Южное направление

– Много разных, но ничего существенного.

– Высыпай все.

– Если по порядку, то будет так. Этот «Стройинцест» фирма липовая. Нет, строительство они, конечно, ведут, но не в тех объёмах, в каких в них вложен контрольный пакет акций с положительным сальдо. Это стало понятно по той небрежности, с какой ведётся подбор сотрудников. Зачем брать молоденьких дурочек, если не для отмазки? Ведь они не специалистки ни в чём. Согласен, почти ни в чём. Далее, планшеты с перспективными стройками, висящие в их коридоре, датированы 2008 годом. Значит, эти стройки завершены, как, например, здание на Керченской улице и подземный гараж на Тухачевского. Зачем им старые планшеты? Затем, что строительства нет. Они занимаются только ремонтами фасадов и простых бюджетных учреждений таких, как школы и детсады. Об этом я узнал от посетителей фирмы, когда вчера ожидал собеседования. Теперь вопрос – зачем Самсону вкладывать деньги в фирму средней руки? Ответ – затем, что строительство для этой фирмы только прикрытие. Чем они занимаются на самом деле, знаете вы и тот, перед кем я буду отчитываться позже. Снова далее. Если у фирмы есть второе дно, должно быть и два начальника. Один по стройке, второй – по нужным делам. Между ними возможен конфликт из-за денег, которые проходят через этот «Инцест». Возможно, я ошибаюсь….

– Не так, как с Юнгом.

– Спасибо. Баранник мог сбежать, забрав с собой пять миллионов, но, согласитесь, это маленькая сумма для ссоры с людьми, способными найти тебя в любом краю планеты. Если интересно, то мой вывод таков – либо он взял намного большую сумму и сбежал, тогда это логично и понятно, либо с пятью миллионами его прибили, положив конец внутренним конфликтам, и сделав его козлом отпущения.

– Пока без комментариев. Дальше.

– Это, пока, всё. Есть, правда, одно подозрение, но оно ещё не сформулировалось, поэтому, с вашего позволения, я его отложу до следующей встречи. А вот причина появления подозрения позволяет мне просить у вас ещё одну машину. На всякий случай. Такую, знаете, на ходу и не приметную, как наша «Вольво».

– Значит, до следующего раза ничего мне не скажешь?

– Я дилетант в области сыска, поэтому мне надо оформить свои подозрения и обдумать, что и как вам говорить.

– Но про Юнга ты говорил без оформления своих мыслей.

– Юнг покойник, с ним проще.

– Скорее всего, Баранник тоже. Ладно. Созвонись с Самсоном и расскажи всё ему. Передашь заодно, что машину я вам дам завтра. Приятного аппетита! Насчёт ужина – как договорились. Я позвоню. До свидания.

В ответ три мобилки оторвались от столешницы и слевитировали в наши карманы. Сумка осталась на спинке.

– До свидания.

Глава 3

Олег Ярков

Общение с Калиостро отложило отпечаток на моё мироощущение, поэтому я попросил жестом за столом не разговаривать. В машине тоже соблюдать молчание.

Выйдя из кафе, мы нашли скамейку, спрятавшуюся между деревьями, и оккупировали её.

Первым делом я позвонил Самсону. Он одобрительно выслушал меня и попросил не делать больших перерывов между докладами ему. Мы попрощались.

– Что у тебя за подозрения? – Спросил Валера, с трудом изображая терпеливость.

– Херовые.

– Мне всё время надо просить тебя продолжать и подстёгивать наводящими вопросами? Хорошо, согласен. Задаю наводящий вопрос – а почему херовые?

– Валера, давай без обид, ладно? Ты, видимо, как и Калиостро, решил, что я приехал, увидел и определил? Хрен в нос! Я такой же, как и все! У меня нет талантов и особых возможностей, я просто всё собираю в кучу и делаю выводы. Не более того. Но у меня случаются предчувствия, а не уверенность. Это рулетка – может случиться, а может и нет. Я, внутри себя, понимаю, что Баранник уже труп и, кстати, хорошо спрятанный, но ни доказать, ни опровергнуть это не могу. Эта фишка Самсона, с понравившимся вопросом, только приманка. В данном случае он действует по принципу – а вдруг? Так, понимаешь, я ещё, блин, подыгрываю ему! Какое там, на хрен, «не так»? Я с завязанными глазами должен что-то понять и определить, что не так, не касаясь самого дела об убийстве.

– Так Баранника точно успокоили?

– Навсегда. И это мне не нравится. И наши походы в фирму, и эти поездки через весь город в явочные кафе – всё это игра. Мы – наживка, на которую кто-то должен отреагировать. Если я прав, а я прав, то мы на примелькавшейся машине легко попадём в аварию. В хорошую, профессиональную аварию. Для этого нам нужна вторая машина. Кроме этого, Валера, у тебя в Симферополе концы есть?

– Ствол?

– Да. Тебе и мне.

– У меня есть. Завтра сделаю для тебя. Что ещё?

– Не знаю. Попробую подумать, но не знаю, о чём. Давайте выпьем, а? Завтра у нас свободный день….

– Я завожу машину и разворачиваюсь, – почти кричал Валера, бегом направляясь к машине, – а вы тоже поторапливайтесь! Расселись, понимаешь! Вам бы только поговорить… нет, чтобы делом, каким, полезным позаниматься! Карета подана!

Как он смог так быстро подогнать машину? Не знаю, но способности его не все открылись мне.

Прошло три дня. Встречи с Калиостро, звонки Самсону и пустые разговоры только укрепили меня в мысли, что мы сидим в Симферополе зря. Эта мысль, высказанная Самсону в телефонном разговоре, похоже, его расстроила. То ли осознания того, что в его среде нашёлся кто-то хитрее и коварнее его самого, то ли потому, что я не оправдал его ожиданий. Но я и, правда, не мог ему ничем помочь. У меня нет никаких задатков, чтобы стать гением заочного сыска. Всё, что у меня получалось раньше, было основано на подсказках Антона-Андрея и мальчишки-велосипедиста. А теперь кто или что заинтересован в благополучном исходе Симферопольского дела? Из моих подсказчиков никто. А без них я обычный прохожий со средними способностями. Ну, а если себе немного польстить, то могу сказать, что я довольно приличный исполнитель, уровня чуть выше среднего. И всё. Одним словом я расстроил Самсона и Калиостро своими признаниями и получил от обоих «добро» на возвращение, как выразился Валера, «в степь Донецкую».

Выезд перенесли на утро следующего дня. Укомплектованные проездными билетами и планами на обозримое будущее, мы решили устроить маленькое застолье в нашем номере.

Разговор, вертевшийся около Симферополя, как города и Симферополя, как эпицентра неприятных событий, постоянно наталкивался на острые углы какой-то собственной вины, появившейся у нас троих одновременно. Было, конечно, погано на душе из-за поражения, которое охладило отношения с Самсоном. Были, конечно, и оправдания, которые никого не успокаивали и не поднимали настроения. Одним словом, было хреново.

Когда первая бутылка незаметно опустела и Валера вызвался доставить её близняшку, жена, почувствовав, что продолжение нашего застолья не предусматривает скорого финала, сказала мне и, одновременно, ни кому конкретно.

– Поговорить бы с Барановым….

– Его фамилия Баранник.

– Ладно, пусть будет Баранник. Всё равно, поговорить бы с ним.

– Хорошо бы, только как?

Я закурил и подошёл к окну. Столичный город замедлял суету, набравшую скорость с самого рассвета. Теперь, когда солнечный свет не заставлял надевать очки, уличное движение становилось спокойным и, по вечернему, отдыхающим. Что ещё сейчас делал город? Зализывал дневные раны и готовился пережить очередной ночной стресс. И почему я думаю о городе в таких поэтических тонах? Что-то подтолкнуло меня на эти размышления… что-то сказанное женой. А что он сказала? «Поговорить бы с ним»…. И что из этого? Найти в газете объявление об услугах медиума и потрындеть с духом усопшего Баранника? А при чём тут город со светом и дневными скоростями? Притом, что я хочу любыми путями реабилитироваться перед Самсоном и Калиостро? Да, хочу, но…. Что «но»? Спиритический способ выглядит глупо, и докладывать о нём боссам стыдно. Конечно, стыдно. Кто в здравом уме будет доверять рассказу медиума из газеты? Калиостро со своим ГБшным прошлым или Самсон? Нет, причём тут город? По пьяни вырвалось? Утро-разгон, вечер – замедление…. Нет, ничего не идут в голову полезного. Надо оставить всё, как есть и принять поражение, обидно, что не смог ничего сделать, я ведь начинал считать себя способным. Ошибка вкралась в собственный расчет. Этот мой проигрыш закономерен, потому, что ничего случайного не происходит. Самомнение порождает проигрыш – это я красиво сказал. Сказать-то сказал, а если случайностей не бывает, то причём тут город и, почти предложение жены о вопросе к Бараннику, а? Тихо-тихо-тихо…. Кто это меня зовёт? А, это вернулся Валера. Да, сейчас иду! Что я упустил? Город – Баранник? Какая связь? Он местный? Если да, то что? Город – Баранник… город…. Не верю, но пробовать будем!

– Так, и что у нас на столе новенького?

– А ты догадайся!

– Ух, какой ты загадочный! Город – Баранник, твою мать! За это и выпьем!

– Чего-чего?

– Ничего. Сдаём билеты и остаёмся. Наливай!

Утром нам удалось встретиться с Калиостро. То, что мы перед тем, как поздороваться, освободились от телефонов и сумочки, его не впечатлило. Он, молча, смотрел в свою чашку.

– Здравствуйте, присаживайтесь! Присели. У нас есть разговор.

– Если ты здороваешься вместо меня, то, может, и пообщаешься сам с собой?

– Рад бы, да не могу. Курируете здесь вы и разрешаете здесь тоже вы. Выслушаете меня?

Калиостро поднял на меня глаза и пристально посмотрел. Потом перевёл взгляд на Валеру. Жена осталась без зрительного внимания потому, что с деланным равнодушием повернула голову к окну, лишив Калиостро возможности глядеть ей в глаза.

– Сколько?

– Если я правильно понял вопрос, в чём не сомневаюсь, то две.

– Для бредовых идей хватает. У тебя пять минут.

– Если бред рождается только в моей голове, то почему вы, со своими светлыми головами не закончили дело? Видимо, вы правы, мне надо говорить с самим собой. Приношу извинения за то, что не оправдал ваших надежд и за то, что оторвал вас от дел. Прощайте.

Жена и Валера уставились на меня, как на прокажённого. Я встал со стула, сгрёб телефоны и помог жене подняться.

– Валера, оставь ключи от машины. Мы найдём, на чём передвигаться. Пошли, есть дело.

В полном молчании мы вышли на улицу. Настроение было похоронное, идти никуда не хотелось, говорить тоже. Вот чего хотелось, так это послать всех и уехать домой, не смотря на сданные билеты. Нет, посмотрите на него! «Пообщайся сам с собой»! «Хватает для бредовых идей»! А чего тебе не хватает, раз не нашёл ни трупа, ни живого Барнника, ни денег, ни убийцу, если считать Баранника «успокоенным» по выражению Валеры. Герой, блин!

– Ты чего отвязался?

– Ничего! Зло берёт! Он умный и ни хрена не добился со своими помощниками, а я только и могу, что бредить. Вот пусть сам и ищет. Я не в его подчинении и не состою в вашей структуре, поэтому мне похер это убийство и ещё два, которые не за горами. Сейчас отзвонюсь Самсону и поеду за билетами. Всё, хорош!

– Стоять, Казбек! Откуда ты взял ещё два убийства? Колись!

– Откуда-откуда… не знаю! Само вырвалось! Ты вот говоришь «с добрым утром», а откуда ты взял, что оно доброе?

– Лады, я понял. Ты что-то придумал, а Калиостро не оценил. Это я усвоил. Значит так, гуляйте тут пару минут, я мигом!

Валера бодрым шагом двинулся вперёд по улице. Пройдя… не знаю, сколько шагов, не считал, он похлопал себя по карманам, остановился, подумал и, резко развернувшись на месте, двинулся к нам.

– Слышь, трубу отдай! – Не дойдя до меня пару метров, приказал Валера.

Отдав ему телефон, мы с женой увидели повтор предыдущего манёвра, выполненного на этот раз полностью.

Мы прошлись без цели по улице почти до её конца. Настроение не улучшалось, говорить не хотелось, и не отпускала мысль об отъезде.

– Ну, что, поехали за билетами?

– Да, тут нам делать больше нечего. Город посмотрели, в фирме ты запомнился, а я в неё не устроилась на работу. Тормози машину.

Но вместо такси около нас завизжал тормозами тёмно-зелёный джип, из окна которого высунулся счастливый Валера и пригласил нас посетить салон машины со стороны задних сидений. Мы послушно влезли.

За рулём сидел… сидело…. Я не знаю, как назвать такого человека, у которого было столько громадных мышц, что даже на затылке был виден их атлетический рельеф, пронизанный толстыми синими венами.

– Так. Пацаны и дамы – это Влад. Влад – это пацаны и дамы. Едем к Владу в гости, там поговорим. Вперёд!

В громадных ручищах громадного Влада рулевое колесо напоминало ноготь большого пальца на лапе у Кинг Конга. Этим «ногтем» вышеупомянутый Влад крутил из стороны в сторону так, что создавалось впечатление охоты джипа и его владельца на всё, что находилось на этой дороге. Скорость движения соответствовала скорости вращения этого «ногтя». Доехали мы целыми, а Влад, к сожалению, остался без добычи.

«В гости» означало название маленького ресторана, спрятанного в подвале старого дома.

Ресторан, не смотря на его громадного хозяина, был не очень большой, но уютный и прохладный. Десять столиков, компактно ожидающих посетителей, были расставлены вдоль стен, оставляя проход для официантов. Нал каждым столом свисала с потолка люстра с тканевым абажуром, по цвету соответствовавшим цвету скатерти. Таким образом, легче было запоминать официантам полученные заказы – за синий стол креветки, а за оранжевый – пирожки с горохом.

Пальцем, походившим на бейсбольную биту, Влад указал в самый угол зала и сказал.

– Зелёный-на!

Откуда у нас появилась покорность, не представляю. Практически шагая в ногу, мы пересекли зал и остановились около столика.

Провожая нас взглядом, Влад вытянул вперёд руку и резко опустил ладонь вниз, что на его языке жестов, и на языке жестов кинологов, означало «сидеть!»

Глядя на его громадную, по географическим меркам, ладонь, я представил себе, что, если бы эту ладонь он так же резко опустил над одним из кантонов Швейцарии, то там бы упало атмосферное давление, и пошёл дождь.

– Вера! Швартуйся к зелёному!

Быстрее ветра в зале материализовалась официантка, на переднике которого был узор, состоящий из цветных линий, по колеру совпадающих с расцветкой столов и абажуров.

– Это ты-на Султана в Чехии раскатал?

Я немного виновато покивал головой, даже не подозревая, чем это может для меня закончиться.

– Уважаю-на! Сюда – коньяк, лимон, мороженое. Тебе чего полегче? – Последнюю фразу Влад адресовал моей жене.

– Нет, спасибо, – не слишком уверенно произнесла она, тем самым согласившись с безвыходностью нашего положения.

– Молодец-на! Валера, на выход!

– Иду, – улыбаясь понятливой гримасой, сказал Валера и присел на соседний стул.

– Теперь так. Сидите, ждите нас. Сколько есть денег?

Я достал портмоне и отдал его Валере.

– Оставь мне немного… чтобы рассчитаться.

– Когда я вернусь-на, чтобы были отдохнувшие! А то я с вами рассчитываться начну. Валера-на, шевелись!

– Он нас быстро убьёт? – Спросила жена у официантки Веры.

– Он всё делает быстро, – улыбаясь, ответила она и протянула нам меню. – У вас постоянное бесплатное обслуживание. Это распоряжение Владислава Кирилловича. Когда выберите – позовите меня. Я буду рядом.

Валера с большим Кирилловичем появились через час.

– Отдохнули? Тогда полетели. Влад, спасибо! Мы на связи!

– Давай-на, живи дольше! И вы с ним!

У выхода их ресторации нас ожидала серая корейская машина.

– Наша?

– Ага. Значит так. Я звонил Самсону и оторвался на Калиостро.

– Валера, ты не обидишься, если я тебе не поверю?

– Ладно, Самсон сам мне позвонил и вжарил меня из-за базара с Калом.

– С кем?

– Кал – это сокращённо от Калиостро. А что?

– Ничего. Что ещё сказал?

– Важного не много. Сам понимаешь, что ворон ворону друг, товарищ и птица. А короче – передаю точные слова Самсона. У Кала, мол, свой метод и он вправе с тобой не соглашаться и тебе не верить. Но по вашему с Самсоном договору нет расхода, поэтому, если ты имеешь чуйку – рой сам. Тебе в помощь я с женой… твоей, естественно и, пока, всё. Влад будет помогать по ходу скандала. Деньги от Самсона мне передадут завтра. Будет нужда в людях – свисти. Докладывать Самсону ежедневно. И, типа, с Богом.

– Спасибо. Живём в той же гостинице?

– Нет. Влад выделил свою хату.

– Свою?

– Ну, у него тут дом есть на три этажа. Хрущёба. Выкупил и после ремонта сдаёт квартиры приезжим. Одну выдал нам. Тачка тоже его.

– А откуда у тебя дружба с Владом?

– Я не помню, говорил я тебе, или нет? Когда умер Лесник, я звонил на его родину, чтобы утрясти похороны, вот, и нарвался на одного хама, который, по борзоте, меня чуть не послал. А когда узнал, что весь базар был из-за Лесника, то почти всю траурную работу сам организовал. И извинения принёс, как мужик.

– Я помню эту историю. Так то был Влад?

– Ага. Потом, правда, речка поменяла пару раз русло, и Влад подружился с Самсоном. Ещё вопросы?

– Всё понятно. Куда едем?

– В нашу квартиру.

Глава 4

Олег Ярков

МАЛЕЧКИНО. ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ.

– Ну, Виктор Лукич, ну, миленький! Ну, помогите же нам!

– Нет! Я не хочу об этом даже говорить!

– Ну, как же «не хочу»? Что же, мне теперь с дочерью пропадать? Ведь прибьёт он нас! Не сегодня – завтра, но прибьёт. Нам, ведь теперь, что в петлю, что домой! Виктор Лукич, сделайте в последний раз, пожалуйста!

– Вы сами понимаете, о чём просите? Не можете мужика укротить в две женские силы? Нет, даже не просите!

– Так кто же знал, что этот охламон таким станет? Мы же думали….

– Думали? Когда именно? В первый раз думали, когда пришли просить, чтобы зятя вашего покорчило, и он перестал пить? Или тогда, когда вот тут обе ревели и умоляли снова поставить его на ноги? Теперь вы приходите в третий раз и вам снова не так! Он получил выздоровление и перестал пить. Что же, вам, неймётся, а?

– Так, ведь, Виктор Лукич, пить-то он бросил, так гонять нас стал уже двоих! Пусть он снова в паралич впадёт, или пить станет. Когда пил, хоть реже буянил. Теперь-то, Виктор Лукич, он постоянно трезвый и спуску нам не даёт ни днём, ни… никогда не даёт. Чуть что не по его, так мы с Валькой летим в подпол. Ведь зашибёт он кого-то из нас, Виктор Лукич, миленький!

– Вы, женщины, не понимаете, о чём и где просите! Сидите перед иконами, ещё, вон, и астральный портал открыт, куда….

– Да ляд с ним, с вашим порталом! Валька, хватит реветь! Ступай-ка, на дворе походи малость! Давай-давай!

Валентина сложила цветастый носовой платок, втиснула его под ремешок для часов и, печально поглядев на мать, поднялась со стула.

– Так я, пожалуй, пойду? – С притворной кротостью в голосе проворковала она и, сбив при развороте стул своим могучим бедром, направилась к выходу.

Пожилая женщина, дождавшись ухода дочери, заговорила снова.

– Совсем девка извелась! И за что она любит этого охламона? Виктор Лукич, помогай, а? Я всё понимаю, иконы, там, порталы всякие – это для таких дурочек, как моя Валька. Я поэтому и выйти ей велела, что на язык она слаба, разметёт по ветру – потом не соберёшь. Виктор Лукич, голуба моя, давай договариваться! Я ведь знаю, что Прокопенчиха своего ирода с твоей помощью похоронила. Я это знаю и полностью тебя понимаю! Редкой гадостности был её мужик. Ольге Воронцовой ты тоже помог мужа образумить. И помог ведь безо всяких астралов… или как они у тебя зовутся? Сделай, голуба, сделай двум слабым женщинам облегчение. И, по правде говоря, мне всё едино, что ты сделаешь. Хоть вдовой Вальку делай, но только делай. Я денег дам, сколько скажешь.

– Я даже и не знаю, что ответить. Могут наступить непоправимые последствия для моей кармы.

– Лукич, сколько?

– Мне, даже, сложно….

– Сколько?

– Пятьсот долларов. Сейчас.

– У меня с собой столько нет.

– Тогда… вы понимаете, мне необходимо купить кое-что для проведения ритуала, очистить дом, да и самому….

– Считай, сколько здесь? – Женщина вытащила из лифчика тряпицу и, немного повозившись с узелком, достала денежные купюры разного достоинства, которые согревались жаром её материнского сердца.

Виктор Лукич пересчитал наличность, жестом профессионального картёжника сложил их в стопку и, помолчав несколько секунд, сказал.

– Ещё столько же.

– К пяти часам принесу. Только, Лукич, сам понимаешь, наверняка, чтобы было.

Женщина поднялась не по годам проворно и подошла к двери. Взялась за ручку и, как будто что-то припомнив, повернулась породистым телом к экстрасенсу. Она подняла руку ко лбу, приготовившись осенить себя крестным знамением, но увидев строгий взгляд Виктора Лукича, быстро передумала.

– А, ну да, ну да… до вечера, – скороговоркой произнесла она и вышла вон из комнаты.

Панно с иконостасом, находившееся позади стола, за которым сидел Виктор Лукич, отодвинулось, и в комнату вошла женщина лет тридцати пяти в лёгком сарафане с тонкими бретельками. Модная, в их населённом пункте коричневато-грязная краска с разводами, в эти мгновения изменявшая цвет её волос с однотонного на курино-рябой, местами покрывала лоб и щёки, заметно видоизменяя линию, по которой волосы граничат с просто кожей. На волосяной покров головы был надет пластиковый пакет с броской надписью – «СЕЛЬПО – Магазин для ВАС».

– Покрасилась? Опять?

– И что? Не нравится?

– Пакет? Не нравится.

– Какой пакет? Мой цвет тебе нравится?

– Его через пакет не видно.

– Тебе не угодишь. Чего Марьины приходили? Опять из-за своего Кольки?

– Из-за Кольки.

– И что на этот раз?

– Хотят, чтобы я его образумил. Он перестал пить и начал с удвоенной силой гонять жену и тёщу.

– Так образумь.

– Как?

– Это ты тут экстрасенс, ты и придумай.

– Легко сказать! Когда Колька лихо запил, эти две дуры пришли его отлечить до любого состояния. Валька, жена евоная, говорит, что пусть, мол, паралич его, заразу, стукнет. Я им что-то дал и чего-то наговорил в надежде, что они будут ко мне ходить для его астрального лечения. А этот балбес, Колька, на третий день и сковырнулся! То ли сам допился, то ли ему действительно дали ту гадость, что я всучил – не пойму. Да и не спрашивать же об этом, сама понимаешь. Колька пролежал пластом почти два месяца. Ходил под себя, ел через раз, только, говорят, глазами зло зыркал. Приходят эти две клуши снова, и опять за своё – мол, помоги, Лукич, поставь на ноги, нет сил с параличным возиться. Я им цену залупил такую, что можно было бы генсека вылечить! Так они принесли деньги, представь? Я опять им что-то дал….

– Что именно дал?

– Без понятия. На что в столе рука натолкнулась, то и дал. И, понимаешь, какая невезуха мне с этими Марьиными – я же прикидываю, что они ко мне раз пять ходить будут, и платить станут за каждый сеанс, а этот урод, Колька ихний, на следующий же день своими ногами пошёл, скотина такая! Так, мало того, он, гнус болотный, пить перестал, понимаешь? То есть, от него, для меня, нет никакой лечебной перспективы!

– Так он бросил пить и стал своих баб гонять?

– Узнал, наверное, что они через зелье его спарализовали, только не знает, пока, у кого они прикупили это зелье. Одним словом, Колька своих баб с трезвой головой тиранит. Вот они и припёрлись, чтобы я его обратно уложил. И, если можно, то поглубже.

– Ну, и дай ему, что-нибудь для глубины.

– Что дать? Если бы я хоть что-то понимал в том, что ему давал и что с ним от этого происходило. Да-ай…. Я ему дам, а он, вдруг, возьмёт, да и поумнеет, ещё и меня прибьёт, вместо своих толстожопых кур. Да-ай! Тебе бы только «дай»!

– Тогда не давай.

– Ты от своей краски совсем поглупела? Я ведь делаю что-то, только ради того, чтобы они приходили, понимаешь? При-хо-ди-ли! А не для того, чтобы с первого раза получалось! Даже для меня не понятно, как получалось. И аванс я уже взял.

– Короче, не морочь мне голову! Как я покрасилась?

– Через пакет не видно. Хочешь, так в пакете и ходи. Сельпо, твою мать! Ты понимаешь, что я даже примерно не могу сказать, что случиться с Колькой, когда я дам им очередное зелье? А вдруг он просто облысеет? Тогда….

– Тогда он пристукнет своих баб. Всё, я пошла смывать.

Виктор Лукич задумался. Из необходимого душевного равновесия его выводило откровенное несоответствие между предложенным «лечением» и полученным результатом. Шибко интересующихся посетителей, он туманно успокаивал набором специфических слов вроде «аура», «портал», «энергетика», «астрал» и последним словосочетанием, придуманным совсем недавно – « несконцентрированный пентакль в перевёрнутом доме Сатурна». Но то, что происходило с Марьяновым Колькой, не входило в голову в качестве понятной вещи. Почему с ним происходит именно то, что заказывают его бабы? И происходит, практически, сразу. Ведь никакого лечения или заговора не было, и быть не могло! Откуда бывшему пьянице-трактористу, сошедшемуся с женщиной из соседнего посёлка в Вологодской области, иметь способности к подобному лечению? Способностей нет однозначно, но Колька Марьянов, чтоб ему пусто было, с ним-то что? Сначала паралич, потом этот идиот вылечивается, теперь и пить бросил. Господи, мысленно обратился Лукич к, сами знаете кому, за что мне всё это, а? Я ведь только денег хотел подзаработать!

Внимание, от начавшейся беседы со Всевышним, переключилось на правую руку. Вроде бы ничего не происходило странного, но было что-то не так. Виктор Лукич с силой обхватил ладонью левой руки правую, и провёл вниз, как будто выдавливал тюбик. Ни боли, ни жжения не было, а было… как будто рука полая и внутри неё, булькая, плавно перетекает жидкость, перемещаясь от ключицы до кончиков пальцев. Такого раньше не было и это ощущение немного настораживало. Но вскоре бульканье и перетекание прекратилось, чему Лукич был, даже, рад. Но теперь от размышлений его отвлекало что-то иное. Теперь его отвлекал стук. Не громкий, ритмически правильный и физически ощущаемый стук. «Экстрасенс» поглядел на ладонь правой руки и, вдруг, позабыл, что надо моргать. Правая ладонь жила собственной жизнью, она стучала по ноге, делала это по собственному желанию и без согласования с хозяином. Виктор Лукич снова пустил в ход левую ладонь, но если и удалось остановить постукивание, то чувствительности в ладони не было. Тут же в его голове прозвучал мысленный приказ – начать эксперимент! Правая ладонь, отпущенная левой на свободу, тут же принялась стучать по ноге. Повторный захват левой – нет чувствительности и ритмики, отпуск – снова стучит. Да что это за…. Полностью переключившись на ощущения своего тела, Виктор Лукич передумал договаривать ругательную фразу. В теле начало происходить что-то такое, что заставило его замереть и только фиксировать изменения, помогая себе движениями вытаращенных глаз.

Бульканье и течка возобновились, плавно перетекая, вопреки закону физики, от ладони к локтю, от локтя – к ключице, от ключицы, минуя ухо, прямо в лоб, остановившись в точке между бровями.

Лукич подтащил глаза под лоб насколько позволяли глазные мышцы, и попробовал рассмотреть чей-то палец, уткнувшийся в межбровную точку, но никакого пальца не было, хотя ощущение было именно таковым.

Давящее чувство в точке перешло в пульсирующее и, как будто жаром, случающимся, когда тебя старательно обсуждают, поднялось по щекам вверх, охватив голову, словно кольцом.

Виктор Лукич задержал дыхание и со страхом приготовился к самому худшему.

– П – ц! – Всё так же, с задержкой дыхания, прохрипел Лукич. – Долечился!

Но, странное дело, картинки его прошедшей сорокадвухлетней жизни, не начинали мелькать перед его перепуганным взором, как это было обещано всем умирающим. Ничего не мелькало, ничего не происходило. Голову, по-прежнему, сдавливал невидимый обруч, а правая ладонь выстукивала «диско».

Лукич про себя решил, что, видимо, можно уже начать успокаиваться, однако то, что случилось дальше, его здорово испугало. Причём настолько, что он немного письнул в трусы.

В его голове зазвучал голос. Настолько ясно и отчётливо, что… ничего. Не было у Виктора Лукича ничего подобного в жизни, с чем можно было бы сравнить этот звук. Музыка через наушники? И рядом не стояло. Он не слышал этот голос ушами, он его слышал всем мозгом.

– Здравствуйте… я… хочу… просить… вас… мне… помочь… меня… зовут… Игорь… Баранник… вы… поговорите… со… мной.

Монотонный и без интонационный голос ровно звучал в голове. Первое желание было оглянуться. Когда это желание осуществилось, и слышимая комнатная тишина была подтверждена визуально, появилось второе желание, не менее глупое.

– Кто здесь? – Спросил Лукич и повторно оглядел комнату.

– Я… приходил… к… другим… медиумам… но… пока… никто… не… смог… меня… услышать… вас… мне… подсказали… поговорите… со… мной.

– Ё.. твою мать! Я что, рехнулся? Откуда ты говоришь?

– Я… представляюсь… я… Игорь… Баранник… вы… поговорите… со… мной… можете… не… произносить… слова… только… думайте… я… понимаю… что… это… неожиданно… вы… поговорите… со… мной…. Меня… убили… в… Симферополе… двадцать… дней… назад… я… прошу… вашей… помощи… вы… поговорите… со… мной.

– Я должен вести расследование, что ли?

– Я… хочу… через… вас… отомстить… моим… убийцам… в… благодарность… я… отведу… вас… к… месту… где… спрятаны… деньги… вы… их… сможете… забрать… после… того… как… поможете… мне… отплатить… моим… убийцам… и… покажете… где… лежит… моё… тело… вы… мне… поможете… я… понимаю… и… помню… земную… жизнь… вам… необходимо… время… для… размышлений… если… вы… не… против… я… скоро… с… вами… снова… буду… говорить… вы… поможете… мне.

– Я… мне надо… ну, п-ц! Это… простите, неожиданно. Мне надо подумать, а как….

– Я… скоро… снова… свяжусь… с… вами… говорить… вам… не… надо… можете… только… думать… я… всё… понимаю… понимаю… и… то… что… вам… надо… обдумать… свой… ответ… буду… рад… если… вы… сможете… и… захотите… мне… помочь….

– А что… эй, ты куда? – В ответ плавно отступила сдавливающая боль, бульканье снова опустилось в кисть правой руки и пропало. Навалилась немного звенящая тишина.