Крымский Джокер

Виктор аккуратно стряхнул пепел с толстой сигары и успокоил его:

– Да не на что мне будет покупать, чувак! Чек здесь останется. Ты же сам говорил, что всё не так просто: пока налоги с него отслюнявят немерянные; пока проверят ещё раз триста всю законность выигрыша, мою личность и так далее…

– Да уж. Месяца три нам больших денег не видать. Оно и к лучшему. Пусть поуспокоиться всё. Визу, я думаю, теперь тебе без проблем выдадут. Так что сделаем вот как. Я выдам тебе тысяч двадцать пять наликом. Чтоб ты там мог своё вонючее самолюбие тешить.

Витька обиженно засопел на что Дима лишь ухмыльнулся:

– Что мало? А ещё, падла, вчера утром в буфете развонялся из-за цен на графин кока-колы! Ладно уж, – расщедрился он, – дам двадцать пять с собой. И переводом по «Ист Юнион» переведу, если нужда появится, ещё двадцать пять. И всё – хватит с тебя.

Карытин расцвёл и улыбнулся:

– Вот это нормалёк! Мне же ещё корешам студенческим нашим хоть отстегнуть бабла охота. Пусть бухнут нормально и порадуются за другана.

Дима отхлебнул виски и снова стал серьёзным.

–Ох, чую – напылишь ты там лишнего! На всякий случай мы составим акт поручительства на часть суммы. Может, ты там на зону загремишь, или ещё чего похуже. Чтоб у меня была возможность тебя выкупать, жопа твоя с ручкой.

Витька же, наоборот, был спокоен и весел. Он не чувствовал в себе никаких перемен, после внезапно свалившегося богатства. Просто ему стало как-то интереснее и веселее жить.

– Не ссы, Димастый. Я на месяцок туда – и обратно. А вернусь – зажируем мы уже тогда по-взрослому! А ты пока пробей, сколько бабла надо для получения вида на жительство. Может америкосским гомосекам больничку какую отгрохать? Или новый авианосец построить? Можно, как Бендер, помнишь? Объявить войну, к примеру, Северной Корее… Прикуплю верблюдов – и атакую Багдад! – Витька заржал, видимо реально представив эту картину. – Короче – выясни всё поподробнее. Я хочу с такими реальными бабасами быть американским подданным!

Розов, подумав немного, достал новую бутылочку вискаря, и разлил по полстакана.

– А теперь давай просто наебенемся за твою удачу, Корыто ты дырявое! И запомни – деньги я переведу тебе на Севастопольский Морской банк. Сумма не маленькая, но там у меня в отделе переводов родственница работает. Она сама тебе тихонько всё выдаст. Чтобы без лишней рекламы. Дашь ей сотку баксей за услуги – и все дела.

– Окей, мэн! – поднял стакан Виктор – за нашу удачу, мать её!

Уже в аэропорту, провожая Витьку в обратный путь, Розов, после крепких дружеских объятий, достал из кошелька купюру в один доллар, и разорвал её пополам. Одну половинку аккуратно сложил обратно в свой портмонет, другую протянул Карытину:

–Держи, чудик!

Витька недоумённо взял протянутый обрывок доллара.

– И на хера он мне?..

– Фильмы про шпионов видел? Обратно прилетишь – сверимся половинками. А ту вдруг тебя подменят какие-нибудь пидоры… Смотри – не проеби!

* * *

… Теперь, стоя на кухне у Толстого, Витёк с досадой подумал: «Да уж… В Севастополь теперь дорога заказана. Надо ж было мне в автосалоне с девками растрепаться так! Прав был Димастый – тут и трезвому опасно болтать лишнее. Тем более, что я уже под чьим-то серьёзным надзором нахожусь. Вот, в натуре, не было печали!».

Карытин в раздумьях ещё немного постоял возле приоткрытого окна. Потом посмотрел на часы и тихонько вышел в зал. Там он достал свой бумажник. Вытащив из него двадцатидолларовою купюру, положил её под телефонный аппарат, стоявший на журнальном столике. Потом взял трубку и вернулся на кухню.

Набрав код Америки, он на секунду замешкался. Глянул в зеркало, висящее над столом, сделал грустную физиономию и продолжил набирать остальные цифры. После третьего сигнала, трубку подняли.

Витька негромко сказал:

– Здорово, Димон! Чо делаешь-то, чувак?

Слышно было хорошо, но Димин голос доносился с каким-то эхом.

– На работе зависаю. Горбилю по-полной…

– Не достало? Бросай ты это грязное дело. Ты ж теперь миллионер – не забывай!

– Да нет уж. Пока денег этих на счету у меня нет, погорбатюсь. Мало ли чего…

Витька не выдержал и рассмеялся:

– Вот ты старый еврей! Ну, ладненько – дело твоё. Тут вот какая петрушка. Давай бабло перекинь мне лучше на киевский какой-нибудь банчок. Сбербанк, например или ещё какой поскромнее.

– А что случилось? Проблемы? – сразу встревожился Дима.

– Никаких. Просто не охота мне в Севастополь. Там мест злачных полно. Да и атмосфера там какая-то…развратная. Боюсь сорваться там.

Диму сложно было водить за нос. Он с недовольством проворчал:

– Темнишь ты что-то, чувачок. Смотри – мне по хрену куда бабки переслать. Но ты с визой не тяни. Я через Интернет заказал тебе собеседование в консульстве на одиннадцатое ноября. На два часа дня. Осталось три дня – не опоздай. И вот мой тебе совет: как получишь визу – сразу же резко уябувай оттуда! Потом, когда станешь почётным буржуином – тогда и вернёшься на свою родину долги совести раздавать.

Виктор постарался ответить как можно радостнее:

– Пожалуй, я так и поступлю. Ладно, чувачок, не скучай – скоро балдёж сплошной у нас начнётся! Покеда, бабанька, покеда!

И дал отбой.

Потом он сделал ещё один короткий звонок в Киев:

– Здорово, Лосяра! Дык я только оттуда! А ты как – всё там же в Киеве обитаешь? На Воровского? Да вот, думаю к тебе на пару дней подскочить…Может завтра… Приютишь? Приеду – расскажу. Твоим привет! Ну всё – до встречи!

Тихонько прокравшись в зал, Карытин осторожно лёг на кровать и, прогнав все посторонние мысли из головы, задремал.

* * *

…В эту ночь Лидия Петровна никак не могла уснуть. Она волновалась. Завтра должны были произойти события, которые могли очень сильно изменить её жизнь. Конечно, Глеб Кораблёв – человек серьёзный, не чета всем этим помощничкам. Он-то уж не подведёт. И девка у него – первый сорт! Если даже такой солидный и осторожный авторитет как Клешня, и тот на неё повёлся. И на этом сгорел. Вернее – взлетел…

Да и задачка не очень хитрая. Очень облегчил нам жизнь этот Виктор Павлович. Хоть и ловко он от ребятишек Иваныча в аэропорту «Борисполь» соскочил… Шустрый фрайерок! Но в Крыму тут же дал промах – купил такую броскую тачку в центровом автосалоне. Маршрут свой этим мокрощёлкам-продавщицам разболтал. Видно голова у него до сих пор кругом. Ещё бы – такие бабки!

Но что-то сильно смущало Лидию Петровну в поведении клиента. Понятно было, что он просто невероятно везучий. Это не вызывало сомнений. Уже одно это обстоятельство было очень не по душе Железной Лиде, которая зубы съела в теневом игровом бизнесе. Она прекрасно знала, что везучим прёт ровно до какой-то невидимой полосы. Это потом уже начинается пропасть, в которую валятся все скороспелые, разбогатевшие игрой любимцы фортуны. Но эта чёрная полоса могла наступить и через месяц. Или даже год. У Лиды же этого времени сейчас не было. Этот быстрый мужичок скорее всего не задержится на родине. Будет сваливать в штаты. И в запасе у них максимум неделя. Если не меньше…

Так же ясно, что в Севастополе ему надо получить бабки. Скорее всего на текущие расходы. А может, недвижимость задумал в Крыму прикупить – сейчас это хорошая тема. Но если вдруг невероятное везение этого фрайера поможет ему в Севастополе избежать тесных объятий Глеба, надо ставить засаду возле консульства, в Киеве. Вот где он неминуемо прорисуется. И ментов поднапрячь, чтоб на вокзалах в Симферополе и в Севастополе поприсматривались. В аэропорт пару человечков зорких откомандировать. Вдруг Витюша этот тачку сбросит свою где и фьють! Парень он теперь не бедный…

Короче, не до сна сейчас.

И Афанасьева, загасив в пепельнице папиросу, потянулась к телефону.

* * *

На следующее утро Толстый проснулся в прекрасном настроении. Он сладко потянулся и приобнял спящую Алену.

– Вставай золотко! Сегодня много дел!

Жена открыла глаза:

– Ой! Что это я? Проспала? А как же Витя? Он же просил в четыре разбудить! – она быстренько соскочила с кровати и, накинув халат, поспешила на кухню. Володя догнал её возле двери, и крепко обнял:

– Эгей! Дифчонка – не так быстро! За ночь усё переменилось… Твой муж вчера нанялся на работу. Значица, планчик у нас такой – сейчас завтракаем, потом съездим к нотариусу, где сделаем две доверенности на машину Виктора. На тебя и на меня. Потом её из мастерской к нам в гараж перегоним. А потом, извини, родная – мы с ним в Киев уезжаем!

Алёна непонимающе захлопала глазами и освободившись из володькиных объятий, с недоверием посмотрела на мужа:

–Погоди-ка, Толстячок. Не гони лошадей… Какая доверенность? Какой Киев?

Костров, как был в трусах, вернулся и прилёг на кровать. Затем, интригующе поглядывая на супругу, подробно обрисовал события вчерашнего дня в деталях, подробно остановившись на щедром предложении Карытина.

Алёна присела рядом на краешек кровати и задумчиво произнесла:

– С чего бы это такие подарки? И ты думаешь, ему можно доверять? И почему, интересно, на тебя менты так набросились? Полный бред…

– Что с ментами – полный бред, я согласен. Но Виктору можно доверять, – твёрдо сказал Володя. – Тем более мы же ничем не рискуем. А менты – они, скорее всего, просто денег хотели срубить, – закончил он и немного неуверенно добавил: – Наверное…

Алёна, закачав головой, сильно засомневалась:

– Ну да – так-таки и ничем! Я, к примеру, мужем, может быть, рискую.

И она растерянно посмотрела на Володю. Но тот был спокоен. Обняв Алёну, он горячо зашептал ей на ухо:

– Да не бандит же он – видно сразу! Просто подвезло чуваку… Вернусь через пять дней – и машина наша! И потом – ты же у меня не просто жена! А работник юстиции! Посмотри там у себя, что и как… Нет, ты прикинь, Алёнка! Новая тачка! Когда такое ещё может с нами случиться?!

Кострова минуты две посидела в молчании, задумчиво глядя в серьёзное лицо мужа, и приняла решение:

–Ладно! В принципе пока никакого криминала в вашей затее я не вижу. Хотя, полный бред, конечно… Машины просто так никому в этом мире не дарят! И твоего Виктора сегодня по нашей картотеке проверю. По полной программе. А машину его, Василий Николаевич, капитан наш бравый, по базе угонов пробьёт. Ну и вообще подстрахую, где смогу…

Поговорив о деталях минут пять, супруги вдвоём направились на кухню.

Карытин крепко спал, когда Володя тронул его за плечо.

– Подъём, о, щедрый незнакомец! Пора за дело приниматься, коль не подшутил ты над бедным крестьянином!

Витька сразу открыл глаза:

– Не шутил. И уже, заметим, не бедным – а вполне реальным идальго. Практически, обладателем прекрасной новой иномарки, – он скинул с себя одеяло. – Погнали к нотариусу!

Пока Витёк умывался, Володя, сидя в кресле, внимательно изучал документы на машину.

– Алёна! Что это за бабло под телефоном? – крикнул Вова на кухню.

Витёк выглянул из ванной, и прижал палец к губам:

–Не ори. Я вчера с Америкой поговорил. Это за переговоры.

–А-а. Ну ладно, – это как раз на доверенности уйдёт! – подмигнул Толстый и засунул купюру в карман. – Эй, есть кто живой? Давайте завтракать!

Наскоро перекусив, они втроём поехали на володиной машине к нотариусу. Доверенности решили, как и предлагал Виктор, делать две – на Володю и на Алёну.

Через час, вручив Алене две голубые гербовые бумаги, Володя нежно поцеловал её в губы.

– Ты – моё сокровище… Пока я буду в отъезде, на учёт поставишь машину в МРЭО, ладушки?

– Вова – время! – Виктор постучал по запястью. – Давай на СТО!

А ещё через полчаса, Толстый с превеликой осторожностью заводил отливающий серебром «Пассат», в свой гараж. Виктор одобряюще кивал и подначивал друга:

– Давай-давай. Поднажми! Царапни его для почину! В обморок только не упади, хозяин!

Когда Володя вышел, Карытин протянул ему полиэтиленовый пакет.

– Держи. Дома оставишь. Вся документация на тачку. Сервисная книжка и второй комплект ключей… Имей ввиду – она год на гарантии! Ежели чего – не стесняйся грузить этих дилеров по-полной!

– Спасибо тебе, чувак, – неуверенно пробормотал совершенно счастливый Толстый.

– Ну давай, – заплачь ещё! Рано благодарить – отработать придётся. Лучше проверь у себя в машине масло, тосол… Водичку в бачок омывателя залей. Ну, в общем, проведи техосмотр небольшой перед дальней дорожкой. Ещё полчаса терпит.

Володя открыл капот своего «фолькса», и занялся подготовкой машины к дальней дороге. Что-то подкручивал. Доливал. Поменял один дворник. Но после передумал – и переставил обратно. Потом достал электронасос, и стал подкачивать колёса. Виктор с лёгкой улыбкой, наблюдая за суетящимся приятелем, присел на лавочку и закурил.

«Засветло до Киева добраться не успеем. Наверняка подальше от Крыма и снег и гололёд, – он посмотрел по сторонам. – Эх, хорошо всё-таки здесь! Середина ноября, считай – а тепло как весной!».

Он внезапно вспомнил, как классно было поздней осенью в университетском парке пить холодное пиво из трёхлитровых банок. Разноцветная листва на солнце… Ароматный дымок папиросы… До сессии ещё ого-го как далеко! Девушки мимо ходят красоты необыкновенной… Лепота!

Приятные воспоминания прервал голос Толстого:

– Ну что, Виктор Павлович? Авто к пробегу готово. Ломанулись?

– Поехали, коль не шутишь, – Карытин поднялся, и отряхнул джинсы. – Всё взял? Документы, мобильники – дебильники? Смену белья? Презервативы?

– Да всё в порядке. Вот ещё и термос с зелёным чаем Алёна соорудила.

– А это что за библия? – Виктор показал на увесистый фолиант в чёрной обложке, который Володя осторожно пристроил на заднем сидении.

– Эзотерический сборник «Волшебная Гора». Философия там всякая. Новинки психологии. Стишки попадаются интересные… Может, почитаю в дорожке…

Виктор одобрительно похлопал друга по плечу:

– Молодец! Главное – чтоб никаких детективов! А философию я уважаю. Ну что – кто первый за рулём?

Толстый поднял руку и забрался на место водителя. Он опустил стекло, и протерев напоследок боковое зеркало заднего вида, ловко выехал со двора. Карытин подстроил под себя переднее пассажирское сиденье, достал из бардачка потрёпанную карту дорог Украины и приготовился руководить движением:

– В Киев на машине ездил когда-нибудь?

– Было дело – пару раз пришлось в своё время столицу посетить. Да нормально всё будет, Палыч!

Виктор стал серьёзным. Он со значение поглядел на Володю и чётко обрисовал ситуацию:

– Так вот. Так как у нас всё-таки не увеселительная прогулка, а взрослое мероприятие, задание тебе первое – ехать по такому маршруту, чтобы встретить как можно меньше постов ДАИ. И вот тебе на всякий случай, – он выложил на панель пять новеньких купюр по десять долларов. – В разговоры с ментами не вступай. Сразу пытайся решить проблему через эти зелёные пропуска. Но с умом. Менты, тоже, знаешь, они разные бывают….

Володя коротко кивнул и сунул зелёные бумажки в нагрудный карман. Виктор продолжил инструктаж:

– И главное помни: если что – ты ничего не видел и ничего не знаешь. Я просто нанял тебя за двести баксов подбросить меня до Киева. Не думаю, что вопросы такие всплывут – машина другая, водила другой… – он осмотрелся в салоне, как бы желая убедиться, не осталось ли здесь чего-нибудь от его серебристого «Пассата». – И даже маршрут наш не совсем тот, который известен моим навязчивым незнакомым «друзьям». Но случись что – задницу ты себе этой легендой прикроешь…

Толстый согласно кивал, внимательно слушая своего загадочного пассажира. Приятели уже выехали из города, и теперь за окном мелькали дома пригородных деревень. Володя, включив обогрев салона, успокаивающе сообщил:

– Вот, в основном, по такой глухомани и будем ехать. Возле Херсона только пост никак не проскочишь. А дальше вроде бы ничего серьёзного нет. Ну, и перед Киевом, понятно, – он посмотрел на Карытина, и улыбнулся: – Ты поспи немного, если хочешь. Глаза вон какие красные – небось ворочался до утра?

Виктор кивнул, и откинулся на спинку сидения. Перед глазами мелькнул указатель «Симферополь – Киев». В Симферополь было направо. В Киев налево. Виктор прикрыл глаза:

«Направо поедешь – коня потеряешь. Налево… Да и налево всё потерять можно. Быстро меня выпасли, гады! Эх, надо было Димыча слушаться! Прямо в Америке попробовать пробить продление визы. Или из Киева никуда не уезжать. Хотя в Борисполе-то те таксисты похоже не совсем таксисты были…»

Заморосил мелкий дождь. Стёкла машины сразу же покрылись мелкими каплями. Володя включил дворники. Правый действительно плохо чистил лобовое стекло. Толстый прошептал еле слышно:

– Лишь бы не приморозило… А то начнётся кордебалет.

Он осторожно посмотрел на дремлющего приятеля и слегка прибавил газку.

Но Виктор не спал. Он никогда не любил долго думать об одном и том же. Тем более грузиться проблемами, которых ещё как бы и не было в наличии. Ходы свои он просчитал как-будто правильно. Теперь нужно было просто немного удачи.

Указатель с надписью «Симферополь» и тихий шелест осеннего дождя настроил его на ностальгический лад. И он предался воспоминаниям тех далёких дней, когда даже слово «доллар» большинство слышали только по телевизору.

«Блин, когда же это всё началось? Где же та развилка, где мы успели позабыть самих себя, кружась в каких-то потусторонних танцах с этими сатанинскими зелёными купюрами? Как я, весёлый и бесшабашный студент физического факультета Витька Карытин, стал миллионером, хер бы побрал эти бабки? А теперь ещё и мишенью для невидимых злодеев?»

В машине негромко запел Гребенщиков:

«Но в кодексе чести считалось существенным… Не приходить на урок…»

За окном промелькнула красочная реклама Крымских вин. Витька сквозь прикрытые ресницы посмотрел на большой щит, на котором была нарисована гигантская бутылка вина «Чёрный Доктор», и вдруг отчётливо припомнил тот далёкий морозный денёк, когда он тоже собрался поторговать этим достойным винишком. Но не совсем так, чтобы именно этим…

«Когда же это всё было?.. лет эдак четырнадцать назад, пожалуй… Только не припоминаю – я к Мишке пошёл, или он ко мне?.. Ага – вспомнил! Я тогда ещё с утра с трудом открыл один глаз…

Воспоминания Виктора Карытина, навеянные ему рекламным щитом с изображением бутылки вина «Чёрный Доктор»

«… Я с трудом открыл один глаз, и увидел то, что и ожидал. Комната студенческого общежития с самой ветреной стороны, с самыми грязными стёклами и с самым глупым человеком внутри. Все эти обстоятельства привели меня в мрачное расположение духа, и я снова закрыл глаз.

Трещала голова от выпитого накануне вина, и главное было непонятно, почему так сильно. Неужели причиной всех этих мучений стали шестьсот грамм лёгкого ароматного портвейна! Стало обидно. Это же не литр палёной водки или вонючего самогошика. И даже не огромный жбан бессовестно разбавленного пива. Это же дивный винчик, после которого и проблеваться-то грешно.

Но моему организму, похоже, было начхать на подобные доводы. Башка продолжала раскалываться, а язык грязной жёсткой тряпкой вываливался изо рта. Собрав всю волю в кулак, я открыл оба глаза и с силой оторвал голову от подушки. Сантиметров эдак на десять. Тьфу ты! Опять на наволочку за ночь натекло слюны цвета варёной сгущёнки. Вчера ж только обмен белья был! Экое свинство!

Неверной рукой я нащупал под кроватью стакан с водой, который всегда ставил накануне в предвкушении ночной жажды. Но коварная судьба подготовила моему ослабленному винными парами организму новый сокрушительный удар – стакан был пуст! «Вот ты скот эдакий, – подумалось мне, – взял и в беспамятстве ночью всю воду выжрал…» Хотя, позвольте, какое может быть беспамятство после семисот граммов портвейнюги, пусть даже крепкого и вонючего, каковым и является мой любимый портвейн «Таврида»? Чутьё профессионала подсказывало мне – здесь что-то нечисто. Да и ощущения во рту наводили на мысль о различных, знакомых по горькому (вот уж воистину!) опыту, гремучих смесях. Поток ассоциаций и воспоминаний стал вырисовываться в нечто конкретное, и окончательный диагноз проступил в голове: «Острое алкогольное отравление, скорее всего бутылкой дешёвой водки с отвратительной закуской или вообще без таковой». Вот тебе и винишко…

Реанимационные мероприятия требовались безотлагательно. В этот привычный комплекс входило обильное умывание, лучше душ. Дальше предполагалось немедленное выдвижение в ближайшую бомжовочку, где внутрь следовало принять порцию горячих пельменей с бутылкой пива «Славянское». Необходимо было включить в похмельную программу категорическое некурение, и тщательно отследить количество похмеляющего пива, иначе возможен рецидив. Но первым делом нужно немедленно восстановить тот момент вчерашнего дня, когда в голову начала поступать дезинформация о размере принятого внутрь, и окружающий мир, потеряв привычные очертания, исчез в алкогольном вихре. От этого зависела вся линия сегодняшнего поведения. Как с официальными представителями власти, так и с соратниками по борьбе с зелёным змием. Итак, всё по порядочку, не спеша.

… Проснувшись вчера, я не умывался, и сразу погрёб в город по свежему снежку. Так. А зачем? Что-то мне надо было сделать срочное. Прямо как в анекдоте про доктора и провалы в памяти, который я никогда не мог запомнить до конца. Ладненько, пусть будет так: вышел я по какому-то важнючему делу. Иначе с чего бы меня чёрт вынес в такую рань?

Хорошо…Допустим. Только башка дико разламывается. А вчера с утра не болела. Значит, накануне я не сандалил. Уже теплее. Вот! Вспомнил! Я хотел завалиться к Мишке Беляеву с геофака, чтоб обговорить важное прибыльное дельце, сулящее быстрое и непыльное обогащение. Это дело я, практически, сам придумал. А Мифодия пришлось привлечь из-за отсутствия начального капитала – у него была свадебная страховка на книжке, хотя к этому моменту он уже развёлся. Ну, всё – гора с плеч!

Значит, пошёл я к Мишке. По дороге захватил пять пива. Или шесть.… Ну, это и не важно. Мишаня ещё дрых. И я долго колошматил в дверь его времянки. Затем за пивком мы начали обсуждать мой план. А состоял он вот в чём. Приближается Новый Год, и, соответственно, увеличивается потребность населения в изысканных винах, которые не стыдно, так сказать, на стол поставить. А в магазинах давно нет ни хрена – антиалкогольная компания в разгаре. На этом и строится наш нехитрый расчёт. Можно было, конечно, по-простому накупить водяры, и безбожно спекулировать ей в родной общаге. Но это пошло и неинтересно. Опять же, из универа загреметь можно. Гораздо интеллигентнее сделать людям приятное. Так вот, – у меня есть пачка винных этикеток для вина «Чёрный Доктор». Их я тиснул на заводе Массандра, когда был там на экскурсии с последующей дегустацией. Ох, и нахрюкались тогда! Но не об этом. Этикеточки новьё. А такое дефицитнейшее вино как «Чёрный Доктор» пили в нашем городе десять-двадцать человек не больше. А попробовать мечтает каждый. Тут мы с компаньоном берём рубликов на сто пятьдесят «Церковного Кагора». Он изредка бывает в магазинах по три сорок. Аккуратно переклеиваем этикетки – и по пятнашке рваных рубликов спуливаем мирному населению. Тем более, что «Кагор», сам по себе, очень приятное сладенькое винишко. А самовнушение поможет обывателям на праздник ощутить тонкий букет нашей продукции. Риск минимальный, так как госцена «Доктора» тоже пятнадцать рубликов, и всегда можно закосить, что мы сами пали жертвой обмана.

Вот всё это мы не спеша обсуждали, когда пили пивко. Детали были немаловажны, а именно: как перенести к Мишке на хату полсотни бутылок, сколько надо клея, в каких магазинах есть «Кагор» и так далее. Для изучения обстановки мы решили посетить ближайший вино-водочный магазинчик напротив, тем более, что дело уже шло к двум часам. Сказано – сделано.

В грязном затоптанном павильоне царило привычное оживление. Очередь была «рабочая» – метров эдак пятнадцать в длину, и плохо измеримой в ширину. Хвост её выплёскивался на улицу. Кто за кем стоял, никто даже и не предполагал. Тема разговоров была привычная до тошноты – что завезли, по-сколько будут давать в одни руки, и будут ли сегодня продавать вообще. Как человек тренированный подобными препятствиями, я сразу стал протискиваться поближе к входу, не обращая внимание на злобные напутствия, щедро летевшие мне в спину. И уже через сорок минут отчаянной работы локтями и глоткой, я был внутри. Главное в этой ситуации – не останавливаться ни при каких обстоятельствах, и ни на кого не обращать внимания. По роже днём не дадут, а матерщиной меня не запугать – сам злословлю как извозчик.

Короче, там был «Кагор». Церковный, или другой какой, я сразу не рассмотрел. Не важно. Но главное, что он был чёрный как чернила. По три сорок. Я купил три бутылки на пробу. При этом мне пришлось доказывать дородной продавщице, что нас двое, так как давали всего две бутылки в одни руки. После сложной процедуры запихивания в кошмарной толчее бутылок в карманы своей старенькой куртки, я протиснулся в узкий проход и оказался на улице. Мишаня был в восторге, который я слегка притушил, сказав, что вино нужно для дела. Правда, потом он воспрянул духом, узнав, что для дела его надо попробовать. Условились выпить две бутылки, а на одну наклеить этикетку «Чёрного Доктора». Сделать, так сказать, сигнальный экземпляр. Выполнив, таким образом, первый пунктик нашего плана, мы отправились к Мишке.

Падал мокрый снег. Буксовали на гололёде троллейбусы. На остановках скопилось куча злющего промёрзшего народа. Но мы шли по замерзшей улице совершенно счастливые. Две пачки «Беломора» и банка кабачковой икры окончательно превратили студенческий будень в пир богов. А то обстоятельство, что впереди маячил непыльный и быстрый заработок, само по себе пьянило своей необычностью.

Вот здесь-то и начинаются проблемы с воспоминаниями. Нет, конечно, я помню даже вторую бутылку и концерт «Цеппелина» её сопровождавший. Помню, что на перекур мы поначалу выходили из мишкиной времянки, но потом плюнули, и дымили прямо в «спальном отделении». Немного припоминаются настоятельные просьбы хозяйки сделать музыку потише и не орать вместе с вокалистом. Потом какое-то такси, снова вино-водочный отдел и тут всё. Приплыли.

Но моя сегодняшняя головная боль явно не винного происхождения. Правда это уже не шестьсот грамм, что пришли мне в голову с пробуждением. Ну, два литра «Кагора», подумаешь.… Ну, допустим, пиво, что было выпито с самого утра. Но это сто процентов не всё. Не может так мутить человека от чудного церковного вина! Ведь ещё Иисус говаривал…. Хотя, причём тут Иисус? Да что Библия! Меня поддержал бы любой классик русской литературы! Два литра вина на двоих – это смешно! Надо вспоминать дальше, но это сложнее.

Пока я занимался анализом вчерашних событий, боль переместилась из головного отсека в грудной и забилась там испуганной птицей. Ну хватит! Пива, минеральной, или просто водички из-под крана!

Кое-как сбросив ноги с кровати, я обрадовался. Старая добрая привычка пьянючим заваливаться спать в верхней одежде, сэкономила мои скудные энергетические запасы. «Молодец, – похвалил я себя, – если б ещё и воду не вылакал…» Итак – вперёд к благам цивилизации!

Выйдя в грязный коридор, я вдохнул в себя проклятый общаговский смог, состоящий из остатков ночного табачного дыма, блевотины и мочи. Замутило со страшной силой.

Возле мужского туалета мельтешила старушка-ведьма с ведром и кляла юных мужей науки на чём свет стоит:

– Вот академики хреновы! Опять весь туалет заблевали! Чтоб вы передохли от этих пьянок бесконечных!

Я отметил про себя, что её пожелания близки к осуществлению. Ещё минута-другая без воды, и одним молодым перспективным учёным-физиком станет меньше.

– О, вышла рожа твоя наглая опухшая! – поприветствовала меня на весь коридор старушенция. – Это ты вчера весь туалет обблевал?

В высокопарном молчании я проследовал мимо, и на последнем издыхании углубился в сырые казематы санузла. И тут… да помогут мне все мои покровители! В кранах нет ни капли воды! «Не может быть… – шептал я наждачными губами, – это сон…» В этот трагический момент из коридора донёсся хохот старой гарпии:

– Что, водицы захотелось, пьянь пустынная? А, вот, хрен тебе – нету водицы-то! А я ещё и за комендантом ща сбегаю – пусть полюбуется на ентих алхимиков! Энштейны проклятущие!

Руки мои задрожали, сердце стало проваливаться куда-то вниз, как при быстром спуске в лифте. Момент наступил очень ответственный. Нужно было собрать все силы чтобы вступить в бой с очередным похмельным буднем. И первым делом уничтожить его авангард в лице уборщицы, которая не теряла времени даром. Увидев моё беспомощное состояние, она заняла угрожающую позицию и, держа швабру наперевес, загородила собой выход из умывальника.

Я попытался сфокусировать изображение и не качаться.

– Зря вы так про меня, бабушка. У меня экзамен сегодня, я всю ночь не спал – готовился. Вот и приопух маленько. Хотите, дыхну?

Последнее предложение было весьма рискованным – как от меня смердило сивухой, чувствовал даже я сам. Но на старуху, кажется, подействовало.

Она немного неуверенно сказала:

– Ну не ты, так сосед твой. А ты сегодня опосля экзамена его догонишь и перегонишь. У вас ведь окаянных что сдал, что не сдал, всё одно – нажраться – и весь разговор!

– Да куда мне нажираться с моей-то язвой, – грустно вздохнул я. И при этом подумал, как всё-таки тонко простой русский народ чувствует проблемы интеллигенции: что сдал, что не сдал – результат один. Порочный круг.

Бабка подозрительно оглядела меня и, догадываясь, что дело не совсем чисто, нехотя освободила выход.

– Сходи в душ, там пока есть вода, – пробурчала она мне в спину и зашаркала шваброй по полу.

***

Первые минуты свободы не принесли ощутимого облегчения. Хотелось пить и не хотелось жить. Надвигалась депрессия и чувство одиночества. И почему вся эта психико-физическая схема похмелья, которая повторялась тысячу раз в строгой последовательности, не выработала в организме привычку? Иммунитет, в конце концов? Ну, что это за наказание такое, – как нажрёшься как следует, наутро ощущение как-будто убил кого-то, или умер кто-то близкий. Наверное, я нездоров. Другие пьют – и хоть бы хны. Довольны и веселы наутро. Одна беда – как снова дёрнуть? А я со своими мистическими заморочками страдаю от вселенского одиночества и покинутости. Оттого и рецидивы так часто случаются. Хочется увидеть кого-нибудь, поговорить. А тут ещё и воды нет, – хоть в петлю! Хотя мне знакомый доктор-нарколог недавно объяснял за поллитрой причины всей этой котовасии. Мол, люди, с богатым духовным миром, всегда психически сильно страдают с похмелья. Так как у них обостряется реальное мироощущение на фоне контраста с безмятежным вчерашним состоянием эйфории. И вполне естественно возникают невротические синдромы одиночества и страха. Ибо одиноки и пугливы мы в этом мире. А с личностями попроще и дела обстоят куда лучше. У них утреннее желание выпить не что иное, как желание повторить вчерашнее веселье и почувствовать себя снова сильным и интересным. Самоутвердиться в своих глазах ещё раз. И тоски в них нет, и одиночество их не пугает. Они просто не чувствуют всего этого. Счастливцы…