– Спасибо большое, – отчеканил Валя так, как говорил в детстве вставая из-за стола после принятия пищи и сразу понял, насколько комично это прозвучало.
Пытаясь смягчить конфуз, он собрался сказать ей какой-то комплимент и уже было открыл рот, но в этот момент брюнетка положила сначала одну, а затем вторую ногу в бежевых платформенных босоножках прямо на стол и бесстыже раздвинула колени.
– Помнишь, как мы вчера кувыркались и ты был готов в любой момент оросить мое горящее лоно, а я, дурочка, сдерживала твой порыв лишь потому, что какие-то фрики посчитали быстро сгорающую страсть унизительной? Так вот, мой господин, плохая девочка решила исправиться! Сегодня никто не будет сдерживать твое естество, поэтому ныряй с головой в мой образ, появившийся возле тебя только благодаря ее величеству Сети.
С этими словами Оля уронила тающее мороженое себе на живот, задрала бюстгальтер высоко вверх, высвобождая дрожащую пышную грудь, и принялась размазывать по упругому телу вязкую приторную гущу.
Сказанное девушкой подействовало на Валентина гипнотически и ему показалось, будто он уже тонет в ее объятиях, а качественное изображение обнажившейся только для него брюнетки, такой желанной, такой развратной и такой идеальной, помножило на тысячу и без того клокочущее желание. Сладкое нытье в чреслах вышло из-под контроля и теплой волной распространилось во все уголки тела, принудив пытавшийся сопротивляться разум быстро капитулировать. Отвердевшая плоть больно уперлась в джинсовую ткань, вздыбив палаткой узкие шорты. Валя попытался расстегнуть на них пуговицу, чтобы ослабить давление, но коснувшись причинного места ребром ладони за секунду вознесся на пик блаженства и застыв там обездвиженный, вскоре ощутил на своей коже извергнутую лаву собственной страсти.
Неясно сколько времени парень провел в ступоре, потому что оно остановило для него свой бег. Когда же Валентина, словно лягушку по весне, стал отпускать анабиоз, он бросил мутный взор на монитор и увидел растянувшуюся во весь экран улыбку Оли.
– Вот видишь, мой ненасытный жеребец, насколько прекрасна наша с тобой виртуальная близость, – она вновь залилась смехом. – Никаких свиданий под часами, никакой беготни друг к другу и прочих бытовых неудобств. Сейчас ты примешь душ в своей ванной, потом вернешься в любимое кресло и следующие пару дней, надеюсь, будешь спокойным, рассудительным и полностью удовлетворенным молодым человеком.
– Дура! – успел крикнуть он, но жгучая брюнетка уже прервала связь, – Мне хочется большего, чем просто блаженный комфорт, а понял я это только благодаря тебе, – процедил юноша уже самому себе, всматриваясь в холодное равнодушие погасшего экрана.
До конца недели уязвленное самолюбие запрещало Валентину звонить Ольге и даже лайкать ее фотографии. Более того: следуя найденной в интернете инструкции о том, как выбросить из сердца запавшую в него зазнобу, юноша ни разу не зашел на страницу девушки в соцсети, а для отвлечения внимания старался чаще ввязываться в споры под провокационными постами многочисленных троллей, которые раньше обходил стороной. Однако вопреки усилиям к выходным ему стало совсем невмоготу. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца! – думал Валя, меряя шагами комнату, – Номер Олиной квартиры я знаю. Надо сходить к ней и расставить все точки над i. Если опять будет ерничать и запоет свою песню о преимуществах сетевых контактов, то следует взять волю в кулак, высказать ей все, что я думаю о стервозных шлюхах и, в конце концов, найти себе нормальную девчонку».
Менее чем через час юноша в новой клетчатой рубахе поверх светлой футболки вышел из лифта на тринадцатом этаже и подрагивающей рукой кратко позвонил в дверной звонок квартиры четыреста четыре. За те растянувшиеся секунды ожидания мгновения, когда перед ним предстанет нарушившая ровное течение его жизни девушка, Валентин несколько раз шепотом повторил фразу из древнего кинофильма про сантехника Афоню: «Привет! Шел мимо, дай, думаю, зайду», которой собирался замаскировать свое волнение в самом начале общения. Однако дверь открыла вовсе не Оля, а пожилая женщина лет семидесяти. Поначалу юноша решил, что потревожил бабушку брюнетки и даже нашел в ней какие-то внучкины черты, но в самом