Глава 8. Зелёное светопреставление
Середина июня, однако лето в Карелии редко бывает жарким. А сейчас, в преддверии рассвета, так вообще откровенно похолодало. Александр поёжился и как можно плотнее завернулся в плащ-палатку. Сырость стелется по лесу серым туманом, сказывается близость огромного Онежского озера. Да ещё поясница проклятущая то и дело стреляет болью. Однако на душе царят радость и терпеливое предвкушение.
Ещё в сумерках Александр никем не замеченный выскользнул из общежития. Точнее, заранее договорился с комендантшей Раей Малюковой, которая и заперла за ним входную дверь. Как женщина Рая Евгеньевна ещё та сплетница, однако как на коменданта общежития, как на должностное лицо, на неё всё же можно положиться. Чем чёрт не шутит, вдруг у преступника имеется в посёлке сообщник или просто осведомитель.
В засаду возле мешка с украденным Александр засел в солдатской форме. От сырости и дождя его укрыла плащ-палатка. Заодно получилась хорошая маскировка. Совсем как на войне, когда ему вот так же приходилось выслеживать диверсантов в тылу Красной армии. То была жестокая, но очень эффективная школа, где последний «неуд» обычно ставила пуля.
Над головой медленно проворачивается ночное небо. В лесу темно и тихо, конечно, если не считать гомона ночных птиц и прочего зверья. Александр замер в неподвижности, время будто остановилось. Человека не зря считают самым опасным хищником. Одновременно человека можно назвать и самым пугливым зверем. Одно другому не мешает.
Сквозь тихий вой ветра долетел едва заметный треск сучьев под ногами. По телу прокатилось нервное возбуждение, однако внешне Александр остался неподвижен как скала. Только глазами повёл из стороны в сторону. Началось!
Опять треск и опять. Тот, кто приближается к тайнику, старается идти как можно более тихо, как можно более незаметно, но у него явно нет ни нужных знаний, ни нужного опыта. Ещё днём Александр обратил внимание, что бывалый охотник Василий Потапов передвигается по лесу не в пример тише. Тем лучше.
Александр медленно и беззвучно развернулся на месте. Предполагалось, что неизвестный появится с северного направления, куда он ушёл накануне. Но он почему-то появился с юга. Хотя, в принципе, понятно, почему с юга. Про себя Александр улыбнулся. Неизвестный банально заплутал в ночном лесу. О! Александр вскинул брови, этот болван ещё и матерится. Он явно не знает, что именно звуки человеческой речи что люди, что звери легче и быстрей всего различают на фоне всех прочих лесных звуков.
Одинокая фигура переваливается от дерева к дереву. Александр потянул носом, ветер донёс запах горелых спичек. Точно не диверсант, раз пытается с помощью огня найти собственный тайник. Однако дёргаться ещё рано, это может быть опасно, неизвестный может быть вооружён, да ещё и не один.
– Ага, – донеслось из темноты радостное восклицание.
Только не смеяться. Только не смеяться. Александр плотнее сжал губы. Неизвестный нашёл-таки тайник. Зашуршала прочная ткань, мешок показался наружу. А теперь самое главное, Александр машинально вжал голову в плечи.
Шуршание ткани, звон водочных бутылок и тихие матюги. Один? Или нет? Преступников запросто может быть двое и больше. Элементарная предосторожность: пока один вскрывает тайник, другой чуть поодаль страхует его.
Опять брякнула бутылка. Александр от удивления вытянул шею. Да что он там делает? Во даёт! Александр лишь качнул головой. Неизвестный не удержался от соблазна залить в кровь дополнительные сорок градусов. Для сугрева, как обычно говорят. Значит, он точно один. Водка – слишком ценный трофей, чтобы её можно было позволить сообщнику выжрать в одиночку. Пора брать.
Долгожданная встреча с тайником и водка вконец расслабили неизвестного. Грабитель магазина, а это может быть только он, торопливо и без былого напряжения потопал прямиком на север. Александр скользнул следом. Оглушить? Рука нащупала в кобуре рукоятку ТТ. Зачем? Имеется идея получше.
– Стоять!!! Вы арестованы! – что есть мочи гаркнул Александр и тут же, для острастки, бабахнул в воздух едва ли не над ухом неизвестного.
– О! Господи! – тут же испуганно взвизгнул неизвестный и брякнулся на задницу.
Мешок шлёпнулся на землю, водочные бутылки отчаянно звякнули, но не разбились. Александр перехватил ТТ за ствол, получить рукояткой по затылку мало не покажется. В темноте преступник может банально не заметить направленный на него ствол, а потому сдуру наделать глупостей. Только всё оказалась гораздо проще.
– Не стреляйте!!! Я сдаюсь!!! – заверещал неизвестный.
Во даёт! Александр торопливо зажал нос пальцами. Воздух наполнился очень хорошо знакомым запахом. Неизвестный со страху обосрался самым постыдным образом.
– Руки вверх, чтобы я их видел! – скомандовал Александр.
Вскоре на запястьях неизвестного защёлкнулись стальные наручники – личный подарок капитана Давыдова, начальника районной милиции. Очень удобно, между прочим. Всё не вязать по старинке преступнику руки. Жаль только, фонарика нет, а от спичек толку мало. Так что установление личности преступника придётся отложить до возвращения в посёлок.
Мешок с награбленным Александр хотел было взвалить на самого грабителя, но, в конечном итоге, пришлось награбленное тащить на собственном горбу. Горе преступника и без дополнительной тяжести на плечах шатало на ходу из стороны в сторону, да ещё воняло дай боже. У маленького лесного ручья пришлось остановиться. Александр доходчиво объяснил незадачливому грабителю, что без лишних слов и предупреждений всадит ему пулю в голову, если тот вздумает сделать ноги. Однако преступник даже не помышлял о побеге. Он сломался, морально сломался. Всё, что ему сейчас хочется больше всего, так это хотя бы прополоскать в проточной воде грязные подштанники. Подобное во время войны Александр наблюдал не раз. Лишь реально смертельная опасность может снова заставить преступника шевелиться, действовать, реально попробовать сбежать.
С первыми лучами Солнца они добрались-таки до Четвёрочки. Александр даже обрадовался, когда ему удалось провести незадачливого грабителя по пустой улице и никого не встретить. Разговоров и без того будет выше крыши. И вот, наконец, дверь в камеру предварительного заключения, она же «обезьянник», захлопнулась. С невероятным облегчением Александр повесил замок и несколько раз провернул ключ в замочной скважине.
Незадачливый грабитель бухнулся на скамью и нахохлился, словно ворона на сосновой ветке в сырую и холодную погоду. Лишь в свете электрической лампочки удалось разглядеть задержанного во всей красе. Ничем не примечательный мужичок среднего роста от тридцати до сорока лет. Когда-то он был упитанным, но сильно отощал, да ещё и зарос бородой и волосами. Лицо и руки грязные. Одет несуразно. Старая фуфайка порвана во многих местах, но не везде зашита. Чёрные штаны явно снял с убитого эсэсовца, стоптанные сапоги явно финские. Шапка-ушанка с растопыренными «ушами». А как пахнет от него, поди уже и забыл, что такое мыло и зачем оно нужно.
Александр широко зевнул. Спать хочется, что хоть святых выноси. Но работа прежде всего! Да и любопытство, чтоб его. Из сейфа Александр вытащил стопку чистой писчей бумаги. Интуиция подсказывает, что разговор будет долгим. Ещё бы чайку заварить, но думать о кипятке и заварке нужно было раньше.
– Имя, фамилия, отчество, год рождения? – Александр придвинул ближе чистый лист бумаги и подхватил с подставки стальное перо.
Задержанный ничего не ответил, лишь нахохлился ещё больше. Понятно, Александр склонил голову на бок, незадачливый грабитель ещё не созрел для откровенного разговора. Ладно, придётся помочь.
– Встать!!! – вдруг рявкнул Александр во всё горло.
Задержанный тут же послушно вскочил на ноги.
– Раздеться до пояса, – следом скомандовал Александр.
Задержанный ожидал чего угодно, но только не команды оголить собственную спину. В жуткой растерянности грязный мужичок скинул драную фуфайку и засаленную рубашку.
– Руки в стороны и повернись.
Задержанный послушно развёл руки в стороны и повернулся. При этом его левая рука врезалась в прутья решётки, а правая смачно шаркнула по стене. Грязный мужичок тихо ойкнул от боли.
Потрепала жизнь грязного мужичка, изрядно потрепала. Едва он скинул фуфайку и рубашку, как по кабинету поплыл дурной запах давно и плохо мытого тела. Живот провалился, бледная кожа повисла складками на рёбрах. Понятно, про себя Александр усмехнулся. Не так давно задержанный мог похвастаться более чем солидным животиком, однако дикая полуголодная жизнь в лесу высосала из него килограммы жира не хуже молочной диеты и зарядки по утрам. Но главное не это.
– Татуировок у тебя нет. Значит, ты не урка. Значит, ты беглый полицай, – небрежно, как бы между прочим, бросил Александр.
Однако задержанный дёрнулся так, будто его стеганули плетью. Первое же предположение угодило точно в цель.
– Ну что же, – Александр хитро глянул на задержанного, – ограбление магазина – это наименьшая из твоих проблем. Если получится, то уже сегодня, а если нет, то всё равно завтра, отвезу тебя в Кондопогу. Там тебя мигом опознают и припомнят всю твою грязную биографию прихвостня оккупантов. За это могут и к стенке поставить. Прошлой ночью ты магазин подрезал? – Александр резко сменил тему.
– Я, – торопливо ответил задержанный.
– В первую очередь тебя интересовали продукты питания длительного хранения. Это так?
– Да, – вновь ответил задержанный.
Ещё просматривая список похищенного, Александр обратил внимание на очень приметную закономерность: более дорогие товары, сбыть которые легче и выгодней всего, остались нетронутыми. Преступник в первую очередь позарился на продукты длительного хранения. А это значит, что нажива не была главной целью ограбления.
– Ты собирался сбежать в Финляндию?
– А как вы догадались? – на лице задержанного отразилось удивление.
– Имя, фамилия, отчество, год рождения? – вместо ответа Александр вновь повторил первый вопрос.
Но задержанный упорно не желает отвечать на, казалось бы, элементарный вопрос. Понятно, не дозрел ещё, придётся зайти с другой стороны. Во время войны Александр много раз наблюдал, как капитан Агапов допрашивал самых разных задержанных. Можно, конечно, заехать кулаком по морде. Если треснуть сапогом под рёбра, то будет ещё эффективней. Но наиболее обильные, правдивые и ценные показания задержанные обычно давали сами, когда понимали, что это им выгодней.
– Послушай, – Александр демонстративно опустил стальное перо обратно на подставку, а сам откинулся на спинку стула, – ты пойман. Когда тебя опознают, вопрос времени. То, что ты беглый полицай и работал на оккупантов, это я уже понял. То, что ты ограбил магазин и хотел удрать в Финляндию, это я тоже выяснил. У тебя теперь только два варианта: высшая мера и не высшая мера.
От таких слов задержанный нервно сглотнул, его кадык судорожно дёрнулся вверх-вниз. Понимает, сволочь, что так оно и есть.
– Игрой в молчанку, – с ленцой в голосе продолжил Александр, – ты выиграешь только высшую меру. А если начнёшь говорить, то у тебя появится шанс не выиграть высшую меру. Если ты прямо сейчас начнёшь активно сотрудничать со следствием, то у тебя появится гораздо больше шансов убедить суд, что ты совершенно искренне раскаялся и готов понести заслуженное наказание. А если в первом же протоколе, – Александр демонстративно поднял чистый лист и потряс им, – будет отмечено, что ты категорически отказался отвечать на вопросы, а так же в нецензурной форме высказал самое грубое оскорбление к участковому, советской власти и к товарищу Сталину лично, то о снисхождении суда можешь сразу забыть.
– Неправда! – пискнул задержанный.
– Это ты расскажешь судье, – Александр усмехнулся. – Сам поймёшь, кому судья поверит больше, или подсказать? Тебе, беглому полицаю и незадачливому грабителю? Или мне, участковому инспектору милиции и бывшему фронтовику? Ах, да, – Александр недовольно сморщил нос, – можешь одеться.
Задержанный неторопливо натянул обратно на грязные плечи засаленную рубашку и драную фуфайку. Александр специально не стал его подгонять.
– И так, – Александр демонстративно окунул в чернильницу стальное перо, – последняя попытка. Имя, фамилия, отчество, год рождения?
На этот раз задержанный раздумал ломаться и ответил сразу:
– Афанасий Степанович Суслов 1909 года рождения.
– Э-э-э…, – Александр поднял глаза на задержанного, – ты и есть тот самый Суслик, полицай из Кондопоги?
– Да, – буркнул Суслик, он точно не в восторге от собственного прозвища.
– Ладно, – Александр вновь склонился над протоколом, – продолжай.
– Что продолжать? – ничего не понимая, переспросил Суслик.
– Всё продолжай: где жил до войны, когда бы мобилизован в Красную армию, где воевал, как попал в плен, где служил полицаем.
То, что Суслик из военнопленных – ещё одно предположение, которое оказалось правдой. Александр старательно внёс в протокол показания задержанного. В целом история Суслика более чем типичная.
До войны Суслик жил в деревне Крицы, что находится на востоке Карело-Финской ССР недалеко от границы с Архангельской областью. Когда началась война и объявили мобилизацию, Суслика призвали в Красную армию, хотя он и пытался выбить себе бронь как незаменимый специалист в местом леспромхозе. Но начальник леспромхоза, если верить бывшему полицаю, жутко невзлюбил его и выдать бронь отказался. Очень скоро Суслик оказался в 54-ой стрелковой дивизии 7-ой армии Северного фронта. Тяжёлые бои с наступающими финнами и плен. Суслик заявил, будто был ранен и подобран прямо на поле боя вражескими солдатами. Но явно врал, мутные глаза выдали его. С какого перепоя финским солдатам могло прийти в голову подбирать на поле боя раненных солдат противника? Скорей всего Суслик сам винтовку бросил и руки поднял.
Потом был лагерь для военнопленных в Медвежьегорске. Именно там он и принял предложение стать полицаем или, как тогда говорили, бойцом вспомогательной полиции.
– Да и как было не принят, – Суслик шмыгнул носом, – когда с голодухи брюхо к спине прилипло, а впереди полная безнадёга в виде тяжёлой работы на заготовке леса и неизбежная смерть от истощения.
Так началась служба Суслика рядовым полицаем сперва в самом Медвежьегорске, а после его перевели в Кондопогу, в уездный центр Восточной Карелии, как тогда начали называть Карело-Финскую ССР сами финны.
– Прошу понять меня правильно, – Суслик едва не ноет в прямом смысле этого слова, – ведь тогда всем казалось, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и всё, советская власть кончится.
Но советская власть так и не кончилась. Сперва коммунисты с жидами-комиссарами отстояли Москву, потом были Сталинград и Курс. Но для Суслика это было где-то там далеко. В Восточной Карели фронт как встал в конце сорок первого у Беломорско-Балтийского, так и простоял до конца лета сорок четвёртого.
Суслик во всю пытался обелить себя, свалить всю вину на обстоятельства непреодолимой силы, однако грубая и горькая правда всё равно вылезла наружу. В первую и единственную очередь бывший полицай трус, каких ещё поискать надо. Ещё в лагере для военнопленных его пытались завербовать в разведчики и диверсанты, сулили золотые горы и почёт, после победы, разумеется, но тогда ему удалось отбрехаться. Уже будучи полицаем, усердия он не проявил, выслужиться не пытался и, как мог, всячески бегал от «грязной работы».
– Ни военнопленных, ни гражданских я не расстреливал, – Суслик с покаянным видом буквально повис на прутьях стальной решётки. – Стерёг, это было. В оцеплениях при арестах, тоже было. Но не расстреливал! Нет! Никогда! На то другие желающие находились. Вон, Васька хмырь, тот всегда перед финнами ковриком стелился. Унтера ему дали, так он всё надеялся до фельдфебеля выслужиться.
Оккупанты как могли пытались скрыть от местного населения истинную обстановку на фронтах. Только в народе не зря говорят, что пустое шило в мешке не утаить. Благодаря партизанам, в Кондопоге регулярно появлялись советские газеты и листовки с воззваниями. К концу сорок третьего года всем без исключения стало ясно, что рано или поздно немцев вышибут за пределы СССР. А раз так, то глупо надеяться, будто здесь, в Восточной Карели, как и прежде будет тишь да гладь да божья благодать.
И начал рядовой полицай по кличке Суслик думать, как ему спасти самое ценное в своей жизни – собственную задницу. Была мысль попроситься в разведчики и диверсанты. Расчёт прост: две-три недели подготовки и заброска на территорию коммунистов, а после сразу же сдать всех своих подельников и надеяться на снисхождение. Но завербоваться в разведчики и диверсанты Суслик так и не решился. Финны тоже не дураки. Как это так? Два с лишним года тихо тянул лямку презренного полицая, а тут, в преддверии разгрома фашистов, вдруг воспылал желанием лично убить как можно больше жидовских комиссаров? За такое нежданное усердие могли и сразу к стенке поставить.
Подумывал Суслик податься в партизаны. Так, опять же, как с пустыми руками? Вот если бы он заодно Ари-Матти Корпела, майора, финского коменданта Кондопоги, прихватил, тогда другое дело – почёт и уважение. А так доказывай, что ты не шпион. Бежать в Финляндию? Так Рая Малюкова оказалась права: финские оккупанты своих прихвостней за людей не считали. О заключении в финскую тюрьму можно было и не мечтать, либо сразу к стенке поставят, либо отправят на фронт в штрафной батальон. А это тоже верная смерть.
Неизвестно, до чего бы додумался трусливый Суслик, но тут его тихую и размеренную жизнь буквально через колено поломало чрезвычайное событии.
– Как сейчас помню, – голос Суслика наполнился вселенской тоской, – это вечером 1 июня сорок четвёртого началось. Я как раз возле комендатуры караулил. Как вдруг! – Суслик выразительно треснулся лбом о стальной прут решётки. – С небес такой грохот упал. Такой грохот. Я глаза-то поднял, а там такое…, – Суслик задрал подбородок и ещё более выразительно вылупил глаза.
– Так, стоп, – перо так и замерло посреди строчки, Александр поднял глаза на беглого полицая, – получается, ты лично видел, как над Кондопогой пролетел тот странный метеорит?
– Ага, видел, – сердито ответил Суслик, которому явно не понравилось, что столь эффектное начало его рассказа оказалось смазанным.
– Продолжай, – Александр окунул стальное перо в чернильницу.
– Так, это, – Суслик не сразу собрался с мыслями, – гляжу, значит, а по небу метеорит летит.
– С какого направления и куда?
– Э-э-э…, – Суслик на миг задумался, – с юго-западной стороны на северо-восток будет. Да, точно будет.
– Почему ты решил, что это был метеорит?
– Так к нам в Кривцы ещё до войны лектор приезжал, о Тунгусском метеорите рассказывал. Но и о метеоритах вообще рассказывал.
– Как именно выглядел метеорит?
– Огонь, огонь с небес, – ответил Суслик и торопливо добавил. – Огненный шар, плотный такой, и жёлтый, и сиял так ярко. Конечно, не так ярко как Солнце, но на улице светло как днём стало. И, знаете, – Суслик пугливо стрельнул глазами по сторонам, – мне показалось, будто за этим шаром огненным дымный шлейф протянулся.
– Дымный шлейф? – недоверчиво спросил Александр.
– Ну да, – Суслик кивнул, – дымный. Как оно обычно бывает, когда подбитый самолёт на землю падает. Мотор горит, а за ним дым стелется.
– А почему не уверен, что дымный шлейф был?
– Так темно уже было, небо тёмное, а серое на тёмно-синем хрен точно разглядишь.
– И куда метеорит упал?
– Так в том-то всё и дело, гражданин начальник, – тихо воскликнул Суслик. – Я, это, позже сообразил, что метеорит этот какой-то неправильный был. Тунгусский, когда на землю упал, так рванул, как тысяча авиационных бомб сразу. А этот нет. Даже больше скажу, гражданин начальник: этот самый метеорит над горизонтом завис на чуть-чуть, а потом дальше падать начал.
– Как это понять «завис, а потом дальше падать начал»?
– Ну, это, – Суслик задумчиво пожевал губами, – не с разгона он в землю воткнулся, как нормальный метеорит, а резко так скорость сбросил, завис на мгновенье. А лишь после падать дальше начал, но не так круто в землю, а чуть-чуть даже в сторону повернул. И таким макаром он за горизонтом и скрылся. Я бы даже сказал, приземлился.
На мгновенье Александр задумался. В целом показания Суслика совпадают с показаниями коменданта общежития Раи Малюковой. Но если комендантша только слышала, то беглый полицай лично видел, как странный сгусток огня прочертил небо над вечерней Кондопогой и ушёл за горизонт. А, может, и в самом деле приземлился. А о том, что странный метеорит в самом конце полёта резко сбросил скорость падения и даже чуть изменил траекторию полёта, Рая Малюкова не знала.
– Мы сперва подумали, – между тем продолжил Суслик, – что метеорит в озеро упал. Может, в Нигозеро, может в Сандал. Ох сколько же рыбы он мог бы наглушить, – Суслик мечтательно закатил глазки.
Слух о том, что странный метеорит должен был бы наглушить много рыбы, Александр узнал ещё от Раи Малюковой, однако всё равно старательно записал показания Суслика и его же домыслы в протокол. Сличать информацию из разных источников можно и нужно при любой возможности.
– Хорошо, я понял, – Александр оборвал словесный поток Суслика, пока беглого полицая не унесло в пересказ рецептов рыбных блюд. – Как именно странный метеорит повлиял на твою дальнейшую судьбу?
От такого вопроса Суслик сразу сдулся. Видать, «рыбная» тема нравилась ему гораздо больше.
– Самым прямым образом повлияла, зараза такая, – хмурый, как грозовая туча, пояснил Суслик. – Начальство сперва подумало, будто это советский бомбардировщик упал. Идиоты. Однако быстро стало ясно, что это не так. И вот тогда начальство всполошилось, будто муравьи, на чей муравейник медведь грязной жопой сел.
– По каким именно причинам всполошилось ваше начальство?
– А чёрт его знает, – Суслик пожал плечами. – Я так думаю, комендант наш по инстанции куда нужно доложил, и на этом собрался было успокоиться. Однако из Петрозаводска приказ пришёл выяснить, найти, принести метеорит этот и доложить. В общем, – Суслик зло выдохнул, – уже на следующий день из вспомогательной полиции особый отряд собрали. Во главе поставили лейтенанта Пааво Мюллюмяки и фельдфебеля Тюко Кукконена.
Александр задумчиво хмыкнул. В принципе, Суслик не врёт. Это обычная практика оккупационных властей сперва послать отряд из местных полицаев.
– Количество полицаев в отряде и вооружение? – спросил Александр.
– Точно не помню, – кожа на лбу Суслика задумчиво сморщилась, – нас человек двадцать было. Вооружены своими «мосинками». Да! У обоих финнов «Суоми» с собой были, это пистолеты-пулемёты такие. Ещё на отряд пулемёт дали. Это, как там его, – от умственного напряжения из ушей Суслика едва не повалил пар, – Лахти… Лахти-Солоранта, М-26, кажется. Почему, собственно, с нами этого долбанного Тюко Кукконена и отправили.
– Неужели пешком пошли?
– Нет, конечно же, – отмахнулся Суслик. – Нашего господина коменданта из Петрозаводска так накрутили, что он нам две «полуторки» трофейные выдал. Ну, эти ГАЗ-АА. С комфортом прокатились. Но из Кондопоги всё же решили выехать на следующий день утром. Ну, это, третьего июня.
Ещё накануне выезда господин фельдфебель объявил нам, что поиски метеорита начнём от деревни Дубуяна. Типа, господин комендант прикинул направление и возможное место падения метеорита по карте. Ну мы…
– Так, стоп, – Александр резко прервал рассказ Суслика. – Насколько мне известно, за всё время оккупации до Дубуяны финны так и не дошли. А тут с чего именно решили начать с Дубуяны? Это как?
– Ничего необычного, гражданин начальник, – пояснил Суслик. – До Дубуяны финны действительно так и не дошли, но о существовании самой деревни они прекрасно знали. Знали, но не лезли туда. В сорок первом на неё плевать всем было, всего пять домов и десятка два жителей, а позже партизаны появились.
– А Дубуяна как база для партизан? – уточнил Александр.
– Не знаю, не ведаю, – Суслик развёл руки в стороны. – Может, какие отряды оккупантов и заходили в Дубуяну, только мне об этом не докладывали. Знаю точно, что никакого гарнизона из вспомогательной полиции и старосты назначенного там не было. А что касается партизан, так ведь не дураки же они, чтобы постоянную базу в деревне делать. Хотя, конечно, на постой и за припасами всяко заходили. Только, опять же, – Суслик брезгливо поморщился, – наши советские граждане во время оккупации очень бедно жили. Сами с воды на лебеду перебивались и обноски донашивали. Чем партизаны у них поживиться могли? Разве что бабам детишек наделать.
Александр опустил голову. Это верно. Северо-восточная часть Карелии и до войны была плохо населена и освоена. В здешних местах единственной достойной целью для партизан была железная дорога из Петрозаводска через Кондопогу и до Медвежьегорска.
– Дальше, – приказал Александр.
– Дальше? – Суслик на миг задумался. – На следующий день утром, это уже 4 июня получается, мы из Кондопоги с ветерком выехали. Ну, до Четвёрочки без проблем доехали. Здесь во время войны финны свой леспромхоз сделали. Правда, хреново у них с заготовкой леса получилось. Там…
– Я в курсе, – перебил Александр. – О финском леспромхозе можешь не рассказывать.
– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Суслик. – Лейтенант Пааво Мюллюмяки поговорил с местным начальником, с каким-то напыщенным типом в пиджаке, и мы покатили дальше. Как я понял, это финны леспромхозовские о метеорите том странном не знали ничего, только слухи, что до них из Кондопоги дошли. Но дорогу на Дубуяну, вроде как, как раз они подсказали. Выкатили мы из Четвёрочки и вскоре свернули на север.
И тут Суслик умолк едва ли не на полуслове, поджал голову и принялся смущённо поглядывать по сторонам. Кажется, будто он ожидает удара по голове, если вовремя не захлопнет пасть. Об этом же намекают его щёки, что буквально на глазах стали багровыми.
– Вот что, Суслик, – Александр строго глянул на беглого полицая, – сейчас ты начнёшь рассказывать то, что обычно называют сказками, мистикой, а то и вообще пьяным бредом. Именно это тебя и смутило. Я прав?
– Да, гражданин начальник, – Суслик кивнул. – Дальше такое началось…, – Суслик опять выразительно умолк.
– Рассказывай, всё как было, – потребовал Александр. – Мне много чего уже и о метеорите том странном, и о делах ещё более странных рассказали. Поверить, может, и не поверю, но ругать за чертей, леших и пьяный бред точно не буду.
Предупреждение, оно же обещание, оказалось явно не лишним. Суслик заметно расслабился и продолжил несколько более уверенным тоном.
– Я в кузове головного грузовика ехал. Слава богу, мне место справа у борта возле кабины досталось. От меня как раз требовалось вперёд за дорогой следить, мало ли партизаны появятся. А потому всё как оно было видел.
– Где находились финские лейтенант и фельдфебель? – потребовал уточнить Александр.
– А где ещё могло находиться наше храброе начальство? – вопросом на вопрос ответил Суслик, при этом буквально брызгая ядовитым сарказмом. – Лейтенант, как и положено, во втором грузовике на пассажирском сиденье рядом с водителем. Фельдфебель в кузове с единственным пулемётом засел, вояка хренов. Они оба специально во втором грузовике ехали, это на случай, если вдруг на партизан напоремся. Типа, головная машина первой под удар попадёт. Да только всё наоборот вышло! – на этот раз в голосе Суслика прорезалось злорадное торжество.
– Понятно, дальше.
– Дальше? – Суслик опять стушевался. – В общем, из Четвёрочки мы со свистом выкатили и дальше на север в Дубуяну отправились. Дорога так себе. Хорошо, что с неделю дождей не было, грязь несколько подсохнуть успела. В общем, до Дубуяны километра два, от силы три, осталось, как вдруг…
Это надо видеть: Суслик побледнел и невольно подался всем телом назад в глубину «обезьянника», пока не упёрся спиной в стену. Не иначе воспоминания годичной давности до сих пор наводят на него былой страх.
– Как вдруг, – для пущего эффекта Суслик взмахнул руками, – с небес зелёный свет упал! Я тут же обернулся, а второй грузовик ка-а-ак вспыхнет! Это как в ведро с бензином горящую спичку бросить. Водитель на тормоза нажал, меня как из кузова…
– Стоп! Стоп! Стоп! – для пущего эффекта Александр стукнул кулаком по столу. – Без лишних эмоции и по порядку. Что значит «с небес зелёный свет упал»?
– А-а-а…, – Суслик растерянно захлопал глазками. – Вам приходилось пользоваться электрическим фонариком в полной темноте?
– В смысле? – не понял Александр.
– Так приходилось или нет? – терпеливо повторил Суслик.
– Приходилось, конечно, – Александр кивнул.
К чему это Суслик клонит? На всякий случай Александр сердито сдвинул брови.
– Тогда вы должны знать, что фонарик светит таким лучом, прямым почти. Ну, как там, рассеивается немного. Чем дальше, тем пятно на стене от фонаря больше. А тут луч света не жёлтый был, как у электрического фонарика, а зелёный. Такой…, – Суслик задумчиво щёлкнул пальцами, – как у свежей травы, что только из-под снега выглянула. А ещё луч этот зелёный толще не становился, а так и оставался ровным, как труба водопроводная.
И вот этот свет сперва в лобовом стекле второго грузовика дыру пробил. Я так понимаю, – Суслик злорадно улыбнулся, – лейтенанта сразу убило. А потом и сам грузовик загорелся, да так сильно, да так ярко. Ну в натуре будто кто в ведро с бензином горящую спичку бросил.
– Понятно: ярко-зелёный луч сперва пробил лобовое стекло кабины второго грузовика, после чего сам грузовик загорелся. Причём, загорелся очень сильным и очень ярким пламенем, будто его предварительно облили бензином. Всё так?
Вопрос далеко не праздный, уж слишком из ряда вон показания Суслика. Как это так грузовик, большая и мощная машина, вдруг взял и ярко вспыхнул?
– А вы правы, гражданин начальник, – Суслик кивнул. – Я и сам потом много позже сомневаться начал, ну не мог грузовик вот так просто ярко и сильно вспыхнуть. Сперва, вроде как, бухнуло что-то, будто под днищем грузовика мина взорвалась. Или нет! – Суслик встрепенулся и выпрямил спину. – Будто фугасный снаряд взорвался. Стекло для фугаски не преграда, вот снаряд и рванул внутри. Но очень ярко получилось, ну в натуре кто спичку горящую в ведро с бензином кинул.
– Так, может, это и был фугасный снаряд?
– Не! Не! – Суслик аж замахал руками. – Я много думал об этом. Не мог это быть обычный фугасный снаряд. Никак не мог.
– Поясни, – потребовал Александр.
– Так, это, я ещё до войны в Красной армии служил. Нам там рассказывали, как снаряды разные падают. Мины и гаубицы так эти почти вертикально. Но и снаряды пушек, что далеко стреляют, тоже, того, почти вертикально падают. Во! – Суслик с умным и самодовольным видом поднял указательный палец. – Это как ещё до Империалистической войны палубы кораблей в первую очередь бронёй укрывали, ибо как раз снаряды вражеские не неё вертикально падали. Эти корабли прямо так и называли – бронепалубные. Вот!