В то первое воскресенье февраля я торопилась на встречу с Ярославом в Старой Риге, на ходу мысленно разговаривая сама с собой о том, какое решение принять.

Мы не виделись почти две недели, и все это время я старалась разобраться, что со мной происходит и что делать дальше. Я металась от одного решения к другому и не могла остановиться на чем-то одном.

Воспоминания о том, как мы жили с Алешей, о чем разговаривали, шутили и спорили, навеивали на меня приятную душевную истому, нежность и тихую радость. На этом фоне сексуальное влечение и страсть к Ярославу казалась чем-то еще более постыдным, неправильным и оттого не нужным. Однако эта самая страсть была такой сильной и обжигающей, что казалась непреодолимой. Я понимала, что до тех пор, пока Ярослав остается в моей жизни, и мы будем с ним видеться, я не смогу окончательно избавиться от своих чувств к нему. Казалось бы, решение было на поверхности, мне просто надо было его подобрать, но я упорно обходила его стороной.

Я металась в своих мыслях, чувствах и желаниях, поэтому искренне надеялась, что судьба все решит за меня любым подходящим для нее образом. Я настолько устала от этой сидки на двух стульях, что в целом готова была лишиться обоих, только бы все эти мучения, наконец, закончились для всех троих.

– Привет!– сказала я, легонько коснувшись сзади плеча Ярослава.

Он обернулся:

– Привет! Опаздываешь. Я уже заказал куриный шашлык, если ты не против.

– Нет, я не против,– сняв пальто, я повесила его на вешалку в углу Ирландского паба, который мы с Ярославом сокращенно называли «Тедди».

– Почему ты решила встретиться на нейтральной территории?– спросил он.

Я села за стол напротив него.

– Ну, во-первых, сегодня футбол, Челси будет рвать Арсенал, а во-вторых, нам надо поговорить без обнаженки и нескончаемого секса,– деловито ответила я, слегка смутившись на последних словах.

– Значит, разговор предстоит серьезный,– усмехнулся Ярослав.

К нашему столу подошел официант и, положив на стол приборы, разлил воду в стаканы и учтиво удалился.

– У тебя все в порядке?– спросил Ярослав, вертя в руках вилку.

– Да, все нормально,– немного отстраненно пробормотала я,– просто устала за неделю на работе.

– О чем ты хотела поговорить?

Я сосредоточенно смотрела на салфетку, которую то скручивала, то раскручивала на столе.

– О нас.

– Это понятно. Что конкретно о нас ты хочешь мне сказать?– с каждым словом голос Ярослава становился все более колючим.

– Я думаю…– помявшись, я все же решила брать быка за рога.– Мне кажется, нам надо взять тайм-аут и решить, что нам делать дальше.

Неожиданно Ярослав засмеялся.

– Ну уж нет. Тайм-ауты, как ты их называешь, бери со своим мифическим бойфрендом, а я пасс. Либо вместе, либо расстаемся. На такие темы долго не думают.

– Он не мифический,– тихо ответила я.

– Так что мы решаем?– не обращая внимания на мои слова, спросил Ярослав.

– Я не знаю…– все так же глухо сказала я.

– Тогда нахре… зачем ты начинаешь разговор, если не знаешь, чем его закончить?!– разозлился Ярослав.

– Не рычи на меня,– вдруг громко и жестко отчеканила я,– разубеди меня. Скажи что-то, что заставит меня принять верное решение! Потому что я не знаю, какое из них правильное.

Ярослав посмотрел на меня, как на первоклассницу, которая разбила банку бабушкиного варенья и неудачно пытается это скрыть и оправдаться. Одним словом, тупит.

– Ты сейчас серьезно?– спросил он и чуть подался вперед, как будто собираясь сказать мне какую-то тайну.– Нельзя все время сбрасывать ответственность за свои решения на других. Это называется трусостью.

Он откинулся назад на красную спинку дивана и продолжил:

– Я не буду тебе помогать. Ты должна сама принять решение. Здесь и сейчас, без всяких тайм-аутов и долгих размышлений.

В этот же момент, как это бывает только в кино, к столику подошел спасительный официант с двумя еще дымящимися шашлыками и ворохом красиво уложенной зелени на тарелках.

– Ваш заказ,– сказал он, поставив перед нами блюда.

Я тут же с усердием принялась резать и жевать курицу и набивать рот овощами. Ярослав, видимо, сжалившись надо мной, тоже без слов принялся за еду.

После сытного ужина, когда, казалось, страсти уже улеглись, я подумала, что можно сегодня и не решать ничего. Как там говорила Скарлетт О`Харра? Я подумаю об этом завтра? Идиотское выражение. Для чего откладывать на завтра то, что все равно не решится за сутки и думать придется в любом случае?

– Маш…– голос Ярослава вытащил меня из душевного штиля.

– Да?

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать,– Ярослав достал сигарету и тоже стал вертеть ее между пальцев.– И… я прошу тебя передумать, потому что знаю, какое решения ты уже давно приняла.

– Я не приняла никакого решения,– попыталась оправдаться я.

– Приняла. Просто не хочешь себе в этом признаться. Сомневаешься. Поэтому и хочешь, чтобы все решилось само собой. Ты интуитивно ждешь, чтобы я все испортил, разозлил тебя, обидел, и тогда тебе будет легче со мной расстаться,– сказал Ярослав и закурил.

– Вот только я не стану этого делать,– добавил он,– я не буду облегчать тебе задачу.

Я вытащила новую сигарету и закурила вслед за Ярославом, чувствуя, как хаотично летающие мысли и чувства начинают активно меня душить.

Какое-то время, мы сидели, молча, и просто смотрели друг на друга, будто ведя безмолвный разговор. Я понимала, что Ярослав прав. Прав во всем. Я с самого начала не видела нас вместе, не хотела серьезных отношений, не чувствовала себя с ним спокойно и стабильно. Однако со временем страсть, сочувствие и желание сплелись в такой тугой и гремучий клубок, что я приняла их за любовь. Яркую, жгучую, где-то даже грубую и тяжелую любовь, такую отличную от той, что я чувствовала к Алеше. Тогда я до конца не понимала которая из них правильная и настоящая, а какая должна уйти.

Ярослав сделал знак официанту и попросил принести нам чай.

– Матч начинается,– сказал он, затушив сигарету.– Садись рядом со мной, спиной, поди, сложно на экран смотреть.

– Не хочу. Я, наверное, домой поеду,– неуверенно ответила я.

– Бежишь, значит,– сухо констатировал Ярослав.– Да, это ты умеешь.

– Бегу,– устало подтвердила я.

– Ну, беги, беги,– холодно поддакнул он.

Я посмотрела не него, но не увидела ничего, кроме неприкрытого вызова и усмешки. Сняв пальто с вешалки, я вытащила длинный шерстяной шарф и замотала его вокруг шеи.

– Я тебя провожу?– вопросительно предложил Ярослав, явно рассчитывая на отказ.

– Нет, что ты, не надо. Я вполне способна сама найти остановку,– отстраненно улыбнулась я в ответ.

– Ну, и замечательно,– Ярослав довольно растянулся на диванчике.

Я безмолвно оделась и, бросив короткое «пока», направилась к выходу. Я вышла из паба и стремглав направилась в сторону остановки, подгоняемая обидой и злостью на саму себя и на Ярослава. Поднявшийся северный ветер и мороз больно обжигали щеки и забирались под шарф и шапку, неприятно ощупывая шею, затылок, голову и мысли. Я понимала, что Ярослав тысячу раз прав, я опять бегу не в силах принять решение, я опять бегу в желании избежать ответственности, я опять все пускаю на самотек и опять сомневаюсь, когда решение лежит на поверхности.

Я не могу спасти Ярослава. Никогда не смогу сколько бы я не пыталась. Он живет потому, что ему больно, только так он способен воспринимать жизнь. Через эту боль и темноту он чувствует и все остальное – дружбу, любовь, преданность, ответственность, радость, правду. И находясь рядом с ним, и я начала существовать в этой боли, словно не было никогда меня прежней. Он тащил меня в свою темноту, и сопротивляться было уже практически невозможно. Мое состояние рядом с Ярославом менялось от тотального страха, до жалости, злости, страсти и опять страха. Рядом с ним я постепенно теряла себя.

Прибывая в своих мыслях и торопясь поскорее спрятаться ото всех проблем дома, я не заметила укрытого снегом бордюра тротуара и, спотыкнувшись, упала на колени. Зажмурившись от резкой боли, я закусила губу и тихонько заплакала. Кто-то из прохожих робко предложил помощь, но я отмахнулась и, поднявшись, какое-то время просто стояла на месте, отряхаясь от снега, останавливая слезы и решаясь сделать то, что мне уже давно надо было сделать.

На эмоциях я, круто развернувшись на каблуках, быстрым шагом, словно боясь передумать, вернулась в паб. Ярослав сидел на том же месте и спокойно пил принесенный черный чай. Я встала перед ним, загородив часть телевизионного экрана.

– Ты прав. Мне надо прекратить убегать и начать, наконец, решать проблемы и принимать решения,– немного дрожащим голосом выпалила я,– и я начну прямо сейчас.

Ярослав не двинулся с места, продолжая спокойно смотреть на меня в ожидании моего дальнейшего монолога. Мне казалось, что это все его даже забавляет.

– Мы расстаемся. Я сейчас ухожу, и ты больше меня не увидишь,– наконец овладев собой, твердо, расставляя паузы, сказала я.

Ярослав улыбнулся мне в ответ.

– Представляю, какое для тебя облегчение, наконец-то сказать это,– его голос опять стал мягким и заботливым.

Он встал и, подойдя ко мне совсем близко, аккуратно заправил хвостик шарфа, выбившегося из моей сложной намотки вокруг шеи, и поправил чуть сбившуюся на бок шапку.

– А теперь уходи,– сказал он после короткой паузы, глядя мне в глаза.– Уходи, пока я не поцеловал тебя, и ты не передумала.

Я стояла на месте, как парализованная, чувствуя уже привычное бешеное сердцебиение от его близости. Ярослав немного грубо дернул меня за грудки и привлек к себе, намереваясь поцеловать. В секунду, когда губы Ярослава коснулись моих, я оттолкнула его и стремглав бросилась на улицу. Я бежала весь путь из Старой Риги до остановки маршруток, как будто опасаясь, что он преследует меня. Его поцелуй больно жег губы.

Секунда. Еще одна секунда его губ на моих, и я бы сдалась и опять осталась с ним до очередного просветления мыслей. Как же я была рада, что смогла уйти. Я была наивно уверена, что сделала это сама, совладав с эмоциями, желаниями и приняв твердое решение. Тогда я не понимала, что ушла только потому, что Ярослав позволил мне уйти. Он отпустил меня, поддавшись минутному приступу благородства и честности.

20. Ярослав

Март 1999 года, район Дреница, Автономный край Косово и Метохии

Ярослав вышел с территории монастыря Девичи и закурил. Матушка Анастасия сказала ему, что Биляна не появлялась у них уже несколько дней, что бывало редко и нехотя нашептала ему, где она живет, выразив, впрочем, озабоченность стремлением Ярослава пойти к ней в село. Ярослав не любил, когда ему что-то запрещали, а озабоченность матушки настоятельницы он воспринял именно так. Биляна либо заболела, и тогда он может помочь и достать необходимые лекарства или просто побыть рядом с ней, либо не приходит по каким-то другим причинам, явно связанным с ним, с Ярославом. И тогда ему абсолютно точно необходимо ее найти и выяснить что произошло, пока он неделю шнырял по лесам в поисках долбаного тоннеля шиптар.

По лесной тропе Ярослав за полчаса дошел до села, где жила Биляна и стал отсчитывать третий дом слева, как ему сказала матушка Анастасия. Дом был небольшой обычного для Сербии молочно-белого цвета, с красиво ухоженным двориком.

Ярослав ловко перемахнул через закрытую калитку и через несколько секунд уже стучал в дверь нужного дома. Дверь тихо и нешироко приоткрылась и на парня с удивлением вперемешку со страхом смотрела пара красивый карих глаз. Совсем как у Биляны.

– Добар дан,– Ярослав осторожно кивнул и немного улыбнулся.– Биляна?

Голова в платке с красивыми глазами отрицательно мотнулась.

– Не.

– Она йе код кучи?– спросил Ярослав почти не подбирая слов.

– Не,– дверь почти закрыли перед его носом, но тут из глубины комнаты раздался голос Биляны.

– Мама, шта йе тамо?

Ярослав радостно улыбнулся голосу.

– Биля, это я. Выйди, пожалуйста, мне надо…

Дверь перед его носом тут же захлопнулась. Ярослав нахмурился и собрался было постучать вновь, но услышал за дверью легкую возню и громких сердитый женский шёпот. Через пару минут дверь опять открылась, и на крыльцо вышла Биля. Она была бледной и уставшей, как будто физически выйти из дома стоило ей неимоверных усилий.

– Ты болеешь?– Ярослав подошел к девушке и беспокойно посмотрел ей в глаза.– Здравствуй!

– Нет, все хорошо,– коротко улыбнулась Биляна и едва заметно озираясь по сторонам посмотрела на парня.– Тебе нельзя тут быть… надо идти к своим.

– Почему? Что случилось? Почему ты не приходишь в Девичи?– Ярослав непроизвольно сжал ремень висящего на плеча автомата.

Биляна проследила за его движением и сжала губы.

– Нам не недо больше видеть друг друга,– медленно подбирая верные слова наконец сказала девушка.– Так лучше тебе и нам.

– Почему лучше?– Ярослав начинал злиться, его начало раздражать желание всех и вся сделать как лучше за счет его собственных желаний и чувств.– Биля, что случилось пока меня не было?

Биляна лишь помотала головой.

– Что нет?

– Не надо встречаться нам и…

– Да, ты уже это сказала,– перебил ее Ярослав. Усталость последней недели вдруг резко навалилась на него, поднимая нетерпение и раздражение.– Теперь назови мне причину. Пожалуйста.

– Нельзя, чтобы тебя тут видели,– как заведенная повторяла Биляна.– Со мной нельзя и здесь нельзя.

– Хорошо,– примирительно ответил Ярослав,– а где можно? В Девичи?

Биляна сжала губы и опять настороженно посмотрела по сторонам.

– Хорошо, там.

– Когда?

– Не знаю… я…

– Биляна!– вдруг послышалось за спиной у Ярослава.– Зашто си напостио кучу?

– Папа,– испуганно одними губами прошелестела девушка.

– Это он? Он не позволяет тебе видеться со мной?– Ярослав посмотрел на девушку и резко обернулся.

– Что ты здесь делаешь, русский?– на почти чистом русском языке спросил отец Биляны.– Биля, иди домой! Сейчас!

Он скинул с плеча видавший виды холщевый мешок полный дров и, сняв почти полностью протертые рукавицы, поднялся на крыльцо.

– Тата… я…– начала было оправдываться Биляна, но отец только хмуро посмотрел на нее и, подтолкнув к двери, безапелляционно повторил:

– Иди.

Ярослав посмотрел на Билю и не обращая внимание на ее отца спокойно сказал:

– Я буду ждать тебя в Девичи через три дня. Я вернусь и…

Он не успел договорить, потому что Биляна тихо исчезла за дверью дома.

– Черт,– тихо выругался парень и посмотрел на отца Биляны.– Зачем Вы так? Я хочу…

– Нет,– отрезал тот и нахмурился еще больше.– Я знаю, ты предлагал ей замуж, говорил, что любишь. Биля сказала.

Ярослав удивленно уставился на мужчину.

– Да. И?– он явно не понимал в чем собственно тогда вопрос, если он уже все знает и об их разговоре с Билей, и о его предложении.

– Если любишь ее, больше никогда сюда не приходи, и с ней не встречайся.

– Что за бред,– глупо улыбнулся Ярослав.– Почему?

– Потому что ты русский, ты приехал на нашу землю убивать албанцев. Ее мать албанка. Ни она, ни ее родня никогда не одобрят этот брак, а значит его не будет.

– Что за бред,– опять повторил Ярослав.– Мы что в семнадцатом веке, когда девушек отдавали замуж за кого отец и мать выберут? Это же ерунда какая-то.

– Для тебя,– кивнул отец Биляны.– Для тебя – да, для нас это больше чем обычаи, традиции и условия. Биляна выйдет замуж по любви, но за албанца.

– Сказал кто?– минутное смятение и растерянность отступили, и Ярослав опять почувствовал, что начинает заводиться.– Мы просто сбежим. И все.

Отец Биляны по-доброму усмехнулся и даже похлопал Ярослава по плечу.

– Вот поэтому тебе и не надо сюда больше приходить. Ты ее не знаешь, ты нас не знаешь и людей здешних тоже. Уходи, Ярослав. Если и правда любишь ее как говоришь, уходи, не делай нам беду.

– Я не уйду без нее,– твердо сказал Ярослав.– Я вернусь через три дня и заберу ее с собой, даже если мне придется выломать эту чертову дверь.

Отец Биляны сжал кулаки и сурово посмотрел на парня.

– Ты сделаешь хуже. Нам, ей.

– Она будет со мной счастлива.

– Может быть. Но так не будет,– коротко ответил он и, подняв мешок с дровами, скрылся за дверью.

Ярослав зло пнул носком ботинка дверной косяк и направился назад к своим. Через три часа они должны были выдвигаться на последний чёс леса. Им оставалось обследовать еще два квадрата и можно было бы смело сказать, что никакого тоннеля для отхода у албанских боевиков нет, но почему-то все были уверены, что в этот раз они его найдут. То ли чуйки и интуиция, то ли простая логика и умозаключения.

Как и неделю до этого на задание они пошли втроем – Ярослав, Сашка и Яков.

– Нам осталось прочесать вот эту линию. В целом это вопрос одного дня, если повезет и все-таки найдем что-то, то заминируем и вернемся назад обмозгуем как заманить туда побольше шиптар и рвануть все к чертовой матери,– Яков затушил сигарету в жестяной банке из-под консервов.

– А минировать чем?

Яков усмехнулся и положил на стол две мины направленного действия с пластичной взрывчаткой внутри.

– Ээээ, а нам хватит двух этих зарядов, чтобы завалить тоннель? – Саша нахмурился и вопросительно посмотрел на Якова, взяв в руку один из них,– тут по 900 грамм пластика только.

– Ну у америкосов и того меньше, по 650,– Яков забрал у Сашки мину и положил обратно на стол.– Еще есть четыре ручные гранаты со слезоточивым газом.

– Нафига?– усмехнулся Ярослав.– Мне и так все время рыдать охота от наших постоянных провалов.

– Сказано применять на свое усмотрение. Ими можно выкурить шипатр из тоннеля, если придется.

– Так нам их надо туда вкурить или выкурить оттуда?– уже совсем откровенно скалясь спросил Ярослав.– Я думал мы их туда загоняем, а не выгоняем.

– Каламбур засчитан,– Яков устало посмотрел на товарища.– Что ты от меня хочешь, Каин? Я варюсь в этом же говне, как и ты. Ни больше ни меньше.

– Ничего не хочу,– бросил Ярослав и затолкал бутылку с водой в небольшой походный рюкзак.– Пошли уже. Светает. Чем быстрее найдем, тем быстрее вернемся.

Они выдвинулись в путь ранним утром и через час, дойдя до села Васильево, наткнулись на оросительный канал, идущий через все село. Канал был большой и глубокий, и все трое сразу поняли, что похоже это то, что они ищут. На выходе из села канал лихо перешел в подземный тоннель.

– Хрена себе,– удивленно пробормотал Сашка.– Нашли.

Глаза Якова азартно заблестели, и он ухмыльнулся.

– Ну пиздец вам теперь, шиптары.

Осмотрев вход в тоннель с этого конца, ребята потихоньку двинулись вперед, осматривая сам тоннель и его конструкцию. Тоннель был сухой с множеством следов людей, что подтверждало теорию о том, что албанцы постоянно пользуются им для своих передвижений. Тоннель был с 30 сантиметровыми железобетонными плитами примерно два метра высотой и четыре метра шириной, и парни поняли, что их первоначальный план по закладке взрывчатки в размере двух штук, чтобы завалить вход был, мягко говоря, детским лепетом. Яков подсчитал, что чтобы завалить такой тоннель им необходимы не два килограмма взрывчатки, а сто.

Они прошли все десять километров тоннеля до конца и вышли с другой стороны на Чичавице.

– Ну что я имею нам сказать,– передразнивая голос Якова сказал Сашка,– наших четырех гранат с газом не хватит даже, чтобы самим отравиться, не говоря уже о том, чтобы кого-то оттуда выкурить при необходимости. Даже тысяча таких гранат нам в этом не поможет.

Ярослав чиркнул зажигалкой и прикурил, устало выпуская сизый дым изо рта.

– Ну я бы прям удивился, если бы хоть что-то тут было логично и ответственно,– он потер лоб.– Что делаем дальше? Шиптар тут нет пока, завалить входы мы не сможем.

Яков скинул рюкзак и присел на каменистый пригорок рядом со входом в тоннель.

– Идем назад, докладываем все это и пусть командование думает.

– Думаешь они реально дадут нам сто кило взрывчатки, чтобы провернуть наш план? Ну смешно ей богу,– Ярослав сделал очередную затяжку и прищурившись посмотрел на яркое солнце.– И потом как нам организовать сюда побольше албанцев? Ради пары-тройки нам никто не позволит тратить столько мин, даже если предположить, что они у них есть.

– Вообще не волнует,– отрезал Яков.– Наше дело было найти и посмотреть что и как. Мы нашли и посмотрели. Докуриваем и идем назад.

Сашка посмотрел на часы, прикидывая успеют ли она затемно вернуться к своим, но даже, если они будут бежать, то успеть до захода солнца было сложно.

– Затемно не успеем,– сказал он.– Или остаемся где-то тут, или придется двигаться в темноте.

Ярослав поморщился.

– Мамуля прав… По темноте вслепую неохота, если честно. Яков?

– Нет, вслепую не пойдем. Это территория шиптар, и, если днем они еще прячутся, то ночь – их время, мы не выйдем.

– Зашибись,– хмыкнул Ярослав и щелчком выкинул бычок назад в тоннель.– Значит мы еще и заночуем тут.

Яков поднялся одним резким движением и подхватил свой рюкзак. Ему дико не нравилась ни перспектива ночевать в холодном тоннеле, ни идти в ночь почти три часа до села, где они базировались. Он был старшим в группе и решение принимать ему, но почему-то под ложечкой ныло и противно сосало от обоих вариантов, а это был верный признак того, что не миновать беды. Яков посмотрел на сосредоточенного Сашу и как всегда сердитого Ярослава и мучительно выстраивал свое решение. Если бы в это время он оглянулся и посмотрел в сторону леса, который окутывал горный массив, то скорее всего заметил бы движения албанских боевиков, которые наблюдали за их тройкой уже несколько минут, точно так же решая, что им делать.

– Так…– наконец произнес Яков,– заходим в тоннель, доходим до второго выхода и ночуем там, не вылезая наружу, чтобы нас не заметили, если будет кому замечать. Дежурить будем по 3 часа, на рассвете двигаемся дальше к нашим.

– Как скажешь,– Ярослав достал бутыль воды и сделал пару глотков.

Все трое скрылись в темной дыре тоннеля, так и не увидев пятерых албанцев, которые наблюдали за ними из своего укрытия, коротко обсуждая что делать с «русскими»…

Дежурство по три часа в целом давалось легко, ибо к этому моменту службы каждый из ребят научился высыпаться за это короткое время, поэтому, когда Ярослав вторым заступил на вахту после Саши, он был практически бодр и абсолютно внимателен.

Голоса, переговаривающиеся громким шепотом совсем рядом с ними у выхода из тоннеля Ярослав услышал сразу, с самого первого слова, и понял, что они влипли по самое не могу. Он прислушался, замерев на месте и чувствуя, как волоски на спине и шее встали дыбом от резко прилившего адреналина. Он не пытался понять или услышать о чем говорят албанцы, он пытался понять приближаются ли они или просто стоят у входа. Они просто стояли, и это было плохо. Ярослав выругался про себя и тихо потряс Якова и полчаса назад уснувшего Сашку за плечи.

– Встаем. Встаееем,– уже более громко, но почти беззвучно дернул он обоих.

Ребята вскочили и прищурившись, словно псы, уставились на Ярослава.

– Шиптары,– одними губами произнес он и указал на выход из тоннеля, до которого с их места сна было метров 30-35 не больше.

Сашка сонно помотал головой, раскидывая остатки навязчивого сна, Яков же замер на месте, прислушиваясь к тихим звукам голосов рядом с ними. Албанцы не приближались к ним и особо не скрывали своего присутствия. Значит либо они ждут еще кого-то и тогда двинутся в тоннель, либо… они точно знают, что там трое солдат противника и им не надо ни опасаться, ни прятаться. А это значит, что их преимущественно больше и знают они это потому, что видели вечером всех троих у выхода из тоннеля, и скорее всего тот выход у Чичавице тоже прикрыт албанскими боевиками. Яков почувствовал, как горло сковала резкая тошнота.

– Сколько?– тихо спросил Яков у Ярослава, но тот лишь пожал плечами прочем задумавшись.

Три или пять через мгновение раздумий пальцами показал Ярослав. Три разных голоса он слышал абсолютно точно, но возможно был еще один, и возможно кто-то еще просто молчал. Сашка посмотрел на друга, и впервые в его глазах Ярослав углядел четкую растерянность и даже страх. Он нахмурился и тронул Якова за плечо.

– Надо пробиваться,– почти прошептал он.– Назад нет смысла, там тоже закрыто скорее всего.

Яков тяжело выдохнул и отошел в сторону, больно кусая углы своего рта, то ли приводя себя в чувство от навалившегося оцепенения, то ли отчаянно размышляя и решая, что им делать дальше. Албанцев около пяти, максимум шесть… они наверняка видели, что русских трое и вряд ли прислали на уничтожение роту солдат… Наконец, он повернулся к ребятам.

– Они не дадут нам дождаться рассвета… зайдут сами, поэтому будем выходить здесь и сейчас. Они этого не ждут как минимум,– твердо и решительно сказал он.– Сначала кинем гранаты для испугу, потом стреляем во все, что движется снаружи, потом…– он замолчал,– потом посмотрим.

Сашка и Ярослав кивнули.

– Я вас прикрою,– кивнул Яков и, спустив с плеча автомат, тихо пошел вперед.

– Не дрейфь, Мамуля,– Ярослав тихо ткнул Сашку в плечо и чуть отодвинул собой дальше от выхода,– прорвемся.

Все, что происходило дальше было похожим на кадры кино. Во всяком случае так их видел, воспринимал и запомнил Ярослав.

Яков двигался едва впереди них с Сашкой, готовый в последний момент выпустить их обоих на первый план, чтобы они кинули ручные гранаты с газом, а он снимет столько шиптар, сколько успеет, пока они очухаются и начнут отстреливаться. И план этот был жизнеспособен, если бы не одно но. И это «но», было, к сожалению, весьма увесистое. Албанцев было не пять и не шесть, их было тринадцать. Так получилось. Они пришли для пополнения припасов в село Васильево, через которое на тоннель вышли Ярослав, Яков и Саша, и местные жители сразу донесли, что русских трое и они пошли к тоннелю так смело как будто были точно уверены, что он там. Через полтора часа с другого конца тоннеля пришло оповещение, что русские появились с другой стороны у Чичавице, но довольно быстро скрылись назад в тоннеле. Было принято скорое решение закрыть оба выхода и зачистить их группу, и чтобы выполнить это наверняка остались все боевики УЧК из той группы.

Сашка беззвучно достал две ручные гранаты и почти одновременно сорвал круглую чеку с обеих и кинул их в сторону выхода из тоннеля. Послышались два коротких громких грохота, ругань на албанском, кашель и какие-то громкие резкие команды. Сашка толкнул Ярослава и побежал вперед, вскидывая автомат и открывая огонь по албанским солдатам, которых он едва мог рассмотреть в полутьме. Он убил двоих и «ослепил» газом еще троих, стоявших у входа. Ярослав, прижавшись к противоположной стене, с криком открыл огонь, но через секунду получил в ответ автоматную очередь, которая громким эхом разнеслась по темному коридору позади него. Он ответил, и тут же получил жесткую обратку. Сашка коротко вскрикнул и осел, и пока Яков жал на курок в попытках попасть по темным смутно различимым в проеме выхода фигурам, Ярослав отпрыгнул на пару шагов назад за первый изгиб тоннеля.

– Блять,– сцепив зубы, почти провыл он. Он точно знал, что Сашки больше нет, и им скорее всего тоже уже не выйти оттуда живыми. Шиптар было больше, чем они предположили сначала. Намного больше.

– Каин, ты ок?– услышал он громкий шепот Якова, отошедшего назад.

– Да,– коротко ответил парень, едва сдерживая крик и отчаяние.– Мамуля.

– Да, я понял,– через мгновение подтвердил злой голос Якова.– Сссуки… их много.

Ярослав молчал. Молчал и Яков. Замолчали и албанцы. В этой почти звенящей тишине они просидели почти полчаса. Потом послышался тихий торопливый говор албанских боевиков. Голоса были напряженные и в меру встревоженные. Как будто они обсуждали футбольный матч любимых команд, который пошел не по обычному сценарию.

– Мозгуют сколько нас…– тихо прошелестел Яков.– Уж больно борзо мы поперли.

– Как поймут, что все-таки трое… блять… двое – нам пиздец,– прохрипел в ответ Ярослав.

– Может отойдем вглубь?

– Зачем? Думаешь, они там не прикрыли выход?– усталым голосом спросил Ярослав.

– Не думаю,– покачал головой Яков.

– Тогда нет смысла,– Ярослав замолчал, плотно прикрыв глаза.– Всё, Яша. Это Всё.

Яков стиснул зубы и звучно выдохнул, почти ругнувшись, чего никогда себе не позволял. Он вообще был самым вежливым и воспитанным, как тот кролик из Винни-Пуха, а еще был интеллигентом и сыном профессора инженерных наук. Как он оказался в Косово, в этом тоннеле и на этой войне до конца не мог понять ни он сам, ни кто-то еще.

– Не бывает безвыходных ситуаций,– тихо прошептал он скорее себе, чем Ярославу.

– Ага. Вон, Мамуле это расскажи, он не возразит,– грубо съязвил Ярослав.– Мы тут все ляжем. Вопрос как быстро и сколько шиптар утянем за собой.

– Если так стоит вопрос, то как можно больше и сейчас,– сказал Яков и, перекрестившись, оттолкнулся спиной от стены тоннеля.– Я справа, ты слева. Просто огонь в тупую.

– Да будет так,– Ярослав прытким прыжком перекинулся на левую сторону тоннеля и вскинул приклад автомата.

Сразу за неглубоким поворотом виднелся вход, кусочек неба уже начинал озаряться очередным рассветом. На земле было видно затихшее навсегда тело Сашки.

Все что происходило дальше было больше похоже на сон, видение, мираж. Ребята даже не успели начать стрелять, только сделали несколько беззвучных шагов в брезжащий рассвет, когда где-то снаружи началось месиво из стрельбы, громких голосов и коротких взрывов. Они оба припали к стенкам тоннеля, пытаясь понять и услышать что происходит. Через несколько минут показавшиеся им вечностью послышалась короткая русская брань, и оба поняли, что с той стороны шиптар бьют солдаты из их роты. Они, не сговариваясь опять отошли чуть в глубь, опасаясь случайной пули.

Ярослав сел на землю, скинул автомат рядом с собой и прислонился головой об холодные бетонные стены тоннеля. Звуки, запахи и картинки смешались в тяжелый и навязчивый однотонный гул, и от него было уже никуда не деться. Он опять выжил, а один из его друзей опять погиб. То, что их спасла случайность Яков и Ярослав узнают позже, сразу, как только разведгруппа Гави перебьет всех албанцев, поджидающих их у тоннеля.

Гави вопреки здравому смыслу и закрепившейся практике боевых акций, вел свою группу назад в их село в ночи, не дожидаясь восхода солнца. Все были вымотаны, и всем поскорее хотелось добраться до штаба, передать добытые разведданные и наконец отдохнуть. Плюс они надеялись, что шиптары не ожидают такой наглости с их стороны и не станут прочесывать все тропы и дороги, и группа просто в наглую и открытую дойдет до места назначения. Так и произошло. Они шли лесом, пока не уперлись в село Васильево, его надо было обогнуть левее и через час они были бы у своих. Чертыхаясь, что промахнулись и пошли не той тропой и теперь им придется делать крюк, Гави с еще четырьмя сербскими солдатами дал левее и почти сразу услышали громкую резкую албанскую речь. Они тихо остановились в кромке леса и стали всматриваться в темноту.