Юшка была нашей кошкой. Мы подобрали её совсем маленькой и оставили у себя. Сейчас она подросла. Ночью она «колобродила» туда-сюда по дому. А днём отсыпалась.

Я открыл глаза, приподнялся на локте и посмотрел на ноги. Там, в ногах лежала Юшка.

– Что, кушать хочешь?– Спросил я у неё.– А вот я возьму, и не буду тебя кормить.

– Мяу!– Раздалось в ответ.

Юшка часто лежала на диване. Пользы летом от этого лежания ни какой, а вот зимой… представьте, вместо того чтобы садиться на холодный кожаный диван, можно сесть на нагретое Юшкой место. Так ещё и на колени положить себе тёплую кошку.

Я встал с кровати, почесал Юшку за ухом и пошёл умываться. Спустившись на первый этаж, я посмотрел на холодильник. А на холодильнике была записка:

«Мы на картошку, бутерброды сделаешь сам. Подпись Мама»

–А Юшку чем кормить?– Спросил я то-ли сам у себя, то-ли у записки.

Я достал паштет, намазал его на хлеб и.… Уронил бутерброд на пол. Бутерброд упал на пол не на мазаной стороной.

– Странно.– Сказал я и пожал плечами.

Тут появилась голодная Юшка и съела хлеб с паштетом.

– Мх.– Усмехнулся я.– Всеядная ты, Юшка.

Затишье перед бурей

Я стоял в саду. Сильные порывы ветра то и дела срывали с меня бейсболку. Мимо пролетали листья. Вот-вот начнётся гроза. Тучи надвигались со всех сторон. Надо мной оставался лишь кусочек синего неба. Ветер налетал всё сильнее и сильнее. «Осень начинается в июле»– подумал я. И действительно: Сегодня было лишь шестнадцатое июля. А гроза и ветер были осенние. Человек царь природы! Тоже мне, «царь». А перед этой грозой человек пылинка.

Я подумал-подумал, и пошёл домой. Гроза всё продолжалась собираться. Я сел за фортепиано. Поставил перед собой ноты. «Первый концерт для фортепиано с оркестром. Можно попробовать сыграть. Я посмотрел в окно. Последний кусочек синего неба скрылся. Положив пальцы на клавиши, я снова посмотрел в окно. Чёрное свинцовое небо висело неподвижной глыбой над моим городом. Ветер не дул. Вся природа на миг затихла. Даже скрипачи кузнечики перестали стрекотать. Вдруг, сверкнула молния. Резко подул ветер, грянул гром и начался ливень. Я заиграл. Дождь соответствовал музыке. Я играл, играл, играл. Гроза была похожа то на весенний дождь, то на летнюю бурю. Тут дверь открылась. Вошла промокшая мама, с промокшими сумками. Она смотрела на меня, а я играл, играл и продолжал. Когда я закончил, она воскликнула:

– Браво! Сынок, ты молодец.

Я помог маме разобрать сумку. Потом мама переоделась, пошла готовить ужин и дожидаться папу. А я пошёл музицировать.

***

– Виталий Иванович Варанс! Первый концерт для фортепиано с оркестром! Чайковский!– Объявил конферансье.

Зал аплодировал. Я положил пальцы на клавиши и приготовился играть. Зал затих. Тут я вспомнил ту грозу. Затишье перед бурей. Природа замерла как этот зрительный зал. Я собрался и заиграл. Пока я играл, по моей щеке скатилась слеза. Я заплакал. Но не перестал играть. Я даже не понимал от чего я плачу. И, наверное, никогда не пойму.

Кто такой Бумгелгульд?

Я сидел за письменным столом и делал домашку. Много задали. Мама ушла за творогом. И спросить не у кого. Папа как назло в командировке. Придётся лазить по справочникам и искать самому окончание глагола во втором спряжении. Слава богу, моя сестра мне не мешает. Сидит в гостиной и что-то рисует. Не, сестру я очень люблю. Но иногда она бывает несносна.

Так я и сидел с домашкой. Вдруг, в коридоре послышались чьи-то шаги. Это моя сестра бежала ко мне. Ну, как бежала. Еле-еле перебирала ногами. Если у вас есть младшая сестра которой три года, то вы меня поймёте. Вот кто-то попрыгал за дверью, пытаясь дотянутся до дверной ручки, ухватился за неё и дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла моя сестра с рисунком в руках.

– Смотли! Смотли!– Закричала она, подбегая ко мне с рисунком. – Это Бумгелгульд!

– А кто такой Бумгелгульд?– Спросил я не отрываясь от русского.

– Он зывёт на ладуге! – Пояснила мне сестра.– Вот только ладугу у меня не полутилось налисовать. Налисуй ты!