– Дело касается моей дочери…точнее, её мужа.
– Та-ак!
– В общем что-то с ним не то, и, сдаётся мне, что это по твоей части.
– Та-а-ак!
– Слушай, Давидыч, прекращай «такать»…– раздражённо буркнул старик. – Ещё раз говорю – проблема касается моего зятя, не меня.
– Да я всё понимаю, Петруша. Зять значит зять, чего ты кипишь? – спокойным тоном парировал лысый, накрывая своей ладонью предплечье товарища.
– Ты не мог бы не сверлить меня глазами…я этого не люблю.
– Это нервы, друг мой…нервишки! Нет мы всё таки хлопнем. – Лысый, пошарив в ящике сбоку стола, достал оттуда початую бутылку виски и два квадратных стакана. Небрежно расплескав спиртное, он сунул один стакан товарищу. – Давай…и слышать ничего не хочу.
Пётр Иванович выпил покорно, будто принятую из рук доктора лечебную микстуру.
– Ну что, легче? – улыбался проглотивший свою дозу, Давидыч, – на закуси шоколадкой. Теперь можешь рассказывать, что с твоим зятем не так?
– Чудит он! – раздобревший старик, мумлил положенную под язык шоколадную дольку. – И чудит так, что тревожно за него становится.
– И в чём проявляются эти чудеса?
– Понимаешь, он стал другим…ну будто подменили человека. Раньше такой тихоня был…мягкий, покладистый…сейчас же, как с цепи сорвался. Ленку на три буквы послал, из дома ушёл и уже месяц не появляется. При этом не пьёт и даже на работе за троих пашет.
– По всем признакам, у него просто баба на стороне. – улыбнулся лысый.
– Ленка тоже так думала, поэтому и попросила меня проверить это по своим каналам. Ребята за ним понаблюдали и говорят, что бабы никакой нет. Он вообще один одинёшенек, ни друзей, ни подруг, с коллегами по работе не то, что не общается, они его порвать готовы.
– За что?
– Он в «Кранбериз» работает, (ну знаешь эту сеть торговую), и там развил такую кипучую деятельность, что большая часть доставщиков теперь работу ищет. Говорят он на хорошем счету у самого директора, и тот ему индивидуальный тариф сделал, так что с деньгами у него всё в порядке. И весь этот его взлёт произошёл будто бы на ровном месте.
– Точно нет бабы? – Прищурился лысый.
– Без вариантов.
– И всё же…с чего ты взял, что он мой пациент?
– Ребята за ним кое-что заметили. Он недавно какую-то старую тачку купил и практически от неё не отходит. Крутится вокруг, моет, натирает, пылинки с неё сдувает. Работает разумеется на ней, да и живёт чуть ли не в ней же.
– Ты знаешь, я вот тоже своего Мартина полюбил. Я так свою БМВ называю. Как с салона пригнал, так до сих пор налюбоваться на него не могу. Вот не поверишь, иногда так и хочется его в бампер при всех чмокнуть.
– Тут другое – отмахнулся Петр Иванович. – Он ведёт себя с ней так, будто она живая. Он с ней болтает.
– Болтает? Как болтает?
– Разговаривает, как с человеком. Общается, шутит и даже ругается. Мне даже видео прислали. Он ведёт себя так, будто рядом с ним в салоне кто-то есть. Да на вот…посмотри. – Петр Иванович протянул через стол включенный телефон.
– Хм-м…действительно болтает с кем-то. – Ухмыльнулся лысый, наблюдая живую картинку. – Знаешь…в былое время это бы действительно резало глаз. Но сейчас, я не удивляюсь, если человек будет с фонарным столбом разговаривать, у него ведь гарнитура может быть подключена.
– В том то и дело, что это не гарнитура. Проверено и установлено доподлинно…
– И всё же…сейчас время такое. Время одиночества. Аутист в наше время почти не диагноз, и говорить о том, что человек, болтающий сам с собой, или с неодушевлённым предметом, является ненормальным, по меньшей мере, некорректно.
– Слушай, Давидыч, я чё-то не пойму, я к психологу пришёл, или к сопливому философу либерасту? – Старик картинно поморщился.
– В том то и дело, что психологию сейчас интересуют случаи более вопиющие, чем просто болтовня с пустым местом. Человечество стремительно деградирует, и то что раньше казалось выходящим за рамки, сейчас просто обычная ситуация. Ну ты оглянись вокруг, горы не переработанного мусора, вышки 5G, и фоном ко всему этому интернет-зависимость и информационная дебилизация. Шизики и дебилы прирастают в геометрической прогрессии. Через двадцать лет, восемьдесят процентов людей будут не от мира сего. Ты представь, Петруша, что вокруг тебя одни вот такие вот шизики. Но их-то будет большинство. Вопрос – кто себя будет чувствовать ущербным ты, или они? Так что сумасшествие – это вещь относительная…
– Теперь я понял, о чём ты в своих книжках пишешь, – Петр Иванович покачивал крупной головой. – Им, молодым нравится такая фигня. Им нравится, когда чёрное выставляют белым и наоборот. И всё же я пришёл к тебе с конкретным делом, а не за пространным советом, или философской беседой. Пусть для тебя всё это нормально – для меня же нет. Я хочу его вытащить, понимаешь?
– Другими словами, ты хочешь лечить его принудительно?
– Принудительно или нет, решать тебе, но то, что парня нужно лечить – это однозначно.
– Твоя дочь его любит?
– Нет!
– Нет?! И в чём тогда проблема, если он ей не нужен?
– Он нужен мне.
Лысый наклонил голову в бок, изображая вопрос «Это как?».
– Я уже столько её дружков повидал и зять этот…он не первый. И знаешь, что я понял? Нет идеальных людей – есть люди твои, или не твои…
– И этот – он твой?
– Мой, Лёва! Я уже устал копаться в мусоре, который Ленка домой тащит. Она ведь у меня ещё та стерва. А когда этот появился, она снова «Па-ап, давай свадьбу, с ним буду до самого конца…». Я ей говорю: «Будет тебе свадьба доча, и подарки будут. Только эта свадьба будет последней. Потом делай, что хочешь, но развестись я тебе не дам. Ты же знаешь, я человек слова и это слово даю в первую очередь себе. Я сказал: «этот будет моим. Хватит уже поисков – будем работать с тем, что есть». Стас, конечно не сахар – тихоня, слабачок да ещё без амбиций. Короче, ещё один ребёнок на моей шее. А теперь оказывается, что он ещё и с приветом…
– Петя, оно тебе надо? Ну на черта тебе чужих детей воспитывать, когда со своими разобраться не можешь?
– Я же тебе сказал – мой он. Теперь мой! – Старик крепко сжал огромный кулак, будто удерживал в нём пойманного жучка. – Если я назвал, что-то моим, то это уже не обсуждается, а как я отношусь к своей собственности, ты знаешь.
– Это-то и настораживает! Ты, Петруша не обижайся, но меня, как доктора, больше ты интересуешь. – Упреждая возражения оппонента, Лысый сунул ему в руку наполненный стакан. – Мне кажется, что это твоя мания подстраивать людей под себя, приобретает черты одержимости. За тобой и раньше это водилось, но то, что я вижу сейчас не лезет ни в какие рамки. Твоя дочь давно уже взрослый человек и ей самой выбирать, как и с кем жить. Если хочет разводиться – пусть разводится на здоровье. Это её жизнь и только её. Об этом пацане я вообще молчу. Ну гонит он, ну чудит – его право. У каждого в голове свои тараканы, и знаешь, Петруша, ещё неизвестно, чьи больше – его, или твои?
– Умеешь ты всё переворачивать, Давидыч. – Улыбнулся старик, заметно разомлев, после выпитого. – Может быть в моей башке тоже тараканы, но эти тараканы мои. И вообще – говно ты, а не психолог. Я ему такой интересный случай подсовываю, хоть книжку по нему пиши, а он отмахивается. Не хочешь, как хочешь. Что думаешь других не найду? Найду-у да ещё получше, просто хотел в первую очередь к старому товарищу с этим прийти…а он…
– Ладно, чёрт с тобой, давай подробности. – Лысый, отодвинув локтем стакан, открыл блокнот и приготовился записывать. – Имя, фамилия, возраст, симптомы болезни, предположительные причины. Может травмы головы были…
– Были. Он накануне два месяца в травматологии лежал. В аварию попал, а там переломы, ну и черепно-мозговая.
– Так чего ты молчишь?! С этого и надо было начинать! – Взбодрился лысый.
– А ты спрашивал?
– Мог бы и сам догадаться, или ты до последнего этот козырь приберегал, ждал, пока я выговорюсь? Травма всё меняет. Одно дело, когда такие метаморфозы происходят на ровном месте, другое, после травмы или стрессовой ситуации. Снимки, результаты МРТ есть?
– Если надо, достанем!
– Хорошо, Петруша, в первую очередь, тащи своего зятя сюда. Для начала я с ним побеседую.
– М-м-м…в том-то вся сложность, что просто так его не притащишь. – Старик запустил пятерню в седую гриву. – Ну положим, притащу я его силой, так он ни в чём не признается. Тут надо как-то с другого бока заходить.
– Это уж тебе виднее, с какого боку заходить. Ты у нас всегда был мастером кривых заходов, так что сам соображай, как этот сломанный аппарат ко мне доставить. А уж я продиагностирую, найду поломку и составлю дефектную смету. Слушай…хорошо пошла! Давай ещё по одной.
Лысый сдвинул стаканы и приподнял над столом ополовиненную бутылку.
10
День прошёл чудесно. Он мог бы назвать его лучшим днём в своей жизни, если бы такие «лучшие дни» не случались ежедневно в течении месяца. И каждый прожитый день казался лучшим, а каждый, следующий за ним – лучше предыдущего. Они с Ликой превосходно потрудились, поставив очередной рекорд по доставкам и, соответственно, по заработанным деньгам. Стоял чудесный вечер и они летели домой. На Лике были новые колеса, её салон украшали кожаные чехлы, а кузов блестел от дорогой импортной полироли. Свежая резина аппетитно похрустывала асфальтом, лобовое стекло обдувал приятный сентябрьский ветерок. Лика смеялась над рассказанным Стасом анекдотом. Ему нравился звук её смеха, такой тёплый и переливный, как журчание весеннего ручья. Чтобы почаще слушать этот смех, Стасу приходилось запоминать множество, прочитанных в сети анекдотов. Но Лика смеялась далеко не каждому, и эта избирательность, делала её смех более ценным.
Они ехали домой в предвкушении очередного романтического вечера. Загодя купленная бутылка вина, мерно покачивалась на заднем сидении, как младенец в люльке. Ночь обещала быть тёплой, и Стас собирался провести её в обществе Лики. В последнее время, ему казалось, что Лика всё больше проникается им. Она больше слушала, чем говорила и просила от него всё новых и новых историй. Даже в работе она перестала быть строгой начальницей. Теперь она общалась с ним тепло, как любящая супруга и часто позволяла ему действовать самому. «Ты же у меня умничка! Сам здесь разберёшься!» – говорила она, растапливая лицо Стаса в сентиментальной улыбке. В последнее время, она была даже немного рассеянной и часто спохватывалась и поправлялась. «Ой, вот здесь нужно было свернуть…Слушай, мы два адреса проехали» – несвойственным ей виноватым голоском пищала она.
Стас улыбался и говорил, что ничего страшного не случилось. Эта её рассеянность походила на головокружение влюблённой девушки. И вообще, в последнее время у Стаса не было сомнений, что Лика это женщина. Он не сомневался в существовании этой женщины, так же как вы не сомневаетесь в том, что дорогой вашему сердцу человек является реальным.
Они свернули во двор и пробирались через нескончаемые ряды машин, чтобы найти приличное местечко, когда увидели, что им навстречу едет патрульная машина. Стас пытался прижаться к обочине, чтобы пропустить полицейский Форд, но тот вильнул в его сторону, заставив резко затормозить.
– Ты куда прёшь! – процедил Стас сквозь зубы.
– Спокойно! – прошептала Лика, и в этот момент водитель Форда включил проблесковый маячок.
Из машины вышел полицейский и неторопливо вразвалочку направился к ним.
– Чё за дела? – На лице Стаса застыла глупая улыбка. Он не мог осознать, что происходит что-то выходящее из ряда вон; что-то, что грозит в одночасье разрушить его только что возведенный замок из хрусталя.
– Здесь что-то не так! – холодно произнесла Лика. В её голосе Стасу послышалась обречённость.
Тем временем, полицейский экстравагантно постукивал в стекло костяшками пальцев.
– А что если…– Глаза Стаса вспыхнули. В последний момент он почувствовал опасность.
– Не надо! Так будет только хуже. – Лика резко пресекла направление его мыслей.
Тяжело вздохнув, Стас приоткрыл окно.
– Старший лейтенант Прохоров! – галантно улыбаясь представился полицейский. – Документики на машину предъявите пожалуйста!
– Я что, что-то нарушил, лейтенант? На каком основании производится досмотр?
– Машину угнали, ваша подпадает под описание. Сверим данные и можете быть свободны.
Предательски задрожавшей рукой, Стас стал копаться в бардачке. Была слабая надежда, что мент проверит только документы на машину. Их он и протянул в узкую щель приоткрытого окна.
– Угу! – лейтенант раскрыл, упакованное в корочку свидетельство, будто это была интереснейшая книга. – А водительские права можно посмотреть?
Этот форс-мажорный вариант тоже был предусмотрен. С самого дна бардачка Стас достал тонкую пачку пятитысячных купюр и недвусмысленно помаячил ей из под руля.
– Что это? – спросил непонятливый лейтенант. – Водительские права, пожалуйста. – Неумолимая рука шевеля пальцами, ждала, когда в неё вложат требуемый документ.
– Слушай, лейтенант, тут такая фигня…я их дома забыл. Может договоримся? – вкрадчиво шептал Стас, продолжая трясти под рулём бумажным веером.
– Конечно договоримся, услужливо улыбнулся лейтенант. Машина зарегистрирована на ваше имя? Вот и отлично. – Он сделал шаг в сторону и достал рацию.
– Щас договоримся! – шептал Стас, успокаивая больше себя.
– Ничего не получится! – обречённо сказала Лика. – Ты меня прости, я совсем какой-то растяпой стала. Как я их не просчитала?
– Тебе не за что извиняться! – нежно шептал в ответ Стас, – всё будет хорошо!
Тем временем, лейтенант вернулся к окну. Теперь его лицо изображало каменную невозмутимость человека при исполнении.
– Станислав Васильевич Пантелеев, правильно? Три месяца назад вы были лишены водительских прав.
– Ну да…я же и хотел это обсудить. – Стас поднял пачку денег над рулём, провёл большим пальцем по твёрдым краешкам новых купюр, которые тут же издали призывный шелест.
Но лейтенант будто не видя этого перфоманса, уже зачитывал приговор.
Стас смотрел на шевелящиеся пухлые губы и не мог поверить в происходящее. В последнее время, вера в чудеса, в свою неуязвимость и всемогущество Лики, укрепилась в нём настолько, что он не мог допустить даже мысли о ситуации, выходящей из под их контроля. Лейтенант бурчал, что в соответствии с каким-то законом, лицо, которое чем-то управляет, не имея чего-то, подлежит какому то наказанию в виде чего-то там. Не смотря на чёткую дикцию, с которой лейтенант зачитывал приговор, Стас ничего толком не расслышал.
– Прошу вас выйти из машины.
– В смысле выйти? Это моя машина! – Стас бросил деньги, вцепился в руль и уставился в лобовое стекло. В этот момент он походил на малыша, у которого злые пацаны решили отжать игрушечную машинку.
– Выходите из машины, или мы будем вынуждены применить силу! – Лейтенант махнул рукой, призывая на помощь напарника.
– Я поеду на ней сам, куда вы скажете! Готов следовать за вами…– тараторил Стас, продолжая отрешённо глядеть вдаль.
– Без прав вы не можете передвигаться на транспортном средстве. Выйдите из машины! – продолжал давить теряющий терпение лейтенант.
– Я не оставлю её здесь! – сжав зубы проскрежетал Стас.
– Она здесь и не останется. Эвакуатор уже вызвали. Вашу машину увезут на штраф-стоянку, до выяснения всех обстоятельств.
– Хуй тебе, а не штраф стоянка! – Стас показал лейтенанту средний палец, нажал на кнопку блокировки дверей и закрыл окно. – Вот теперь попробуйте меня достать!
Лейтенант нервно дёргал ручку и кричал, что то о усугублении вины, но Стас его будто не замечал.
– Я тебя никому не отдам! – шептал, он глядя на пассажирское сидение. Он пытался улыбаться, но улыбка эта дрожала, а глаза набухали от влаги.
– Тебе придётся подчиниться. – обречённо отвечала Лика. – Главное, чтобы тебя побыстрее отпустили, а потом ты меня заберёшь.
– Как я заберу тебя без прав? Ты что, не понимаешь, что нас хотят разлучить навсегда! – Стас всё таки не смог сдержать слёз, которые брызнули из глаз, ручьями покатились по щекам, стекая с подбородка. Он рыдал как ребёнок.
– Нет безвыходных ситуаций, и эта проблема тоже решаема…– утешала его Лика.
– Лика, реши…реши её пожалуйста! Давай что-нибудь придумаем, ты же у меня такая умная. – Стас нервно дёргал руль, будто тряся Лику за плечи.
– Извини, но здесь я бессильна. Всё что я могу делать, так это управлять машиной. То, что находится за её пределами мне неподвластно. Ты сам должен решить эту проблему, а я буду ждать тебя столько, сколько понадобится!
Тем временем, стук в окно был уже неделикатным, а приглушённая речь лейтенанта утратила нотки интеллигентности.
– Считаю до трёх и разбиваю стекло! Ра-аз! – В руке лейтенанта появился пистолет, рукоятка которого угрожающе целилась в ветровое стекло.
– Открой, а то будет больно нам обоим. – шепнула Лика.
– Я тебя вытащу – хрипел Стас, нежно поглаживая панель.
– Два-а!
– Прощай!
– Три-и!
– До встречи…до скорой встречи…
Стас послал воздушный поцелуй в салон и распахнул дверь.
– Ну чё ты разорался? Вот он я…– Он вздернул руки вверх. Лейтенант тут же схватил его за правую руку, больно изогнул и поволок к машине. Уже у самой двери патрульной машины, Стас обернулся.
Двое молодчиков с профессиональной ловкостью опутывали колёса его ласточки, в то время как неуклюжий эвакуатор пятился к ней задом.
11
Всё оказалось гораздо хуже, чем Стас мог себе представить. После освидетельствования на алкоголь и составления протокола, следователь объявил, что ему полагается пятнадцать суток ареста, после чего, возмущённого и истерящего его отволокли в камеру. Стас не ожидал такого развития событий, поэтому всю ночь бился в истерике и долбил в дверь, призывая кого-нибудь из начальства. На его зов откликался только дежурный, угрозы которого по мере каждого подхода к камере нарастали. Он начал с обещания сладкой жизни в карцере, а закончил тем, что если Стас не перестанет орать, он ему, с-суке, ноги вырвет и в жопу вставит. Эмоционально измотанный и выжатый как лимон, Стас смог уснуть лишь под утро. В накативших тёплой волной, успокаивающих грёзах он видел весело бегущий навстречу пунктир дорожной разметки и слышал мягкий, мудрый, женственный и самый любимый на свете голос.
Его разбудил грохот открываемой двери.
– Пантелеев на выход! – Злобно крикнул, стоящий в проёме конвоир. Стас узнал этот голос. С ним он общался всю пролетевшую ночь. Лицо молодого парня абсолютно не соответствовало гнусностям, которыми он поливал бедного арестанта.
– С вещами? – робко поинтересовался Стас.
– А они у тебя есть? – насмешливо огрызнулся конвоир. – Давай на выход!
Конвоир вёл Стаса по серому коридору приободряя криками «быстрее!» и периодически прося его ткнуться лицом в стену. Подойдя к вмурованной в стену двери, конвоир, открыл дверь и впихнул туда арестованного. Глазам Стаса предстал небольшой, скудно обставленный кабинет, где находилось два человека. Один сидел за письменным столом, второй – рядом на стуле. В момент появления Стаса, мужчины вели дружескую беседу, которая перемежалась скабрезным хохотом одного из них. Стас хорошо знал этот смех.
– О-о, а вот и он, мой непутёвый зять – сидящий у стола седовласый мужчина повернул голову. – Ну что, рассказывай, как ночь провёл?
– Отлично, на шконке, лицом к параше! – съязвил Стас, криво ухмыляясь. В любой другой обстановке, это лицо бы его только взбесило, но здесь. В этом мрачном заведении он был рад любому знакомому лицу. Тем более, это лицо было здесь как никогда кстати, потому что оно, силой былых подвигов и хороших знакомств могло мгновенно сделать его свободным.
– Вася, ты не мог бы оставить нас с этим распиздяем вдвоём? Я ему хочу одно место налимонить. – Обратился седовласый к сидящему за столом человеку.
– Без вопросов, Иваныч. Только ты это…без применения третьей степени воздействия…– тупо пошутил хозяин кабинета и тут же испарился.
– Ну рассказывай, про свои подвиги – Седовласый подпёр ладонью крупную голову, словно приготовляясь услышать захватывающую историю.
– Какие подвиги? Спокойно ехал, не нарушал и тут они! – Голосом обиженного ребёнка пробурчал Стас.
– Ах они паразиты! – Сочувственно покачал головой седовласый. – Это ж надо…ничего не нарушал. – А ничего что ты без водительских прав был? – зло процедил он, оттопырив нижнюю губу. – И это только цветочки. Они подняли всю статистику нарушений с камер по твоей машине. Так там такое – «Такси» Люка Бессона просто отдыхает. Превышения скорости, проезды на красный, пересечение сплошных полос…да и это тоже ерунда. А вот, когда ты в Ермолинске по встречной полосе жарил – это уже на «Форсаж» тянуло. – Стасик, что с тобой происходит? Ты принимаешь наркотики?
– Петр Иванович, да вы чего? Какие нарко…
– А чем ещё можно объяснить эти красные светофоры, встречки и твоё отсутствие дома? Ты не забыл что женат? Чем можно объяснить то, что ты не вылазишь из этой тачки и болтаешь сам с собой? Для меня, например, вывод очевиден. Так, что у тебя два пути – тюремная камера, или наркологическая клиника.
– Да что вы такое говорите Пётр Иванович?! – лепетал обомлевший Стас. – Какая камера, какая наркология?
– Сначала поясню насчёт камеры. Ты, друг сердечный, за этот месяц накуролесил на самый настоящий тюремный срок. Если проезды на красный и пересечения сплошных можно отнести к хулиганке, то движение по встречной, отказ остановиться по требованию полиции, провокация погони через весь город, это уже уголовка. И это ещё не всё. В сети куча видео с регистраторов, где обезбашенный чувак дико веселясь гонит по встречке. Пока что все эти материалы не пристегнули к твоему делу, но это вопрос времени. Вот и скажи мне, Стасик, как можно объяснить такое поведение? Если ты был обдолбаный – это с одной стороны усугубляет вину, но с другой – хоть как-то всё объясняет. А если нет? Значит ты делал это намеренно. Намеренно создавал аварийную ситуацию, провоцировал массовое ДТП, и это только в отдельно взятый день. Были и другие прецеденты. Ты кто – террорист? Может быть тебя завербовала какая-нибудь радикальная группировка?
– Да чё вы несёте…
– Тогда остаётся одно – наркотики! – Развёл руками Пётр Иванович.
Оцепеневший Стас медленно крутил головой.
– Есть третий вариант? Я даже не представляю какой.
– Есть, но даже если бы я вам про него рассказал, вы бы всё равно не поверили. – Стас горько сглотнул, глядя с тоской в зарешеченное окно.
– Не хочешь, не рассказывай – дело твоё. – Пётр Иванович небрежно махнул рукой. – Я всякой небывальшиной не интересуюсь, как, собственно, и следствие. Я здесь для того, чтобы рассказать, что тебя ждёт дальше. Пока ты сидишь эти пятнадцать суток, следователь нароет гору материалов и возбудит уголовное дело. К нему присовокупят кучу штрафов. Так, что, если даже ты не получишь реальный срок, то раскошелиться придётся серьёзно. Не думай, что это будут только штрафы с камер. Каждый из тех, кому ты попался навстречу, обогнал, или подрезал, может, с подачи следствия, подать на тебя иск о возмещении морального и возможного материального ущерба. Мне даже страшно представить, что это может быть за сумма.
– Им ещё нужно доказать, что это была моя машина, и за рулём сидел именно я. Номеров не было, а качество съёмки регистраторов оставляет желать лучшего. – Внезапно вспомнив про имеющегося на руках козыря, Стас пошёл ва-банк.
– Разберутся и докажут, будь уверен! Не забывай, что тобой будут заниматься настоящие следаки. Они свяжут все твои выкрутасы здесь, когда машина была с номерами и там, а потом всё это вывалят судье на стол. Ах да-а…– старик будто спохватившись почесал седую гриву. – Есть же ещё один нюанс. Машина эта так и не была снята с учёта, что ты должен был сделать незамедлительно. Штрафы могут прийти к старому хозяину. Но и здесь ты просчитался. Это только усугубит твою вину. Получается, что ты не только ездил без прав, но ещё и на чужом транспортном средстве.
Каждый аргумент старика, словно кувалдой бил Стаса по темечку, заставляя его голову пригибаться всё ниже к коленям.
– Что можно сделать? – осипшим голосом произнёс он. – Вы ведь здесь не для того, чтобы зачитывать мне приговор?
– Если будешь упираться и играть в сопливого мальчика – ничего. Но, как ты правильно заметил, при правильной постановке вопроса, кое-что сделать можно. Если мы погасим эту историю на корню, избежав следственных мероприятий, то , нарисованные мной, страшные последствия могут не наступить. Нужно просто выбрать один из вариантов: ты был под наркотой, делал это сознательно, или…Первые два варианта для тебя губительны, но существует и третий.
– К-какой? – спросил Стас недоумевая.
Старик сложил ладони, воткнул их в подбородок, устремил мечтательный взгляд поверх головы Стаса, и, медленно растягивая слова, произнёс.
– Умственное помешательство.
– Что-о?!
– Это единственный вариант, при котором можно избежать всех следственных мероприятий. Мы доказываем, что во время всех этих перфомансов с твоим участием, ты был не в себе. У меня есть хороший друг, который сможет сделать необходимое заключение. Нужно только твоё согласие. – Серые с прищуром глаза впились в Стаса. Он ненавидел этот взгляд, давящий и беспощадный. От этого взгляда, он бессознательно скрывался последние пять лет своей жизни. – Ну так что?
– Хотите, чтобы я признался в том, что являюсь шизофреником?
– Ну зачем сразу так. Умственных нарушений очень много, тем более сейчас. Люди находятся в постоянном стрессе, психика многих не справляется с бешеной скоростью этого мира. Потом экология, обрушивающийся на головы информационный поток, травмы. Кстати, это твой случай. У тебя же травма головы была.
– Она никак не повлияла…и вообще…я нормальный.
– Никто и не говорит, что ты ненормальный. Просто немного слетел с катушек. Такое бывает. – Старик заговорил нежнее, накрывая запястья Стаса ледяными, как у мертвеца руками. – Если даже этого и нет, нужно сделать так, чтобы все в это поверили. Поверь, это лучший исход событий. Стас, ты же мне не чужой человек, я не хочу, чтобы моя дочь носила тебе передачки.
– Ага, разбежалась она…– вырвалось у Стаса.
– В общем, решать тебе. Согласишься – через неделю другую будешь гулять на свободе.
– С волчьим билетом на кармане? – Криво ухмылялся Стас.
– Да какой-там билет. Справка, заключение. Потом, всё это временно. У тебя будет и другая справка, о том, что ты прошёл курс лечения и являешься полностью здоровым.
– Тогда прав мне не видать как своих ушей. – Тяжело произнёс Стас, глядя в пустоту.
– Тебе их и так не видать ближайшие пару лет. А потом всё сделаем. Если ты насчёт работы беспокоишься, так я тебя в свою контору устрою. Мне как раз охранников не хватает.
– Вам требуются охранники с протекающей крышей?
Тесть небрежно отмахнулся от язвительного вопроса.
– Ты согласен, или нет? – он поглядел на позолоченные часы, давая понять, что время ограничено.
«Главное отсюда вырваться, а там» – подумал Стас и утвердительно кивнул головой.
12
Спустя несколько часов, локация Стаса изменилась. Теперь он находился в комнате с белыми стенами и потолком. Это было всё, чем больничная палата отличалась от камеры. На окнах тоже были решётки, но в отличие от камеры, где Стас сидел один, здесь были ещё и соседи, точнее сосед. Улыбчивый паренёк в серой пижаме, не сводил с него влюблённых глаз с того самого момента, как он появился в палате. Сперва Стас кивнул, улыбнулся в ответ и даже представился, но паренёк просто продолжал улыбаться. В течении первого проведённого в палате дня, сосед ни разу не поменял своего места. Он просто сидел на кровати напротив, смотрел на Стаса и улыбался. Эта добродушная, на первый взгляд, улыбка, уже через час стала напрягать Стаса. Он пытался заснуть, отвернувшись к стенке, но даже спиной чувствовал эту чёртову улыбку. Появившаяся в палате сестра, принесла пижамный комплект, который Стас поначалу отказывался одевать. Он пытался намекнуть, что он здесь на особом положении и не собирается застревать надолго, на что сестра ответила, что здесь все особенные и нахождение в пижаме, обязательное требование.