– Меня зовут Мария, я… знакомая вашего брата Ярослава. Он пьян, его сильно избили, он наотрез отказался ехать в больницу и сказал везти его к вам домой, но я не знаю вашего адреса.

– Я живу на улице Эрнестинес 26, но я сейчас в больнице Страдиня, у меня дежурство. Второе подряд…

– Я могу привести его к вам в больницу? Мне кажется, ему нужно сделать рентген и томографию головы и что там еще… он…

– Вы врач?– с удивлением спросил Павел.

– Нет, просто у Ярослава явные повреждение головы, он довольно тяжело дышит, его вырвало и минуты три назад он потерял сознание.

– Ясно,– Павел на секунду задумался.– Привозите его в приемный покой, я буду вас там ждать.

– Хорошо,– я хотела положить трубку, но Паша спросил:

– Маша, вы очень спокойно и стойко держитесь… вы уже вытаскивали его из такого состояния?

– Нет,– ответила я и почувствовала, как от страха засосало под ложечкой,– а с ним такое не в первый раз?

Павел замолчал, явно подбирая слова, чтобы ответить.

– Ему нельзя много пить. Бывает, когда он сильно выпьет… одним словом, ему кажется, что он в другом месте и… при других обстоятельствах.

– Вы имеете в виду в Косово?

– А что вы об этом знаете?– Павел был явно удивлен моей осведомленностью.

– Многое,– уклончиво ответила я.– Так он, поэтому подрался…

– Ну, это надо будет у него узнать… но скорее всего, да. Через сколько вы будете?– спросил Паша.

– Минут через пять-семь, мы уже почти у Вантового моста,– я посмотрела в окно,– дорога пустая.

– Хорошо, я жду вас,– Павел положил трубку.

Я взяла Ярослава за руку и легонько сжала ее.

– Потерпи еще немного… сейчас тебе помогут…– тихо сказала я ему и погладила его ладонью по щеке и голове,– что же ты делаешь с собой…

Я знала, что прошлое тяготит его, но только в те минуты, пока мы ехали в больницу, поняла и почувствовала насколько ему плохо от этого прошлого и какую страшную кару он сам себе придумал в наказание за то, что делал в Космете. Раз за разом проживать то, что было с ним там и не иметь возможности ничего исправить или изменить. Понимать это, и опять проживать все заново, заставляя себя страдать еще больше.

Когда мы подъехали к больнице Страдиня, Павел уже ждал нас у входа. Я вышла из такси и с его помощью уложила пришедшего в себя Ярослава на каталку. Паша тут же завез его в приемный покой и подозвал явно ожидавшего нас фельдшера.

– Эй, а деньги,– крикнул мне водитель, когда я направилась вслед за Павлом.

– Ах, да…– я сосредоточено вытащила из своей сумочки кошелек и нашла две двадцатилатовые купюры, а так же наскребла восемь латовых монет в кармане и сумке.– Вот.

Я протянула их таксисту.

– А еще два лата?– не отставал он.

– У меня больше нет…– как-то отстраненно пробормотала я, думая о том, куда повезли Ярослава и где мне сейчас его искать, да и надо ли искать, может быть лучше домой поехать. Я машинально посмотрела на часы, которые показывали половину десятого.

– Как это нет? Мы договаривались за пятьдесят лат,– продолжал наседать на меня водитель.– Посмотрите, вы мне все заднее сиденье испачкали кровью и грязным снегом.

Переключив внимание на таксиста, я поняла, наконец, что он требует еще деньги, которых у меня не было, и разозлилась. Хотя, конечно, он был прав, мы договаривались о другой сумме. Я порылась в сумке и вытащила новый носовой платок.

– На!– довольно грубо сказала я ему.– Сотрешь грязь с сиденья. У меня нет больше денег. Ты и так получил почти в три раза больше за маршрут.

Я бросила платок ему в открытое окно и быстрым шагом вошла в приемный покой больницы, глазами ища Ярослава.

– Мария!

Я обернулась на голос, и увидела Павла, стоящего рядом с боксами отделенными друг от друга бледно-желтыми глухими занавесками. Я подошла к нему и вопросительно посмотрела в сторону крайнего бокса.

– Нет, он в дальнем углу. Не хочу его регистрировать, если нет ничего серьезного,– среагировал он на мой немой вопрос.

– Мне можно к нему?

– Сейчас там сестричка, приводит его в чувство, а потом его повезут на рентген и на томографию,– он с явным интересом меня рассматривал.– Если все будет в норме и нет сотрясения и переломов, то я его подлатаю, прокапаю системку и оставлю поспать где-нибудь здесь, а утром отвезу к себе домой.

На секунду он замолчал, а потом спросил:

– А как Вы оказались там?

– Мне позвонил какой-то прохожий… мой номер был последним в списке набранных Ярославом… Я…

– Да, я знаю кто Вы. Ярик мне про Вас рассказывал.

– Мммм,– промычала я, не зная, как отреагировать на его реплику.

В ту же минуту из бокса вышла медсестра и кивнула Павлу.

– Все готово,– констатировал он,– у вас есть минут пять, не больше. Потом его повезут на обследования и дадут седативные, и Вам вряд ли удастся поговорить с ним.

Я поспешила в другой конец коридора, где лежал Ярослав. Войдя за желтую штору, я увидела приведенного в более или менее нормальный вид Ярослава. Бровь и губа были обработаны и заклеены пластырем, ссадины и порезы обильно смазаны зеленкой и еще чем-то непонятным. Он лежал на каталке с закрытыми глазами и был очень бледен. Я подошла к нему и, присев на краешек каталки, коснулась его ладони.

– Ярослав…– тихонько позвала я его,– ты меня слышишь? Ты в больнице… извини, у меня не было другого выхода… ты потерял сознание, и я…

– Ммм…– едва слышно простонал он и попытался открыть глаза, но левый так и остался закрытым.– Все… в норме… иди домой… мне нужно одному… побыть…

– Как же ты…– я закусила губу, не позволяя слезам выкатиться из глаз.– Так же нельзя, Ярослав… и…

В эту минуту в бокс зашел фельдшер и сказал, что пора везти Ярослава на рентген, пока там появилось окно. Его увезли, а я в каком-то разбитом и подавленном состоянии поплелась к выходу больницы.

– Маша, с Вами все в порядке?– Павел догнал меня почти у входа.

– Да, все хорошо… просто отпускает нервное перенапряжение,– ответила я, вытирая слезы.

– Вы подождете результаты проверок и анализов?

– Нет, я… я поеду домой,– устало улыбнулась я.

– Медсестра дала ему сильную дозу обезболивающего препарата и успокоительное. Так что… если он что-то тебе наговорил… не бери в голову, он сейчас мало, что понимает,– сказал Павел и тут же спохватился.– Ничего, что я перешел на ты?

– Нет, все в порядке,– улыбнулась я в ответ.– Мне пора. Позвони мне, если надо будет оставить его в больнице.

Я продиктовала свой номер телефона и быстрым шагом пошла на остановку в надежде успеть на маршрутку, отходящую от остановки рядом с Агенскалнским рынком.

Домой я пришла сразу после одиннадцати, и во избежание расспросов от родителей юркнула в свою комнату. Раздевшись и простояв под горячим душем двадцать минут, я залезла в теплую кровать и включила последнюю кассету, записанную Ярославом, которую он мне отдал для прослушивания. Мне не хотелось расставаться с ним в ту ночь.

16. Ярослав

Февраль 1999 года, Сбрица, Автономный край Косово и Метохии

Ярослав пришел к монастырю ровно к 7 утра, как они и договорились с Биляной накануне. За последние три недели они встречались уже несколько раз и в основном просто вместе помогали монашкам – таскали воду, замуровывали несколько окон, чтобы уберечь служителей монастыря от снайперов, помогали на кухне, Ярослав колол дрова, а Биляна складывала их в сарае. Они научились общаться жестами, похожими сербско-русскими словами, или просто молчали, но в целом Биляна неплохо понимала русский.

Ярославу было все сложнее уходить в монастырь, потому что зачистка сел велась постоянно и его отпускали на пару часов по утрам, когда переформировывались группы и солдаты завтракали и готовились к новым акциям. Уханцев почему-то был добр к Ярославу и Биляне, впрочем, как и остальные ребята. Помимо постоянных шуточек и необидный подколов, все способствовали их встречам как могли. Наверное, им всем было необходимо что-то хорошее и светлое рядом, какая-то история с хорошим, счастливым концом, и Ярослав с Биляной были своеобразным символом этого счастья и напоминанием о том, что в мире есть что-то кроме войны, крови, взрывов, криков и опустошения.

– Привет!– улыбнулся Ярослав и помахал Биляне, спускающейся с пригорка ко входу в монастырь.

Она помахала в ответ и подошла к нему.

– Доброе утро,– сказала она почти на чистом русском и тут же нахмурилась.– У тебе… кровь тут.

Биляна коснулась мочки уха Ярослава, выглядывающую из-под черной вязанной шапки. Ярослав машинально дотронулся до уха и соприкоснувшись пальцами с ладонью Биляны тут же почувствовал, как тепло и искры разлетелись по всему телу. Усталость и тяжесть после ночной боевой акции словно улетучилась. Биляна, смутившись, одернула руку.

– Больно?

– Нет, все хорошо,– Ярослав натянул шапку, стараясь прикрыть запекшуюся кровь.– Прости я… не успел помыться. У меня всего час сегодня, и я хотел скорее к тебе.

– Это хорошо, когда… скорее сюда,– кивнула она и сама взяла ладонями его руку,– я думаю про тебя… уплашен за тебе.

– Тебе срашно за меня?– сообразил Ярослав.

– Да,– закивала девушка, сжимая его ладонь в своих.– Тебя могут убить… это… не надо.

Ярослав улыбнулся. Его всегда забавляла ее речь, как она подбирала слова, как волновалась и смущалась, пытаясь что-то ему сказать.

– Ты не хочешь, чтобы я погиб. Я понял,– Ярослав сжал ее ладони.– Я тоже не хочу. Я хочу, чтобы это все скорее закончилось, и мы… я…

Биляна смущенно опустила взгляд, но потом как будто вспомнив что-то опять посмотрела на парня.

– Говорят, вы скоро уходитт отсюда… до Приштине. Ово йе истина?

– Не знаю, Биля,– Ярослав пожал плечами.– Правда не знаю. Нас кидают то туда, то сюда. Я сделаю все, чтобы остаться тут как можно дольше. Веришь?

– Да,– кивнула девушка и в несвойственном ей порыве прижалась к Ярославу.– Страшно за тебя… Как будто смерт близу тебе…

Ярослав осторожно обнял ее в ответ и зажмурился, такое это было счастье.

– Не бойся… я сильнее смерти,– он сдержал себя, чтобы не поцеловать ее в макушку.

Словно опомнившись, Биляна отстранилась и кивнула в сторону церкви.

– Пойдем, надо помочь Анастасии,– она пошла к воротам монастыря.

Весь следующий час они помогали в церкви, Биляна была с монашками и мыла полы, а Ярослав чинил провисшие двери в амбар с зерном. Через час они закончили, и матушка настоятельница позвала их на кухню пить чай. Ей нравились и Ярослав и Биляна, которую она знала с самого детства. Она приглядывала за обоими и тихо радовалась тому, что видела, хотя всегда говорила им обоим, что если они хотят встречаться и дальше, то надо пойти к отцу Биляны попросить разрешение, несмотря на то, что она уже совершеннолетняя, да и в целом их семья достаточно современная и открытая, но традиции никто не отменял.

– Биля, ты какой чай будешь?– спросила матушка Анастасия.

– Камилице,– ответила Биляна и села за стол рядом с Ярославом, пододвигая к нему блюдце с малиновым вареньем.– Покушати… я готовила.

Ярослав улыбнулся и, густо намазав себе варенье на кусок белого хлеба, довольно впился в него зубами. Он не ел и не спал со вчерашнего дня, и хлеб с вареньем и черным чаем показались ему чем-то волшебным.

– Очень вкусно,– кивнул он, прожевав откусанный кусок.– Спасибо, что позволяете нам помогать тут, матушка Анастасия.

– Мы никогда от помощи не отказываемся и в помощи не отказываем,– едва заметно улыбнулась матушка в ответ.– Ты просил сказать, когда будет 8.30.

– Уже?– Ярослав наспех затолкал последний кусочек белого хлеба в рот и, сделав большой глоток еще горячего чая, поднялся из-за стола.– Мне надо идти… надо быть в Сбрице через час.

– Матушка Елизавета и Стефан поедут за досками для сарая в Сбрицу через полчаса, они тебя довезут, чтобы не идти так долго,– монахиня посмотрела на Ярослава.– Побудь еще тут… когда теперь придешь?

Ярослав пожал плечами и заметно погрустнел.

– Не знаю… мы на три дня уходим на… дела. Наверное, в пятницу смогу… если все будет хорошо.

Биляна прикусила нижнюю губу, явно стараясь не заплакать и усердно принялась размешивать давно растворившийся сахар в кружке с ромашковым чаем.

– Я вернусь и приду к твоему отцу, Биля,– услышала она голос Ярослава и улыбнулась.– Хочу, чтобы все было честно и по правилам. Хорошо?

– Да,– кивнула она и посмотрела на парня.– Само се врати.

– Я вернусь,– Ярослав подошел к девушке и присел рядом с ней на деревянную кухонную скамейку.– Обещаю.

Биляна посмотрела ему в глаза и тихо кивнула. Они еще какое-то время сидели рядом и пили чай с вареньем, не говоря друг другу ни слова и незаметно касаясь друг друга плечами, а через час Ярослав уже был в Сбрице, где его ждал командир и остальные члены группы, которых инструктировали перед боевой акцией.

– Марк, Каин, ваш дом слева. Питер, Давид, вы берете тот, что справа. Заходите, делаете себя невидимыми, ждете возвращения шиптаров,– Ухнацев сделал длинную затяжку и выпустил изо рта сизый дым,– по нашим данным в каждом доме их по три человека, т.е. на каждого из вас по полтора албанца. Должны справиться. Большее количество бойцов отправить не могу, в каждом дома максимум укрыться смогут двое, чтобы запустить шиптаров внутрь без лишних подозрений. Прикрывать мы вас тоже не сможем, чтобы не спугнуть.

Ухнацев посмотрел на каждого из группы.

– Ребят, на этот раз вы сами по себе. Эти шестеро бойцов портят жизнь всем колоннам, идущим из Глоговака в Сбрицу и назад, они толковые минёры и один из них крутой снайпер. Их надо заманить, не спугнуть и убрать.

– Добро,– кивнул Питер.

– Сделаем,– сказал Ярослав и посмотрел на Марка, тот безмолвно кивнул в знак одобрения.

– Остальные дома проверять?

– Нет, там точно чисто.

– Выдвигаетесь через полчаса, чтобы быть в домах задолго до темноты. Пока албанские бойцы сидят в лесах, и не должны заметить вашего присутствия,– командир затушил сигарету и еще раз посмотрел на каждого солдата.– Назад идете все вместе тем же путем. Жду назад всех до одного. Дождитесь рассвета в домах, чтобы не нарваться на кого-то неожиданного ночью.

Все вместе они вышли на улицу и, наскоро попрощавшись, группа двинулась в сторону села Полуза. На подходе к нему и стояли несколько первый домов поселения, в которых по их данным по ночам сидели албанские бойцы.

Распределившись в оставленном албанскими жителями селе по тем домам, на которые им указал командир, ребята нашли годные укрытия и спрятались в них, в тесном ожидании ночи и прихода шиптар.

– Каин!– тихо позвал Марк, выглядывая из-за узкого проема за печкой,– ты там как?

– Жопа затекла и жрать охота, блин,– Ярослав посмотрел на наручные часы.– Пять часов почти тут сидим, стемнеет через полчаса, а никого даже близко не слышно…

– Может они уже не вернуться сюда? Или дома не те?– предположил Марк.

– Наша разведка не ошибается,– скопировав голос Уханцева, парировал Ярослав, и тут же услышал тихий смешок друга.– И потом, посмотри сам, тут и матрасы постелены в количестве трех штук, и печи явно топлены недавно и вообще все прибрано, хотя снаружи дом совсем обгоревший…

– Это да… я еще остатки пайка заметил на подоконнике,– громким шепотом сказал Марк.

– Вот-вот, так что просто сидим и ждем,– Ярослав прислонился опять к стене и прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину.– Все, Ботан, молчим, а то просрем всю затею.

Через час на заднем дворе послышались тихие крики петухов, как будто несколько птиц готовили свои глотки к утренним переливам. Кроме этого, вокруг не было ни одного звука, время как будто замерло. Албанцы передвигаясь ночью без лишнего шума, перекрикивались голосами животных, почему-то чаще всего подражая именно петухам. Ярослав знал это и поэтому сжал в руках нож, понимая, что сразу открывать автоматную очередь нельзя, чтобы не спугнуть солдат, заходящих в соседний от них дом, где их ждали Питер и Давид. Да и в целом они не были уверены, что боевиков ровно шестеро как обещали разведданные, всегда имела место неточность или ошибка.

Албанцы не ввалились вальяжно в дом с шутками и на расслабоне, как почему-то ожидал Ярослав. Они вошли почти беззвучно, явно пытаясь учуять открыл ли кто-то их логово или они все еще могут тут находиться. Они, естественно, не включили свет и даже не зажгли свечу, стоящую у печки, вместо этого они тихо рассредоточились по комнате, словно принюхивались. Один подошел к окну и аккуратно почти не выглядывая осмотрел ночной двор, второй пошел на кухню и потрогал ладонью чайник, проверяя не подогревал ли его кто в их отсутствие, третий же встал у печки прямо рядом с Марком и не разжимая приклад автомата ждал сигнал своих товарищей, что все в норме.

Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы Марк, коротко посмотрев в угол, где сидел Ярослав и надеясь, что тот видит его движения, ловко встал из своего укрытия и одним коротким движением воткнул нож в горло стоящего рядом албанского боевика. В ту же секунду Ярослав прыгнул на второго, подошедшего к плите, он со всей силой ударил тому ножом в бок и тут же, вытащив нож, нанес еще один удар чуть ниже. Послышался короткий вскрик и Ярослав почувствовал, как на его шее сомкнулись две огромные ладони, перекрывая доступ кислорода. Он попытался всадить нож в горло противнику, но тот подставил локоть и Ярослав порезал ему ухо и часть щеки. При этом хватка на шее ослабла, и он смог второй рукой ловко вытащить пистолет из кобуры албанца и приставив к его груди, нажал на спусковой крючок. Раздался одиночный выстрел, и албанец обмяк и повалился на него всем телом.

Третий солдат УЧК, стоявший у окна, в три движения бросился на звуки возни на кухню. Стрелять он побоялся, хотя уже стащил с плеча автомат, в темноте не попасть по своим было бы сложно. До Ярослава, который пытался выбраться из-под мертвого боевика ему оставалась пара шагов, когда сбоку на него налетел Марк и лихо повалив на пол, несколько раз ударил в грудь ножом. Албанец сразу затих и больше не подавал признаков жизни.

– Каин, ты как?– громким шёпотом спросил Марк, вытирая нож об штаны убитого им албанского военного.

– Нормально,– чуть покашливая, ответил Ярослав и шатаясь пошел к раковине. Его тут же вырвало. Он наспех вымыл лицо от крови и попил воды.

– Идем к нашим,– Марк потянул друга в заднему выходу из дома, через который зашли албанцы.

Уже во дворе второго дома они налетели на Питера и Давида.

– Каин, вы как?– Питер подбежал к ребятам и посмотрел на Ярослава.

– Нормально все,– сказал Ярослав чуть мотнув головой, как будто пытался привести себя в чувство. Голова почему-то кружилась сильнее и тошнота никак не отступала.

– Тогда уходим тихо, оставаться как планировали нельзя,– Питер кивнул в сторону леса,– если кто из них есть рядом наверняка слышали выстрел.

– Лучше по дороге,– нахмурился Давид.– В лесах их может быть еще с десяток. И у них приборы ночного видения, а у нас как обычно.

Коля питерский на секунду задумался.

– Давайте… только тихо и гуськом…– напряженно скомандовал он.– Тут никогда не знаешь откуда прилетит.

Вчетвером они перебежками стали подниматься по насыпи к дороге. Марк вышел на дорогу и повернулся было что-то сказать чуть отставшему Ярославу, когда тот заметил на груди Марка маленькую красную точку. Ярослав мгновенно сообразил, что это и заорал:

– Снайпер!– он бросился к Марку в тот момент, когда воздух разрезал выстрел и рядом с Марком свистанула пуля, глухим чпоком разорвав песок у его ног.

Тут же последовал следующий выстрел, а потом еще один. Марк начавший бежать к Ярославу как будто спотыкнулся и, упав, замер на месте. Ярослав полу ползком полу бегом добрался до друга и стянул с дороги в пологий овраг, от которого тянулась широкая тропинка к домам, из которых они вышли пять минут назад.

– Марк,– Ярослав лег рядом и тряхнул друга, но тот не ответил.– Блять! Блять! Блять!

Чертыхаясь, он посмотрел на Питера и Давида, которые успели добежать до домов и скрылись в том, где только что зачищали албанцев.

– Твою мать… сука,– процедил Ярослав, пытаясь восстановить дыхание и придумать что делать дальше.

Отход к домам должен был быть виден как на ладони, и Питера с Давидом спасло только то, что снайпер стрелял по Марку и Ярославу. Он понял, что надо оставаться тут еще как минимум пару часов, до рассвета. Снайпер точно не один, и у того второго точно есть прибор ночного видения, и он наводит стрелка на цели. Беспрерывной хаотичной пальбы не было, только несколько прицельных выстрелов, два из которых попали в цель. До домов ему не добраться, снайпер опять начнет стрелять, как только он выйдет из своего прикрытия, но есть шанс, что к рассвету они уйдут в лес и тогда Ярослав с остальными смогут вернуться к своим.

Ярослав придвинулся к Марку и приложил два пальца к шее, примерно в то место, где должна было пульсировать артерия. Никаких пульсаций не было. Парень зажмурился и сжал зубы так сильно, что показалось они вот-вот раскрошатся.

– Блять!

В каком-то глупом порыве он взял Марка за грудки и попытался его тряхнуть, чтобы привести в чувство, впрочем, уже понимая, что друг мертв. Ладони стали влажными от проступившей на одежде крови, и Ярослав понял, что снайпер прошил Марку грудь и живот минимум двумя пулями и шансов остаться живым у того практически не было. Он устало и грузно повалился на спину рядом с другом и, жестко зажав себе рот рукой, беззвучно кричал, пока из глаз не покатились слезы.

Уже утром, добравшись до своих, Ярослав, Питер и Давид узнают, что по ним стреляла пара снайперов одного из подразделений ЮНА, т.е. они все воевали на одной стороне. Снайперы пришли к тому селу с той же целью, что и группа Питера – зачистить дома, которые по разведданным по ночам обжили албанские боевики. Снайперы появились в разрушенном доме через дорогу и заняли позиции для устранения албанских солдат много позже того, когда в дома зашла группа Питера. Ночью, учитывая, что албанцы часто снимали свою форму и одевались в гражданское, или носили просто одежду камуфляжной расцветки, они, не зная, что на зачистку была отправлена другая группа, не задумываясь открыли огонь по своим же.