Пробег

540 миль.

Блондинку знали все. Все, кто так или иначе был причастен к «Сети», был членом этой виртуальной секты (или ордена) в духе современности. Саму «Сеть» придумали не мы, ее изобрели программисты сотовых служб. Информационная службы МТС, к примеру, тоже имеет свою сеть, внутри которой их еще четыре, по основным склонностям людей: дружба, флирт, брак, бизнес. Один мой приятель как-то попробовал пофлиртовать через сеть, и был просто ошарашен: он словно бы обнаружил еще один мир внутри нашего, реального мира. Люди общались, знакомились, обменивались фото через мобильную сеть; более того, они колесили из города в город, спеша друг к другу в гости, порой задерживались в гостях надолго. Сам приятель таким образом посетил все города Башкирии, причем посетил с размахом и пользой, поскольку знакомился, конечно же, с девицами. Любая сеть затягивает, уж поверьте мне, хоть это-то я знаю. И страсть зачастую – порождение банального любопытства.

В силу конкуренции, а также разнообразия сотовых служб, услуги для абонентов получили расширение. Когда к нам пришла мобильная сеть АТВ+, то помимо прочих услуг она предоставляла возможность контакта по интересам.

Можно сказать, что именно Блондинка сделала меня членом «Сети». Поначалу я вообще не придал значения информации об услугах, пользовался мобильником по прямому назначению – звонил. Ради любопытства отослал свою анкету с пометкой в графе интересов – «Авто»,– придумав себе логин – «Муха» (не спрашивайте, почему, сам не знаю). Не знал я в то время и того, что любопытство часто перерастает в страсть. Отослал анкету, а через минуту уже и не помнил об этом: благо дело, адреналина хватало и без соучастия сотовых служб.

А в один прекрасный день на табло мобильника высветился конверт. Пришло сообщение. Я открыл его и прочитал:

Блондинка: Привет! Как трасса?

Откуда она узнала, что в тот момент я был за рулем, уже потом спрашивал я себя. Интуиция, наитие – впрочем, это все не те метафоры. Сейчас я уже не болею такими вопросами, они воспринимаются мной как само собой разумеющееся, но тогда я еще сохранял в себе остатки удивления, быть может, даже наивности какой-то. Продолжая одной рукой держать руль, я кое-как настрочил ответ.

<Муха>: Привет. А ты кто?

<Блондинка>: Я Блондинка.

<Муха>: А откуда ты?

<Блондинка>: Вообще из Уфы. Но сейчас пишу из Мелеузовского района.

<Муха>: А чего ты там делаешь?!

<Блондинка>: ЕДУ!!!

Уже позже, путем длительной переписки, я узнал, что ей 22 года, что, подобно мне, она – патологическая автомобилистка, выражаясь словами Ибрагимова. Что, в отличие от меня, у нее абсолютно свободный полет, поскольку ее отец – какой-то нефтяной туз в Уфе, и не жалеет лишней копейки для дочери. Что ей не нужно заботиться о пище и квадратных метрах жилья, и бесчисленные дороги республики – в ее полном распоряжении, как в полном ее распоряжении бензин Башкирнефтепродукта. Что она может колесить бесконечно, до умопомрачения, прерываясь лишь на еду, сон, ну, может быть, секс (интимную область мы никогда не затрагивали, она всегда держала ее под замком, но, в конце концов, она молодая девка). Что у нее есть родной брат-автогонщик, который зарегистрирован в «Сети» под логином Пуля – с ним я тоже начал общаться впоследствии.

Все это я узнал спустя время. А тогда я притормозил у обочины, заглушил двигатель и сконцентрировался на мобильнике. Стояла ночь. Повсюду меня окружала тьма, и если она липла к стеклам, как думают некоторые, то я этого не замечал. Изредка меня окатывал сноп света проносящихся мимо машин. Тем более удивительным казалась прозорливость Блондинки: ночью люди как правило спят, а не носятся по трассам.

Я взглянул на табло телефона и увидел очередное сообщение.

<Блондинка>: Остановилась, чтобы пообщаться.

<Муха>: Аналогично.

<Блондинка>: У тебя какая машина?

<Муха>: «Девятка». А у тебя?

<Блондинка>: «Ситроен».

<Муха>: А какая модель?

<Блондинка>: Xsara.

У меня перехватило дыхание. Машина-сказка – элегантная, утонченная, изысканная. В свое время Xsara наделала много шума, составив конкуренцию «Фольксваген Гольф» и «Опель Астра». Меня лично обошло счастье сидеть за рулем автолегенды, впрочем, как обошло меня наслаждение вести, скажем, «джип» или «хаммер». Модель не особо дорогая в ценовом рейтинге иномарок, но для меня… В общем, если бы я продал свою двухкомнатную квартиру, что перешла ко мне от родителей, я мог бы рассчитывать самое большее на 50-процентный взнос.

<Муха>: Попробую угадать: красного цвета?

<Блондинка>: А ты мне начинаешь нравиться. Точно!

<Муха>: И куда держишь путь?

<Блондинка>: На окраины.

Я не вполне понял, что она имеет в виду, но потом подумал, что, должно быть, она говорит о границах Башкирии. Молодая девушка ночью на трассе, в сотнях километрах от родного города… Не ожидал встретить такую. Вообще не думал, что такие девушки есть.

<Муха>: И часто ты это делаешь?

<Блондинка>: Рядовой забег. Скука…

Меня подмывало предложить ей встретиться где-нибудь на межгородском отрезке. Мелеузовский район – мой город как раз между ним и Уфой, так что на обратном пути она не может не проехать мимо (я так думал тогда, еще не зная взбалмошный характер девушки). Завтра, конечно, на работу, и Ибрагимов будет эксплуатировать весь день,– но плевать. Картина блондинки на красной Xsare возбудила мои нервы до предела.

И вновь – чутье, интуиция или что-то там. Это что-то подсказало мне, что не стоит даже пытаться. Пока, а быть может,– и никогда. Подобным предложением я только все испорчу, девушка сгинет, и мне ее больше не найти. А потом, блондинка блондинке рознь. С чего я взял, что она красавица? Знакомство через сеть чревато тем, что раскрывает натуру, но прячет внешность, а зачастую случается так, что Бог награждает одним в ущерб другому.

<Блондинка>: А какой ты?

Девушка есть девушка, не важно, заядлая она автомобилистка или домашняя клуша. Повторюсь, что я не знал тогда о крепкой связи любопытства со страстью, а если бы даже и знал, то не сказал бы. Я подумал немного, как себя аттестовать. Признаться, на время я был поставлен в тупик.

<Муха>: У меня рост метр восемьдесят. Вес – понятия не имею. Брюнет. Некоторые девушки говорят, что я привлекательный, некоторые воротят нос. Короче, я обычный парень, каких полно. А ты?

<Блондинка>: Волосы светлые, глаза карие. Высокая, стройная. А в целом – тоже обычная.

Да уж, оба описания подходят к миллионам парней и девчонок. Но по сути я не стремился вызнать подробности ее внешности. Гораздо интереснее было представлять.

<Муха>: И много знакомств через «Сеть»?

<Блондинка>: А ты что, с нами недавно?

<Муха>: Недели две. Ты моя первая знакомая.

<Блондинка>: Тогда понятно… Нас много. Нас очень много.

Так все закрутилось. Их действительно оказалось много, и я не обинуясь стал членом виртуального ордена. «Сеть» опутывала не только Башкирию, но и все регионы, где действовала служба АТВ+, хотя по большей части общение было локальным. Вскорости я понял, что реальные контакты членов «Сети» случаются редко: не то чтобы это считалось дурным тоном или кто-то установил запрет, просто так повелось. Собственно, я не слышал, чтобы кто-то из абонентов встречался, если и были такие случаи, то шли они как исключения из общего правила. Более того, мы не знали имен друг друга, только логины. Несмотря на то, что Блондинка была моей первой знакомой, а по прошествии года стала близким другом, едва ли не соратником (виртуальным), я по сей день не знал ее имени, как она не знала моего.

Ну а логины попадались самые разнообразные. Там были Мотор, Птица, Дракон, Труба, Свин (вот на кого не отказался бы поглядеть), Тосол, Рефрижератор, Осколок, Лада; встречались и вовсе нелогичные, типа Камень или М.Еж (надо полагать, Морской Еж). Был среди нас некто с логином ПозМен, и я долгое время считал, что это какой-то навороченный (поз) парень (мен), пока Блондинка не раскрыла мне, что вообще-то это девушка, а логин – сокращение от Позор Ментам. С некоторыми из абонентов у меня установилась крепкая мобильная связь, с другими я ограничивался двумя-тремя sms-ками. И на протяжении моего путешествия по «Сети» моей верной подругой (можно сказать – поводырем) оставалась Блондинка.

В основном, внутри «Сети» имели место приколы, поздравления и комплименты. Но не всегда. Мы сообщали друг другу об открытии в разных городах новых клубов, ресторанов или дискотек. Если я хотел узнать, почем сегодня в Уфе джинсы, стоило лишь набрать соответствующее сообщение, и уже через минуту я обладал самой полноценной информацией. Парни частенько уведомляли, где на данный момент толкутся на обочине девчонки в поисках приключений. Мы узнавали об авариях на дорогах, находясь в другом конце региона. Мы предупреждали друг друга о засадах ГИБДД на трассах. Мы выручали заблудившихся шоферов, подсказывая им путь, и распространяли информацию о симпатичных местечках, где можно летом устроить замечательный пикник.

Думаю, не нужно объяснять, почему я, имея сотни знакомств в «Сети», ни словом не затрагивал эту тему в реальной жизни. Почему промолчал, когда Марат Ибрагимов рассказывал о погибшем друге и о предшествующих трагедии обстоятельствах. Информация – сила, мы все ею обладали, а силой никто не спешит делиться. Ничего не мешает тебе отправить свою анкету в сеть, чтобы стать ее членом. Ну а раз ты этого до сих пор не сделал, то быть тебе пешеходом, даже если у тебя автомобиля два.

А еще порой мне кажется, что среди нас есть сотрудники ДПС.

510 миль.

После похорон Марат Ибрагимов отпустил меня до завтра. Я отвез шефа домой, потом отогнал БМВ в служебный гараж, пересел в свою родную «девятку», которую днем оставлял здесь же. Шел четвертый час дня. Я знал, что не стану возвращаться домой. У меня давно вошло в привычку прибывать к дому не раньше трех ночи, и некоторые соседи-полуночники преклонного возраста, кемарившие на балконах, изнывая от бессонницы, всерьез интересовались, сплю ли я вообще когда-нибудь. Я мог бы ответить им, что если в твоих венах непрерывно кипит адреналин, сон сметает рукой, тебе достаточно двух-трех часов; а потом ты вскакиваешь, как по зову сирены, чувствуя себя бодрым и готовым к дальнейшим приключениям. Я мог бы, да, но отделывался усмешками, зная, что такой ответ может расцениваться двояко.

Перекусил я на территории автовокзала. Здесь имеется одна из более или менее удобоваримых закусочных – киоск, торгующий пирожками; приобретая здесь снедь, ты можешь хотя бы рассчитывать, что она не недельной давности в разогретом виде и приготовлена не из привокзальной собаки. Я жевал беляши, запивал их кофе, сидя в салоне машины. Дурная привычка, не спорю: в погоне за временем я уже почти перестал питаться дома. А человека, который бы меня пожурил, не было: родители умерли, а девушка… впрочем, эта тема отдельная.

Я двинулся к выезду из города, вяло наблюдая, как навстречу мне по левой полосе ползет поток машин. Салон наполняли ритмичные звуки музыки. Было время, когда я слушал все без разбора – было бы что послушать. Главное – фон, а что звучит – до лампочки, и с этой стороны я в упор не понимал Ибрагимова, ненавидящего музыку в машине. А потом, общаясь как-то с Пулей, братом Блондинки, я завел речь о музыке, и тот посоветовал мне купить трансовые композиции. Я попробовал, мне было любопытно, и любопытство переросло в страсть, как это часто происходит у людей. Я подсел на «транс», и больше не мыслю в машине ничего иного.

Оказавшись за городом, я не стал давить на газ – продолжал ехать вразвалку. Сегодняшние похороны, исповедь Марата Ибрагимова,– все это подействовало угнетающе. Я ведь не маниакальный гонщик. Моя страсть не скорость, а дороги. Может, потому-то я и выбрал себе такой логин, что иногда просто ползу по трассе, как разморенная солнцем муха.

Впереди – развилка. Мимо меня пронесся рейсовый автобус, сонные пассажиры без выражения оглядели меня сверху. Я не раздумывал, какой путь выбрать: сегодня я уже был на этой дороге, и мы с Маратом свернули направо, а потому мне не было смысла впрягаться в одну колею два раза, и я миновал указатель с надписью «Ишимбай 8», а также мемориал, являющийся для автомобилистов аналогом надгробия. Нехорошее место, кровавое. Здесь два года назад схлестнулись одновременно три легковые машины и грузовик. Погибли все, за исключением самого виновника, водителя грузовика, что выруливал из Ишимбая и не уступил дорогу, как того требовал знак. Погибла также маленькая девочка; абонент с логином Слон был свидетелем катастрофы. Когда машины столкнулись, то одну из них, сейчас я уже не помню модель, разорвало на части; оторванная рука маленькой девочки описала в воздухе дугу и шлепнулась на ветровое стекло Слона. Блондинка говорила, что после этого Слон на месяц канул в небытие. Вероятно, боялся сесть за руль.

Я приблизился к железнодорожному переезду, и встречная «шестерка» подмигнула мне фарами, доводя до моего сведения, что там, за переездом, всех нас ждут с жезлами, радарами и дружественными предписаниями. Я благодарно кивнул в ответ. Место за переездом – излюбленное для патрульных, они все время здесь отираются. Перевалившись через неудобные рельсы, я проехал перешеек между двумя железнодорожными ветками, выдерживая 40 км/ч. Косо стрельнул глазами в сторону сотрудников ГИБДД. По опыту я знаю, что желательно не пялиться на них прямо – непременно тормознут. И хотя с документами у меня полный порядок, тратить время на остановку не хотелось.

А уже за вторым переездом я прибавил музыку, вдавил педаль газа и каждой клеточкой отдался езде.

Когда-то я носился по этой дороге едва ли не по несколько раз в день. Когда-то… когда во мне еще теплилась надежда, что Алена будет моей, а за этим слабым огоньком горел всепожирающий жар, который именуют любовью или страстью. Год назад чувак с логином Осколок сообщил мне между прочим, что в ближайшие выходные в городе Стерлитамаке на Соде намечается какая-то тусня. Дождавшись выходных, я двинул туда. Тусовка меня не особо волновала, дело, конечно же, в другом – наметилась цель, конечный пункт, место назначения, одним словом – повод. Там, на Соде, имеется парк, где, насколько я помню, из освещения только таблоиды мобильников, а еще площадь рядом, где со светом все в порядке. Люди отрываются на площади, периодически уединяясь в парке. Нужно отдать дань проектировщикам: парни знали потребности людей, будущих горожан.

Я рассчитывал поглазеть на гульбище из машины, но не довелось: к площади было не пробиться, машины наползали друг на друга, едва ли не лежали вповалку. Я поймал себе островок на обочине метров за триста от площади, откуда ни черта не было видно, но слух мне подсказывал, что там, на месте тусовки, с настроением у народа все ок. Закурив, я огляделся. В близстоящих домах люди обосновали свои балконы, как гроздья: да уж, им было явно не до сна, грохот музыки резал слух даже мне, застрявшему чуть ли не за полкилометра от основного зрелища. Освещенная улица была наполнена людом, мимо проходили парни и девушки, кто-то возвращался с гулянки, кто-то спешил на нее. Я обратил внимание на эту девушку прежде всего потому, что она шла одна.

Я оглядел ее. Короткая юбка, узкий пиджачок, распущенные волосы. Она не выглядела ни пьяной, ни в растрепанных чувствах – из тех девиц, которые лаются со своими парнями, потом посылают всю честную компанию к черту и уходят в ночь в гордом одиночестве. Девушка шла по тротуару быстрым шагом, возвращаясь с площади. Быть может, ее собственный праздник подошел к концу. Или она просто поняла, что ошиблась с выбором места.

Я ничего не знал о ней и, собственно, не горел желанием узнать. Уже практически отвернулся, чтобы о ней забыть – она пройдет мимо, подарив мне один быстрый, скользящий взгляд, и тоже забудет обо мне через минуту,– и мы останемся каждый при своей жизни. В этот момент что-то произошло, девушка пошатнулась и присела на корточки. Я сразу же понял, что случилось. Зацепившись обо что-то, она сломала каблук на правой туфле.

Инстинктивно я открыл дверцу, вышел из машины и направился к ней. Она до последней секунды не замечала, что я к ней прусь; согнувшись в неудобной позе, она чисто с женской логикой пыталась зачем-то приладить сломанный каблук назад, вместо того чтобы запустить им в сторону празднующего люда. Я остановился совсем близко.

– Помощь требуется?

Она вскинулась на меня. Я разглядел ее лицо, чего не смог бы из салона машины. Симпатичное, мягкое личико, но только особых эмоций я не испытывал – девушка как девушка, как писала мне Блондинка – самая обычная. Секунду в ее взгляде сквозила досада, граничащая с отчаянием, а потом она принужденно рассмеялась.

– Если только у тебя есть клей.

– Не-а.– Я помотал головой в том смысле, что клея у меня нет.– Но я готов нести тебя на руках до самого дома.

Ее смех стал более жизнерадостным. Но судьба хохотала громче, конечно же. Минуту назад жизнь для тебя – сплошное ничто: гулянка не удалась, осталась одна, да еще каблук сломался. И вдруг вырастает тип откуда ни возьмись со своими предложениями (еще и иногородец, о чем она пока понятия не имеет). Девушка, наконец, выбрала верное решение: оторвала каблук до конца и выпрямилась, держа его в руках, как реликвию, с которой невозможно расстаться. Я немедленно попытался поддержать ее за локоток, поскольку она легко пошатнулась. Девушка твердо высвободила руку.

– Спасибо, я уже взрослая девочка,– сообщила она.– А тебе далековато придется меня тащить.

– А у меня машина при себе.

Девушка насмешливо сморщила носик.

– Ага. Вот и конец джентльменству.

– Ну-у!– Я сделал вид, что задето мое самолюбие.– Было бы лучше, если бы я пригласил тебя в кэб?

Она усмехнулась.

– Все с тобой понятно.

Перевела глаза на каблук, покрутила его в руке. Непринужденно отбросила его в траву на газоне.

– Мне на Гоголя,– сказала она.– Не слишком проблемно?

– Не слишком проблемно хотя бы потому, что мне в ту же сторону,– рассмеялся я.

– Врешь ведь.

– Клянусь! – И это было так, поскольку улица Гоголя пролегала неподалеку от выезда из города, о чем я ей и сказал.

Она спросила меня, откуда я. Я ответил. Она оглядела меня уже более заинтригованно, словно бразильца или воина племени пау-пау. По пути к машине я вновь хотел проявить галантность, но вспомнив ее отповедь при первой попытке, поостерегся. Усадил ее на пассажирское сиденье, обошел машину, сел за руль. Побарабанил пальцами по рулю, не спеша заводить мотор. Внезапно мобильник, который во время езды я пристегиваю к приборной доске, зажегся приятным светом, издав короткий мелодичный сигнал. Я снял трубку, прочитал сообщение.

<Блондинка>: Ну как? Попал на тусовку?

– Извини, минутку.– Мои слова относились к новоиспеченной знакомой. Девушка пожала плечами, показывая мне, что – Бога ради, она не торопится. Я наскоро набрал ответ.

<Муха>: Прости. Занят. Позже.

Отослал sms-ку, прицепил телефон на место.

– Тебя как звать?

– Алена.

– Меня Роман.

– Приятно.

На самом деле по ее сугубо вежливому тону невозможно было понять, действительно ли ей приятно или она просто отдалась судьбе, сев в мою машину. Но и меня, по правде сказать, не очень волновало, нравлюсь я ей или нет. Я знал, что предприму одну попытку, а если она увенчается афронтом, просто отвезу Алену домой и забуду о ней навсегда.

– А что там, на Гоголя?– спросил я.

– Дом.

– А что дома?– мой голос стал вкрадчивым и насмешливым.

– Дома?– Она усмехнулась.– Дома – спать.

– А ты уверена? Может…

Я намеренно оставил фразу зависшей. Алена фыркнула. Повернула ко мне лицо в обрамлении вьющихся каштановых волос.

– Так, молодой человек,– протянула она.– Не успели затащить девушку в машину…– Она тоже не договорила, тоже намеренно.

– Нет, ты не поняла. Ничего такого грязного.

– А что тогда?

– Может, покатаемся?

Еще какое-то время она изучала меня. Не знаю, что она пыталась прочесть на моем лице, что высмотреть во мне, парне из другого города. Не знаю я и того, что во мне такого сыграло для нее решающую роль, когда она ответила:

– Ну давай, покатаемся.

И мы покатались.

Из ее родного города мы стартовали прямиком в Уфу. Чтобы завязать разговор, я попросил Алену рассказать что-нибудь о себе, хотя представления не имел, как буду воспринимать ее рассказ, зная ее город постольку поскольку – эпизоды детства, юности, взросления.

– Ты пригласил меня покататься,– сказала она.– Я хочу этого буквально.

Иногда я знаю, чего хотят женщины, иногда теряюсь в догадках. Здесь имел место как раз первый случай: до меня дошло, что ей нужна разрядка и молчание. Желание святое, с какой стороны ни погляди. Я протянул руку к магнитоле и увеличил звук. По опыту я знал, что далеко не все мои пассажиры разделяют мое пристрастие к «трансу». Я ожидал возражения, но Алена продолжала молчать.

Мы летели по оренбургской магистрали в сторону столицы Башкирии. Нас обступала ночь, и я подумал, что теперь-то могу оппонировать человеку, заявившему, что темнота во время езды липнет и атакует. Может, у того человека проявлялись зачатки клаустрофобии, что высовывала свою мерзкую голову наружу во время езды, или еще как, да только наш автомобиль, напротив, разгонял тьму, образуя маленький, пулей летящий вперед, островок тепла и уюта. Мы неслись под звуки музыки, минуя деревни и поселки, неразличимые в темноте, определяемые лишь по дорожным указателям, минуя какие-то вышки, усеянные огнями. Трасса почти пустовала, очень редко впереди возникал автомобиль, мигающий фарами с просьбой переключить дальний свет на ближний. Я вел машину почти на пределе, насколько это возможно ночью.

Нам не нужна была Уфа, ночная или дневная. Где-то там, в столице, живет мой друг, моя соратница, мой поводырь. Моя Блондинка. Но в ту ночь я не вспоминал о ней, что не случалось никогда: едва отправив ей ответное сообщение, я забыл о ней напрочь. И она не давала о себе знать. Может, уже спала, а может (кто ее знает!), это она сейчас пронеслась навстречу вихрем, спеша к окраинам, совершая рядовой забег, чтобы не умереть от скуки.

Неподалеку от уфимского КПП мы развернулись и понеслись назад. Именно с того места Алена начала говорить, и я приглушил музыку.

– Рада, что не попала сегодня домой,– были ее первые слова после почти двухчасового молчания.

– Проблемы с родителями?– тут же осведомился я.

– Я живу с мамой. Уже два года, как ушел отец.

Она ждала очередного вопроса, чтобы продолжить. Иногда тайны людей предпочтительней оставлять за черным пологом, но иногда нет. В те дни я еще верил в судьбу. В те дни я еще не сталкивался с ее чудовищной нелогичностью, а если сталкивался, то уроком мне это не стало. Раз уж мы встретились, раз уж обстоятельства сложились именно так, раз судьба практически столкнула нас лбами. Раз уж ее каблук сломался именно возле моей машины.

– И что мама?– спросил я.

– Мама… В общем, она пьет. Уже год почти.

Она вновь замолчала. Я тоже не знал, что сказать. Все это довольно тяжело, и мне нравилась эта девушка. А еще мы преодолели с ней уже более сотни километров, и каждый виток спидометра делал ее для меня родней.

– Скандалы?– предположил я.

– Совсем нет.– По ее тону чувствовалось, что она скривилась.– Она не буйная, наоборот. Мужиков не водит, истерик не закатывает. И это намного тяжелее.

Я понял, что она хотела этим сказать. Понял, хотя полностью сопережить ее боль был не в состоянии: жизнь миловала от такого, и если мне приходилось сталкиваться с подобными историями, то лишь понаслышке.

– Часто, нагрузившись, она заходит в мою комнату, чтобы поговорить,– продолжила Алена.– Я понимаю, ей нужно выговориться, у нее в жизни столько всего было… Но ее речь часто становится прерывистой, а иногда бессвязной. Чтобы ее понять, мне нужно тоже напиться. И что мне остается? Начать пить с ней на пару? Или бежать сломя голову? Если я уйду, она останется совсем одна. Так что я не могу. Но иногда все это просто сводит с ума.

Уфа осталась далеко позади. Вновь ночь. Никаких злющих существ, преследующих наш автомобиль, никаких дорожных голландцев-призраков. Мы одни. Она и я.

– Иногда мне кажется, что если я вскрою себе вены, это отрезвит ее раз и навсегда.

Я не осмеливался повернуться к ней, зная, что ей будет неприятно от моего взгляда. Я просто вспомнил тот миг, когда несколько часов назад подошел к ней, согнувшейся в неловкой позе, пытающей совершить невозможное со своим сломанным каблуком. Вспомнил, как она вскинула на меня свои матовые глаза. Вспомнил, как она смотрела на меня в машине, вспомнил ее лицо, окутанное вьющимися волосами. Девчонка как девчонка, подумал я еще тогда. Хорошенькая, но обычная, каких миллионы. А теперь мы преодолели полтораста километров, и все переменилось кардинально.

Кроется в дорогах магия, колдовство. Живет в тебе нечто глубоко затаенное, и это может не проявится за всю жизнь, но стоит лишь тебе сесть за руль… Я не мог соотнести в своей голове эти два образа: симпатичной девчонки, которую я подцепил в чужом городе, и этой девушки рядом со мной, родной и беззащитной. Разрыв в несколько часов стал пропастью, а причина тому банальна – трасса.

– Из любого положения всегда есть два выхода,– выдал я избитую истину.

Она взглянула на меня.

– Назови мне второй.

И точно так же, как год спустя в разговоре с Маратом Ибрагимовым, слово вылетело помимо моей воли. Его словно кто-то сказал за меня, воспользовавшись моим голосом.

– Дорога.

– Дорога?– В ее голосе звучала улыбка.

– Ну да, дорога. У тебя бывает свободное время, у меня тоже. Расстояние между нами – тьфу, ерунда. Буду приезжать тебе, чуть выдастся часок. А потом – трасса.

– Ты считаешь, можно обогнать свою боль?– неожиданно серьезно спросила Алена.– Обогнать свои проблемы, свои неприятности?

Я вел машину вперед на скорости около 110 км/ч. Я думал, что впервые поставлен перед фактом: отвечать на вопрос, который ты носишь в себе вот уже много лет. Я никак не ожидал, что придется отвечать на вопрос сегодня. Я никак не ожидал, что задаст его мне девушка из чужого города, с которой я знаком много меньше суток. Вернее, не задаст, а озвучит то, что я должен был уже сам давно озвучить.

– Я думаю, что это одна из загадок дорог,– сказал я.– Есть в дорогах что-то глубоко аномальное, и это – одна из тайн.– Я помолчал, а потом ответил коротко:– Да, я в это верю.

Она отвернулась от меня, уставилась вперед – туда, где сноп фар освещал участок трассы, непрерывно несущийся впереди нас, словно нить Ариадны. Я понятия не имел, как отразились в ее душе мои слова, я не знал, что сейчас она чувствует, но мне нужно было знать хоть что-то. Тогда я просто снял правую руку с руля и накрыл ее руку своей. Она не стала вырываться, говорить, что она уже взрослая девочка, и не нужно ее умасливать. Благодарно сжала мою кисть. Довольно долго мы ехали в полном молчании, рука в руке.

А под Толбазами она вдруг сказала:

– Тогда помоги мне обогнать мою боль. Помоги, одна я не смогу.

Не давая себе времени на метания, я включил левый поворотник и сошел с оренбургской магистрали.

Красноусольск. Святое место, один из самых красивейших курортов Башкирии. Народная молва донесла до нас предание, что где-то в этих местах была обнаружена плачущая икона Божьей Матери. Можно сказать, что романтичнее места, куда можно пригласить девушку, не сыщешь. Только я знаю другую правду, я был в иных местах, я видел красоты ярче и величественнее.

Но до них далеко. Еще стояла ночь, но уже чувствовалось, что она на ущербе, и начинает отступать. Дорога нас немного утомила, и мы с Аленой вздремнули прямо в машине, примостившись на обочине вблизи курортного городка. Перед тем, как провалиться в сон, я рассказал Алене легенду об автомобилях из параллельных миров, о том, что по ночам на трассах пространство и время истончается, и некоторые водители имеют возможность заглянуть за пределы нашей реальности. Мы немного посмеялись над этими глупостями, но когда я вновь взял ее за руку, она снова благодарно сжала мою кисть.

И был вечер, и было утро: ночь первая.

Утром я заметил на ее лице озабоченность. Солнце уже взошло, принеся с собой утро субботы, пустынная трасса, на обочине которой мы заночевали, наводнилась автомобилями: со всех концов Башкирии сюда стягивались люди, чтобы прикоснуться к святым источникам и – кто знает?– может, найти панацею от всех бед.

Я спросил ее, в чем дело. Алена нервно усмехнулась.

– Я даже выйти из машины не могу.

Сначала я не врубился, о чем она, а потом понял. Скользнул глазами по ее открытым коленкам – ниже, к туфлям, одна из которых теперь была полным инвалидом.

– Нашла о чем переживать,– проворчал я, завел двигатель и тронулся в сторону поселка.

В одном из магазинов мы подобрали Алене свежую пару туфлей. Я расплатился; она одарила меня благодарным взглядом, потом рассмеялась.

– Впервые парень на свидании дарит мне туфли.

– Впервые дарю туфли кому бы то ни было,– парировал я.

Мы нашли кафешку, где перекусили пирожками с кофе. Украдкой я наблюдал за девушкой. Уписывая пирожок за обе щеки, она ни на секунду не переставала озираться по сторонам. Я понял, что путешествия ей в новинку. И мне вдруг захотелось раскрыть перед ней весь мир. Хотя бы те места, где побывал я сам.

А потом мы долго бродили по курорту. Люди прибывали, я сам, признаться, не ожидал, что их будет так много. Они шли – в купальниках и в одеждах, загорелые и бледные, молодые и старые, кто-то снимал достопримечательности на камеру, кто-то фотографировал. А еще было много детей. Наверное, когда у меня будут свои дети, я тоже привезу их сюда.

Я ненадолго оставил девушку, купив себе и ей по мороженому, а когда вернулся, то обнаружил ее возле святых источников. Алена смотрела на ныряющих людей не столько с любопытством, сколько даже зачарованно. Я молча встал рядом, протянул ей мороженое. Она взяла его, но как-то рассеянно.

– Сколько я, оказывается, пропустила в своей жизни,– произнесла она тихо.

Я едва не рассмеялся. Сколько пропустила? И это она говорит, увидев всего лишь этот курортишко? Да уж, мои предположения были верны, и для нее путешествия – все равно что сказка, в отличие от меня, для которого жизнь неразрывно связана с поездками.

– Никогда не поздно наверстать,– сказал я.

– То есть?

Я указал рукой с мороженым на святой источник.

– Есть желание окунуться?

– Знала бы, одела бы вчера купальник,– хмыкнула Алена. Только сейчас я вспомнил, что она до сих пор при параде, так как вчера, выбирая наряд, она рассчитывала всего лишь посетить городскую тусовку.

– Как раз вовремя.– Я кивнул на тучную женщину, скинувшую с себя все нижнее и неуклюже грохнувшуюся в водоем, чуть не утопив всех.