– Ну вот сейчас и проверим, – сказал Панкрат.
– Проверим, – проворчал старик. – Полезай в кресло. А ты, девочка, давай-ка на чердак лезь. Там бинокль возьмешь, и смотри по сторонам. Если увидишь кого подозрительного, сразу сигналь. Эта машинка энергию жрёт, что твой кашалот, враз заметят, что я включился.
Ти глянула на Панкрата и, получив от того подтверждающее: "действуй", взлетела наверх по приставной лесенке.
– Шустрая она у тебя, – проворчал старик, пока Панкрат устраивался в кресле. – Сгоришь, так и быть, переправлю ее на дно.
– Да что ты заладил – сгоришь и сгоришь, – не менее ворчливо отозвался взломщик. – Всё будет нормально.
Он закрыл глаза.
– Как ты говоришь – проверим, – буркнул старик, и рванул вниз рычаг.
Перед мысленным взором Панкрата появились врата. На этот раз они были другие. По краям стояли сложенные из черного камня башенки. Между ними висели створки, грубо и кое-как обитые железными листами. Местами листы погнулись, позволяя увидеть за ними потемневшее от времени дерево. На листах был выбит какой-то герб, но поскольку приколачивали их не только кое-как, но и абы где, то сейчас на воротах красовалась просто мозаика из геральдических элементов.
Врата медленно распахнулись. Створки еле ползли. Петли противно скрипели. Похоже, их не смазывали уже много лет. Сразу за вратами начинался кое-как намеченный в пустоте коридор. Сквозь полупрозрачные стенки можно было разглядеть, как тот петляет и разделяется, постепенно превращаясь в настоящий лабиринт.
Панкрат шагнул в него и провалился сквозь пол. Внизу была бездна, и она пылала. Панкрат упал в нее, и пламя поглотило его в один момент.
Как ни странно, жара он не чувствовал. Напротив, здешнее пламя было обжигающе холодным. Панкрат стремительно замерзал, и всё никак не мог замерзнуть. Вокруг него плясало ярко-синее пламя, сквозь которое пробивались ослепительные фиолетовые протуберанцы. Каждый раз, когда они прошивали Панкрата насквозь, тот ощущал это, как удар тока.
– Ты это, живой еще? – прогремело в небесах.
– Вроде да, – неуверенно отозвался Панкрат.
Падение внезапно прекратилось, и он завис. Пламя расступилось в стороны. Прямо под собой Панкрат увидел самого себя. Он лежал на полу лицом вниз, с раскроенным затылком. Рядом валялась какая-то железяка. Скорее всего, гвоздодёр, но там было темно, и Панкрат его толком не разглядел.
Согласно официальной версии, прошлая жизнь Панкрата в образе Павла закончилась встречей гвоздодёра и затылка. Гвоздодёр выдержал, затылок – нет. Встречу организовал, опять же согласно официальной версии, кто-то из фанатов Алёны. Якобы он полагал Павла виновником гибели кумира, и таким образом отомстил за Алёну. Фаната, кстати, так и не нашли.
– Не особо-то и искали, – проворчал Панкрат.
В деле, что он листал, сохранился лишь краткий рапорт следователя, больше похожий на отписку. Убийство Павла вынесли в отдельное дело, чтобы побыстрее закрыть резонансную тему со сгоревшей на работе певицей, а после и вовсе сдали в полицейский архив, объявив "глухарем". Официально это записали как "до открытия новых обстоятельств ", однако единственной пометкой на рапорте была отметка о передаче его в архив некрополиции спустя ровно сто лет после убийства.
Панкрат мысленно вздохнул, и потянулся к тому, что случилось до этого. В отличие от фильмов с Ланой Кроли, никакого "обратного кино" с видом из глаз не было. Панкрат перемещался от точки к точке, словно в обратную сторону фотоальбом пролистывал. На следующем кадре он был живым и спешно вырубал оборудование. Панкрат сомневался, что это могло помочь Алёне, но Павел был в этом уверен.
Впрочем, он всё равно не успел. За его спиной появилось нечто темное и проломило ему череп железякой. Тело рухнуло лицом на пульт управления и оттуда сползло на пол. Душа Панкрата проявила форменную беспечность. Покинув тело Павла, она даже не оглянулась на любителя головоломок. Перед ней раскрылись пылающие врата. Душа бесстрашно шагнула в них, и тотчас исчезла в пламени.
– Да, это я маху дал, – сам себя укорил Панкрат, и двинулся дальше в прошлое.
Следующей яркой точкой на пути стала подготовка к концерту. Надо сказать, дела у Алёны и Павла шли далеко не блестяще. Приходилось подрабатывать рекламой и выступлениями на частных вечеринках, и даже так они еле сводили концы с концами. Красивых девушек с поставленным голосом в эпоху расцвета биотехнологий было пруд пруди, и выделиться в общем ряде Алёна не смогла. Вдвоем с братом они сделали ставку на спецэффекты, превращая каждое выступление певицы в пиротехническое шоу.
Поначалу казалось, что это было верным выбором. Зрители валом валили на каждое представление. У Алёны с Павла даже появились свои подражатели. Однако публика слишком быстро пресыщалась зрелищем и требовала всё новых и новых эффектов, а эффекты стоили дорого. Приходилось экономить на накладных расходах. В том числе и на безопасности. Глядя из-за плеча Павла на схему зала с пометками – где и на чём сэкономили, Панкрат даже без того технического образования, что было у него в прошлой жизни, понимал, что трагедия на самом деле была лишь вопросом времени.
Пролистав прошлое дальше, Панкрат увидел, что он оказался не одинок в своей оценке.
– Да вы же сгорите все к чертовой матери! – бушевал пузатый чиновник в сером костюме.
Через воспоминания своего предшественника Панкрат знал его как инспектора по охране труда. Павел устало и определенно не в первый раз объяснял тому, что всё у него просчитано до миллиметра.
– Огонь нельзя просчитать до миллиметра, – заявил чиновник.
Панкрат, уже зная, что океан пламени возникнет аж в десяти метрах от того места, где планировалось, был с ним согласен. Павел этого пока не знал и уверенно гнул свою линию. Мол, всё оборудование было собрано и проверено их собственными клонами, и уж они-то точно не могли допустить никакой ошибки. Чиновник назвал клонов унылым старьем, которым самое место в ямах утилизации. Павел возразил, и на этот раз Панкрат оказался на его стороне.
Алёне принадлежали три клона поколения Би. Они действительно на тот момент считались устаревшими, но это не мешало им оставаться исключительно надежными. Сделать что-нибудь не так у клонов Би попросту не хватило бы мозгов. Они делали ровно то, что поручал им хозяин. Ни больше и не меньше. Когда после трагедии следователи пытались достучаться до сознания алёниных клонов, им пришлось вызывать клоноделов. Считая себя бесхозными, все три Би застыли на месте и не шли на контакт вообще ни с кем.
По сути, их поколение было еще не клонами, а живыми машинами, однако именно в таком качестве они пережили многие более продвинутые модели. Буквально в прошлом году с производства окончательно сняли поколение Кей, а старички Би по-прежнему пользовались спросом.
Чиновник того, что будет, опять же не знал и остался при своем мнении. Тогда Павел зашел с козырей:
– Закон, в конце концов, на моей стороне.
– А трудовой кодекс – нет, – парировал чиновник, хотя и не так уверенно, как раньше.
Закон об авторском праве уже тогда был приоритетнее трудового кодекса. Демонстрация уникального шоу – а Алёна с Павлом подготовили именно такое – не могла быть запрещена из-за такой ерунды, как чья-то безопасность. Разумеется, это не означало, что автора нельзя оштрафовать или даже сгноить на каторге после того, как он самовыразился, однако пока, как говорится, гром не грянул, у инспекции были связаны руки.
До трагедии оставались еще целые сутки. Павел выкатил тяжелую артиллерию – подключил к спору продюсера Алёны. Тот позвонил куда-то, на чиновника надавили сверху и тот, плюнув на пол, подмахнул-таки акт.
– Имейте в виду, от огня эта бумажка не спасёт, – ворчал он, старательно выводя внизу акта, что нарушения есть и нарушители обязуются их устранить в кратчайшие сроки, а до тех пор он лично ни за что не отвечает. – Ему вы ничего не докажете! Пожарный инвентарь-то под рукой?
Павел заверил, что да, все исправно и на своих местах, чтобы в случае чего… но ничего, конечно, не случится, и вообще они позволяют такое себе в последний раз. Как в воду глядел.
– Хм… – произнес Панкрат, листая своё прошлое дальше. – Действительно похоже на несчастный случай.
В принципе, именно с таким вердиктом и закрыли дело Алёны. Поскольку клоны Би не могли ошибиться при монтаже, а мотивов зажарить сестру у Павла не нашлось, то причиной несчастного случая записали неисправность оборудования. Однако следователь некрополиции, когда дело попало в архив, перенаправил его из общего хранилища в их собственный спецхран. Вряд ли бы он так поступил, если бы не подозревал, что дело тут нечисто.
Панкрат только собрался двинуться дальше, как небеса разверзлись и глас небесный возвестил:
– Всё, хана! Панк, вали оттуда, они уже идут!
Обратный полет сквозь пламя был таким стремительным, что, прибыв на место, Панкрат слетел с кресла.
– Живой? – озабоченно спросил старик.
Панкрат кивнул. Его мутило.
– Это ненадолго, – утешил старик. – А ну-ка поднимайся!
Ти подперла его плечом и рывком придала хозяину вертикальное положение.
– Что стряслось? – выдохнул Панкрат.
– Бандиты идут, – сообщила Ти. – Те двое, что были на квартире, и с ними еще пятеро. Женщина с фотографии тоже с ними.
– Валить вам надо, – сказал старик, одновременно выкручивая что-то под креслом.
Он сдернул с гвоздя на стене холщовую сумку. Побросав в нее контейнер с мозгом и коробку размером раз в десять меньше, старик пихнул сумку в руки Ти, а сам схватил оружие.
– Запись я тебе сделал, – сказал он, обращаясь к Панкрату. – А теперь пошли отсюда оба.
В дверь забарабанили. Властно, по-хозяйски.
– Быстро пошли, – скомандовал старик и тотчас скрылся в темноте.
– Куда пошли? – проворчал Панкрат. – Не видно ничего.
Вместо ответа в темноте раздался тихий скрип. Дневной свет упал в узкий дверной проем, высветив обитый жестью косяк.
– Черный ход? – спросил Панкрат.
– Не черный, а запасной, – проворчал старик.
После полета сквозь время Панкрата так трясло и вело, что ноги заплетались. Ти буквально тащила его на плече. На втором плече у нее висела сумка, а в руке она держала книгу.
– Так вы далеко не уйдете, – проворчал старик.
Он вышел вслед за ними и закрыл дверь. Снаружи та казалась частью стены. Лист жести, прибитый поверх нее, полностью скрывал дверной косяк, а намалеванные синей краской иероглифы плавно перетекали с двери на стену. Иероглифы означали слово "счастье". Лет пять назад в моде было всё китайское.
За углом негромко бабахнул взрыв. Парадная дверь в сарае дяди Миши слетела с петель и грохнулась на землю. Шума она при этом издала больше, чем сорвавшая ее взрывчатка.
– Сурьезные ребята, – проворчал старик. – Шевелитесь давайте. На том свете отдохнете!
Из сарая доносились шум и ругань. Быстро перевернув там всё вверх дном, бандиты нашли запасной выход. Дверь резко распахнулась. На пороге появился обритый налысо громила. На нём была ярко-красная рубашка, распахнутая на груди, и черные штаны, заправленные в высокие сапоги. В руках громила держал револьвер. Заметив беглецов, бандит вскинул оружие. Дядя Миша успел раньше. Дробовик жахнул, и громилу унесло обратно в сарай. Дверь захлопнулась.
Обитатели поселка дружно пришли в движение. Большая часть попряталась или кинулась наутек. Меньшая часть метнулась за оружием. Дядя Миша остановился за поленницей дров и махнул рукой Ти:
– Уноси его отсюда, красавица!
– А как же вы? – спросила Ти.
– Они гонятся не за мной, – ответил старик. – Я задержу их тут ненадолго, а потом смоюсь.
Дверь снова распахнулась. Никто в ней не показался, но дробовик всё равно жахнул. Из темноты сарая ему ответил револьвер. Пуля продырявила навес над поленницей.
– Это они зря, – проворчал старик и покачал головой.
– Идем вместе, дядя Миша, – позвал Панкрат.
– С тобой только ползать можно, – проворчал старик, перезаряжая оружие. – И то осторожно. Валите отсюда! И это, ежели чего, за охламоном моим присмотрите. У него тайная нора на Красной улице, дом семь, минус восьмой и там двенадцатая. Запомнили?
– Да, – сказала Ти.
Панкрат кивнул. Ти потащила его по дороге. Дорога была грунтовая. С последнего дождя прошло уже недели две и земля под ногами была твердой как камень. За спиной гремели выстрелы. Дробовик жахал гулко и одиноко. Ему отвечал слаженный хор револьверов. Из-за забора беглецов облаяла собака. Слева из воды поднимался огроменный камень. Обросший мхом, он издали казался настоящим островом. На нём сидели чайки и оживленно комментировали происходящее.
– Дядя Миша отступает к заливу, – сказала Ти.
Панкрат обернулся. Обзор закрывал забор.
– Я слышу, – сказала Ти.
– Тогда давай-ка поднажмём, – ответил Панкрат.
Призыв поднажать, по правде говоря, больше относился к самому взломщику, чем к его клону. Тем не менее Ти послушно кивнула и сказала:
– Хорошо. На всякий случай напоминаю, что револьвер у тебя в левом кармане пиджака.
– Спасибо, – отозвался Панкрат.
Тяжесть оружия в руке успокаивала. Особенно когда вдали показался верзила, которого Ти уверенно опознала как одного из бандитов. Панкрат взвел курок и на ходу пальнул приблизительно в его сторону.
– Не попал, – сообщила Ти. – Но бандит спрятался за забор. Думаю, надо перенять у него полезный опыт.
С этими словами она свернула с дороги на узкую тропинку между двумя сараями. Через щель на них взглянула старая лохматая псина.
– Только не лай, ладно? – попросила ее Ти.
Псина ответила усталым взглядом: мол, а оно мне надо? Из окна выглянула темноволосая женщина. Она проводила беглецов внимательным взглядом, и задернула занавеску.
– Она нас видела, – сказала Ти.
– Не волнуйся, – ответил Панкрат. – Бандиты тут чужаки и хорошая новость заключается в том, что им тут никто не поможет.
– А нам? – сразу спросила Ти.
– Ну и она же плохая новость, – вздохнул Панкрат. – Мы в том же положении.
Они дошли до конца тропинки и уперлись в ограду кладбища.
– Символично, – проворчал Панкрат.
За сараем, так, что не видно с тропинки, в обрешетке ограды отсутствовала пара прутьев. Ти легко проскользнула на ту сторону. Панкрату, чтобы пролезть, пришлось выдохнуть. За оградой начинались заросли шиповника. Стараясь не поломать кусты, Панкрат и Ти перебрались через заросли и поспешили прочь.
Меж могил петляли узенькие тропинки. Тут был настоящий лабиринт. Тропинки то сходились, то расходились, то резко поворачивали в сторону или оканчивались тупиком, уткнувшись в оградку могилы. Никакой системы Панкрат в них не увидел. Они с Ти только старались примерно держаться направления в сторону города и никому не попадаться на глаза.
С последним пунктом всё было совсем просто. Эта часть кладбища была старой. Старинные могилы кое-где основательно заросли. Оградки исчезли под обвивавшим их диким виноградом. Могильные камни еще стояли, но надписи на них уже стерлись. Раскидистые кроны деревьев укрывали кладбище от солнца и здесь стояла приятная прохлада.
– Похоже, оторвались, – сказал Панкрат, глянув по сторонам. – Давай передохнем.
Они с Ти набрели на могилку, перед которой в зарослях было прорублено окно с видом на залив. У могилы стояла скамейка. Панкрат опустился на нее и с удовольствием откинулся на спинку. Ти села рядом.
– Расскажешь, что ты увидел в прошлом? – спросила она.
Панкрат пожал плечами, потом кивнул и не спеша поведал ей все детали своего путешествия. Ти внимательно слушала. Только когда Панкрат закончил, она спросила:
– Значит, реинкарнация всё-таки существует?
– Похоже на то, – кивнул Панкрат. – А то дядя Миша так мозги запудрил, что я сомневаться начал.
– Как думаешь, он спасся?
– Надеюсь.
Снова повисла пауза. Потом Ти тихо сказала:
– Я вам, людям, завидую. У вас есть душа.
– Может быть, и у тебя тоже.
– Откуда? Я же клон.
– И что? – Панкрат потянулся. – Душа есть у всего живого. По крайней мере, так монахи учат. Да и вообще, душа – это только оболочка, как тело для души. А самое главное – это талант.
– Какой? – сразу спросила Ти.
– Да любой, – ответил Панкрат. – Книжки там писать, или вот могильники грабить. Свой талант есть у каждого, и тут главное – не дать ему угаснуть. Для души это как паровая машина. Пока ты что-то в топку забрасываешь, талант в тебе живет. Если как следует его раскочегарить, то шедевры в своем деле творить можно. А еще, пока он рабочий, на этой машине можно доехать до следующей жизни.
– А если не раскочегаривать талант? – спросила Ти.
– Как и в любой машине. Встанешь в пути, а автосервиса на том свете нет.
– Вот почему дядя Миша так беспокоился за ученика? – скорее размышляя вслух, чем спрашивая, произнесла Ти. – Боялся, что тот плохо раскочегарит талант и не будет у него следующей жизни?
– Вроде того, – Панкрат вздохнул и заставил себя встать. – Ну что, готова идти дальше?
– Да. А куда мы пойдем?
– Проведаем этого Никиту.
***
Дом номер семь по Красной улице ничем не отличался от дома, где жил Панкрат. Лифт на минусовых этажах был отдельный от верхнего и, как водится, не работал. Вниз они с Ти легко сбежали по лестнице, но Панкрат заранее с ужасом представлял себе, как он будет карабкаться обратно.
Этажный коридор был замусорен и замызган. Сваленные в углу пакеты источали мерзейший запах. По коридору плыл аромат жаренного лука. Грязные стены были разрисованы примитивными граффити.
– Надо же, какое убожество, – заметила Ти. – Я видела в журнале наскальные рисунки дикарей. На фоне этого там были просто шедевры живописи.
– Ну а что ты хотела увидеть в подвале? – спросил Панкрат.
Его мозг в это время был занят другим и оттого вопрос прозвучал с изрядной долей равнодушия. Собственно, на то, что намалёвано на стенах, Панкрат даже не взглянул. Он разглядывал двери. Дверные таблички тут отсутствовали как класс, но кое-где углем были начертаны цифры. Четная сторона оказалась по правую руку.
– Разве в подвале не может появиться талантливый художник? – удивилась Ти.
– Может, – ответил Панкрат. – Но Корпорация сразу вытащит его отсюда. Талант должен приносить прибыль, а не прозябать в подвале. Места под землей для тех, кто не вписался в рынок… Так, нам сюда.
Он указал на грязно-серую дверь. На ней углём было написано "12", а чуть ниже – "Никита – лживый пёс", "верни деньги" и "сканер липовый".
– Я не так себе представляла тайное логово сканера, – сказала Ти.
– Я тоже, – ответил Панкрат и постучал.
Им никто не открыл. Панкрат постучал еще раз, с тем же успехом. Из двери напротив выглянула старуха в цветастом халате. С подозрением глянув на незнакомцев, она проворчала неизменное:
– Ходют тут всякие!
После чего аккуратно прикрыла дверь.
– Может быть, его нет дома, – предположила Ти.
– Может, – ответил Панкрат, и вынул из кармана отмычку.
– Ты что собираешься делать? – спросила Ти таким строгим тоном, что добавлять "я вижу – что, и мне это категорически не нравится" было бы излишним.
– Да ничего особенного, – ответил Панкрат. – Мы просто подождем этого Никиту, – он ловко поддел язычок примитивного замка и одним движением открыл его. – Но только внутри.
Дверь открывалась вовнутрь. За ней был коридор, оклеенный темно-зелеными обоями. Те настолько выцвели, что разглядеть на них первоначальный узор стало невозможно. Вешалка и шкаф могли бы считаться антиквариатом, не будь они в столь плачевном состоянии. На вешалке висела куртка. За курткой жался к стене тщедушный юноша в синем тренировочном костюме и тапочках на босу ногу. В этой жизни он оказался более худым и востроносым, но даже на первый взгляд нынешний ученик дяди Миши и тогдашний менеджер Николай были похожи точно братья.
– Привет, Никита, – сказал Панкрат, шагнув через порог. – И привет тебе от старого учителя. Так что без паники, мы от дяди Миши.
Никита мелко закивал, не сводя взгляда с открытой двери. Ти аккуратно прикрыла дверь за собой и привалилась к ней спиной. Никита мелко вздрогнул.
– Чего припёрлись? – выдавил он из себя.
Это должно было прозвучать грозно, но получилось всего лишь хмуро. Панкрат нарисовал на лице миролюбивую улыбку.
– Спокойно, Никита, – сказал он. – Мы же не мафия. Нам просто надо с тобой поговорить.
– А если я не хочу с вами разговаривать? – осторожно спросил юноша.
– Тогда сверх того нам надо еще заставить тебя с нами поговорить, – сказал Панкрат.
Никита обдумал это и сказал:
– Мне нужны деньги.
– Всем нужны, – ответил Панкрат. – Вот только лично у меня есть лишь одна возможность раздобыть достойную сумму денег – продать тебя мафии. Уверен, что денег такой ценой тебе не надо.
Никита печально вздохнул и кивнул, признавая правоту взломщика.
– Значит, этот вопрос мы утрясли, – добродушно сказал Панкрат. – Я вижу, что гостям ты не рад, поэтому не буду затягивать наш визит и перехожу сразу к сути. Ты сканировал прошлое для кого-то из мафии, а теперь ты в бегах от нее же.
Никита старательно попытался изобразить на лице "напраслину возводите, милостивый государь", однако Панкрат уверенно гнул свою линию:
– Это не тайна. Сейчас, наверное, об этом уже весь город знает.
– А полиция? – испуганно выдохнул Никита.
– Не исключено, – сказал Панкрат. – Но полиция у нас поспешает медленно, а вот мафия уже висит на хвосте.
Никита бросил испуганный взгляд на дверь.
– Не настолько близко, – успокоил его Панкрат. – Но и расслабляться нам с тобой некогда.
– Нам? – переспросил Никита. – Вы-то тут при чём? Это моё дело.
– К сожалению, нет, – ответил Панкрат. – Внезапно оказалось, что это и наше дело тоже. По крайней мере, эта мафия гоняется и за нами.
– Я тут не при чём!
– Может, и так, – сказал Панкрат. – Но корни наших проблем точно лежат в прошлом, которое ты сканировал, так что самое время поделиться информацией с товарищами по несчастью.
– Да ничего я там особого не насканировал, – пробормотал Никита.
– Мелочи тоже бывают важны, – ответил Панкрат. – Для начала: кого ты сканировал? Ее?
Он показал юноше фотографию Алёны Май.
– Не, – с каким-то даже облегчением выдохнул Никита и опрометчиво добавил: – Та совсем другая.
– Ну, внешность подделать недолго, – заметил Панкрат.
– Не, – повторил Никита и помотал головой. – Та властная, резкая, а эта добрая, мягкая, хотя и хитрая.
– Вы можете определить характер по фотографии? – удивилась Ти.
– Я же сканер, – с неприкрытой ноткой гордости отозвался Никита.
– Ну, если сканер, то рассказывай, что насканировал, – вернул Панкрат разговор в нужное русло.
Далее по ходу разговора ему пришлось делать это неоднократно. Никита юлил и всё порывался указать незваным гостям на дверь, однако, будучи сканером, он понимал, что так просто они не уйдут. Панкрат, в свою очередь, понимал, что тот это понимает, и спокойно по капле выдавил из него всю историю. Бывалому взломщику так даже было привычнее. Подлинное прошлое редко представало перед исследователем единой панорамой, как это представлено в учебниках. Обычно его приходилось собирать буквально по крупицам, как мозаику.
Как оказалось, некоторое время назад на Никиту вышли люди мафии. Они предложили ему хорошие деньги за разовую работу. Не желая делиться гонораром с учителем, Никита предпочёл о заказе умолчать. Тем более что оборудование у мафии оказалось своё, даже не пришлось ничего заимствовать из сарая дяди Миши. А вот своего сканера у мафии не нашлось. Тут бы Никите и насторожиться, однако очень уж хотелось денег.
– Мне сказали, что ее папаша – большой человек в мафии, – говорил юноша. – А она так, золотая молодежь. Может, вообще пустышка.
Однако личное знакомство с дочкой мафиози незамедлительно убедило Никиту в обратном. "Дамочка", как назвал ее юноша, оказалась крепким орешком, умным и властным. Своего нынешнего имени она так и не назвала, зато крутой характер продемонстрировала уже на второй секунде их знакомства. Тут Никита начал догадываться, что не всё так радужно, как ему расписывали, но отступать было уже поздно. "Дамочка", как он опять же выразился, "крепко ухватила его за жабры".
По технической части, напротив, всё оказалось в точности, как обещали. Оборудование для сканирования было лучшим из того, что вообще можно достать на рынке. Никита раньше про такое разве что в журналах читал. Впрочем, разобрался он быстро.
– Представляете, у них там эта новая пентаграфическая система, – незаметно увлекшись, рассказывал Никита. – Поддерживает сразу пять каналов в прошлое.
– И можно отправить сразу пять человек? – заинтересовалась Ти.
– Ага, – Никита закивал, словно китайский болванчик. – Ну, понятное дело, за один раз только в один временной период, но можно. Там есть главный канал, всё по нему и настраивается. А остальные к нему как ведомые подключаются.
– Вот ты и подключился, – выделил главное Панкрат.
Никита машинально кивнул.
– Ну так своё же прошлое можно на халяву увидеть, – сказал он.
– Увидел что-то интересное? – спросил Панкрат.
Никита бросил на него полный подозрений взгляд и пробурчал:
– Не, ничего.
Панкрат демонстративно вздохнул и напомнил, что незваные гости уберутся только тогда, когда получат ответы на все свои вопросы. Никита взглянул на него, потом на Ти, прикидывая, сможет ли он обмануть незваных гостей, затем вздохнул и решил не рисковать.
– Ну, в прошлой жизни я работал на Корпорацию, – нехотя признал Никита.
– Это я знаю, – сказал Панкрат. – И если тебя беспокоят твои деньги, то на них я не покушаюсь.
Никита выдохнул. При всей своей привычке хапать всё, что только можно захапать, Корпорация всё же заботилась о своих сотрудниках. На имя каждого, кто потрудился для ее блага, в банк Корпорации закладывался финансовый депозит. Эти деньги можно было получить в одной из последующих жизней. Для рядовых сотрудников, конечно, вклад был весьма скромный, однако за триста лет там накапала изрядная сумма и Никита питал надежды ее заграбастать.
Успокоившись на свой счет, юный сканер стал заметно разговорчивее.
– Ну, в общем, эта дамочка в прошлом была музыкальным продюсером, – сказал он. – Только тогда она была мужчиной.
– А разве так бывает? – удивилась Ти.
– Бывает, – отозвался Панкрат. – Хотя и очень редко.
– Не больше двух процентов от всех случаев реинкарнации, – блеснул знаниями Никита. – Ну, то есть, от реальных случаев.
Скомкав конец фразы, он бросил на Панкрата наполовину вопросительный, наполовину оценивающий взгляд. Мол, если я правильно понимаю, кто ты такой, то ты правильно понимаешь, о чём я.
– Да уж, – сказал Панкрат. – Клиенты взломщиков не слишком щепетильны на этот счет. За хороший куш не только пол себе сменят… Ладно, давай ближе к делу. Я уверен, что в числе его… или ее, даже не знаю, как тут правильнее. Короче, этот продюсер работал с певицей, которую звали Алёна Май.
– Была такая, – признал Никита. – Из-за нее все неприятности и начались.
– А вот здесь давай-ка поподробнее, – сказал Панкрат.
Подробная история в изложении Никиты сильно растянулась, но взломщик точными вопросами и суровым взглядом сумел придать ей стройный вид.
Главным виновником всех злоключений, по версии Никиты, была Алёна Май. Якобы ее капризы постоянно создавали проблемы. Певица повздорила с менеджером Корпорации, который собирался сделать ей очень заманчивое предложение. Ти в этой точке повествования криво усмехнулась. Версия, изложенная ранее Алёной, представлялась ей более правдоподобной. Затем всё те же капризы певицы чуть не разорили ее команду, так что продюсеру пришлось брать дело в свои руки и лично вытаскивать коллективчик из финансовой ямы. В общем, когда Алёна погибла в результате несчастного случая, все просто обязаны были вздохнуть с облегчением.
– Несчастный случай? – переспросил Панкрат.
Никита заверил его, что выглядело это именно так. Брат покойной на нее зуба не имел. Продюсер, правда, неплохо заработал на продажах записей "сгоревшей звездочки", однако он, как оказалось, вообще был в Алёну влюблён и совершенно искренне о ней горевал. Конечно, будучи жестким человеком, продюсер держал свои чувства в узде, однако сканера не обманешь. Даже Николай в прошлой жизни почувствовал это, а тогда у него один только талант был. Теперь же, натасканный дядей Мишей, Никита при сканировании видел продюсера насквозь.
Тогда еще Николаю эта любовь вышла боком. Продюсер решил сделать закладку в хранилище на имя Алёны.
– Ну, говорит, чтобы ей в следующей жизни не с нуля начинать, – рассказывал Никита. – А под чужое имя только Корпорация может положить что-то. Ну, деталей я не знаю, но нельзя. А он упёрся. Надо, говорит. Обещал отблагодарить, падла!
В конечном итоге продюсер Николая уговорил. Та сцена особенно запала в душу Никиты и он рассказывал о ней с особой печалью. Продюсер распахнул перед ним сейф, доверху забитый пачками купюр и золотыми монетами. Последние тогда были еще в ходу, считаясь более надежными для долгосрочных вкладов, и особенно для вложений в следующую жизнь.
Продюсер сказал, что память Алёны для него дороже всего этого "барахла". Николай сделал из сказанного вполне логичный вывод, что всё это "барахло" достанется тому, кто поможет увековечить эту память, и согласился помочь. Он сделал запись от лица Алёны и – тут Никита долго мялся – оформил ее задним числом.
– Ну не могла же она записаться после смерти, – пробормотал юный сканер.
– Конечно не могла, – тотчас согласился Панкрат. – Но тебе пришлось подделать документы, а это всегда считалось серьезным корпоративным преступлением.
Никита вздрогнул.
– Ну, не такое уж оно и серьезное, – пробурчал он. – И потом, я же доброе дело делал. Мне это должно зачесться. Ну, монахи же как учат: сделаешь добро, и тебе на кармический счёт сразу какой-никакой переводик придёт.
– Но ты, как я понял, предпочел наличными, – с улыбкой уточнил Панкрат.
– Я бы предпочёл, – буркнул Никита. – Кто бы дал.
Как оказалось, продюсер предпочёл нематериальную форму оплаты.
– Я к нему как к человеку пришел, – сокрушался Никита. – Я ж всё для него сделал! А он, падла такая, говорит, что я теперь преступник. Что его долг, видите ли, донести на меня и он вообще-то идет на большой риск, не делая этого. И вот, видите ли, за такой риск я ему еще доплачивать должен. Ну я сказал, что денег у меня нет, а он говорит, что это он как бы фигурально. А вообще надо еще кое-что сделать.