Две комнаты в старом стиле и бежево-зелёных тонах создавали лёгкий флёр барского уюта. Профессор снял пальто, шарф и шляпу, повесил на вешалку, пригладил волосы и привычно шагнул в гостиную, как к себе домой. Сполоснув руки и лицо в ванной комнате, и насвистывая какой-то мотивчик, он по-хозяйски достал из холодильника минералку, из шкафчика два широких стакана, вытянул из портфеля бутылку коньяка и поставил всё это на круглый столик.
Мы уселись в кресла, профессор плеснул грамм по полста коньяку, пододвинул мне стакан и с нетерпением потёр ладони.
– Давай, Паша, за встречу, ведь почти четверть века не виделись. За рулём не пьёшь? Правильно. А я опрокину стаканчик. Сегодня пятьдесят грамм не только полезно, но и мало.
Как вы понимаете, жизнь кого угодно заставит приспособиться к разным неожиданностям. Все последние дни я только тем и занимался, что приспосабливался и осмысливал свои приключения. Где-то на краях сознания уже начали проявляться кое-какие логические связи, но всё равно во всей этой истории оставалось много такого, что не укладывалось в голове. И вот теперь – профессор.
– Вы что-то путаете, Сергей Иванович, ведь мне всего двадцать с небольшим.
– Будет тебе Паша, ведь ты всё прекрасно понимаешь. Хватит уже играть в детский сад.
– Но откуда вы можете знать о моей реинкарнации?
– Это долгая история, и произошла она так давно, что я уже многого и не помню. Много воды с тех пор утекло. А если кратко, то назову лишь одно имя: Деми. Оно тебе о чём-то говорит?
– Да. Все вопросы исчерпаны. Только непонятно, что у вас с ним общего?
– То же, что и у тебя. И наша с тобой встреча в конце восьмидесятых тоже не случайна. Ты часть плана.
– Понятно, что ничего не понятно.
– Хорошо, Давай поговорим посуществу. Я предлагаю тебе работу, которая будет продолжением твоих изысканий, без преувеличения являющихся открытием мирового масштаба, даже на уровне Деми.
Я слушал профессора и не верил своим ушам.
– Но я же недоучка. Надо ещё диплом получить.
– Глупости говоришь. Ты его получил с отличием ещё в девяностом году прошлого века, и нечего зря в аудиториях штаны протирать.
– Ну, хорошо. Допустим, вы правы…
– Конечно, прав. И вот что, Павел, пора тебе уже отойти от шока реинкарнации и стать самим собой. К тому же это не последнее твоё приключение, и потому не надо делать из него трагедии. А, что касается сути твоих нравственных и психологических сомнений, то они не должны тебя беспокоить. Ты сам – воплощение личности, с которой всё началось, тоесть Павла Кравцова, но сейчас живёшь в теле Павла Смирнова, а посему им и оставайся. Легче и проще будет и всем с тобой, и тебе со всеми.
– Хорошо, я всё понял. Так о чём речь?
– О том, что все эти двадцать четыре года, находясь на Камчатке, я не валял дурака, а занимался созданием научного центра, в котором мы исследуем разные вопросы самого широкого спектра знаний. Я специально приехал за тобой. Летим на Камчатку послезавтра. Билеты уже заказаны. Отказ не принимается.
– Вы меня ошеломили, Сергей Иванович. Но вот так сразу… Надо подумать.
– Нечего тут думать. Неужели ты не понимаешь, что таким образом решатся все твои проблемы.
– Не все.
– Тоесть?
– За мной следили, после того, как я начал испытывать приборы. Потом влепили в меня три пули, а в Донбассе прямо напомнили мне об этом и тоже чуть не прикончили.
– Ты и вправду мудр не по годам: то намудришь, то умудришься. Прямо скажу, в тот раз ты, действительно, вляпался в неприятную ситуацию. Но наша служба безопасности уже приняла меры. По предварительным данным, за тобой следил один известный и очень близкий к высшей власти и спецслужбам олигарх. Его наёмники должны были заставить тебя работать на него. А вышли на тебя из-за того, что ты начал тырить в институтских закромах разные дорогие детали и редкие материалы. Тебя взяли на контроль, подслушивали и подсматривали. А ты повёл себя, как последний лопух. Когда им стало кое-что известно о результатах испытаний, они, используя свои связи наверху, решили тебя повязать и заставить работать на них, шантажируя родственниками. На сегодня все исполнители того инцидента либо изолированы, либо ликвидированы, а с большим человеком с Лубянки ты сам в Донецке разобрался. С олигархом сложнее, но он тоже под колпаком.
– Не слабая у вас служба безопасности. Видимо с безопасностью связана?
– Бери выше, Павел.
– Неужто, САМ в курсе.
– В первую очередь, и прежде всего именно он.
– М-м-да. Неплохо. Однако есть и другая проблема. Я поклялся другу за минуту до его смерти позаботиться о его детях.
– Не вопрос. Говори координаты.
Я сказал, и он записал на мобильник.
– Завтра, – продолжил профессор, – детей доставят к тебе домой. Со своими родичами договаривайся сам.
– И ещё одно, Сергей Иванович.
– Говори, я слушаю.
– Отряд «Д». Что с ними? Я опасаюсь, что без меня они попадут в неприятности. Их могут изолировать и подвергнуть насилию.
– Я знал, что ты об этом спросишь. С ними будет всё в порядке. По сути, они являются непосредственными участниками эксперимента, и мы обязаны обеспечить им не только безопасность, но и привлечь к работе. Там уже действует наша оперативная группа, и в ближайшее время ты увидишься со всеми своими друзьями в нашем центре. Кроме них выгодное предложение сделано и корреспондентской группе Поддубного. Опережая твой вопрос, скажу: мы планируем переправить в наш центр всех бойцов отряда «Д» вместе с их близкими. Условия жизни на нашей особой территории на Камчатке выше всех возможных мировых стандартов, а интересной работы там непочатый край. Что-то ещё?
– Да. Моя семья?
– Обеспечим перелёт и создадим все условия максимального комфорта, но уговаривай их сам. У тебя впереди целые сутки.
– Спасибо, Сергей Иванович. И вправду, есть над чем поразмыслить. Всего доброго.
– Спокойной ночи, Павел.
Перед уходом профессор вручил мне личную карточку-«вездеход» от администрации президента. На триколоре лицевой стороны переливалась большая голограмма государственного герба, и выступала вязь букв: «Администрация Президента Российской Федерации». На обратной стороне внизу тёмная полоса магнитного кода, моя фотка в треть карты, рядом с ней красный квадрат встроенного чипа, рядом синий квадрат биоидентификатора, над ними белая полоса с цифровым кодом и наверху выдавленные мои фамилия имя отчество и приписка «действительно бессрочно».
Мы попрощались, и я покатил домой, изредка дотрагиваясь до лежащей в нагрудном кармане пластиковой карты. Дома все спали, и я решил отложить разговор на утро. Встреча с профессором разбередила воспоминания, и я долго не мог уснуть. За завтраком я начал издалека:
– Вчера вечером профессора Артемьева встретил. В Москву по делам прилетел.
– А ты-то тут причём? – спросил отец.
– На Камчатку зовёт. Интересную работу предлагает.
– Далековато. Здесь что ли работы нет? Да, и доучиться надо, – засомневалась мать.
– Сейчас, что Серпухов, что Камчатка, – продолжил исподволь убеждать я, – по времени почти одно и то же. Сел в самолёт и прилетел куда надо. А научный центр там единственный во всём мире. Мне предлагают возглавить основное направление. Моё образование их устраивает.
– Сомнительно как-то всё это, – задумчиво произнёс отец, – на аферу смахивает.
– Нет, батя. Всё очень серьёзно. Более того там предоставят наилучшие бытовые условия. Жильё такое, что в Москве и не сыщешь. Медицина мирового уровня, шикарное обеспечение, санаторий, отдых и возможность переехать туда всем нам.
– Да, ты что?! Как это переехать?! – возмутилась мать. – Куда переехать? Ещё всё на воде вилами писано.
– Всё решается быстро и на самом высоком уровне. Вот посмотрите. Личная карточка от президента, – и я протянул пластик.
– М-м-да-а, – протянул отец, – похоже на правду.
– Но как же вот так всё бросить? – мать совсем растерялась, села и уставилась на меня широко открытыми глазами.
– Мамуля, что здесь бросать-то? Старую рухлядь? Малогабаритную квартиру? Крошечные зарплаты и пенсии? Очереди в магазины и поликлиники? Там всё будет по-другому. А медицина там закачаешься, и сами подлечитесь и деда на ноги поставим. Это наш шанс изменить жизнь к лучшему.
– Когда ехать-то? – покашлял дед.
– Вот это по-нашему, по-бразильски, – усмехнулся я, – дед, как всегда, впереди на лихом коне. А сделаем мы так. Завтра я улетаю, разберусь на месте и сразу вам сообщу.
– Ладно уж, поезжай. Да, веди себя там прилично, – проворчала мать.
– Когда я себя вёл неприлично? Всё будет хорошо. Вот только одно дело осталось.
– Что за дело? – насторожилась мать.
– Дело очень важное и очень деликатное. И я очень рассчитываю на ваше понимание, помощь и мудрость.
– Да, говори уже, не тяни кота за разные органы, – проворчал отец.
– Сегодня сюда привезут двух детей Таню и Сашу. Это дети моего погибшего в бою друга. Перед самой его смертью я поклялся позаботиться о сиротах. Матери у них нет.
– Сынок, Павлик, да, когда ж ты повоевать то успел? – в глазах матери навернулись слёзы.
– Было дело, потом обязательно расскажу. Что скажешь, отец?
– Скажу, что правильно ты поступил. Примем ребятишек, не сомневайся.
– Хорошо. Но завтра они улетают вместе со мной на Камчатку. Перед отъездом их надо обогреть, обласкать и собрать в дорогу.
Отец призадумался, подперев голову кулаком. Мать вздыхала и вытирала глаза уголком носового платка. А дед внимательно всматривался в моё лицо.
– Значит, помогла та старая папка разобраться в себе? – прокашлял дед и вдруг улыбнулся, чего никогда не делал на моей памяти.
– Да, дед. Вот соберёмся все на Камчатке, и расскажу вам длинную и поучительную историю про одного парня, которого судьба крепко помотала.
– Ладно, парень, ступай, готовься к отъезду, – довольно проворчал дед, устраиваясь удобнее в своём кресле-каталке.
После полудня в прихожей раздался звонок. В дверях стояла миловидная женщина, держащая за руки мальчика лет шести и девочку лет четырёх.
– Здравствуйте. Я, Маша. Мы к вам от Сергея Ивановича. Можно войти?
– Конечно можно. Проходите ребятки, – словно наседка над цыплятами засуетилась маманя, раздела их, увела в комнату и принялась умело заговаривать им зубы.
Я повернулся к Маше:
– Сергей Иванович ничего не просил передать?
– Он сказал, что с их бабушкой всё будет в порядке, её подлечат и потом она, если захочет, будет жить в хорошем пансионате.
– Спасибо, всего доброго.
Весь день и вечер маманя опекала детей. Я никогда не видел её такой заботливой и ласковой. И ребята буквально прилипли к ней. Они быстро освоились и начали потихоньку со всеми общаться. В полдень следующего дня раздался звонок:
– Павел, здравствуй, это Сергей Иванович. Ты готов? Проблемы есть?
– Всё в порядке. Когда?
– В пять вечера, в Домодедово. Встречаемся в зале регистрации. Не опаздывай. Дети с вами?
– Да.
– Отлично. Им билеты тоже заказаны. До встречи.
В отцовский «Опель» мы забрались все, кроме, естественно, деда. На предложение остаться дома маманя так на меня посмотрела, что не осталось сомнений, если она не поедет, то не поедет никто, в том числе и я. Ребята вели себя спокойно, я рассказывал им разные немудрящие истории, вручил им книжку с картинками и пару взятых в дорогу ярких игрушек. Прижавшись к моим бокам, они рассматривали красивые картинки. А я боялся лишний раз пошевелиться, испытывая нежность и чувство ответственности за их маленькие жизни и судьбы.
В зале регистрации среди снующего народа я сразу разглядел высокую фигуру профессора и помахал ему рукой. Подошли, поздоровались.
– Ну, что, судари мои, на регистрацию и в путь, – он ласково погладил ребят по головкам и потом обратился к моим родителям:
– Здравствуйте. Вам Павел всё объяснил? И каково ваше решение?
– Спасибо, Сергей Иванович, в целом мы согласны, а мелочи постараемся утрясти. Павел обещал нас потом вызвать.
– Всё правильно. Вы ни о чём не пожалеете. А сейчас прощайте, вернее, до свидания.
Мы прошли регистрацию и отправились по стеклянному туннелю на посадку. За спиной осталась прошлая жизнь, а впереди ожидала полная вопросов неизвестность.Я оглянулся, чтобы ещё раз посмотреть на своих и замер от неожиданности. Рядом с ними стоял Деми в своём неизменном чёрном костюме, а у его ног сидел огромный рыжий пёс. Издали было плохо видно, но мне показалось, что пёс улыбается.
Москва. Декабрь 2019 г.
Третья книга серии «Сторно» называется «Анты». Она перенесёт Павла, его друзей и нас с вами в далёкое прошлое Руси изначальной.