За последние пару дней многое прояснилось. Например, Хатгар узнал о том, что нашествие черной Орды было давно спланировано, и многим высокопоставленным людям, в том числе из Ордена, было прекрасно известно о нем: каким-то образом знать, а возможно и сам монарх, были связаны с подготовкой вторжения.

К настоящему моменту пролился свет на один из главных секретов черных, который многим не давал покоя с первых дней – как они очутились в сердце королевства, внутри городских укреплений, не пересекая границ государства и не штурмуя стен. Оказалось, вражеские войска попадали в Ракун посредством открывающихся в земле каналов-червоточин, но откуда вели эти каналы, что было на другой их стороне, пока оставалось загадкой.

Также вскрылось участие его дяди Виктора в движении сопротивления, некоем Альянсе, который собирает армию для отпора захватчикам на востоке страны, в непокорном регионе – Моравии. Более того, по всей видимости, дядя лично контактировал с загадочными инструкторами, которые также выступали против Орды, и те по его просьбе присматривали за племянником Орбана, выручив его, как минимум, один раз.

Теперь Хат напрямую общался с одним из лидеров повстанцев Филиппо, бывшим капитаном лучников, и мог активно помогать подполью. Нерешенным оставался только личный вопрос. Судьба Исы.

Поскольку ее отец был категорически настроен против Хата, им постоянно приходилось придумывать разные уловки, чтобы договориться о встрече. Одним из таких методов было общение через служанку Прайсов. Сама она жила в хозяйском доме, но имела пожилую сестру, торговавшую всякой ерундой у Северных ворот. Влюбленные всего несколько раз прибегали к помощи этой женщины и передавали через нее послания друг для друга. Но однажды мать Исы заметила что-то и приказала проследить за служанкой. За свое участие та заплатила дорогую цену – сломанные кости и выбитые зубы. Отец девушки не терпел ослушания и предательства, никогда не стесняясь в выборе наказания для своих людей. Служанка осталась на прежнем месте, но все контакты с ней, конечно же, прекратились.

И вот сейчас Хат подумывал, а не попробовать ли купить у нее сведения об Исе. Хотя бы просто узнать, вернулась ли старшая дочь Прайсов домой. Ее сестра торговка, узнав парня, наотрез отказалась даже разговаривать с ним. Хат просто озвучил вопрос, который его интересовал, и оставил на ее лотке кошелек с наградой. Жизнь бедняка такая: ты можешь быть гордым или бояться чего-то очень сильно, но завтра может настать день, когда тебе нечего будет есть. Игнорировать деньги в таких условиях сложно.

Он решил, что заглянет на рынок через день и посмотрит, будет ли результат. Сообщив женщине, что вернется послезавтра к полудню, парень ушел, не получив ответа. Но, как он и предполагал, в следующий визит его ждали.

Глаза Хата расширились от удивления, когда он узнал одну из сестер Исы. Девушка спокойно выдержала его взгляд и просто сказала:

– Идем.

Их ждала небольшая карета – путь до района Южных врат предстоял через весь город. За всю дорогу оба не проронили ни слова, попутчица только изредка поглядывала на него едва ли не с отвращением. Хатгар пытался привести мысли в порядок, от неожиданности он совершенно растерялся и не соображал. Что значит эта поездка? Иса ждет его? Или она так и не вернулась, а его везут к ее отцу, чтобы разобраться?

Их остановили на шлагбауме в начале улицы богачей. Сестра Исы удостоила охранников лишь коротким: Нас уже ждут, – и они проехали дальше.

Карета вкатилась прямо в ворота особняка Прайсов. Оглядываясь на окна, девушка поспешно пересекла открытое пространство двора и скрылась в боковой двери. Хат быстро последовал за ней. Внутри дома она провела его в просторный холл с широкой двойной лестницей. Наверху был балкон, перила которого украшали черные ленты и банты. Очень странное убранство.

– Жди здесь, – сказала его спутница и стала подниматься по ступеням.

– Что происходит? Ты можешь мне объяснить?

– Она выходит замуж, – не оборачиваясь, бросила девушка через плечо.

Хат остолбенел. Вероятность того, что родители найдут им обоим пару, не считаясь с их чувствами, всегда существовала. Для решения династических вопросов и слияния капиталов, как правило, не требовалась любовь или согласие самих наследников на брак. Поэтому они даже неоднократно обсуждали возможность побега. Но сейчас, после вынужденной долгой разлуки и тревоги о судьбе Исы, он оказался совершенно не готов к этой новости. Он слишком долго был занят ее поисками и собственным выживанием, и вдруг это! Такой конец их истории!

Услышав шаги наверху, Хат поднял голову и замер. На балконе стояла она.

В традиции королевства свадебный наряд невесты всегда белого цвета. Платье Исы было невероятно красивым: с пышным низом, корсетом на тонкой талии, без декольте, напротив – с высоким горлом. Но блестящая ткань была абсолютно черной и немного переливалась. Поверх высокой прически играл блеском темных драгоценных камней головной убор, похожий на черную корону.

Выразительные глаза девушки, наведенные черными тенями, с длинными стрелками по краям, казались огромными. Несмотря на такой экзотический внешний вид, она была прекрасна. Иса выглядела словно заморская королева. У Хатгара перехватило дух от этого зрелища.

– Я думала, ты уже не ищешь этой встречи, – ее тон разрушил все его надежды на счастливое воссоединение. Так можно было говорить с провинившимся слугой или назойливым попрошайкой, но не с тем, кто дорог. Она обижена, понятно. Но ведь он только хотел уберечь ее.

– Случились разные вещи, Иса, – торопливо заговорил Хат, спеша донести до нее хоть что-то, пока девушка не закрылась от него окончательно.

– Ты даже можешь это объяснить? – бровь Исы саркастически приподнялась. – А стоит ли?

Его больно задела эта фраза. Безразличие бывает хуже ненависти, оно может ранить еще сильнее.

– Иса, я же пришел туда! На следующий день я смог добраться и обыскал все штольни, любимая.

Последнее слово показалось ему настолько пустым и неуместным. А действительно, мог ли он так называть ее? Осталось ли у него такое право? То, что раньше позволяло им говорить друг другу подобные вещи, теперь куда-то исчезло. Хат не мог нащупать это ни в ее взгляде, ни в поведении. Перед ним был совершенно чужой человек, отстраненный и непонятный. В словах девушки сквозила чуть ли не брезгливость по отношению к нему. А самое удивительное, что он не мог нащупать ничего, кроме боли, и в себе самом, как ни старался.

– Где только я не был после этого, – глупо оправдывался Хат.

– Все это интересно, но уже поздно.

– Я искал тебя все время. Клянусь.

– Ну и что? – ее холодность разбивала все его попытки достучаться до той, кого он знал, той, которую любил, – вот, нашел.

Он не мог понять. В голове не укладывались произошедшие в ней перемены. Эта новая Иса испугала его. Холодный бездушный тон, высокомерие – она никогда такой не была, всегда отличаясь разительно от остальных членов своей семьи.

– Ты совсем другая.

– А чего ты ждал?

Как правильно ответить? Ее колкости ставили его в тупик.

– Я места себе не находил. Ты не представляешь, как я винил себя каждый день за то, что оставил тебя. Тогда, действительно, было небезопасно. И мы же ничего не знали о том, что, вообще, происходит.

– Понятно, – ее глаза смотрели насмешливо, почти с вызовом, но Хат не сдавался.

– Что случилось тогда? Ты же была в лесу, правда?

– Кто тебе об этом сказал? – после его слов она вдруг встрепенулась и пронзила его ледяным взглядом. Что-то важное он упомянул, что-то наконец задело ее. Упоминание о той ночи в лесу? Что же там произошло? Внутреннее чутье подсказывало Хату, что нельзя упоминать историю Таи. Ни в коем случае нельзя.

– Я просто думал, куда еще ты могла идти после карьера?

Прозвучало неестественно. И, конечно же, Иса это уловила.

– Зачем тебе о таком думать? – воздвигла она очередную стену между ними.

– Иса, не надо так. Это же я, – умоляюще произнес Хат, глядя на нее снизу, – ты же знаешь, что ближе тебя у меня никого нет. Вспомни, о чем мы мечтали.

– Нет. Не помню.

Хат заметил, что за время разговора она ни разу не назвала его по имени, как будто оно было чем-то неприятным или даже запретным для нее. Разочарование разъедало парня изнутри. Он отчетливо понял: Иса больше не принадлежит ему. Кто-то забрал ее.

– У тебя красивое платье. Не похоже на обычное свадебное. За кого ты выходишь? Он чужеземец?

– Я не обсуждаю личную жизнь с посторонними людьми.

Эти слова добили Хатгара, мир для него окончательно погрузился во тьму. Он, действительно, опоздал. Не был рядом, когда что-то очень значимое случилось в жизни возлюбленной, и проиграл борьбу за нее. Он не верил, что причина в ее обиде или воле родителей. Стоящая на балконе девушка была лишена того внутреннего света, той человечности, что была у его Исы. Где-то там, в своих скитаниях, возможно, в ночном лесу, она потеряла душу.

– Что случилось с тобой, Иса, скажи? Я не узнаю тебя, – тихо произнес Хат.

– Ты не вернулся за мной, а больше ничего! – каждое слово она будто заколачивала в его сердце, как острый кол. – Говорят, у тебя новая подруга? Может, поэтому тебе было некогда?

– Кто тебе это сказал? – настала его очередь задать этот вопрос.

О том, что у него была девушка в Тэне, он соврал на допросе в Комиссии. Даже назвал имя Тая – первое, что пришло тогда на ум. Неужели Иса имеет в виду именно это? Думает, что он просто бросил ее в штольнях одну ради другой? Но это несправедливо! После всего, что он пережил, пытаясь найти ее.

Иса громко хлопнула в ладоши, словно подавая знак, что аудиенция окончена. В тот же момент все двери в зал распахнулись, впуская десятки черных рыцарей в рогатых шлемах. Его грубо скрутили и уложили лицом в пол.

– Что ты натворила, Иса? Зачем? – простонал он.

– Ты арестован, – Хат узнал этот ненавистный голос. Над ним стоял Форж.

59. Игры закончились

Хатгар уже имел удовольствие посетить это гиблое место: тут его допрашивали, перед тем, как вручить жетон.

Резиденция Комиссии по наведению порядка. До создания этой службы здесь было одно из отделений Ордена. Слуги Солнца, проводники его святой воли на земле – как красиво это звучит. Теперь все их ресурсы – помещения и люди, служили черным захватчикам. Культ Света полностью сросся с карательной машиной Орды и превратился в ее тайную полицию.

В мрачных подвалах не происходило ничего нового, чем бы не занимался Орден раньше. Все так же разносились эхом вопли истязаемых. Все те же крысы лизали кровь из ран впавших в беспамятство узников, вызывая их заражение. Палачи были прежними. Только одно кардинально изменилось – характер преступлений, вменяемых несчастным. Если раньше это были грехи, противные Солнцу, или, например, неуважение к монарху, то теперь людей пытали за причастность к подполью и сопротивление новому порядку. Убивали тех, кто не принял власть Орды.

Атмосфера смерти и мучений заставляла Хатгара дрожать. Он пробовал отрешиться, но в памяти снова и снова оживал образ Исы. Этот новый, черный образ одновременно манил и отталкивал. Ее предательство разбудило в нем такую бурю, какой он никогда не испытывал прежде, в те времена, когда они были вместе и заодно.

Форж пришел в камеру с опозданием – здоровенные надсмотрщики уже полчаса в упор глазели на Хата, демонстративно разминая суставы. Следователь был в возбужденном состоянии, суетлив и многословен. Вряд ли задержка была случайной: ожидание страданий – тоже одна из мер, ломающих узника.

– Где мой юный друг? – прогремел он прямо с порога камеры и метко бросил свою шляпу с пером на висящий с потолка крюк. Парень невольно напрягся с его появлением, ремни еще сильнее впились в его тело.

– Хат, дорогой, тебя здесь никто не обижал без меня? – Форж противно заржал, – надеюсь, что нет. Надеюсь, я ничего не пропустил.

Он торопливо снял свою куртку и надел кожаный фартук и перчатки. Хатгар исподлобья наблюдал за его приготовлениями.

– Таак. Давай не терять время, сразу вернемся к тому разговору, который был у нас пару недель назад. В прошлый раз ты утверждал, что подрался. Мол, ничего не видел, нигде не был. А мне почему-то кажется, что твое путешествие было намного интереснее. Что скажешь?

– Господин следователь, я не знаю, в чем меня обвиняют. Я не святой, но ничего не сделал против власти. Зачем я Комиссии?

– А кто святой, Хат? Таких здесь нет. Правда? – подмигнул он своим помощникам. – Только вести допрос предоставь мне. Не надо задавать встречных вопросов. Всё, теперь к делу. Где и с кем был? Давай без подружки из Тэна и прочих сочиненных глупостей.

Хат уже открыл рот, но проглотил заготовленную фразу. Своими словами Форж отсек его попытку прикинуться невинной овцой. Пока что следователь вел себя так, словно готов ждать ответа вечно. Ему нравилось забавляться с жертвой, изображая сочувствие. А потом, когда никто этого не ожидал, он вдруг наносил удар и выворачивал из человека все, что хотел от него узнать.

– Очень долго, Хат. Так и стемнеет, пока ты разговоришься. Давай немного ускоримся.

Он подошел к парню, взял что-то со столика за его спиной. И узник почувствовал, как по его волосам и шее потекло что-то липкое. Вязкие капли соскользнули с челки на лицо. В ноздри ударил незнакомый приторный запах.

– Банальных избиений не будет, малыш, – сообщил ему Форж, – Ты человек, как выясняется, опытный. Уже побывал в боях, правда? Что тебе пинки и затрещины – так, легкое неудобство. Да и, если честно, они не работают даже со слабаками. Поэтому мы все сделаем качественно. У нас для тебя масса сюрпризов.

По команде своего начальника один из надзирателей принес небольшой деревянный ящик с кольцом на крышке и поставил прямо на колени пристегнутого к креслу Хата. Сквозь тонкую стенку ящика внутри ощущалось какое-то движение.

– Готов? Ты же не будешь с нами разговаривать, пока не станет плохо, да?

Не получив ответа, Форж кивнул сам себе. И он, и все его помощники отошли на некоторое расстояние. Кто-то из них передал следователю длинный шест, которым тот дотянулся до кольца на ящике и откинул крышку. Хат с ужасом наблюдал за его содержимым. Там копошилась какая-то живая масса. Насекомые. Привлеченные запахом липкой жижи они начали выплескиваться на узника. Тысячи мелких острых лапок карабкались по его телу, стремясь к голове. Капли, упавшие на одежду, превратились в ожившие наросты.

Охваченный отчаянием Хатгар закричал.

– Они такие сладкоежки, – с театральным восторгом произнес Форж, – и очень любопытные. Лучше закрой рот, малыш. Мой тебе совет.

Парень резко сомкнул челюсти. Маленькие твердые спинки хрустнули на зубах. Что-то шевелилось на языке. Хат начал плеваться. Тем временем вся его голова уже превратилась в шевелящийся, стрекочущий улей.

– Они очень быстро справятся с сиропом, малыш, и возьмутся за тебя. Ну как, ты готов облегчить душу? Мы еще успеем убрать этих голодных крошек.

– Я буду говорить! – прокричал Хат, стараясь не наглотаться новых жучков.

– Так быстро? – с деланым разочарованием вздохнул Форж, – ладно. Все по-честному: говоришь – убираем. Не верю я тебе, прости.

Хат изо всех сил вырывался, но ремни не давали ему этого сделать.

– Вопрос первый. Как звали того, с кем ты был за городом?

– Бернадак!

Шутливую манеру Форжа словно ветром сдуло. Он дал знак, и надзиратели в специальных перчатках выше локтя, работая щетками, ловко счистили с узника насекомых назад в ящик.

– Мы неплохо начали, парень. Не испорти всё. Давай сохраним темп. Где сейчас этот мерзавец?

– Он убит. Не знаю из-за чего, но его банда перегрызлась. Свои же всадили в него стрелу.

– Начинаешь баловаться, Хат? Дай посмотрю тебе в глаза. Правда, что ли? Свои укокошили – надо же! Вот дикари. Видишь, с кем ты связался?

– Я не связывался, Форж! – с ненавистью выдохнул узник, – я искал Ису, что уж тут скрывать, и попал в капкан в лесу. Это был их капкан, и меня взяли в плен. Хотели выкуп от отца.

– Опять ты за свое. Ну какой плен, Хат. Ты же сражался на их стороне против черных солдат. Все было добровольно. Разве я много прошу? Всего лишь не врать мне. За обман я буду тебя наказывать. Бить не буду – боль мешает думать и бояться. Но ты, наверное, предпочел бы избиения, если бы мог выбирать.

Форж снова был рядом и опять что-то делал у него за спиной.

– Я буду говорить правду, клянусь! – попытался остановить его Хат.

– Обязательно будешь. Но сначала ответишь за ложь.

От неожиданности у парня даже перехватило дух, когда кресло резко откинулось назад и зафиксировалось. Он оказался в горизонтальном положении. На лицо легла мешковина. Все происходило настолько быстро, что он не успевал даже реагировать. И вдруг на мешковину сверху полилась вода. Узник начал захлебываться. Голова взрывалась от боли, легкие в груди горели огнем, он задыхался. Страх близкой смерти заполнил всё сознание.

Мучение прекратилось так же внезапно, как и началось. Мокрую ткань убрали с лица. Над ним стоял Форж и с интересом разглядывал свою жертву.

– Теперь продолжай. До обеда есть время, и мы тебя послушаем. Говори всё, не стесняйся. Давай же, как старому знакомому.

Хат все еще кашлял и хватал ртом воздух. Следователь легонько пнул его кресло ногой.

– Безносый точно мертв?

– Да, это правда. Убили свои… из арбалета.

– Хорошо. Это радует. Где остальные, сколько их?

– Двое. Остались в лесу – побоялись ареста, – без заминки ответил парень. Местоположение он не выдаст, остальное никак не навредит выжившим Соммерсу и Хигсу.

– Трусливые дешевки. А ты, как самый смелый, отправился свергать власть в Ракун?

Хат протестующе закричал.

– Цыц. Не врать мне! – замахнулся на него следователь, который уже нетерпеливо расхаживал взад и вперед. – Какое задание ты получил?

– Проникнуть в город и все. Сказали, со мной свяжутся. – затараторил Хат. – Я не планировал ничего, нужно было просто отделаться от этих. А тут никто не связался. Может, их и нет уже никого.

После этих слов повисла тишина. Находясь в горизонтальном положении, узник не мог видеть, чем занимаются его мучители.

– Боюсь показаться банальным, но я проголодался. – в поле зрения появился Форж. Он уже сменил фартук на свою куртку и накинул шляпу с пером. – Что-нибудь закажешь, Хат? Или уже наелся и напился?

Его отвратительный смех поддержали надзиратели.

– Когда я вернусь, мы продолжим, – бросил он и вышел из камеры.

60. Пытки

– Теперь хотелось бы подробности, как тебя встретил Ракун. Не было ли чего необычного: какие-нибудь новые знакомства или старые освежил?

Хат едва мог разобрать слова Форжа: из одного уха текла бурая струйка, в голове все смешалось из-за боли, он балансировал на грани обморока. Пытка длилась уже несколько часов.

– Давай начнем с того, как давно ты знаешь Филиппо?

– Я не знаю такого, – пробормотал узник.

– Странно. Тогда, о чем вы говорили в доках? Что можно было так долго обсуждать с этим предателем? Ты же понимаешь, что он преступник? Такие связи не красят парня из хорошей семьи.

Хат устало закрыл глаза. Они всё знают. Даже то, сколько времени он провел с повстанцами. Это катастрофа.

– Малыш, ты хоть иногда отвечай мне. Терпеть не могу, когда меня игнорируют, я начинаю звереть.

Надзиратели окатили заключенного ледяной водой, чтобы взбодрить его. Тот выгнулся дугой, насколько позволили ремни, и встретился взглядом со следователем. Форж улыбнулся, словно это была обычная светская беседа. Его помощник накинул на шею узника толстый жгут и очень медленно стал его затягивать.

– Хорошо, когда папа учит сына не водиться с плохой компанией. Детям нужна строгость.

Как же надоел пафос этого садиста, его дешевые театральные приемы. Странное спокойствие, граничащее с трансом, охватило Хата, когда прилив крови к мозгу уменьшился. Каким-то непостижимым образом он вдруг перестал чувствовать боль и отстранился.

В голове роились неуместные мысли: почему-то всплыл образ Таи, потом воспоминания о разоренном селе, где дети играли отрубленными головами. Сознание парня защищалось от ужасов пытки, уводя его все дальше в свои лабиринты. Форж видел, что жертва, оставаясь при памяти, больше не реагирует.

– Стоп!

Следователь положил ладонь на лоб узника и пальцами подтянул его веки вверх:

– Ты не спишь, Хат?

Тот отрицательно мотнул головой. В этот момент где-то в здании раздался шум.

– Надеюсь, потому что нам еще многое нужно обсудить. Пока сделаем перерыв.

Он дал знак своему ассистенту и тот ослабил петлю.

– У тебя, кажется, есть характер. Но и мы кое-что умеем, Хат, – в голосе Форжа сквозило неприкрытое раздражение. – Не хочешь общаться, терпишь? Значит, мы посадим напротив твоего папу и будем стричь ему пальцы, пока ты не перестанешь себя так вести. За ним уже поехали. Не мне хотелось портить отношения с таким человеком. Мы, в принципе, неплохо ладили с Ториеном, но ты опять нашкодил, Хат. А за грехи детей нередко отвечают родители.

Вся эта отвратительная болтовня лилась из него потоком, когда он был занят любимым делом – издевался над людьми. Угрожать близким – это последний аргумент даже для такого монстра, каким был Форж. Бессильная ненависть и горечь от понимания, что их с отцом все равно убьют, заслонили все другие чувства. Как же бессмысленно и некрасиво всё заканчивается! Хатгар застонал.

Снова началась какая-то возня в коридоре. Заключенный не слышал этого из-за травмы уха, а Форж обернулся на звук.