Куклы во время шторма

– Что я… неравнодушна к тебе.

– О, вот оно что. А как это касалось Аллы? И почему она внезапно пригласила тебя к себе? Я так до конца и не разобрался в этой истории.

– А мне не очень хочется в ней опять копаться. Мне она осточертела. В принципе теперь все это неважно.

– Да, солнышко. Ты права – сегодня проверю, как там Алла. Когда приду забирать вещи. У нее же куча моих вещей. И телефон, и кошелек, – а в нем кредитка…

– Забирать вещи? Ты уверен? – перебила я.

– Не пугайся ты так, я не перееду сразу к тебе, если ты этого не хочешь. Поживу у родителей, – нежно успокоил меня Стас. – Я люблю тебя…

– Перестань уже мне это говорить каждую минуту, – улыбнулась я.

– Во-первых, я хочу вбить это тебе в голову, чтобы ты уже не смела усомниться. А во-вторых – может, я хочу услышать твой ответ.

– Я тебя тоже! Доволен?

– Счастлив. Поедешь со мной к Алле?

– Боже, это еще зачем?

– Не хочу с тобой разлучаться. И боюсь – вдруг я вернусь, а ты дверь не откроешь. Опять начнешь говорить, чтобы я ушел. Почему ты так рьяно от меня отказывалась?

– Был бы на моем месте – понял бы.

– Ну… отчасти я вроде бы понимаю.

– Вот и хорошо.

– Так ты поедешь со мной? Я, наверное, после завтрака выдвинусь. Надо сразу с этим покончить. Жаль только, нет с собой ключа. Придется звонить в дверь – очень надеюсь, что Алла откроет.

– Взвесь все тысячу раз, прежде чем сжигать за собой мосты, – призвала я. – Вы крепко связаны, Алла без тебя пропадет.

– Подумай, что ты говоришь! – возмутился Стас. – Теперь, когда у меня наконец-то есть ты и я чувствую, что готов быть с тобой хоть до конца жизни (кстати, я, кажется, тебе этого еще не говорил, но так и есть), – я должен цепляться за Аллу, с которой у меня уже не знаю сколько лет все висит на волоске?! Единственной фишкой наших отношений и было то, что они постоянно висели на волоске. Адреналин и все такое… в остальном… нет, я, конечно, желаю ей счастья и буду помогать ей, если это нужно, но…

– Конечно, нужно. У нее же нет своих денег, родители ее не поддерживают.

– Ох, это верно. А откуда ты знаешь про родителей? Я вроде бы не говорил… Впрочем, она не пропадет – у нее есть добрая тетка. Да и не пора ли ей самой найти работу? Уже два года как институт закончила. Один раз попыталась куда-то устроиться, походила туда неделю – не понравилось. И все. Ну нельзя же так, она взрослая девочка, никто не обязан ее обеспечивать.

– Стас, я даже по пальцам не могу пересчитать, сколько раз ты вот так лежал по утрам рядом со мной и говорил об Алле, – усмехнулась я.

– На сей раз ты сама захотела, чтобы наш разговор крутился вокруг нее.

– Привыкла, знаешь ли. Как-то некомфортно без этого.

– Ох, я обожаю эту твою иронию. Все в тебе обожаю. Я так в этом уверен сейчас, что даже, видишь, не запинаюсь.

– Это похвально.

– У тебя случайно нет мужской рубашки? Или куртки? Не хочется опять выходить на улицу полуголым.

– Ох, да вряд ли… то есть, наверное, осталось что-то от дедушки, но не знаю, в каком все это состоянии: он умер пятнадцать лет назад.

– Главное, чтобы это вообще можно было надеть.

– Сейчас посмотрю. Наверное, на антресоли…

Я вылезла из-под одеяла, накинула халат, принесла табуретку.

– М-да… большую часть одежды бабушка куда-то дела. Может, выбросила? Не очень-то сентиментальной она была.

– Но тапочки оставила, – усмехнулся Стас. – Так что там?

– Одна шелковая рубашка, почему-то розового цвета, один съеденный молью свитер и двое штанов. Странный выбор.

– Негусто. Может, где-то еще есть?..

– Едва ли.

– Хм… а если обратиться к твоему отцу?

– Думаешь, он знает, где его теща держала вещи покойного мужа?

– Я не о том. Что, если у него одолжить?

– А как ты ему объяснишь, что явился ко мне в таком виде? И в чем ты вообще ему покажешься?

– Эх, давай сюда шелковую рубашку дедушки.

Я упустила из виду, что дедушка был довольно крупным мужчиной – рубашка доставала Стасу до колен, а рукава были явно рассчитаны на человека с руками длиннее Стасовых раза в полтора.

– Своеобразный вид, – со смехом заключил он, глядя в зеркало.

– Боюсь тебя обидеть, но, по-моему, тебе не идет розовый, – добавила я.

– Да, наверное, дедушке он шел больше. Не знаешь, твои родители уже проснулись?

– Глупый вопрос.

– Точно. Они «жаворонки».

– Вот именно.

– Ну что, идем? Все равно других вариантов нет, не выйду же я так из дома.

– Ты уверен?

– В чем – в том, что не хочу показываться в этом на улице? Да! Можно, конечно, вызвать опять такси, но у меня же денег нет.

– Я бы одолжила еще.

– Ну-у, я бы, само собой, вернул, но можно вообще разориться, если будешь разъезжать всюду на такси. Лично у меня и так полно трат в последнее время. Я начал копить на машину, но свадьба…

– Эм-м, ты что, все еще женишься на Алле?

– Упаси боже! Про свадьбу – это я по привычке. Просто в последнее время все думал, рассчитывал, как бы концы с концами свести… прости! – Стас умоляюще прижал утонувшие в рукавах рубашки руки к груди.

– Оговорка по Фрейду, – хмыкнула я.

– В смысле?

– Ты все еще не веришь, что между вами все кончено. – Произнеся эту фразу, я почувствовала себя ревнивой любовницей, к которой ушли от жены и она никак не может поверить своему счастью.

По сути, это было близко к правде, только психология у меня была несколько иная… по крайней мере, я на это надеялась.

– Эй! Ты что… Я прямо расстроен, что ты так думаешь. Мои слова для тебя ничего не значат?

– О том, что ты уходишь от Аллы, я слышала раз пятьсот, – напомнила я.

– Не-ет. Теперь все по-другому. У меня есть ты.

– Я и тогда была.

– Тогда все было иначе.

– Стас, я не буду тебе ничего говорить. Сделай как хочешь сам. Я тебе желаю только счастья. – Я сдвинула табуретку обратно к столу и присела на постель.

– Ты потрясающая девушка, и поверь мне, на этот раз я своего счастья не упущу. Ты же пойдешь со мной к своим родителям?

– Да, только переоденусь.

– Все-таки не понимаю. Это же твои родители – зачем прихорашиваться перед встречей с ними?

– Так уж повелось. Я хоть не вечерний наряд надеваю, как мама. И не особо-то прихорашиваюсь, просто… даже не знаю. – Я достала из шкафа джинсы и футболку.

– Подпускай близких людей чуть ближе. Это не страшно. Я хочу, чтобы у нас с тобой все было по-особенному. Не просто как у парочки, которую объединяют слащавые словечки, походы в кино, быт и постель. Мне хочется знать, что ты чувствуешь, смотреть на мир твоими глазами…

Я внезапно вспомнила, как переключилась на волну Аллы, когда мы с ней ехали в маршрутке, и мне стало не по себе.

– Почему ты так реагируешь? – спросил Стас напряженно (наверное, меня слегка передернуло).

– Да… ерунда, – отмахнулась я и, застегнув джинсы, снова присела рядом с ним.

– Подожди. – Он взял меня за руку. – Посмотри мне в глаза.

– Ну что за мелодрамы.

– Не бойся казаться уязвимой и слабой. Я был слабым перед тобой сотни раз.

– При чем здесь это?

– Не стыдно доверять человеку, который тебя любит и которого… э, надеюсь, любишь ты.

– Я… понимаю.

– Это не повредит твоей независимости. Это делают даже самые независимые люди.

– Наверное.

Мысль об Алле засела ко мне в голову и слегка саднила. Почему-то было ощущение, что ее предала именно я. Возможно, она того заслуживала, но…

– Тебя что-то сильно тревожит, – заметил Стас. – Расскажешь?

– Все в порядке. Правда, – улыбнулась я.

– Я что, зря сейчас распинался о доверии? Я не удовлетворюсь твоим «все в порядке», потому что вижу, что ни черта не в порядке!

– Ох, если серьезные отношения состоят в том, что люди так грузят друг друга, то я не хочу никаких серьезных отношений.

Похоже, моя шутка, в которой, боюсь, была лишь доля шутки, ему не очень понравилась.

– Ладно. Я подожду, пока ты начнешь мне доверять. Я готов терпеть, – обреченно сказал Стас.

– Ты обиделся? – спросила я.

– Нет, солнышко. – Он нежно поцеловал меня в губы. – Ты готова? Идем? Или лучше сначала позвонить?

– Да ладно, пошли так. В воскресенье родители обычно дома.

Глава 6

Мои родители не только были дома, но и принимали гостей. Вернее, одного гостя.

– Какая приятная неожиданность! – открыв дверь, воскликнул папа. – Ида! И… Стас, рад тебя видеть. Почему ты… о боже! – Он громко расхохотался. – Почему ты в рубашке моего тестя?

– Он испортил свою. На ней огромное пятно, – вмешалась я, прежде чем Стас успел ответить. – Мы хотели спросить, не найдется ли у тебя чего-нибудь… ну, в чем он мог бы дойти до дома. С возвратом, разумеется.

– Ну, не надо сводить все к прагматичным целям, мы и повидать вас очень хотели, – заулыбался Стас (опять решил обаять моих родителей).

– Отлично, отлично… сейчас разберемся с этим… вы проходите, очень кстати, мы пьем чай. К нам тут кое-кто зашел, и сейчас, похоже, что-то будет. – Папа потер руки, предвкушая отличную сцену. Неудивительно.

За столом восседал Гена и о чем-то увлеченно рассказывал моей маме – я успела увидеть ее очарованную улыбку, но при виде меня она тут же сконфузилась и погасила ее, будто я застала ее целующейся.

– Привет, моя дорогая. Здравствуй…те, Стас. – Похоже, она забыла, на «ты» она или на «вы» со Стасом, и это смутило ее еще больше.

– Мы тут чай пьем, – почти шепотом добавила она. – Вот, Гена заглянул.

При виде меня и особенно Стаса гость моих родителей застыл от изумления и даже слегка привстал, подавшись вперед, будто желая получше рассмотреть, действительно ли это мы.

– Привет, – наконец выдавил он из себя. – Я вот за сахаром зашел, а твои чудесные мама и папа, Ида, пригласили меня посидеть с ними.

Наверняка это сделала мама. И уж точно он на это рассчитывал. И пришел совершенно не за сахаром. Процентов девяносто, что я права. Почему все желающие понравиться мне так стараются втереться в доверие к моим родителям? Неужели эта идея и впрямь лежит на поверхности? Лично мне бы не пришло в голову наносить дружеские визиты семье парня, к которому я неравнодушна.

– Очень мило, что мы встретились, – любезно улыбнулась я.

Стас так крепко вцепился в мою руку, что я чуть не вскрикнула.

– Черт, – шепнул он мне, когда мы садились за стол. – Я про него забыл. Вы все еще встречаетесь?

Ну вот, не то что не придумал стратегию отвоевания меня у соперника – взял и вообще забыл о нем. Какая самонадеянность.

– Как-то… да, – ответила я к собственному удивлению.

– Ты о нем тоже не вспоминала ни разу за выходные, не отрицай. Когда собираешься поговорить с ним?

– О чем?

– О нас с тобой, конечно. Хочешь, поговорю я? Или думаешь, он так все поймет? Мне кажется, объяснения не избежать.

– Я сама скажу, когда получится.

Он поморщился и хотел что-то сказать, но тут вмешался папа. Оказывается, он уже некоторое время копался в шкафу в комнате на предмет одежды для Стаса.

– У меня есть много футболок и кожаная куртка. Думаю, для такой погоды будет в самый раз, а? Какой, говоришь, у тебя размер? Подойди сюда лучше, это надо смотреть и мерить.

Стас поспешно вышел из кухни, и мы было остались втроем, но мама вдруг вспомнила, что у нее где-то припрятаны особые печенья, и тоже удалилась.

– Вот мы и пообщаемся наконец, – начал Гена непринужденно. – А то я звонил, но ты вечно говорила, что занята. Хорошенькая дружба у нас получается.

– Я и правда была занята. Диплом на носу, – сообщила я.

– Ну да, понимаю, конечно.

– А ты, говоришь, за сахаром зашел?

– Да. Ты меня видеть не хочешь – так хоть с семьей твоей у меня все хорошо, и выручат в любой ситуации, – вроде как пошутил Гена.

– А зачем тебе так срочно понадобился сахар? Готовишь с утра пораньше?

– Мама варит компот.

– Так она, наверное, заждалась там.

– Я… уже отнес сахар ей и вернулся, поскольку твои родители пригласили меня. Кстати, не хочешь как-нибудь к моим зайти? В одном доме живем, а так и не познакомились.

– Да, обязательно, на досуге.

– Ну… а как там… у вас… с ним?

Не очень характерный для Гены вопрос. Видимо, совсем уже не представлял, о чем говорить. Или очень хотел это узнать.

– Все отлично, – лаконично произнесла я. Подробностей я бы на его месте и не ждала.

– Я нашла печенья, – робко сказала мама, входя. – Гена, твой сахар я насыпала в банку и поставила в коридоре, чтобы ты не забыл.

– Спасибо, – слегка покраснев, отозвался тот.

С ним она была на «ты». Как это мило.

Через мгновение вернулись и остальные. От присевшего рядом Стаса непривычно пахло папиным одеколоном. Я даже не сразу поняла, что этот запах источает куртка.

– Да можешь снять ее сейчас-то, тут тепло, – весело обратился к нему папа.

– Не хочу, она мне нравится. Если Иде тоже нравится, куплю себе такую же. – Стас обнял меня за плечи.

– Да, тебе идет черная кожа. И синяя футболка, – пробормотала я.

Неужели сейчас опять начнется этот спектакль, эта незримая дуэль между ним и Геной? Детский сад. Я с тоской подумала, что хочу вернуться домой и провести день вдвоем со Стасом. Это был невиданный прогресс – раньше в подобных случаях я тосковала только по одиночеству.

– К сожалению, подарить не могу – сам люблю. И футболку, и куртку, – признался папа со смехом.

– Ну что вы, я на это даже не намекал! Вы так меня выручили…

– Ерунда. Можешь даже поносить их несколько дней, я не против.

– Нет, верну прямо завтра. Все равно после работы собираюсь к Иде.

От меня не укрылся победный взгляд Стаса в сторону Гены, который счел разумным сделать вид, что ничего не заметил. Он уже знал, что проиграл. Правда, Стас этого не знал.

Я сама не представляла, зачем сказала ему, что встречаюсь с Геной – очевидно, то, что он забыл о сопернике, задело меня сильнее, чем я думала. Пусть видит препятствия на своем пути ко мне, пусть ценит меня еще больше… хотя… все это игры для подростков. Я ведь была уверена, что выше всего этого.

– Значит, между тобой и Идой все наладилось? – спросил папа, тоже бросив лукавый взор на Гену. Несчастный, знал бы он, что попадет под такой «обстрел».

– Наладилось, чему я очень рад.

Я, конечно, предпочла бы, чтобы Стас сказал это тепло и искренне, а не с вызовом. А на месте Гены я бы засобиралась домой, но он упрямо сидел в своем углу и поедал конфеты и принесенные мамой печенья.

Вся эта ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Я вдруг почувствовала себя лишней – как елка, которая стоит в центре комнаты, но на нее толком никто не смотрит. Кажется, меня вообще что-то подтачивало изнутри, и я готова была сорваться из-за любой мелочи.

Стас, ты там что-то говорил о доверии. Нам с тобой не нужен этот цирк. Ты не должен ничего доказывать этому Гене. Я соврала. У нас с ним ничего нет. Давай уйдем. Не надо ехать к Алле, я передумала, давай останемся вдвоем – только ты и я…

Вот бы сказать все это вслух. Но он прав – я просто не привыкла говорить такое, даже про себя. А надо учиться. Я ведь ни разу толком не сказала Стасу, что люблю его. И родителям – наверное, пару-тройку раз за всю жизнь. Такое сложное это слово – «люблю», но надо перешагнуть через себя, в конце концов, это всего лишь набор звуков… а сколько всего передает… Интересно, Алла говорила Стасу, что любит его? Часто?

Я прожевала кусок миндального печенья, после которого во рту почему-то осталась горечь, и вдруг до меня дошло, что меня мучает. Приблизительно так же резко я когда-то поняла, что люблю Стаса.

Не знаю, как это объяснить, но после того случая в маршрутке, когда я словно увидела Аллу изнутри, осколок этого ее внутреннего мира застрял во мне и не давал покоя. Я точно слышала крик, мольбу о помощи. Теперь я не сомневалась, что с Аллой произошло несчастье.

– Было замечательно, спасибо большое, но нам со Стасом пора ехать, – услышала я собственный решительный голос.

– Ехать? В воскресенье? В гости, наверное? – слегка удивленно спросил папа.

– Да. Нас уже ждут… мы зайдем… ну, позже.

Я вылезла из-за стола, таща за руку Стаса и чувствуя на себе его недоуменный взгляд.

– Да, действительно. Хорошо, что ты вспомнила про приглашение, у меня совсем из головы вылетело, – наконец нашелся он и повернулся к моему папе. – Большое спасибо вам за одежду, завтра же все верну. Чудесное чаепитие, приятно было поболтать…

– Я бы все-таки посоветовала тебе отнести сахар маме, – бросила я Гене. – Думаю, она уже вся извелась.

– Надеюсь, пирог получится отменным, – вставила мама.

– Пирог? О, я думала, она варит компот. Видимо, я что-то не так поняла.

Гена опустил глаза.

Глава 7

– Ну, и что стряслось? – шепотом спросил меня Стас, как только мы покинули квартиру моих родителей.

– Можешь не шептать. Ни из их, ни из моей квартиры никогда не слышно, что происходит на лестничной клетке. Мы должны ехать к Алле. И я с тобой.

– Вот те раз. А я уж надеялся, что тебе безумно захотелось побыть со мной наедине, – улыбнулся он. – Как думаешь, твой парень все понял про нас? Он так не хотел встречаться со мной взглядом…

– Ты меня ревнуешь?

– Да, но сейчас я почему-то при этом спокоен. Тогда, на твоем дне рождения, во мне все клокотало от ревности. И после, когда ты сказала, что я тебе не нужен… и все то время, что мы не виделись… но, честно говоря, как только я услышал в квартире Аллы, что ты любишь меня, я сразу отбросил все это. Как будто не стало препятствий, исчезли все, исчезло всё – остались только мы одни в целом мире… ты ведь то же самое чувствуешь?

– Иными словами, ты решил, что теперь я никуда от тебя не денусь, – резюмировала я.

Это было совершенно не то, что я хотела сказать. Мне нужно было обнять его и заверить, что да, так и есть, теперь мы одни, мы едины, а все остальное – чепуха. Но в тот момент я всего этого не ощущала. Все как-то исказилось… может, я просто устала. Но теперь главное было – узнать, что с Аллой.

– Нет! – запротестовал Стас, схватив меня за плечи. – Я так не думаю! Ты вольна делать то, что хочешь! Я имел в виду, что наши чувства сильнее всего! Они всепоглощающи, они сметают все преграды… как шторм… Разве нет? Ты все еще не уверена во мне? Или в себе?

– Видишь ли, я стала видеть мир иначе. Раньше он был для меня чем-то вроде игрушечного домика – какие-то солдатики воюют друг с другом, одни неизбежно побеждают, другие терпят поражение, нелепые куклы едят кукольную еду из кукольных тарелочек и пытаются разобраться в своих кукольных страстях. Но сейчас я вижу, что все гораздо сложнее. Все мы разные, у всех нас есть чувства, никого нельзя так просто обесценивать, сбрасывать со счетов.

– Ты говоришь прекрасно. Но я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Понимаешь. Все ты отлично понимаешь. Шторм – это не просто стихия. Он рушит корабли, он отнимает жизни.

– Черт, Ида…

– Надоели аллегории? Сказать прямо?

– Я не тупой. Ты об Алле. Но почему тебя так волнует ее судьба?

– А почему тебя она не волнует?

– Меня? Кто сказал, что не волнует? Просто она как тот пастух, который так часто кричал «волки, волки!», что когда на стадо действительно напали волки, никто не пришел на помощь.

– То есть ты тоже понимаешь, что на сей раз волки напали?

– Да нет, конечно. Но… ты же знаешь, как долго она устраивала всевозможные спектакли с самоубийствами, истериками и тому подобным, как я бежал на каждый ее зов и как каждый раз клялся, что уж в следующий-то раз на это не поведусь. Вот, наконец, настал следующий раз. Я уверен, что с Аллой все в порядке. Если бы она могла со мной связаться, она бы, конечно, устроила что-нибудь в том же духе, что и обычно, но…

– Мне жаль, что это чувствую я, а не ты, но с ней произошло нечто плохое, – без обиняков заявила я.

Кажется, моя убежденность все-таки обеспокоила Стаса.

– Ты так думаешь? – переспросил он настороженно.

– Я точно это знаю, можешь мне поверить. Мы должны бежать туда.

– Может, сначала позвонить с твоего домашнего?

– Давай.

– Вот увидишь, выяснится, что все в норме.

Я открыла дверь, подвела Стаса к телефону и вложила трубку в его руку. В его взгляде мелькнуло сомнение, но он послушно набрал номер и некоторое время послушал гудки.

– Не берет, – заключил он. – Наверное, ее нет дома.

– Перезвони на сотовый.

– Ладно… – Он занес руку над телефоном и вдруг окаменел.

– Что?

– Я забыл ее сотовый.

– Ты что?

– Серьезно. Я же говорил, я с тобой все забываю.

– Не дури. Вспоминай, – призвала его я.

Стас честно задумался, шевеля губами (очевидно, перебирая цифры), но это ни к чему не привело.

– Хорошо. Я знаю того, кому точно известен номер Аллы. Если только он не стер его.

– Кто же это? – удивился он.

– Неважно.

***

– О, слава богу, что ты объявилась! – обрадовалась Жанна. – Я все ждала, что ты сообщишь результаты вашей встречи с Аллой, а ты молчишь… ну давай, рассказывай.

– Слушай, попозже, а? Сейчас некогда, – извиняющимся тоном произнесла я.

– Правда? А зачем тогда…

– Я по делу. Можешь передать трубку Семе? Надеюсь, он дома?

– Сема? Да, смотрит боевик… позвать его? – недоверчиво переспросила Жанна.

– Да. Мне надо срочно кое-что с ним обсудить.

– О-о, милая, кажется, я поняла! Это связано с моим предстоящим днем рождения. Не хочешь повторяться с подарком! Я тебя обожаю! Сейчас.

Через полминуты я услышала в трубке не особенно довольный (как обычно, впрочем) голос ее мужа.

– Слушаю.

– Сема, это Ида Климова. Ты можешь куда-нибудь отойти, чтобы Жанна нас не слышала?

– Да.

Скрипнула дверь.

– Отошел.

– На случай, если она все-таки слышит – она думает, мы говорим о подарке ей на день рождения. Ты не собираешься дарить ей сертификат в салон красоты?

– Нет.

– Тогда давай перейдем к делу. У тебя остался номер Аллы Соколовой?

– Не знаю. А тебе зачем? – Самая длинная фраза за весь диалог.

– Это долго объяснять. Но можешь быть уверен: ни с тобой, ни с Жанной это никак не связано.

– Странно.

– Да, ситуация нерядовая, но мне правда очень нужен этот номер. Ты можешь прислать его сообщением?

– Если найду.

– Пожалуйста, сделай это. Это очень срочно. Ладно?

– Ладно.

– Большое спасибо. Я буду ждать. Сейчас продиктую свой телефон, чтобы не через Жанну.

– Хорошо.

Господи, неужели этот угрюмый человек может быть с кем-то нежен и ласков? И неужели его самого можно полюбить? Впрочем… наверное, любви достоин каждый.

Или нет? Я, поморщившись, вспомнила синяки на руке подруги.

Сема не подвел. Уже через минуту мне пришла SMS с цифрами.

– Слушай! – крикнула я Стасу, которого на время своего разговора заставила выйти из комнаты. – Я раздобыла номер Аллы.

– Кто из твоих знакомых его знает? – осведомился он, входя.

– Я же сказала, неважно. Иди сюда, я продиктую.

Он сел у телефона, я проговорила номер, Стас со словами «о, черт, точно, ну как же я забыл, надо же» набрал его и напряженно застыл с трубкой в руке.

– Алло, – произнес он через некоторое время. – Что? А… ага… добрый день… Да я просто оставил свой телефон… А? Где? Почему? Ох. Да. Конечно. Спасибо. До свидания.

Он положил трубку и сосредоточенно уставился на нее.

– Ну? И что там? – спросила я нетерпеливо.

– Ее тетка взяла. Говорит, не знала, как со мной связаться. Алла в больнице.

– Что стряслось?

– Я не разобрал… то ли она случайно отравилась чем-то, то ли… – Окончание фразы так напряженно повисло в воздухе, что я не выдержала и договорила:

– …не случайно.

– Да, – с готовностью сказал Стас.

Пару секунд мы оба молчали.

– Надо ехать, – заключила я.

– Да.

– Ты понял, где это?

– Да. Ты хочешь со мной?

– Конечно.

– А… что скажет тетка о том, что мы приехали вместе? Она же, наверное, поймет, что…

– Мне до лампочки.

– Как ты думаешь… Алла же не могла все это подстроить? Ну, то есть может это оказаться ложью? – с затаенной надеждой произнес Стас.

– Теоретически может. Практически – вряд ли, – не стала обнадеживать его я.

Глава 8

– Ну что ты еще натворил?! Если это ты виноват, я убью тебя, задушу голыми руками, слышишь?! – От дамы с огромными ручищами, по комплекции напоминающей небольшой шкаф, эта угроза звучала весьма серьезно. На меня она даже не посмотрела – сразу набросилась на Стаса.

– Как она там? – спросил он даже не то чтобы тревожно – скорее потерянно. Похоже, не мог поверить, что на сей раз волки таки напали.

– Лучше. Может, завтра ее даже перевезут из реанимации в простое отделение… обсуждается вопрос о госпитализации в психиатрическую лечебницу. Я делаю все что могу, чтобы договориться… это же клеймо! – Шкаф всхлипнул и внезапно залился слезами – как по команде, будто кто-то повернул краник. – Я ненавижу ее родителей! Представь только – они сейчас уехали в гости в Москву и, когда я им позвонила, даже не дернулись приехать! Знаешь, что они сказали? «О, Тамара, это ужасно, если станет хуже, немедленно перезвони»! «Если станет хуже»! Как только язык повернулся?!

– Погодите… так все произошло вчера?

– Ну да, я поговорила с ней по телефону, голос мне показался странным, ну, отстраненным… я и решила приехать… хорошо, у меня был ключ.

У кого только нет ключа от Аллиной квартиры.

– А что именно произошло?

– Ох, она напилась снотворного.

Да, уж этого у нее наверняка было в избытке. Очень злая ирония судьбы.

– Случайно? – наивно переспросил Стас, и на секунду мне показалось, что шкаф-Тамара сейчас его ударит.

– Ну конечно! – взревела она. – Случайно! В таком количестве!

Лицо Стаса стало белее мела.

– Я могу ее увидеть? Она в сознании?

– Пришла в себя вчера поздним вечером. Я все время была при ней. Сейчас меня выставили из палаты, она уснула. Что, черт бы тебя побрал, ты натворил?

Тут ее взгляд наконец упал на меня.

– Здрасьте. Вы подруга Аллы? Что-то я вас не помню.

– Зато я о вас слышала. Очень переживаю за Аллу, – отозвалась я.

Тетка смерила меня настороженным взглядом.

– Как вы обо всем узнали? Вы знакомая Стаса?

К счастью, в этот момент из палаты вышел врач, и она бросилась к нему с вопросами о состоянии племянницы.

– Послушай, и как я теперь заберу свои деньги и телефон? У меня нет ключа, – отрешенно произнес Стас.

– Эй, ты что? – изумилась я.

– Говорю же, у меня нет ключа. Брать его у Тамары? Прямо не знаю, что делать.

У меня по коже пробежал озноб. Он не в себе.

– Тебе надо глотнуть свежего воздуха, – осторожно посоветовала я. – Давай выйдем ненадолго.

– Зачем? Я в порядке.

Я попыталась взять Стаса за руку, но она дрожала так, будто его ударили током, и он тут же ее отдернул, повторив:

– Я в порядке…

– Сиди здесь. – Я подтолкнула его к скамейке для посетителей и ринулась в сторону буфета (мне смутно запомнился указатель на первом этаже).

Через пару минут я вернулась с бутылкой воды. Сделав пару глотков, Стас выдохнул, и мне показалось, что лицо у него стало менее белым.

– Врач говорит, она проснулась – один из вас может войти, – подойдя к нам, сообщила тетка. – Думаю, это лучше сделать Стасу.

– О да. Хорошо. Одну секунду. У меня кружится голова, – механически сообщил он. – Я сейчас, сейчас.

– О-о, дружище, да тебе самому нужен врач. Сиди уж, неженка, пусть лучше Аллина подружка пока войдет, – проворчала Тамара.

Похоже, на самом деле она относилась к Стасу беззлобно, несмотря на то что подозревала его вину в неудавшемся самоубийстве племянницы. Может, знала, что у той расшатаны нервы? Конечно, выяснив, из-за чего все случилось, она бы действительно задушила голыми руками и его, и меня.

Я скользнула в палату и поначалу застыла на пороге – четыре кровати, четыре изможденных девушки, и ни в одной из них я не узнала Аллу. Ошиблась дверью? Я попятилась было обратно, как вдруг одна из девушек еле заметно приподнялась на подушке, глядя на меня, и у меня что-то екнуло внутри. Не может быть…

Посеревшая, растрепанная, с лиловыми тенями под глазами… конечно, я не ожидала, что она будет лежать в больничной постели в красно-зеленых одеждах и с ярким макияжем, но к такой перемене почему-то была не готова. В голове мелькнуло, что для Стаса это будет удар – надо как-то предупредить его, что ли… или нет?

В глазах Аллы мелькнуло что-то похожее на ужас. Зачем я вошла, о чем только думала?! Сейчас у нее случится истерика и ей, не дай бог, станет хуже…

Я снова сделала шаг к двери, но Алла проскрипела еле слышно:

– Погоди.

Похоже на звук несмазанных петель.

– Не буду тебя беспокоить, – пробормотала я.

– Где Стас?

– Он здесь, скоро зайдет.

– Спасибо.

– Что?

Я шагнула к ней и осторожно, стараясь не сбить капельницу, присела на край кровати. По очертаниям ее руки под одеялом показались чересчур тонкими. Обман зрения. Можно ли так исхудать за день?

Наверное, ужас в ее глазах мне просто почудился – возможно, это было изумление. Но сейчас ее взгляд смягчился, на губах даже возникло подобие улыбки.

– Спасибо.

– Мне? За что?

– Не поверишь.

– Говори.

– Я… когда проваливалась… туда… все время твое лицо видела. Ты мне сказала, что надо выкарабкаться.

– Я? – шепотом переспросила я. – Почему я?

– Не знаю.

У меня голова пошла кругом. Значит, наша странная связь была двусторонней. Но это же мистика. Находясь в объятиях ее жениха, я одновременно спасала ее от смерти и даже не подозревала об этом. Я была глуха ко всем сигналам. Они прорвались ко мне только сегодня.

Тут до меня дошло, что Алла что-то шепчет. Наклонившись к ней, я никак не могла разобрать, что же именно, но потом поняла – скорее интуитивно.

– Come on and then save me from the dark, – повторила я. – Это из…

– Evanescence.

– Знаю.

Алла смотрела на меня без всякого выражения. Я не понимала, что лучше сказать, спросить… может, просто оставить ее в покое?

– Я тебе даже не принесла ничего, – ляпнула я.

Она сделала слабый жест рукой – вроде как отмахнулась.

– Ты как сейчас?

Глупее вопроса не придумаешь.

– Жива, – пробормотала Алла и прикрыла глаза.

– Ладно. Я тебя оставлю.

Она не отозвалась – возможно, снова уснула.

Когда я вышла из палаты, Стас уже пришел в норму и с готовностью бросился к двери.

– Ну как там? К ней можно?

– По-моему, она задремала. Посмотри, – рассеянно отозвалась я.

– Как там? – повторил он и, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.

На ватных ногах я прошла мимо тетки. Почему-то в голове засело, что надо сделать это как можно быстрее, хотя, скорее всего, она и внимания на меня не обратила – до того ли ей было.

Я спустилась по лестнице на первый этаж, взяла свой плащ, вынырнула на улицу, на свежий воздух. И вместо того, чтобы испытать облегчение и замедлиться, ускорила шаг.

Совершенно внезапно (до аллюзий ли было в тот момент?) я поняла, что напоминаю себе апдайковского Кролика.

«Еще прежде, чем в ушах загудел ветер, руки сами собой взлетают вверх, каблуки вначале тяжело грохочут по мостовой, потом, без всяких усилий с его стороны, в нем нарастает какой-то сладкий ужас, шаг становится все легче, быстрей и спокойней, и он бежит. Бежит. Бежит».

Глава 9

В тот день Стас не пришел и не связался со мной. В понедельник в дверь звонили три раза, но я не открыла. Во вторник встретила папу в коридоре – он сообщил, что Стас заходил вернуть футболку и куртку. На вопрос, почему меня с ним не было, пришлось ответить, что я была дико занята дипломом (надеюсь, Стас сказал ему то же самое, хотя бы приблизительно).