Nomen Sanguinis. Имя крови

– Том? – спросил он, доставая из заднего кармана наручники и защелкивая их.

– Все живы: и он, и охранник. Кстати, взыскание ему влепить за безнадежность в работе не помешает.

– Только не причиняй Гвинну… – Алия, не дослушав, лейкопластырем заклеила рот Стефану, осмотрелась. В глубине были пакеты с кровью и несколько скальпелей. Она смахнула это все в рюкзак Стефана. Нашла комплект хирургической одежды. Переоделась, натянула на лицо маску. Стефан напрягся, когда она подошла к «аквариуму», замычал в ужасе что-то похожее на «нет». Алия не обратила внимания.

Бледная кожа Гвинна казалась розовой в красной жидкости, глаза были закрыты, он выглядел умиротворенным и спокойным. «Я не хотела убивать тебя. Клянусь, Гвинн! Несмотря ни на что! Если бы я убила тебя, то следом выстрелила бы себе в сердце, – вдруг подумала Алия. – Как перестать ненавидеть себя за то, что сделала, Гвинн? И как перестать испытывать к тебе такой гребаный сгусток гребаных чувств? И правда, лучше было оставаться Эн, без сомнений, без рефлексий»…

Алия положила руку на стекло, чувствуя каждым нервом, как напрягся Стефан.

– Я не убью его, Стеф! Не переживай! – Алия развернулась и вышла. Она прошла по коридору и вошла в оружейную. Незнакомый легионер удивленно посмотрел на нее, потом открыл рот и тут же упал, оглушенный.

Алия подтянула легионера к панели и приложила его руку к сенсору – щелкнул замок. О том, что есть второй выход, она знала давно, он был тут с незапамятных времен и ни разу не пригодился. До этого момента. По задумке, если бы на пункт напали, то легионеры могли бы пройти по лазу в тыл противника. Сейчас под яркое солнце, щурясь и шипя, выскочила Алия. Она прыгнула в стоящую недалеко машину и, сбив ворота, выехала. Ее хватятся уже через несколько минут, но этого времени было достаточно.

Алия бросила машину на пересечении старых забытых дорог и, все так же шипя от боли, побежала к лесу, в густую тень. Дальше река – она выведет ее к морю. Алия представила себе, как бриз дует в лицо, и улыбнулась, вспомнив Эгиля и его сильные руки на штурвале, то, как он учил ее ориентироваться по звездам. Где-то на уровне подсознания снова замаячила фигура Гвинна, наблюдающего за ними, но Алия тряхнула головой, и образ исчез, оставив только шлейф легкого аромата полыни и чувства раскаяния и сожаления. Она заглушила и их.

Это все – потом. Пока же – она снова сама по себе.

Глава 4

Гвинн вошел к Начо в кабинет, упал на диван и, задрав ноги на спинку, закинул руку за голову.

– Как успехи? – спросил Начо, не отрываясь от бумаг.

Гвинн промолчал.

– Значит, никак. – Начо наконец поднял голову. – Мы не знаем, где она, мы не знаем, что с ней. И после того, что она натворила, я, честно говоря, не знаю, что с ней делать.

– Дай ей шанс, Начо. Я все еще верю в нее.

– Даже после того, что она сделала?

– Даже после того.

– Тогда найди ее, Гвинн, и притащи обратно! Найди, пока не нашли Инквизиция и эрл, я уже молчу о сильно заинтересованном Совете.

Гвинн приподнялся:

– О Совете можешь не беспокоиться, я возвращаюсь туда и присмотрю за ним изнутри.

Начо скрестил руки, откинувшись:

– Да что ты, Гвинн? И когда ты мне собирался об этом сказать?

– Вот сейчас и собрался. – Гвинн улыбнулся. – Признай, Начо, мне давно пора вас покинуть. Я не легионер, хотя формально и отношусь к структуре, мое пребывание здесь дольше не имеет смысла. Слухи уже пошли, так что я могу триумфально ворваться в мир Вечных.

– Ты мне расскажешь о своих планах? – Гвинн промолчал. Начо кивнул. – Я так и думал. Не пойми меня превратно, Гвинн, но ты не выглядишь расстроенным. Поначалу, когда Алия только сбежала, казалось, что ты не в себе. Твое беспокойство не давало мне спать, я его чувствовал как желчь во рту. Но сейчас, особенно после перестрелки или несмотря на нее, ты отлично справляешься. Выглядит так, будто она тебя не подстрелила, а зацеловала до мозоли на языке. Скажи-ка мне, старый друг, чего я не понимаю в ваших сложных кровных связях?

Гвинн некоторое время помолчал.

– У нее есть план, и какой бы он ни был, я хочу посмотреть, к чему это приведет. И ее, и меня, и нас всех. Алия в форме и адекватна. – Он усмехнулся, когда Начо протестующе поднял руку. – Да, даже несмотря на то, что стреляла в меня. Это были гнев и обида. Но я-то знаю, что она смогла бы убить меня, если бы и правда того хотела. Нашла бы способ, несмотря на все оковы крови, что связывают нас. Она свободна, и клятва верности не сдерживает ее. Боль за боль. Она думает, что я виноват…

– Уж прости, но я сказал Алии, что твоей вины в том, что с ней случилось, нет, – перебил его Начо.

– Зря. Злость помогала ей, пусть лучше ее гнев был бы обращен на меня, чем она снова начнет копаться в себе. Тем более что я и правда ответственен за то, что с ней произошло.

– Смотрите, кто у нас тут – святой, реальный, как свет дневной! – Начо разозлился. – Может, заодно решил, что ответственен за все происходящее в мире? Это не так, Гвинн. Да, ты принимал не те решения, как все в мире. Так что ты ничем не отличаешься от каждого из нас. – Он помолчал. – Меня начинает раздражать, как ты носишься с обычной строптивой девчонкой. Мы все с ней носимся! Любого другого я бы уже или отдал под трибунал, или отправил за ним охотников, или оставил на милость инквизиторов… Скажи, почему бы мне не сделать так и с ней?

– Потому что тебе тоже интересно и потому что, несмотря на произошедшее, ты ей веришь. А еще потому, что я тебя попросил. – Гвинн встал и направился к двери.

– Твоя готовность на жертвы ради нее удивляет, еще больше удивляет то, что ты не видишь причину. Если ты любишь ее, то почему не был с ней с самого начала? – сказал ему Начо вслед.

Гвинн постоял в задумчивости.

– Худшее, что может сделать Инициатор, – навязать чувства своему Вечному, по сути, просто подчинив его своей воле. Ты же помнишь, что у Вечных сложно с любовью, а просто секс с ней все слишком бы осложнил, и когда она только стала Вечной, и тем более когда еще была Эн. Наверно, в какой-то момент я даже хотел, чтобы она сама пришла ко мне, а она не любила меня. Впрочем, я тоже не любил в том смысле, что вкладываете вы, люди, в это слово. Это сложнее, она – потомок Деотерии, а я – Инициатор их обеих. В общем, связи крови не разрубить мечом, они сложнее всех формул, которые могли бы описать их.

– Ну да, конечно, сейчас-то не сложно, – проворчал Начо, когда за Гвинном закрылась дверь. – Как можно быть таким идиотом в его возрасте?

Гвинн помедлил у двери, чуть сожалея, что обманул друга. Он прекрасно знал обо всех передвижениях Алии. Во сне Алия иногда теряла контроль над стеной, которую воздвигла между ними, и тогда Гвинн подсматривал. Он и правда был спокоен, зная, что у нее есть цель. Хоть до конца и не понимал, чего именно она хочет добиться. Сначала ему казалось, что Алия стремится отомстить эрлу, и испугался за нее. Теперь же он понял, что путь, избранный ею, куда извилистее. Ему стало интересно. К тому же у него тоже были дела, настала пора возвращаться в Совет.

С человеческой точки зрения Гвинн был негодяем с самой первой встречи с Алией и даже до того момента, когда он решил найти ее. Он не оставил ей выбора, делая его за Алию всякий раз, и не всегда его решения были правильными. Он постоянно манипулировал, подменял правду, искажая реальность. В общем, для любого из людей он точно был мерзавцем. С точки зрения Истинного, самой что ни на есть истинной породы, Гвинн был Гвинном. Интриганом, с одному ему известным кодексом чести, которого, однако, он никогда не нарушал. Он дал Алии свободу выбора, но не собирался пускать эту свободу выбора на самотек. Он любил Алию, искренне заботился о ней, но когда понял, что память к Эн неминуемо вернется, а значит, Алия должна будет осознать свою новую сущность, составил план действий. И этот план сейчас поэтапно выполнялся. «Ну, за исключением того, что она пробила меня пятью пулями и сбежала, вместо того чтобы вернуться со мной в Лондон». Иногда Гвинн сомневался, что сможет перехватить Алию, когда станет слишком опасно, тем более что всего несколько лет назад эрл уже опередил его. Однако ему было чем отвлечь Совет, кланы и тем более эрла от Алии. Оставалась Инквизиция. Гвинн уже знал, что она нужна им живой, и знал причину. Можно было почти не беспокоиться.

По пути в свои апартаменты Гвинн зашел к Маркусу.

– Как она? – Гвинн задал свой вопрос как само собой разумеющееся, будто не подвергал сомнению, что Маркус присматривает за Алией. Маркус попытался сделать удивленное лицо, но Гвинн лишь отмахнулся.

– Снова исчезла с радаров, – вздохнул Маркус.

– Ты помог. – Гвинн не спрашивал, он утверждал.

– Чуть-чуть. Каратели были близко…

Гвинн усмехнулся:

– Хорошо, отслеживай дальше.

Гвинн уже шел к выходу, как вдруг резко остановился:

– Маркус, что ты мне не сказал?

– Я? Нет, я бы…

Гвинн поднял бровь. Маркус снова тяжело вздохнул:

– Она оставила сообщение на одной тайной странице. Я его нашел только что и передал Начо и Стефану… В общем, – Маркус запнулся. – Ерунда, Гвинн, мне кажется, я неправильно расшифровал.

– Говори, Маркус.

– Мартин передал посылку в Инквизицию. Это были медицинские боксы с черной кровью. Их украли у эрла, но Алия уверена, что эрл позволил украсть их.

Гвинн задумался, сложив руки домиком и легонько прикусив пальцы.

– Черной, ты сказал?

Маркус кивнул.

– Хм…

Гвинн вышел в коридор.

– Что это значит, Гвинн? – крикнул Маркус, но двери уже закрылись. – Ну, конечно, зачем что-то объяснять? Можно же просто приказать. Оба хороши! И я! Выдал информацию, помогаю своей полоумной подруге и ее интригану-Инициатору, что приведет меня прямо к трибуналу. Они где-то что-то делают, а я сижу один в пыли своего кабинета.

Гвинн знал, что в дверь постучат, но не думал, что так скоро. Видимо, Начо боялся, что он сбежит с информацией, которой, скорее всего, располагает.

Истинный усмехнулся: друг неплохо его изучил, вот только он и сам планировал все рассказать.

– Входи, Начо.

Дверь открылась, но там был не только Начо, но и Родриго со Стефаном. Гвинн кивком указал им на стулья и неторопливо сложил несколько рубашек в мусорную корзину. Стефан заинтересованно наблюдал.

– Решил уехать налегке?

– Зачем тащить прошлое в будущее? – Гвинн сел напротив. – Итак, господа, думаю, вас интересует, что же за черная кровь из Дома моего разлюбезного отца оказалась в руках Инквизиции.

– Ты знаешь? – Начо спокойно рассматривал Гвинна.

Гвинн чуть помолчал.

– И да, и нет. Я не знаю, что именно скрывал в своих лабораториях эрл. Но в одном из свитков когда-то давно вычитал, что у Древних была черная кровь. Откуда эрл мог бы взять ее, да еще и в таком количестве, что поместилось в несколько боксов? Я, признаться, сомневаюсь, что это кровь Древних. Вероятно, это воссозданный в лабораториях суррогат, а может быть, мы себе вообще все придумываем, и это нечто иное, о чем даже догадаться сложно.

– Гвинн, почему ты не говорил об этом раньше? – Начо был близок к тому, чтобы взорваться.

– Потому что не знал, имеет ли смысл написанное. А рассказывать все, что я знаю… Ну, эта исповедь заняла бы не одно столетие – по числу моих и даже больше. – Гвинн усмехнулся. – Мы отличаемся от Древних так же, как homo sapiens от неандертальца. Мы жадно искали останки прародителей, пытались изменить состав крови тех Истинных, которые близки по своим силам к Древним. Мы экспериментировали с истинной кровью, но, хотя она и восходит к древней, ее свойства давно изменены…

– То есть с твоей кровью? – перебил его Стефан. Гвинн кивнул:

– Да, с моей. Но ничего не вышло. Я практически уверен, что в мире не осталось крови Древних, так что не понимаю, как эрлу удалось…

– Удалось что? – дернулся Стефан, приподнимаясь. – Воскресить Древних? Где же они тогда? Не твои ли это наработки?

– Стефан, – Гвинн посмотрел ему в глаза, и тот сразу сник, – нет нужды меня перебивать. – Он задумался. – Знаете, что интересно? Тюрем для про́клятых не так много, а вот белых пятен куда больше. И некоторые находятся в местах, где якобы стояли чертоги прародителей. Места первых цивилизаций. Или места труднодоступные, где можно было прятаться…

– А для чего нужна кровь Древних? Ее можно использовать при Инициации?

– Ты задал хороший вопрос, Родриго. Кто знает? Я уверен, что подопытные сойдут с ума. Трансформация и так сложна и опасна. Новые знания, новые умения, новые возможности буквально взрывают каждую клетку, поэтому так важно присутствие Инициатора. Он сдерживает лавину. Потому инициация, сотворенная Истинными, проходит легче. Благодаря нашей силе мы лучше контролируем происходящее. А за черной кровью, если это правда то, что мы думаем, никто не стоит. В том смысле, что некому контролировать трансформацию, некому направить процесс и помочь, если что-то пойдет не так. Сила Древних просто разорвет человека, уничтожит его мозг.

– Человека? – Стефан замер. – А Вечного или тем более Истинного?

– Истинный, пожалуй, смог бы пережить трансформацию. Но на подобный опыт над собой надо еще решиться. А Вечный уже связан кровью со своим Инициатором. И чтобы привязать его к кому-то иному…

– Надо разорвать связь с Инициатором, – закончил за Гвинна Начо. Истинный сидел, небрежно откинувшись, играя с бокалом. Казалось, что он совершенно спокоен. – Ты не удивлен, значит, думал об этом.

– О чем? – подался вперед Родриго.

– Об Эн и ее способностях, ее необычной ДНК. Не она ли та, на ком экспериментировал эрл? – Стефан глядел в глаза Гвинну. Тот пожал плечами.

Начо схватился за голову:

– Гвинн, ты ведь это подозревал? И все равно отпустил ее? Черт знает что, созданное из черт знает чего! Кто в ней проснется?

– Не драматизируй, Начо. – Гвинн вскинул голову, сверкнув глазами. – Алия связана со мной!

– Есть еще одна проблема, – подал голос Родриго. – Упыри появились после того, как боксы доставили в Инквизицию.

Гвинн кивнул.

– И вот появление упырей я больше связываю с экспериментами с черной кровью. У них как раз прослеживается полная потеря себя: ментальная и физическая.

Стефан, не моргая, смотрел на Гвинна:

– Гвинн, она давала тебе свою кровь.

– Давала, и ничего не изменилось. Поэтому я и не думаю, что черная кровь – кровь Древних, и что она в Алии. Мы гадаем на кофейной гуще, а мне пора в Совет, поближе к эрлу и его исследованиям. Чтобы ответить на вопросы, что было в лабораториях эрла, чем занимается Инквизиция и как это все остановить, нам нужна кровь из бокса.

Гвинн поднялся так, что стало понятно – разговор окончен. Начо усмехнулся тому, что в здании его Легиона он не был больше хозяином, когда появлялся Гвинн. Так было всегда, везде и со всеми. Начо уже не злился.

– Почему у меня ощущение, что, изменись в тебе хоть что-то, ты бы не сказал нам, Гвинн? – Он посмотрел в глаза другу.

Гвинн мягко улыбнулся:

– Потому что у тебя кризис доверия, друг мой.

Начо качнул головой. Дверь закрылась. Гвинн сел обратно в кресло, поболтал остатками крови и выпил. «Чего-то не хватает. Какого-то элемента. Почему эрл так легко отпустил меня? Он мог бы сгноить меня в камере. Уничтожить. Сжечь. Но он отпустил. – Глаза Гвинна горели. – Что ты задумал, отец? Ты подстроил все так, чтобы Эн дала мне свою кровь, а восстановление нашей связи запустило процесс? Но какой и в ком? Во мне, в ней? Если во мне, то в этом нет смысла – я враг, и он не может не понимать, что я его уничтожу, проснись во мне силы Древних! Значит, дело в Алии? И тогда Начо прав, я отпустил ту, которая способна разнести этот мир в щепки! Неужели я ошибся, когда дал ей свободу?»

Глава 5

Гвинн тщательно подготовился к своему появлению в обществе Вечных. Он вернулся в Лондон незамеченным, на рассвете. Его дом за многие годы отсутствия хозяина потерял свой лоск. Двор зарос кустарником и травой, окна покрылись пылью и паутиной. Ворота скрипнули проржавевшими петлями, когда Гвинн открыл их и вошел. Он жил в этом особняке долго. Выиграл его в карты у одного заносчивого аристократа веке в семнадцатом. Какие он устраивал тут балы, вечера, кутежи и оргии! Пропадал и снова возвращался через поколение. Попасть в его особняк для Вечных и Сосудов считалось привилегией, за приглашением охотились, как за редкими драгоценными камнями.

Гвинн прошел через огромный зал, где он когда-то принимал гостей, и огляделся. В пыли портьер и чехлов то тут, то там он замечал следы. Дом осматривали. Он миновал лестницу, что вела в спальни для гостей-людей, с грустью осмотрел раскиданные книги в библиотеке, покрытые пылью и мышиным пометом, брезгливо поморщился и тут же улыбнулся:

– Заходи, Уильям, не стой истуканом.

Гвинн сорвал покрывало с кресла, отмахнувшись от взвившейся пыли, и сел, задумчиво скрестив пальцы под подбородком. В библиотеку вошел Уильям Вестфорд, коротко поклонился.

– Итак, Уильям, с чем пожаловал?

– Значит, ты правда жив.

– Очевидно, Уилл. – Гвинн развел руки. – Или хочешь вложить персты мне в раны?

Уильям еле заметно улыбнулся:

– Я не верил, но канал, по которому ты связался, не оставлял сомнений. Где ты был?

– Ты правда не знаешь? Исса же был в твоем отряде. – Гвинн усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо Уильяма.

– Я догадался, когда меня послали к тюрьме про́клятых, что дело не чисто, тем более когда исчез Исса и поползли слухи о тебе… Значит, эрл запрятал тебя в ад? Сильно же ты его допек. – Уильям помолчал. – Почему он не убил тебя?

– Отцовская любовь смягчила его сердце. – Гвинн прижал руку к груди и сделал скорбно-восторженное лицо. Уильям не выдержал и улыбнулся:

– Ты выжил, Гвинн! Никто не выходил оттуда. Ни разу. Но ты смог.

– И снова отцовская любовь. Чадо наказано, чадо раскаялось, чадо прозрело!

Уильям усмехнулся:

– Никогда не понимал, почему помогаю тебе, Гвинн. Ты – причина всего, что произошло со мной!

– Началось! Опять заиграла старая скрипка душевных ран. – Гвинн возвел глаза к потолку. – Самому не надоело?

– Меня ждет казнь, если эрл узнает, что я сказал тебе больше дозволенного.

– Так скажи дозволенное и беги к папочке! – равнодушно произнес Гвинн.

– Эрл Годвин хочет удостовериться, что ты не наделаешь глупостей.

– Наделаю, это очевидно. Но вначале я бы хотел встретиться с ним.

– Он предусмотрел это и приглашает тебя в поместье.

– Да что ты? Вряд ли я соглашусь на это даже под охраной спецназа Совета. Это не дом, а капкан! Передай эрлу, что я готов встретиться с ним в полночь в Белом Тауэре.

Уильям поднялся, накинул капюшон, натянул перчатки, с тоской отметив, что солнце уже выглянуло.

– Мне жаль Эгиля! Я ходатайствовал за него, я пытался его спасти…

– Надеюсь, тебе недалеко идти до машины, Вестфорд, а то там солнце. – Лицо Гвинна застыло, и лишь блеск глаз выдавал эмоции, которые он сдерживал.

Уильям пошел к двери, но снова остановился.

– Я поздно понял, кто она, Гвинн. Там… на мосту. Я мог убить ее, но не убил. Надеюсь, что мне это зачтется… – Уильям обернулся, пристально посмотрел на Гвинна. – Она мне нравилась, и я вляпался в отношения с ней. Точнее, я думал, что это отношения…

Гвинн молчал.

– Хочу, чтобы ты знал это, если вдруг между вами… – Уильям осекся. – И еще. Если будет прямой приказ убить ее, я буду вынужден сделать это.

– Знаю. Но сначала ты скажешь об этом приказе мне. Потому что Эгиль мертв, и я не хочу, чтобы была мертва его прадочь.

– Потому что она его прадочь или потому, что она нужна тебе самому?

Гвинн не ответил. Ни один его мускул не дрогнул, взгляд не изменился, но в комнате ощутимо стало холоднее.

Уильям кивнул и тихо выскользнул за дверь. Гвинн прошел в кабинет, за шкафом была потайная дверь, ведущая в подвал и святая святых дома – спальню, библиотеку с редкими манускриптами, кабинет, где Гвинн работал тайно, и лаборатории.

Как и следовало ожидать, тут тоже побывали. Он сам выдал вход сюда под пытками, когда умолял о смерти, привязанный к дыбе.

Кто-то старательно обследовал каждый сантиметр его логова, вывалив вещи на пол. Гвинн усмехнулся. Он, конечно, выдал вход сюда, вот только, перед той своей поездкой в Москву, лично уничтожил все, ну или почти все, что могло бы пригодиться кому бы то ни было. На всякий случай.

Гвинн оглядел лабораторию, отодвинул один из шкафов и приложил ладонь к панели за ним. Дверь отъехала в сторону. Что ж, стоило вытерпеть те пытки до конца, чтобы, теряя сознание, рассказать о всех потайных комнатах, кроме одной. Исса даже предположить не мог, что можно было что-то скрыть. Можно. Даже умоляя о смерти. Если это важнее смерти. И жизни.

Гвинн спустился на несколько ступеней вниз, наступая лишь на определенные плитки на лестнице, надел респиратор и открыл еще одну дверь. Она тут же захлопнулась за ним, и сверху пошел газ. Крошечная комната была заполнена свитками и записями, древними, хранящими в себе тайны, что уже невозможно расшифровать. К ним давно нельзя было прикасаться – Гвинн лично покрыл их ядом. Но даже это все – лишь отвлекающий маневр. Гвинн прошел дальше к сейфу за камнем в стене, распахнул дверцу и еле заметно облегченно выдохнул.

Гвинн закрыл тяжелую дверцу и поднялся обратно в библиотеку, оставив внутри сейфа плотно закрытый древний сосуд, в котором тягуче перекатывалась, взволнованная его присутствием, смолянисто-черная жидкость.