом, ужаснувшись своей мысли, передумала. – «Скакать из одной реальности в другую не так-то просто. Психика страдает у обычного человека. А я – обычный человек. Пусть даже какой-то там потомок. Но живу я сейчас и на Земле, поэтому, всё должно встать на свои места. Вот только какие места считать «своими»? Моё место – здесь и сейчас. Вот и всё. Хватит издеваться и экспериментировать надо мной!»

Щёлкнул монитор и засветился голубым светом. По очереди зажглись лампы на потолке. Ника медленно подняла голову со стола. Она встала, как сквозь сон, подошла к окну, и, посмотрев на огоньки уличных фонарей, охнула, неестественно замотав головой, и закусила нижнюю губу. Глаза её наполнились слезами. Бросив взгляд на часы, она схватила сотовый телефон, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоится, и быстро нашла нужный ей номер.

– Алло, мама?! Это – ты…? – слёзы потоком потекли по её щекам. Ника снова сделала глубокий вдох. Голос не должен дрожать. – Да, только что! Да… На работе… Нет, у меня всё в порядке! Я успею. Попробую на чём-нибудь добраться домой! Всё, пока. Я ещё с дороги позвоню!

35. Возвращение

Когда Лена и Петька шли по главной улице Васильевки, то кое-где в окошках ещё горел свет. Это было так непривычно, и одновременно весело, что Лена побежала к своему дому вприпрыжку. Петька еле успевал за ней. Но окна Лениного дома были тёмными. Дети поднялись на крыльцо и обнаружили, что дверь почему-то заперта. Лена постучала. За дверью послышалось шуршание, после чего на терраске зажёгся свет. В оконном проёме ребята увидела взъерошенную голову Дэна. В первый момент он приглядывался, пытаясь различить в сумраке: кто стучал? Но через мгновенье его лицо озарилось лучезарной улыбкой, и он бросился открывать засов.

– Это – вы! Это – вы! – твердил он радостно. – А я тут спать уже лёг на терраске! Я пока с тётей Наташей живу.

– А чего дверь закрыта?

– Чтобы лампочки не украли. Теперь свет есть – лампочек нет. Все тырят их друг у друга. А вы где были-то? Мы вас обыскались! Тётя Наташа с ума сходит! Вы куда делись-то! И зайца моего бросили! – тараторил возбужденно Дэн.

В это время на пороге появилась Ленина мама. Она из комнаты услышала какой-то шум на терраске. Мать и дочь бросились навстречу друг другу, крепко обнялись и замерли так, на какое-то время.

– Где вы были-то? – не унимался Дэн, теперь переключившись целиком на Петьку.

– Заблудились, – бросил Петька.

– Как заблудились? Ведь вот она – Васильевка – перед вами была!

– Трава высокая выросла за ночь, мы за травой не увидели Васильевки. Перепутали, и в обратную сторону пошли.

– Петь ты чего? Прикалываешься?

– Нет.

Дэн недоверчиво смотрел на Петьку.

– И чего, вы два дня так и ходили?

– Почти.

– Хватит врать-то!

– Я не вру.

– А где вы ходили тогда?

– Помнишь, женщину, которая нам воды дала и яблок?

– Помню.

– Вот мы у неё были.

– А зачем вы опять туда пошли?

– Говорю же тебе, заблудились…

Дэн состроил удивленную рожицу и пожал плечами. Ему как-то не верилось, что можно заблудиться рядом с Васильевкой.

– А рана твоя как? – спросил он после некоторой паузы.

– Заросла.

– Покажи!

– Да иди ты!

В это время тётя Наташа, сквозь слёзы радости, начала расспрашивать Лену про то, где они были? Дэн стал внимательно прислушиваться, а Петька – улыбаться. Ответы Лены были такие же, как Петькины. Они заранее придумали историю, про то, как заблудились и вернулись в соседнюю деревню. Совершенно случайно. А уже потом пошли обратно в Васильевку. Затем, Лена быстро перевела разговор на вертолёты. Это событие обсуждали долго и оживлённо. Потом – про свет. Дэн обстоятельно рассказал, как загорелась лампочка на терраске, и как они чинили проводку у дяди Коли. Про то, где были ребята, и как умудрились заблудиться «в трёх соснах», уже никто не спрашивал.

Обсудив последние новости, и съев то, что осталось от нехитрого ужина, дети пошли спать. Мама не отходила от своей дочки и сидела рядом с ней, пока она не уснула.

Петька пошел спать к Дэну на терраску. Как только Петька выключил свет и лёг, Дэн снова спросил его:

– Петь, а где вы всё-таки были? Я никому не скажу.

– Я же сказал уже тебе!

– Но это же – неправда. С вами ведь что-то случилось! Иначе, вы бы не бросили моего зайца. Похоже, что вы спешили!

– Умный ты очень. Ладно. Завтра утром расскажу.

– А почему не сейчас?

– Вдруг тётя Наташа услышит.

– Ну, ладно. Только завтра обязательно!

– Ага.

…Утром, когда Лена проснулась, её комната была наполнена солнечным светом. Она вспомнила, что раньше она любила просыпаться по утрам, когда в комнату заглядывало мягкое утреннее солнце, а с кухни доносился аромат свежеприготовленного кофе. Лена села на постели и удивленно огляделась вокруг. Это была её городская квартира, и она проснулась в своей комнате. Все вещи были на местах, окно – не разбито. Девочка прислушалась: на кухне кто-то был и готовил, судя по запаху кофе, завтрак. Лена встала и осторожно пошла туда. На кухне была мама, такая свежая и красивая, какой Лена её давно не видела.

– Ты уже встала? – спросила мама улыбаясь. – Завтракать будешь?

От изумления у Лены пропал дар речи. Наверное, вид у неё был испуганный, потому, что мама спросила:

– Тебе что, страшный сон приснился?

– Да…, кажется, это был страшный сон…, – с трудом выговаривая слова, ответила Лена.

– А что тебе приснилось?

– Я тебе потом расскажу…

– Ну, хорошо. Завтракать будешь? – повторила свой вопрос мама.

– Кашу?

– Можно и кашу.

– Конечно, буду!

«Странно», – удивилась мама. – «Она будет кашу?».

А Лена, как во сне, с трудом передвигая ноги, пошла в ванную, как обычно было раньше, умываться. Она села на край ванны и открыла воду. Вода полилась из крана сильной светлой струей.

«Солнце воздух и вода

Будут с нами навсегда…» – вспомнила она переделанную считалочку, глядя на воду.

«Ничего не понимаю» – подумала девочка. – «Что произошло сегодня утром на Земле?»

36. Весна

…Наступила весна. Почему-то этой весной снег таял особенно медленно. Ника не могла дождаться, когда же он исчезнет. Она до сих пор не могла найти Тима, и это её очень тревожило. Что с ним? Где он? Глупость, какая! Она не знала ни его адреса, ни его телефона. Обычно, у мамы были телефоны соседей по даче в Васильевке. Но родители Тима купили участок осенью, поэтому телефонами они ни с кем не обменялись. Не успели. И оформить документы на участок не успели. Ника не получила о них никакой информации в официальных инстанциях. Вся надежда была на весну. Когда растает снег и немного подсохнет, все начнут наведываться на свои дачи. И Тим должен обязательно приехать со своими родителями. А снег всё не таял…

А жизнь продолжалась. Ника ходила на работу, проводила выходные с друзьями. Но все замечали, в том числе и мама, что с ней что-то не так. Когда её кто-то спрашивал об этом, она только улыбалась в ответ и отшучивалась. Сама она понимала, что прежней она уже никогда не будет, после всего, что с ней произошло…

Она стала по-другому смотреть на жизнь и на всё, что происходит вокруг. Она была причастна теперь к некой тайне, которую никогда и никому не могла открыть. Да и не хотела. И это делало её более ответственной во всём. Ника занялась изучением истории, и обнаружила там множество странных и интересных фактов, о которых раньше не знала или не обращала внимания. Ника стала читать научно-популярные статьи по физике, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Но чем больше она узнавала, тем больше вопросов возникало у неё…

Деревья уже начали покрываться зеленоватой дымкой. Когда Ника смотрела на них, её сердце загоралось надеждой и предчувствием чего-то важного, что подступало к ней всё ближе с каждым новым распускавшимся листиком. Скорей бы уже! Но мама никак не соглашалась ехать в Васильевку, ссылаясь на то, что ещё очень рано, и раньше майских праздников там делать нечего. Ника понимала это, понимала, что там ещё НИКОГО нет. Что толку туда ехать? Но всё равно рвалась туда всеми своими устремлениями души.

Наконец, наступили майские праздники. Ника с мамой приехали на свою дачу в Васильевку одними из первых. У Ники всё валилось из рук, когда она начала прибираться на своём участке. Она с надеждой прислушивалась к любому звуку: гул машины, стук дверей, голоса. Но на соседнем участке никакого движения пока не наблюдалось. Так прошло два дня. Тяжёлый комок, сидящий где-то рядом с сердцем, разрастался. Слёзы подступали к глазам, но Ника пока ещё могла приказать им не двигаться дальше. Она ещё верила и ждала.

Утром, когда Ника пересаживала цветы в палисаднике перед домом, она заметила девочку, неуверенно остановившуюся у распахнутой калитки. Ника оставила своё занятие, и, сняв садовые перчатки, подошла к ней. Девочка показалась Нике знакомой, но она не могла вспомнить: где она её видела? На вид ей было лет десять, одиннадцать, она была светленькая и кругленькая, как только что испеченная булочка.

– Здравствуй, Ника! Ты не узнаёшь меня?

Ника продолжала молчать, напряжённо её разглядывая.

– Я – Лена.

Ника сама почти догадалась, но не могла в это поверить сразу. Она никогда не видела Лену раньше, до того, когда всё произошло. Они познакомились гораздо позже, когда Лена была уже старше, выше и худее… Несчастье объединяет людей. После того, когда взрослых в Васильевке почти не осталось, дети и молодёжь сплотились вместе и все уже хорошо знали друг друга.

– Лена…, – Ника сделала шаг навстречу к ней и, совсем растерявшись, остановилась на полпути. Лена протянула вперед свою ладошку, но Ника сжала ей руку выше кисти и слегка тряхнула её.

– Ника, ты помнишь? – сразу спросила девочка.

– Что?

– Всё. Всё, что было.

– Три года назад?

– Я уже не знаю – назад или вперёд…

– Помню.

– Слава Богу, что ты помнишь! А то мне стало уже казаться, что я сама всё придумала. Потому, что никто ничего не помнит!

– Да, никто…

– А Тим помнит?

– Не знаю. Я не знаю, где Тим… Я не могу его найти.

– Понятно. А у Тима соседний с тобой участок?

– Да. Но туда никто не приехал.

– Может, попозже?

– Может…

– А я Дэна видела. Я его дом сейчас проходила. Он там бегает во дворе с какими-то мальчишками, в войну играет. Меня не узнал. Он маленький совсем!

– Ты тоже не большая, – улыбнулась Ника.

– Да. И это так странно было сначала. Я никак не могла привыкнуть! – Лена вздохнула. – А у Петьки, вообще, дача не здесь, – продолжила она. – Здесь у него только тётка живет. Его тоже нет. Да и не будет, наверное, в ближайшее время… Ника, а почему всё вернулось назад?

– Я не знаю. Просто ОНИ, наверное, нашли способ что-то исправить. И сделали это.

– Хорошо. Хорошо, что у НИХ получилось! Правда?

– Да, хорошо.

– Только, почему-то, всё равно, тянет что-то. И на душе тяжесть какая-то постоянно. А у тебя? – Лена вопросительно посмотрела на Нику.

– И у меня.

– А почему никто не помнит, а мы – помним?

– Наверное, мы не просто так помним. И тяжесть эта – не просто так. У НИХ получилось – это хорошо. Я думаю, теперь у нас должно получиться.

– Что?

– Всё. Всё должно получиться! Мы должны научиться жить. Жить на Земле. Мы должны жить теперь так, чтобы не исправлять свои прошлые ошибки всю жизнь, а постараться больше не делать их. Мы должны научиться жить так, чтобы сначала думать, что делаем, а потом делать, а не наоборот. И мы должны придумать, как нам жить дальше, чтобы всё это получилось… Это очень трудно – жить на Земле. Но это – прекрасно! Согласна?

– Согласна. Но я только четвёртый класс закончила…

– Ничего. Главное – не это. Главное – что ты понимаешь, о чём я говорю.

– Понимаю.

Девочки помолчали немного, задумавшись.

– Ну, мне пора, – сказала Лена. – Мы вот с тобой говорили, что никто ничего не помнит. А моя мама тоже, вроде бы, ничего не помнит, но меня теперь от себя ни на шаг не отпускает! Как будто бы, помнит, где-то в глубине души, как тогда искала меня три дня. Она уже, наверное, опять меня ищет. Пойду я. Я заходить буду к тебе, ладно?

– Ладно.

В это время к соседнему дому с другого конца Васильевки подъехала машина. Ника застыла на месте. Из машины вышел мужчина, потом женщина. Они вытащили сумки из багажника и пошли открывать калитку. Больше из машины никто не вышел…

Лена посмотрела на Нику. Её лицо стало таким бледным, что девочка испугалась за неё.

– Сейчас! – крикнула она Нике и побежала к автомобилю.

Подбежав к людям, которые возились с навесным, заржавевшим за зиму замком, Лена с ходу выпалила:

– Здравствуйте! А Тим, то есть Тимофей, с вами не приехал?

Мужчина и женщина переглянулись.

– Какой Тимофей?

– Ваш сын.

– У нас нет сына Тимофея.

37. Борьба

Борьба с самим собой становилась невыносимой. Тиму было безумно интересно пойти с Верой, но он прекрасно понимал, что пути обратно нет. Не потому, что его нет, а потому, что он сам не вернётся, как правильно заметила Вера. Он никогда не вернётся на Землю… Эта мысль больно ударила его, и вернула в реальность. Тим посмотрел на траву у своих ног, на лес, стоящий притихшей стеной слева от палатки, на Васильевку, дома которой проступали силуэтами впереди на горизонте. И на небо. Небо заметно посветлело. Птицы тихонько и как-то осторожно, начали посвистывать, а ветер совершенно затих. Природа замерла в ожидании первых лучей солнца.

«Но я же сейчас на Земле! Зачем-то я здесь родился?! Просто так? Не может быть!»

Тим медленно повернулся и посмотрел на Веру. Она сидела на земле у входа в палатку, и взгляд её был устремлён на восток. Тим подумал, что она тоже с нетерпением ждёт его решения.

«А может быть, всё-таки попробовать? Сейчас или никогда. Но почему – никогда? Почему обязательно – никогда! Ни в чём нельзя быть абсолютно уверенным. Из правил всегда есть исключения. Я не хочу сейчас. И никогда – не хочу. Я хочу – когда-нибудь…».

– Я никуда не пойду сейчас, – выдохнул Тим, и почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его души и даже с плеч. Он выпрямился и глубоко свободно вдохнул.

– Я так и думала, – тихо ответила Вера, продолжая смотреть перед собой. Как будто бы, ей непременно надо было увидеть начало восхода солнца. – Ты решил остаться на Земле, но почему ты не спрашиваешь, что с ней будет?

Вера, наконец, оторвала свой взгляд от неба и повернулась к Тиму.

Тим молча стоял и смотрел на неё. А она не торопилась с объяснениями.

– Да что бы ни было, – нарушил молчание Тим.

– Ты остаёшься из-за Ники.

– Нет. Не только.

– Да!

– Ну, и что?!

– Да она же старше тебя почти на десять лет!!

– Тебе какое дело?!!

– Уже никакого!

– Вот и хорошо!

Вера тряхнула головой, пытаясь подавить свои эмоции. Ей не подобает так себя вести! Видимо, дают о себе знать гены обычных людей. Первые люди не должны терять самообладания никогда.

– Прости, я не хотела тебя обидеть. Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо…

– Ну, да. Никто не хочет меня обидеть, но все знают, почему-то, что для меня хорошо. Может быть, я сам всё-таки решу?

– Ты уже решил. А теперь, послушай меня. Когда солнце взойдёт сегодня, Земля перейдёт на свой предыдущий временной виток. Сегодня, как раз, кратчайшее расстояние. Хорошо, что МЫ всё успели подготовить. В Центре управления уже запустили программу корректировки. Земля, и всё что на ней находится, включая некоторое пространство вокруг неё, вернётся на три года назад, а точнее – на два года и девять месяцев, в тот день, когда произошли солнечные вспышки.

– Зачем?! – Тим непроизвольно крикнул от возмущения и его голос эхом разнёсся по полю.

– Не кричи, – спокойно отреагировала Вера, – а лучше – слушай. МЫ сделали защитные щиты и развернули их на околоземной орбите. Несколько самых больших отражающих щитов отправили ещё дальше. Они первые примут на себя удар солнечной атаки. Так, сила удара магнитной бури, которая должна обрушиться на Землю, будет уменьшена в несколько раз. В то время, когда оставшийся заряд плазмы достигнет Земли, на основных объектах, где это можно сделать, будет произведено отключение энергопитания. Электричества не будет несколько часов, но тем самым, мы спасём оборудование от сбоев и повреждений.

– Подожди, ты что, это всё серьёзно говоришь?

– Да.

Тим не мог полностью принять всё, что она говорила. Он не мог осознать и понять, что ЭТО – может быть правдой. Он мог пока только поверить ей.

– Это, действительно, можно сделать?

– Это – уже начало делаться. А дальше, жизнь на Земле пойдёт своим обычным путём.

– Как это – обычным? – в голове у Тима пока ничего не укладывалось.

– Так, как было раньше.

– Но раньше мы жили без электричества почти три года! Всё успело разрушиться, сколько людей умерло! Куда мы вернёмся?

– Назад. Как будто бы ничего не было.

– А люди?

– Люди будут просто моложе на три года.

– А те, кто умерли?

– В то время они же были живы? Значит, будут живы.

– Ничего себе! Мои родители будут живы! Только ради этого стоило остаться! – Тим улыбнулся, но улыбка быстро сошла с его лица.

– А потом что – ещё раз умрут? – уточнил он, озадаченно глядя на Веру.

– Каждый умирает в свой срок, – ответила она дежурной фразой, которую Тим не раз уже слышал.

– Но, люди, кто пережил всё ЭТО, будут помнить эти три года!

– Не будут. Будущее ещё не наступило. Как люди могут помнить будущее? Люди помнят только прошлое. В этом их спасение и смысл их жизни.

– Я тоже забуду? – удивился Тим.

– Не думаю. Как раз тебе лучше помнить всё.

– А кто-то ещё будет помнить всё? – поинтересовался он.

– Я. Хотя, мне как раз лучше забыть… Ещё некоторые люди будут помнить. Это необходимо. Они выбраны программой.

Тим задумался, «переваривая» услышанное. После некоторой паузы он спросил:

– Почему ВЫ это делаете?

– Почему? – Вера потерла руками глаза и виски. Бессонная ночь давала о себе знать. Она устала. Не просто устала, а измоталась здесь на Земле всего за несколько дней. Это всё – сомненья. Ничто так не выматывает, как они. Эти поиски правильных решений, когда нет права на ошибку! Почему у всех людей есть это право, а у неё – нет? У неё тоже, конечно, есть. Только очень не хочется делать эти ошибки. Потом разбирайся с ними полжизни!

Вера повернулась к Тиму и посмотрела ему в глаза. Какие чистые глаза. Он ждёт ответ. Прямой ответ на вселенский вопрос. Люди такие любознательные. Они всё хотят знать и ни чему не верят, пока сами не увидят или не потрогают. Как трудно им жить… Как жаль, что он не пойдёт с ней! Ей будет не хватать его чистых глаз и прямых, иногда, некорректных вопросов…

– Вера, – осторожно позвал её Тим.

Вера встрепенулась. Видимо, она надолго ушла в свои мысли.

– МЫ просто сэкономили для вас, людей, время. Вселенская всеобщая программа использовала данные с Земли, которые я отправила, и просчитала варианты развития событий. Оказалось, что почти во всех этих вариантах люди сами справятся, и общество снова выйдет на прежний уровень развития. У НАС была возможность помочь вам сделать это быстрее. В этом случае, у людей возникает больше возможностей для развития цивилизации, причём, более гармоничной.

– А если бы люди не справились? Если бы программа выдала плохие результаты?

– Я не знаю, что тогда могла бы порекомендовать НАМ программа. Не помогать вам? Посмотреть: до какой степени человек может деградировать? Но, живо лишь то, что развивается. Если развитие остановлено, или пошло в обратном направлении – это гибель. Но вы, люди, от этого далеко. Далеко, пока среди вас есть те, кому до всего есть дело. Пока среди вас есть те, кто душой болеет за свой посёлок, за своих близких, за свою планету и за всех людей…

– Пока далеко…, – задумчиво повторил Тим. – Значит, я тоже вернусь на три года назад?

– Да.

– А ты – обратно?

– Да.

– И мы никогда больше не встретимся?

– Никогда.

– Странно.

– Это твой выбор.

– Да. Это мой выбор. Я выбрал жизнь на Земле. Я выбрал это уже тогда, когда здесь родился. Поэтому, поживу ещё здесь какое-то время. Здесь всё-таки не так уж и плохо…

– Да. Не так уж и плохо…

Горящий край солнца торжественно выплыл из-за горизонта. Тим забеспокоился. Он толком не понял: что же должно произойти на рассвете? И что делать ему? Он ещё о многом хотел спросить Веру, но понял, что времени у него не осталось, и надо спрашивать только самое важное. Но что это – самое важное? Все мысли у Тима смешались. Он подошел к Вере. Она встала. Тим заметил, что она взволнована. Он привык видеть её спокойной и уверенной в себе, а сейчас… по её щеке стекала слеза. Тим совсем смутился. Он неуклюже смахнул эту слезинку рукой, и, немного помедлив, вдруг порывисто обнял Веру крепко, прошептав ей на ухо срывающимся голосом:

– Спасибо. Спасибо за всё…

Комок стоял в горле у Тима. И как ни старался он его проглотить, не мог. И все слова, которые он хотел сказать Вере на прощанье, застряли рядом с этим комком.

– Мне пора, – сказала Вера своим обычным мягким, но строгим голосом, отстраняя Тима.

– А мне что делать?

– Пока ничего. А потом – сам сообразишь.

Она повернулась и пошла в поле в сторону леса. Пройдя несколько шагов, Вера оглянулась и махнула Тиму рукой. Тиму показалось, что по её лицу скользнула еле уловимая улыбка.

«Значит, ВСЁ будет хорошо», – промелькнула мысль у него в голове.

Когда Вера совсем исчезла за высокой травой, Тим осмелился взглянуть на небо.

Солнце взошло.

Почему-то вспомнились прежде сказанные слова:

«Происходит то, что должно происходить.»

«А что должно происходить?»

«То, что происходит.»

«А ничего и не происходит», – подумал Тим. И как только он это подумал, какая-то сила свалила его с земли, вокруг всё закружилось, и он, от страха, вжавшись в траву, закрыл глаза.

38. Встреча

…Мужчина и женщина переглянулись.

– Какой Тимофей?

– Ваш сын.

– У нас нет сына Тимофея, – женщина покачала головой из стороны в сторону. – Ты, девочка, наверное, перепутала.

– Наверное…, – Лена растерянно стояла и не знала, что ещё спросить. Но Ника была уже рядом.

– А этот участок вы купили осенью? – девушка с надеждой смотрела на соседей.

– Да.

– Но мы видели, что с вами приезжал мальчик!

– Да никто с нами не приезжал! Может быть, кто-то и приезжал с мальчиком. Другие покупатели. Посмотрели дачу, но не купили. Откуда мы-то знаем?

– А что вам этот Тимофей? – вступил в разговор мужчина, оставив безуспешные попытки открыть ржавый замок. – Вы – кто? Соседи? Вы зачем его ищите? Он набезобразничать успел, небось, осенью?

Но Ника уже ничего не слышала. Она повернулась, и медленно поплелась к своей калитке, втянув голову в плечи.

– Извините…, – буркнула Лена и поспешила за Никой.

– Не купили… Как же я его теперь найду? – Ника посмотрела на Лену глазами, полными отчаянья.

Лена молчала. Она не знала, что делать.

Вдруг Ника неожиданно оживилась и выдала:

– Лена, я знаю, где он! Он ушёл к НИМ. ОНИ его забрали!

– ОНИ? А зачем он ИМ нужен?

– Ну, не знаю…

– Нет, навряд ли, – высказала свою точку зрения Лена. – Он где-то здесь, на Земле. И мы подумаем, как ещё можно его поискать. Мы обязательно что-нибудь придумаем!

Лена взяла Нику за руку и с участием смотрела на неё. А Ника плакала. Она больше не могла сдерживать свои страхи и сомнения. Ей было очень горько. Безысходность навалилась на неё и сдавила сердце. Даже дышать стало тяжело. Ника присела на скамейку рядом со своим забором и слёзы, прорвав всевозможную защиту, которую Ника так долго строила, теперь катились беспрепятственно по её щекам.