Утром Нососуев порхает над лестницей, машет гипсом и ногами вместо крыльев. На губах пляшет мотивчик из Бориса Талова, в мозгах – цифра рейтинга.
Вылетел из подъезда.
Глаза чуть не выпрыгнули, тело прилипло к стене. Хочет слиться с тенью мусорного бака. Рука дрожит, но уже стискивает мобильник, врубает камеру.
На экране пятится Анжелочка, прячет голову в мех, из пушистых холмов выглядывают круглые от страха глаза. На девушку блатной походкой идут три мужские особи тупиковой ветви эволюции.
– Ну че, киса, давай сюды сумочку, – хрипит засаленная кепка с щербинами и бычком в зубах.
Анжелочка жмется к дверце «Ягуара».
Горбатая лысая горилла потирает ладонями.
– Машинка тож твоя? Дай ключиками побренчать, гы-гы!
– Че встала?! – вякнул пацан в фингалах и наколках, с банкой пива. – Прыгай в задницу, прокатимся!
И вдруг!..
Из-за угла выметнулся пес, клацает челюстями, рычит, бешенством горят глаза. Туча шерсти растет, превращается…
Засверкали тройные линии когтей.
Гопники скулят, воют, зовут мам, брызжет кровь и еще что-то вонючее. Один бежит с разодранной задницей, другой волочит оторванную руку, третий ползет с огрызками вместо ног.
Посреди двора высится мускулистый волколак, черная шерсть лоснится, на Анжелочку смотрит нежно.
Анжелочка ахнула, глаза блестят.
– Шарик! Ты чудо!
– Я Рауль, – пробасил оборотень.
Анжелочка вешается на шею гиганта, личико тонет в шерсти.
– Рауль! Я тебя так люблю!
Лапы заключили девушку в объятия.
– Я люблю тебя, хозяйка! Ты самая добрая!
Камера Нососуева трясется как в тракторе, ноги живут отдельной червячной жизнью, спешно ползут прочь, вдоль стен, в тенях мусорных баков, глаза примагничены к этой… волшебной сцене… Брр! Прочь, прочь!
Не помнит, как летит до остановки, сознание приходит в автобусе – едва ощущает жару и давку, вновь тонет в мутном беспамятстве, где сияет сцена: красавица и чудовище…
«Глюки, глюки…», – вьется мысль. Сейчас придет в офис, включит запись, а там пустой двор, чего только от нервов не примерещится, надо бы к врачу…
– Остановка «Психдиспансер»! – пропел динамик.
Дверь в паре метров, Нососуев замурован горячими потными телами. Чем пролезть, легче киркой пробить танк.
Кондуктор тронул пальцем браслет, над запястьем вспыхнула размером с игрушку для «Киндер-сюрприза» голограмма автобуса. Нососуев изловчился достать камеру, объектив снайперским прицелом ловит сенсацию. Глаза кондуктора наливаются светом, разбухают как у пришельца. На голограмме средние двери чуть сдвигаются, настоящие двери тут же возникают напротив Нососуева. Глазастый пришелец озаряет его улыбкой.
Нососуев пулей наружу, камера прижата к сердцу.
Бомба! И никто ничего не заметил, как ослепли! Это хорошо – узнают на сайте. «Пришельцы тайно помогают людям в час-пик!» Такого еще не было!
В голове все вверх дном: оборотень, пришелец… ходят бок о бок, никто не замечает, а они есть, есть! Сколько еще таких загадок на видном месте, всего-то дел – глаза разуть!
Взлетая по лестнице в офис, Нососуев липнет к окнам, камера из рук выпала…
Над крышей искрится вихрь волшебной энергии, завитки белоснежного света кружат в танце, мелькают крылатые фигурки фей. От вихря растекаются белые искристые кометки, будто смесь молний и тополиного пуха.
Одна из кометок медленно пролетела сквозь стекло, обволакивает гипс, по руке разливаются волны тепла и прохлады, приятные мурашки. Гипс исчезает, вихрь рассеивается как сон в миг пробуждения, феи бабочками кто куда, прячутся, будто и не было ничего…
Рука движется свободно, пальцы сжимаются и разжимаются.
Плечи Нососуева задрожали, в душе проклевывается что-то давно забытое, погребенное суетой, бытовухой, инстинктом выжить в мире денег и цифр, на подоконник сыпятся слезы…
С грохотом, как ядро, Нососуев протаранил офис, чуть не пробив дверь насквозь. Все замерли, три пары глаз вертятся в орбитах, следят за шефом, тот носится по офису как вихрь, сея разрушение и хаос.
Нососуев схватил голову исцеленной рукой, ботинки барабанят по паркету.
– Бомба! Нет, к черту это слово! Чудо! Оборотни, пришельцы, феи – существуют! Своими глазами видел! Сейчас! А сколько их еще!.. Волшебники, дриады, призраки, посланцы из будущего, коньтавры…
Кирилл поднял палец.
– Э-э… кентавры.
– Молчать!
Нососуев замахнулся, вот-вот врежет, но исцеленная рука обрушила в мусорную корзину папку со скандалами, интригами, маньяками…
Юлечка прячет бифштекс как ребенка от бешеного пса.
– Что с вами, Андрей Викторович?!
Нососуев рвет в клочья календарь с Гаврилой Петуховым.
– Со мной? С вами что?! Вы, мелочные людишки, по уши в этой грязи! Кто кого трахнул, кто что украл… Пришли, поковырялись, получили деньги, обратно в норы, вперились в ящики, аськи, контакты, ходят по всяким кафешкам, суши-барам, жрут, срут, пьют пиво, гы-гы на всю улицу, а утром опять – на «работу». Лень прочесть книжку, задуматься о вечном: о чести, благородстве, чудесах! Тупые бездушные скоты! Вокруг море чудес, прекрасного, доброго, а мы… вы!..