Катарина пустила воду в душе. Я взял кусок мыла и принялся нежно водить по ее телу при этом пристально рассматривая каждую его часть.
– Патрик ты чего? – спросила Катарина, – Со мной что-то не так?
– Что ты, ты все также красива и безупречна, просто мне очень не хотелось увидеть на твоем теле татуировку, а именно бабочку.
– Патрик, я ненавижу бабочек! Меня в дрожь бросает, когда я их вижу.
Меня очень удивили ее слова. Что с ней могло случиться, чтобы она чувствовала такое. Похоже бабочки вторглись не только в мою жизнь. Я посмотрел на нее ожидая продолжения.
– Патрик, не сейчас сказала она. Давай, мой меня.
Когда я добрался до бедер, то не смог удержаться и начал вылизывать у нее между ног.
– Патрик, что ты творишь, у меня ноги подкашиваются.
Она действительно едва держалась на ногах. Я взял ее на руки и отнес в спальню. Положив ее на край кровати, я продолжил. Поначалу она слегка вздрагивала и постанывала, но очень скоро ее в буквальном смысле затрясло. Катарина уперлась руками мне в голову и попыталась отодвинуть, но я только крепче сжал ее бедра. Ее руки ослабли, и она пронзительно закричала. А потом я услышал ее хриплое «все».
– Все! Все! Все, пожалуйста, все.
Я отстранился, глядя на ее трясущееся и тело и то, что текло из нее. Успокоившись, Катарина полностью заползла на кровать и зажав одеяло между ног свернулась калачиком. Она не проронила ни слова, а ее плечи все еще подрагивали. Я лег рядом и нежно обнял. Катарина взяла меня за руку и крепко сжала. Как же я был благодарен ей за то, что она снова появилась в моей жизни.
Я уткнулся лицом в ее мокрые волосы и думал о том, что она наверно единственная девушка на свете, с которой я снова мог бы стать счастливым. Катарина тихонько посапывала и мне показалось, что она заснула, но, когда я ненароком коснулся ее своим стоящим членом, она слегка придвинулась и все так же лежа калачиком вставила его в себя.
– Только не зверей пожалуйста, я не вынесу.
Я старался быть нежным, как только мог. Катарина расслабилась и получала удовольствие от моих неторопливых движений, а потом отодвинулась и повалила меня на спину.
– Я хочу видеть тебя. – сказала она, садясь на меня сверху.
– Тебе говорили, что ты красивый? – спросила она.
– Случалось. – ответил я.
– Это не правда. – сказала Катарина, – Ты очень красивый. Я заметила это когда мы встретились на ступенях, а потом я поняла, что это не единственное твое достоинство. Ты очень хорош в постели.
– И это все? – спросил я.
– Нет. Нет. Ох, заткнись я кончаю. Ох, да. Да. Сейчас.
Она стала двигаться быстрей и я, схватив ее за попку постарался помочь ей. Она вскрикнула и упала на меня. Я кончил, следом продлив ее бурный оргазм.
– Как я только жила без этого. – сказала Катарина, когда отдышалась.
Я поднялся с кровати и достал из бара коньяк и налил приличную порцию. Катарине налил вина, взятого с собой из ресторана. Она уселась в кресло и как в тот раз закинула ноги на стол.
– Будешь целовать мне ступни? – спросила Катарина.
– Непременно. – ответил я. – Помни, ты очень значимая для меня персона и я сделаю все, что ты пожелаешь.
– Вот как. Точно все?
– Да. – не задумываясь ответил я и это было правдой.
Я думал она пошутит в ответ и возможно, что-то непристойное, но она, наоборот, стала очень серьезной и грустной.
– Если бы я только знала тогда. – сказала Катарина.
Она встала со своего кресла и села мне на колени, обняв одной рукой за шею.
– Почему я? Скажи, что вы все во мне нашли? Вокруг немало парней гораздо лучше меня.
– Странный ты, Патрик. – ответила Катарина, – Ты сам можешь дать ответ что ты нашел в Рите или во мне?
Я задумался и понял, что нет. Я просто встретил их и все.
– Одно могу сказать. – продолжила Катарина, – Ты настоящий, я не увидела в тебе фальши, которой так много вокруг. А еще у меня голова кружиться, когда ты рядом.
Мне нечего было ей ответить. Я вспомнил, когда мы стояли с ней на балконе и тогда моя голова тоже кружилась. Что-то таилось в ней что заставило меня первый раз потерять голову и теперь оказалось, что она испытывала тоже что и я. Она сбежала от голливудских красавцев, чтобы оказаться со мной в номере провинциальной гостиницы и была счастлива.
– Девочка, моя. – сказал я, – Спасибо что ты со мной. Я не знаю смогу ли отплатить тебе за это.
– Ну для начала целуй мне ступни.
Я попытался подняться, чтобы сделать то, что она сказала.
– Не сейчас. – остановила меня Катарина, – Мне очень нравится у тебя на коленях, и я жду, когда он зашевелиться.
Я напряг то, о чем она говорила и улыбнулся. Катарина почувствовала это и опустилась возле меня на колени. Едва Катарина коснулась его губами он тут же полностью напрягся, но Катарина продолжила ласкать его языком, видя, как мне это нравиться. Потом она уселась на меня сверху и расплылась в довольной улыбке.
– У тебя есть еще одно большое достоинство. Именно что большое и работоспособное.
Катарина неспеша двигалась на мне, глядя в глаза, а потом наклонилась и поцеловала шрам от пули на моем плече.
– Патрик, а ради меня ты смог бы?
– Да. – ответил я, – Когда-то я понял, что может быть жизнь, которая дороже мне чем собственная.
Катарина умолкла и задвигалась быстрей, я снова вцепился в ее попку и стал целовать раскачивающеюся передо мной грудь, а потом и вместе с Катариной поднялся с кресла и уложив ее на стол продолжил уже сам. Не переставая двигаться, я поднял ее ноги и стал целовать ступни.
– Черт, Патрик, ты бесподобен. – сказала Катарина и закатила глаза.
В это раз она не кричала, а только судорожно выдыхала и ерзала по столу, вцепившись руками в столешницу. Я смотрел на нее и сам задыхался от удовольствия, а концу несколько раз вскрикнул, заставив Катарину посмотреть на меня. Я утопал в ее затуманенных глазах и мое тело вздрагивало каждый раз, когда моя грудь касалась ее ног. Когда все кончилось, я обессиленный уселся на пол между ее свисавших со стола ног. Я обхватил их и крепко прижал к себе.
– Патрик, я не дойду до кровати. – сказала Катарина.
– Я тоже. – ответил я, – подожди немного и я отнесу тебя.
Я попытался нащупать рукой недопитый коньяк, но не сумел. Катарина приподнялась на столе и подала его мне. Я выпил то, что осталось и встал на ноги. Бережно подняв Катарину, я понес ее в постель, а она целовала меня в щеку, ухо, лоб, везде куда могла дотянуться. Мы улеглись, укрывшись одеялом и почти сразу уснули.
Когда я проснулся утром испугался, что ее снова не окажется рядом, но сразу почувствовал ее тело касавшееся меня. Я облегченно вздохнул и, поцеловав спящую Катарину, пошел в ванну.
Стоя под струями воды, я в который раз думал о превратностях бытия. Еще вчера я не ждал от жизни приятных сюрпризов, а сегодня все изменилось. Этот неожиданный восхитительный сюрприз лежал в моей постели и меня разрывало от счастья. Ночь с Катариной дала мне гораздо больше, чем все мои беседы с отцом Домиником и Графиней. Визиты к ним помогли мне смириться, а приезд Катарины позволил мне заново ожить. Она стала моим Рейхенбахским водопадом, красивым и стремительным, который вынес меня за пределы скорби.
Когда я вернулся в комнату Катарина сладко потягивалась в постели. Я плюхнулся рядом и полез к ней с поцелуями.
– Патрик! – воскликнула Катарина, пытаясь отстраниться, – Дай мне хотя бы умыться и почистить зубы.
Мне очень не хотелось отпускать ее.
– Потом. – сказал я, – Ты и так прекрасна. Редко встретишь такую красавицу поутру.
– Твою мать, Патрик, я хочу в туалет.
Я рассмеялся и отпустил Катарину.
– Прости, я не подумал. – сказал я.
Катарина выбралась из постели и неспеша пошла к ванной комнате, давая мне возможность полюбоваться ее стройным телом. В дверях она обернулась и состроила страшное лицо, заставив меня улыбнуться. Я скинул одеяло и улегся на спину, ожидая ее.
Когда она вернулась, то сразу заметила мой торчащий член. Я увидел волну удовольствия, пробежавшую по ее лицу. Уверен, женщинам нравилось чувствовать себя желанными и заставлять мужчин хотеть их. Я хотел Катарину и хотел делить с ней не только постель, но и все остальное. Думаю, она тоже этого хотела.
Катарина присела рядом и пальцем опустила мой член вниз, а потом отпустила. Он снова взлетел вверх, покачиваясь из стороны в сторону. Катарина рассмеялась и села на меня.
– Дождался? – с улыбкой спросила она, приняв его весь.
Она не торопилась начать, а пока лишь вращалась на мне выгнув спину. Я схватил ее за руки и повалил на себя слегка приподняв, это дало мне возможность двигаться самому.
– Похотливый, ненасытный, озабоченный. – шептала мне в ухо Катарина, пока могла.
Очень скоро ей стало не до этого, и она что есть силы прижалась ко мне вцепившись пальцами в плечи. Я тоже крепко сжимал ее ягодицы и двигался все быстрей и быстрей. Я почувствовал, как затряслись ее бедра и руки и слышал прерывистое дыхание. Я сделал последнее движение и обхватил руками ее спину, пытаясь удержать. Катарина обмякла лежа на мне и даже не пыталась пошевелиться. Придя в себя, она скатилась с меня и улеглась на спину.
– Знаешь, Патрик, мне не было так хорошо с той самой ночи с тобой.
Услышав ее слова я почувствовал себя виноватым, причем и перед ней и перед Ритой. Мне вспомнился давний момент в ванной, когда я назвал Марину потаскухой. Мне до сих пор было стыдно за это и сейчас очень хотелось увидеть Марину. Мне нужно было знать, что она скажет о том, что сейчас происходит в моей жизни.
Катарина заметила смену моего настроения и повернувшись на бок прижалась ко мне.
– Ты, думаешь о ней? Да?
Я тоже повернулся на бок чтобы видеть лицо Катарины. Мне очень не хотелось сделать ей больно, но я понимал, что тень Риты еще долго, а может быть даже всегда будет со мной. И еще я понял, что, как и Рите, не смогу врать Катарине. Я не мог себе этого позволить. Эти девушки любили и доверяли мне, чтобы я опустился до лжи. Я смотрел на безумно красивое лицо Катарины и чувствовал, как что-то рвется внутри. Я словно захлебывался нахлынувшими на меня чувствами, самым сильным из которых стала щемящая до боли любовь.
– Не думай ни о чем. Я люблю тебя.
Я увидел, как несколько раз вздрогнули ее губы и почувствовал дрожание в руке, которой она меня обнимала. Когда-то я почти год ждал встречи с Ритой. У Катарины это ожидание затянулось на три и я мог понять как долго она ждала эти слова и от чего ей пришлось отказаться ради них. Мне несказанно повезло во второй раз и очень ценил это и собирался сделать все мог для моей любимой актрисы.
Я увидел слезинку, которая стекла на кончик носа Катарины и прикоснулся к ней губами. Я хотел верить, что это будет ее последняя слезинка. Я очень во многое хотел верить. Мы оба имели право на счастье, и я не собирался лишиться его.
Катарина так ничего и не сказала. Немного позже она поднялась и найдя в дорожной сумке свежие трусики и блузку стала одеваться.
– Я собиралась пойти в бассейн, но теперь уже не хочу. Идем завтракать.
Я поднялся и подошел к ней и бережно обнял. Я посмотрел в ее все еще растерянное лицо и сказал.
– Катарина, девочка моя. – начал я.
Катарина прижала мне палец к губам.
– Не надо, Патрик, после хорошего секса мужчины готовы сказать что угодно.
Я увидел грусть в ее глазах и понял, что допустил ошибку. Мне не стоило впервые говорить ей это прямо сейчас. Я мог повторить ей это много раз в постели, но первое признание и впрямь выглядело неуместно, когда мы едва отошли от бурного секса. Для меня в тот момент это совсем не имело значения, а Катарина думала иначе и видимо сомневалась в искренности моих слов, сочтя их внезапным порывом. Не думал, что все может быть так сложно.
Я оделся, и мы спустились в ресторан. Усевшись за наш столик, мы заказали нечто среднее между обедом и завтраком и ни капли спиртного.
– Что собираешься делать? – спросила Катарина.
– Сначала на кладбище. – ответил я, – И хочу, чтобы мы пошли вместе.
– Мне стыдно появляться там. – сказала Катарина. – Я очень расстроилась, когда узнала, что вы вместе, а когда она умерла мне было жаль вас обоих, но я обрадовалась, что ты снова свободен. Прости, я могла ничего с собой поделать.
Я положил свою руку поверх ее.
– Катюш, никто не вправе упрекнуть тебя в этом и спасибо за откровенность.
– Ты назвал меня Катюшей? Так мама звала меня пока была жива и иногда Божимир. Спасибо тебе, мне очень приятно. Мне и правда обязательно идти с тобой на кладбище?
– Да, я хочу, чтобы Рита знала, и я буду держать тебя за руку.
– Раз так, я не могу не пойти. Мне нужно одеть что-то подобающее?
Я посмотрел на Катарину, пытаясь представить ее в траурном платье и вспомнил, как занимался сексом с Ритой прямо перед похоронами собственной дочери. Мне стало не по себе от этих воспоминаний.
– Эй, ты чего? – спросила Катарина.
– Прости, кое-что вспомнил. Не надо никакого траура, не хочу тебя в нем видеть. Платья на девушках только что снова стали цветными, чтобы заново красить их в черный.
– Патрик, ты вроде не пил. О чем ты?
– Есть такая песенка у «Роллинг Стоунз» «Раскрась это черным» называется, почти про меня.
– Я слышала. Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое.
– Все хорошо. Теперь все хорошо и это благодаря тебе.
После ресторана мы сели в мой «Мазерати» и поехали на кладбище. Всю дорогу я молчал, думая о том, что скажу моей герцогине. Я хотел, чтобы она узнала о том, что случилось и нуждался в ее помощи. Я помнил ее последние слова и знал, что она не хотела, чтобы ее смерть поставила крест и на моей жизни. А сейчас моя жизнь могла сильно измениться и мне не хотелось делать это тайком. Хотя разве можно что-то утаить от того, что находится по ту сторону.
Катарина тихонько сидела рядом, прислонившись щекой к моему плечу. Думаю, она понимала какой важной и тяжелой была для меня эта поездка. Ее близость согревала меня и прибавляла уверенности. Я думал, что все делаю правильно, взяв с собой Катарину.
Когда вошли в кладбищенские ворота, Катарина вцепилась в мою руку.
– Не бойся, все будет хорошо. – сказал я.
– Я не боюсь, но все-равно держи меня крепче. Я не в ладах с покойниками, после того как в пять лет нашла свою маму мертвой.
Я не знал, что ей довелось такое пережить. Я почти ничего о ней не знал, но понял, что очень этого хочу. Хочу услышать о ее детстве, проведенном в Серебряных Холмах, ее неудачных ромах, о годах проведенных на съемочных площадках. О Рейхенбахском водопаде. Обо всем, о чем она будет готова мне рассказать.
Мы подошли к двум ангелам, сидящим на могилах Риты и Фреда. А справа была могила ее родителей. Людей, которые делали страшные вещи, чтобы подарить своей дочери шестнадцать лет жизни. И не смотря, ни на что, я всех их любил.
Я заговорил с Ритой как обычно это делал, но сегодня мне было намного трудней подбирать нужные слова. Я был не один и это многое меняло. Я почувствовал, как сильно напряглась Катарина, до боли сжав мою руку. Она первая увидела ее. Красивую бабочку, кружившую возле мраморных ангелов. Я так долго ее ждал, и она явилась.
– Катюш, успокойся. Это она – Рита.
– От этого я еще больше беспокоюсь. – еле слышно прошептала Катарина, словно не хотела, чтобы бабочка услышала. А бабочка приблизилась к нам и села на наши сцепленные руки. Я почувствовал тепло исходящее от нее и облегчение, которое это тепло принесло. Моя герцогиня ревновала меня к Катарине при жизни, а теперь она нас благословила возле собственной могилы.
Я замер со счастливой улыбкой на лице, надеясь, что Катарина тоже все поняла и тень Риты не будет стоять, между нами. Бабочка снова взлетела и зависла возле моего лица. Она легонько коснулась моих губ, даря прощальный поцелуй и неспеша полетела прочь. Очень скоро она скрылась из виду оставив меня наедине с Катариной.
– Патрик, это действительно было? Как такое возможно? Здесь не бывает бабочек в апреле.
– Бывает. Здесь много чего бывает. Когда-нибудь я расскажу тебе что мне довелось пережить в этом городе и как на самом деле умер Хэтфилд.
– Вот как. Разве не ты его застрелил? – удивилась Катарина.
– Я, но мне помогли.
– Знаешь, после того что я услышала мне уже не хочется селиться здесь.
– Сейчас это снова самое спокойное место и надолго. Все уже в прошлом. Кстати, Хетфилд похоронен неподалеку. Здесь есть крошечное кладбище для таких как он. – Сказал я.
– Я знаю его. Горожане зовут его «Кладбище изгоев». Туда туристов водят. Оно появилось в 1903. Первым был похоронен Клаус Кюрш, плотник убийца, а потом цирюльник из «Синей бороды» и винодел, я уже не помню их имен.
– Да, я иногда забываю, что ты выросла здесь. Покажешь мне дом, где ты жила?
– Обязательно. Он все еще принадлежит мне. Отец так и не продал его, а мне было не до этого после смерти отца.
– А почему ты останавливаешься в гостинице? – спросил я.
– Патрик. – рассмеялась Катарина, – Там нет пентхауса, где можно устраивать вечеринки.
– Да, очень веский аргумент. Может у тебя и медаль есть «Почетный горожанин»?
– Господи, конечно, есть. – сказала Катарина, – Я получила ее в один день с Мариной Гордецкой, ты должен знай ее, она же подруга Риты.
– Да, мы близки с ней. Она жила у нас, когда Рита умирала. Если она сейчас в городе я должен навестить ее.
– Куда теперь? – спросила Катарина, когда мы вернулись в машину.
– Ты православная?
– Странный вопрос. – сказала Катарина, – Да меня крестили в православной церкви.
– А меня в католической.
– И что? Нам это как-то помешает? Не думала, что ты религиозен.
– Нет, я все еще агностик. Пожалуйста, не спрашивай ни о чем. – попросил я.
Я поехал на нейтральную территорию к отцу Доминику. Катарина умолкла и снова положила голову мне на плечо. Наверно я скоро привыкну к таким поездкам и мне придется пересесть за автомат, чтобы лишний раз не тревожить Катарину, переключая скорость.
Отец Доминик оказался на месте, и я быстро нашел его. Он расплылся в довольной улыбке увидев, что я не один. Я думаю, он многое прочел по нашим лицам, потому что понял, что мы не просто так вдвоем и все-равно его удивила моя просьба.
– Отец Доминик, мы хотим обвенчаться в ближайшее воскресенье.
Катарина словно оцепенела, услышав мои слова. Она удивилась не меньше священника, но возражать не собиралась, а только слегка нахмурила брови.
Отец Доминик был рад оказать нам эту услугу и сказал, что все подготовит к полудню воскресенья. Мы попрощались с ним и пошли к машине. Катарина все еще хмурилась.
– Катарина, что с тобой? – спросил я.
– Патрик, я растеряна. Еще вчера я не знала, как ты меня встретишь, а сегодня ты тащишь меня под венец. Все очень внезапно. Я всего лишь хотела быть рядом. Я вроде бы счастлива, но мне страшно.
– Наверно ты права, но я понял, что жизнь коротка. Мне больше не хочется тратить ее драгоценные минуты даром. Мы часто думаем, что многое успеем, что у нас впереди много времени. Мы ждем, что-то откладываем на потом и с горечью понимаем как много мы упустили. Когда я снова увидел тебя, мой мир в который раз перевернулся. Мое сердце снова бешено забилось, и я боялся, что это всего лишь мираж. Я снова стоял на ступенях «Астории», когда ты проходила мимо. Я снова был в музее, когда целовал тебе руку. Я снова стоял на балконе, когда ты внезапно коснулась меня. Я снова сидел в машине, а твоя голова лежала на моем плече. Все что я упрятал тогда, как можно глубже, выплеснулось бурным потоком, как твой любимый Рейхенбахский водопад. Я не хочу опять тебя потерять. Я просто люблю тебя.
Катарина прижалась ко мне сцепив руки на моей спине. Мы стояли, обнявшись возле церковных и слушали как стучат наши сердца. Потом Катарина нашла в себе силы улыбнуться, глядя мне в лицо и сказала.
– Аминь.
Май 2018.
Хэтфилд стоял возле собственной могилы с деревянной фигуркой в руках. После его смерти она изменилась. Бродяга больше не сидел со спущенными штанами. Он лежал на могильной плите с зажатой в руке бутылкой, а на надгробии можно было прочесть имя Майкл Хэтфилд и дата его рождения и смерти. Хэтфилд положил бесполезную фигурку на могилу рядом со свежими цветами, которые принесла Энн-Роуз и пошел домой.
Дома он уселся в кресло и принялся рассматривать висящие на стене фотографии девушек и бабочек в рамках. Пуля, попавшая ему в голову, избавила его от человечка с шарманкой, но забрала и все остальное. Хэтфилд, невидимый горожанам, скитался по улицам города впитывая все частицы плохого которое могло случиться, но от которого город оберегал своих жителей. Когда этих частиц накопится слишком много и Хэтфилд не сможет их нести, он выплеснет их наружу. Так было уже более ста лет.
Есть день и есть ночь. Есть лед и есть пламя. Есть черное и есть белое. У каждой медали есть обратная сторона. У всего есть обратная сторона. У города был Смотритель и был Изгой. Все как везде. Все, как всегда.