Там, за зорями

Было холодно. Жутко холодно. Злата корчилась на чем-то жест ком, царапающем кожу, пыталась свернуться калачиком, натянуть на колени коротенькую сорочку и обхватить руками обнаженные плечи. И при каждом ее движении тишину нарушал противный скрип ржавых пружин.

Потом что-то легкое и пушистое накрыло ее.

«Бабушкин платок!» – будто ударило в сознание. И все случившееся встало перед ней с отчетливой ясностью. Злата Полянская резко вскочила и села, вцепившись обеими руками в платок, и стала испуганно озираться по сторонам.

Она сидела на старой железной кровати, в одной из заброшенных хат. Здесь было холодно, пахло пылью и сыростью. Не зашторенные окна зияли светлеющими проемами весенней ночи. И стояла гробовая тишина.

Абсолютно ничего не понимая, с громко бьющимся сердцем, девушка пододвинулась к краю кровати и уже собралась слезть, но внезапно скрипнула половица и от стены отделилась тень…

Забыв о раненой ноге, Полянская соскочила на пол и метнулась в сторону, не разбирая дороги, не зная, в каком направлении выход, одержимая единственным желанием – бежать! Бежать без оглядки, куда глаза глядят, только бы подальше отсюда!

Но он оказался проворнее. Поймав за руку, притянул Злату к себе. Слабо вскрикнув, Полянская уткнулась лицом в мягкую ткань свитера, вдохнула терпкий аромат мужского парфюма и почувствовала сквозь тонкую ткань батиста тепло его ладоней, сомкнувшихся у нее на талии. Ее била дрожь, глухие удары сердца отдавались где-то в ушах, а горло сдавили слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз.

– Я никому не скажу… – едва смогла прошептать девушка, предприняв слабую попытку высвободиться из его рук.

Но ответа не последовало. И руки, удерживающие ее, не ослабили хватку, наоборот, прижали еще теснее. Девушка почувствовала, как его губы коснулись ее спутанных волос…

– Пожалуйста, не надо…

Слезы все же покатились по щекам. Она отвернула голову, безуспешно пытаясь противиться тому, что неминуемо последует и чего не избежать. Она, конечно, может попробовать, но…

Она может кричать, просить, звать на помощь, но кто ее услышит? Кто отважится спасти? В деревне ведь одни старики! Она могла сопротивляться до последнего, но умирать вот так глупо не хотелось. Да и поверить в то, что он, возможно, убьет ее, она не могла! Это не укладывалось в голове! Это все походило на сон… Плохой сон…

А между тем его сухие и горячие губы коснулись ее виска, потом ушка, потом щеки, а руки опустились ниже и легли на ягодицы. Он прижал девушку к себе, и она, несмотря на страх, слезы и истерику, которая тугим комом подступала к горлу, почувствовала, как он возбужден. Коротенькая сорочка задралась, маленькие трусики почти не скрывали обнаженного тела, и Злата Полянская ощущала грубоватые горячие руки, ласкающие ее.

Под ладонями, которыми она продолжала упорно упираться, не теряя надежды все же вырваться, девушка чувствовала, как гулко бьется его сердце и учащенное дыхание обжигает ей кожу. То, что он собирался сделать с ней, было очевидным, и она даже не знала, что хуже – быть изнасилованной каким-то мужиком или уж лучше сразу убитой…

Его руки поползли вверх, забравшись под ночную сорочку, ласкали спину, подбираясь к груди, которую девушка тщетно пыталась закрыть руками. Но он с легкостью поборол ее сопротивления. Ладони сжали ее полные груди, а большие пальцы стали нежно массировать соски. Злату вдруг словно током ударило. Колени подогнулись, и, чтобы не упасть, ей пришлось вцепиться пальцами в его свитер. Мужчина потерся щекой об ее висок, щекоча кожу щетиной, а потом, чуть наклонив голову, легко коснулся ее губ легким, дразнящим поцелуем, оставляя на них слабый вкус ягодной карамельки… Полянская уже не отворачивалась, позволяя ему и эти нежные и короткие поцелуи, и сладкую игру с ее нижней губой, которую он покусывал и ласкал губами. Она чувствовала, как от его ласк у нее голова идет кругом, а желание сладкой истомой пульсирует внизу живота. Злата обхватила руками его шею и прижалась теснее…

Господи! Что же она делает? Она ведь его совсем не знает, но желание, вспыхнувшее в ней, сметало все здравые доводы! Никогда раньше с ней не случалось подобного. Никогда раньше она не испытывала такой всепоглощающей страсти к совершенно незнакомому мужчине. А впрочем, и к знакомому тоже не испытывала… Ей бы бежать следовало от него, а она таяла в его руках. Его поцелуи стали другими. Он целовал ее страстно, глубоко, почти грубо… А она отвечала ему. То, как он поднял ее на руки и перенес на кровать, как-то прошло мимо, по-крайней мере, потом она не могла этого вспомнить. Его губы не отрывались от нее, и только в них для девушки сейчас сосредоточилась вся вселенная. Мужчина положил Злату поперек кровати, на мгновение оторвавшись от ее губ. Звякнула пряжка ремня. Он склонился над ней, снова целуя, а руки забрались ей под трусики и проворно освободили ее от нижнего белья. Он вошел в нее резко, почти грубо…

Полянская слабо вскрикнула и, вцепившись в его свитер, из последних сил прижала его к себе. Каждый его толчок, медленный и глубокий, все больше распалял огонь страсти и наслаждения, охвативший каждую клеточку тела. Ей хотелось выгибаться ему навстречу, ловя его движения, хотелось кричать от удовольствия, но вместо этого она кусала губы, впивалась ногтями в его плечи, и голова ее, как в агонии, металась по жесткому тюфяку. Темп его движений ускорился. Со сжатых губ сорвались приглушенные стоны, а локти, на которых он еще пытался удержаться, подогнулись. Мужчина обхватил ладонями ее голову и уткнулся лицом в ложбинку меж шеей и ключицей. На какой-то миг Злата, кажется, лишилась чувств, а пришла в себя лишь тогда, когда почувствовала, как он размыкает объятия и отстраняется от нее. Щелкнула пряжка ремня. Полянская приподнялась. Наверное, нужно было что-то сказать, спросить, удержать, но слова не шли с языка. За все время он не произнес ни слова. И она не была уверена, что сейчас, после случившегося, он захочет заговорить с ней.

Пошарив по полу, он положил что-то на кровать и пододвинул к ней. Машинально протянув руку, она нащупала свои комнатные тапочки, а с ними и нижнее белье. Пуховый платок валялся тут же на кровати. Скрипнули половицы, в светлеющем проеме окна мелькнул темный силуэт. Злата Полянская поняла: он уходит. Только что он сжимал ее в объятиях, даря неведомое ранее наслаждение, а теперь уходил вот так! Конечно, они никогда не встретятся, а если и встретятся, она все равно не узнает его! Она не знает его имени и не представляет, как он выглядит. Медленно соскользнув с кровати, девушка натянула трусики, одернула сорочку, сунула ноги в комнатные тапочки и потянулась за платком, чувствуя, что ее начинает трясти. На дрожащих ногах она двинулась туда, где минутой ранее растаял его силуэт. Низкая дверь в темных сенцах была не запертой, толкнув ее, Злата оказалась на улице и, вдохнув полной грудью свежий весенний воздух, набросила на плечи платок и закуталась в него. Цепляясь за бадылья и пожухлую прошлогоднюю траву, девушка направилась к калитке, и с каждым шагом сомнений относительно заброшенного дома, где все и произошло, становилось меньше.

Это был дом покойной бабы Кати, их соседки. Оказывается, все происходило рядом с их домом, и, может быть, если бы девушка закричала, ее бы услышали и ничего такого не случилось бы. Теперь ей почему-то казалось, что он все же не причинил бы ей вреда, а то, что произошло…

Что ж, в конце концов, она ведь этого тоже захотела… Потом…

Полянская прошла по дорожке и тихонько проскользнула к себе во двор. А на востоке, над лесом, у них за огородами, начинало медленно светлеть небо. Злата вошла в дом и, прислушиваясь к тишине, прошмыгнула на кухню. Ей необходимо было хоть немного привести себя в порядок. Иначе родственники ни за что не поверили бы, что она просто спала себе всю ночь, а проснулась с грязными ногами, трухой в волосах, припухшими губами и безумными глазами, а в том, что они у нее именно такие, она не сомневалась. Кое-как обмыв ноги и собрав волосы в косу, Злата на цыпочках прокралась в столовую, где вчера они пили чай.

Боясь разбудить Аньку или маму, она не стала заходить в зал, вместо этого зашла в комнатку, куда уложили мужчин, и позаимствовала у них постельные принадлежности. Устроившись на стареньком диване, она закуталась в одеяло и закрыла глаза, приказав себе спать и не думать. Но не думать не получалось. Стоило лишь закрыть глаза – и произошедшее вставало перед ней с отчетливой ясностью. И запоздалая реакция – соленые слезы закапали из глаз и горячими ручейками покатились по щекам.

Она плакала, потрясенная до глубины души случившимся, и не заметила, как так вот в слезах и уснула.

А проснулась, когда солнце заливало комнату ярким прозрачным светом, а мама накрывала стол к завтраку.

– О, Златуль! Проснулась! А ты чего здесь спишь? Ты ж легла с Анькой в спальне? Вы что там кровать не поделили? – спросила мама, заметив, что она открыла глаза.

– Да Анька, знаешь, как храпит… – сказала она чуть охрипшим голосом и потянулась в постели.

– Златка, не ври!!! – донесся до нее вопль родственницы из глубины дома.

Девушка лишь улыбнулась в ответ.

– Ну, вставай уже! Завтрак почти готов. На кухне тетя Люда воды нагрела, пойди умойся и приведи себя в порядок!

– А папенька где?

– Пошел с дядь Колей рыбачить!

– В самом деле, рыбачить? И куда? – удивилась девушка.

– Да к нам за огороды, на копанку, и кажется мне, Колька бутылочку прихватил! Лучше б воды с колодца натаскал, скотина! Надо ж все перестирать к Пасхе… Люд, глянь, там на кухне в нижнем шкафчике банка с самогонкой стоит, они ее случайно не ополовинили? Уж очень они на эту рыбалку с утра пораньше рвались!

– А разве в копанке за огородами рыба водится? – спросила Злата, отбрасывая в сторону одеяло и вставая с дивана.

– Водилась лет десять назад. Они проверить пошли! – с мрачным сарказмом ответила Лена Викторовна.

Оказавшись на ногах, Полянская невольно поморщилась. Нога болела, на затылке – огромная шишка, которая при малейшем движении отдавалась тупой болью в голове, да и вообще все тело ломило и ныло так, как будто ее переехал трактор. Злата отправилась в спальню. Анька там как раз возилась с волосами.

– Ты чего удрала? – спросила она Полянскую.

– Да тесно как-то стало! – соврала девушка, отворачиваясь к шкафу.

– Да нормально было. Прошлой ночью спали же…

Злата не сочла нужным объясняться и оправдываться, просто сделала вид, что сосредоточенно изучает содержимое своего гардероба. Правда, на самом деле ей на это было наплевать. Она наугад вытащила синие вытертые на коленях джинсы и полосатую кофточку с капюшоном. Стащив через голову батистовую сорочку, она на мгновение сжала ее в руках. Тонкий материал источал запах мужского парфюма…

Полянская бросила сорочку на пол и стала поспешно одеваться. После вчерашних приключений не помешала бы горячая ванна, ну или на крайний случай душ, но ни того, ни другого в доме покойной бабушки Сонине было.

И водопровода не было, только колодец рядом с домом да старая банька на огороде… Анька ушла, и это позволило девушке со всей тщательностью расчесать длинные волосы, вычесав из них труху. Она собрала волосы в пучок на макушке и скрутила их резинкой. Когда Злата умылась и почистила зубы, они сели, наконец, завтракать, так и не дождавшись мужчин.

– Может, они там уже копанку решили на глубину проверить? – высказала предположение тетя Люда, разливая чай. – И самогонку, кажется, точно отлили. Не может быть, чтобы они на сухую пошли! После вчерашнего мой Колька тут бы за сердце хватался и на коленки падал, умоляя дать ему пять капель на похмелье!

– И мой Юрка не пошел бы, не опохмелившись! А то ведь нашли в кладовке старые дедовы снасти и прямо вот загорелись! Златуля, ты бы сходила к сажалке, глянула, как там наш папаня!

– Сейчас чай допью и схожу! Мам, ну а чем мы сегодня заниматься будем?

– Ой, работы у нас хоть отбавляй! Но сперва, до Пасхи, надо дом привести в порядок да вокруг повыгребать. И огород посадить, и на кладбище сходить, там тоже после зимы неизвестно что творится.

– Я сейчас схожу на копанку, а потом мы с Анькой будем выгребать, да и на кладбище мы тоже можем сами сходить, за день уберемся, – предложила девушка.

Анька недовольно поморщилась. Такая перспектива ее не устраивала. Ей совершенно не хотелось работать. Сейчас после завтрака погулять бы по окрестностям, погода-то какая чудная с утра, а потом примоститься где-нибудь в уголке с ноутбуком и просто отдыхать до обеда.

Доев творог со сметаной и корицей, Злата отодвинула тарелку и встала из-за стола. Она, конечно, тоже приехала сюда не затем, чтобы заниматься хозяйством и контролировать папеньку, который, что называется, дорвался. Но ее не напрягало это, наоборот, приятно было что-то делать вместе со всеми, копаться в земле, приучая себя к деревенскому быту. К тому же, ко всему прочему, Злата собиралась просто наслаждаться деревенской жизнью и природой, общаться с людьми, слушать и делать для себя кое-какие заметки. А уж потом, когда уедут все родственники и она сможет собраться с мыслями и сосредоточиться, оставшись одна, вот тогда-то она и засядет за роман. С собой из города она привезла ноутбук, который сейчас, правда, не выпускала из рук двоюродная сестрица. В маленьком коридорчике, рядом с кухней, девушка обула кеды и вышла на улицу. Солнце ослепляло, теплый ветерок обдувал лицо, а мир вокруг сверкал самыми нежными, самыми свежими красками. Кажется, травка за ночь стала еще зеленее, а почки на кустах смородины уже раскрыли листочки. Береза у дома как будто накрылась тонкой газовой вуалью серо-зеленого цвета. Веселый щебет птиц нарушал тишину, а небо было таким высоким, чистым и голубым, каким оно бывает только весной.

Засунув руки в задние карманы джинсов, Злата, шагая по вспаханному огороду, то и дело поднимала к небу лицо и чувствовала, как душу наполняют радость и счастье просто от того, что этот мир так прекрасен, а она способна эту красоту замечать, принимать и чувствовать.

Двух мужчин у копанки, где еще дед Витя когда-то собирался разводить карпа, Полянская приметила сразу. Они сидели под вербой и то ли действительно увлеченно удили рыбу, то ли им уже было не до нее. Правда, присутствие третьего обнадеживало. Злата подошла ближе, и парень, тот самый, третий, заметив ее раньше папеньки и дядьки, обернулся. Злата не знала его, но вспомнила сразу.

Кажется, это он вчера прогуливался в сумерках по деревне. И сейчас, наблюдая за ее приближением, он улыбнулся так, как улыбнулся вчера, увидев ее в светящемся окне. А Злата не смогла не улыбнуться в ответ.

Просто улыбка у него была такая открытая, искренняя и располагающая, что не ответить на нее казалось невозможным.

– Здравствуйте! – сказала девушка. – Папуль, я не помешаю? – обратилась девушка к отцу, пытаясь заглянуть ему через плечо.

– А, дочка! – обернулся мужчина. – Нет, не помешаешь! – махнул он рукой.

– Клюет?

– Клюет!!! – со всей серьезностью заверил ее дядя Коля.

– Так вы много уже наловили? – спросила она, поверив его серьезности, а потом бросила мимолетный взгляд в сторону парня и, увидев, как он поспешно отворачивается, пряча улыбку, все поняла.

– Так, ясно, – пробормотала девушка. – Дядь Коля, так уха сегодня будет? – Златуль, так ты понимаешь, дедовы снасти уже сгнили давно и крючки ни к черту! Только клевать начнет, мы с твоим папашей давай вытягивать, а она – бац! – и сорвалась, зараза! Не рыбалка, а одно расстройство!

– А ты, дочка, чего пришла? Мама прислала? – несколько настороженно спросил Полянский.

– Ага! Проверить, не пошел ли ты ко дну! Заодно к завтраку позвать, и лучше вам не дожидаться, пока мама с теть Людой заявятся сюда! Кстати, а это уже я вам как любящая дочка и племянница сообщаю: они ваш замысел разгадали, самогонку в банке проверили, ее там не хватает малость! – Златуль! – возмутился папа с невинным лицом. – Да мы здесь ни причем! Когда ж мы успели?! Мы ж вообще завязали с Коляном! Вот сейчас уже идем завтракать и за работу! Будем огород копать! Вот так!

– Папуль, ну, я тебе, конечно, верю, только боюсь, что мама и тетя Люда настроены не столь оптимистично! Так что ты уж готовься!

– Ой, жизнь моя… – протянул дядя Коля. – Юрик, а дочка у тебя золото! Моя б Анька тут, знаешь, как верещала бы уже? Вся деревня слышала бы!

Полянский хмыкнул.

– Так ее ведь не зря Златой зовут! Кстати, это я ее так назвал! – гордо сообщил он.

– Не зря! Златуль, а мы тебе вот, кстати, жениха нашли! – опомнился дядя Коля, поднимаясь на ноги.

Его шатнуло в сторону, но Злата сделала вид, будто не заметила этого.

– Так я замуж вроде не собираюсь! – Правильно, доча! Рано замуж, но он такой хороший хлопец и в рыбалке разбирается!

– Только в рыбалке? – с широкой улыбкой обернулась девушка к парню— симпатичному высокому блондину с голубыми глазами.

– Исключительно в рыбалке! – стараясь быть серьезным, заверил молодой человек, но улыбка все равно не уходила, затаившись в уголках его губ.

– Алексей Блотский.

– Злата Полянская.

Леша протянул руку, и девушка подала свою.

– Приятно познакомиться! – сказал он, пожав ее ладонь, и почти сразу отпустил.

– Взаимно! – улыбнулась в ответ девушка.

– Погода чудесная. В доме просто грех сидеть. Я с самого утра гуляю по окрестностям, вот и наткнулся на ваших родственников. Веселые товарищи!

– О, да! Веселятся третий день, как видишь! Только сего дня им это даром не пройдет! Ты не местный, Леша? Я тебя в Горновке раньше не встречала. Ничего, если я на «ты»?

– Нет, все в порядке! Я действительно не местный, моя бабушка, Ольга Тимофеевна, с дедом пару лет назад купили здесь дачу. Но я редко к ним наведывался и каждый раз ненадолго.

– А я немного знаю твою бабушку! Она и баба Маня, ваша соседка, были подругами моей бабушки! Теперь уж, я думаю, мы сможем с ней познакомиться поближе…

– Почему?

– Я собираюсь задержаться в Горновке.

Парень приподнял брови, внимательно глядя на нее, но в этом его движении не было вопроса, скорее, ожидание продолжения.

– Вернее, я даже хочу пожить здесь. И если понравится, останусь!

– Здесь действительно очень красиво. Но даже не в этом дело, не так ли? Здесь и живется, и дышится как-то по-особенному и действительность воспринимается, как будто через стекло. Исчезает негатив, – только и сказал он.

– А я думала, ты скажешь, я сошла с ума! – засмеялась девушка.

– Почему? – удивленно спросил он.

– Именно так считает моя двоюродная сестра, и не только она! Все мои однокурсники, наверное, все еще пребывают в состоянии легкого шока от моего выбора! Сельская школа в качестве места работы и глухая деревня в качестве места проживания!

– Романтика! – улыбнулся Леша.

– Правда?

– Конечно!

– Ладно, Лешка, я пойду, у меня на сегодня еще куча дел. Но я думаю, мы еще встретимся, и я могла бы показать тебе окрестности! Я здесь все-все знаю! – сказала девушка.

– Я пока не уезжаю, так что мы могли бы встретиться завтра здесь же, на рассвете, понаблюдать, как восходит солнце, и погулять. Если это, конечно, не рано для тебя?

– Что ты! Ни капельки! Я буду здесь завтра на рассвете, – легко согласилась девушка. Леша протянул ей руку ладонью вверх, и девушка на прощание легко ударила по ней своей ладошкой и, рассмеявшись, побежала по огороду догонять папу и дядю Колю. А Леша Блотский так и остался стоять, глядя ей вслед.

«Какая необычная девушка! Веселая, яркая, живая, искрометная! А как она смеется! От широкой улыбки как будто сияние исходит, а огромные глаза, как небо, так и брызжут светом, смехом, солнцем!»

Парень улыбнулся и, засунув руки в карманы джинсов, двинулся дальше. Мама и тетя Люда, конечно, вставили своим мужчинам как следует, потом накормили завтраком, чтобы задобрить, налили по сто грамм и, всучив лопаты, определили на день фронт работы.

А Злата с Анькой взяли грабли и мётлы и отправились на улицу. Там подгребали до самого обеда, а после отправились в сад. Здесь, от калитки, так сказать, парадного входа, к застекленной веранде с двойными входными дверями, вела зацементированная дорожка, вдоль которой росли нарциссы и тюльпаны. А дальше был сад. Раскидистые старые фруктовые деревья росли в хаотичном порядке, а между ними буйствовали кусты черной и красной смородины, крыжовника, а ближе к огороду бабы Мулихи – и малинника. Посреди сада когда-то дед соорудил железную конструкцию в виде беседки, которую оплетал виноград, а внутри нее стояли старый стол и деревянные лавки. Когда-то покойный дед Витя любил здесь, укрывшись от бабушки, накачиваться водкой и нередко прямо на лавочке и засыпал. Злата тоже любила сидеть здесь жаркими летними днями, укрывшись в тени и прохладе виноградника. Сочные, как будто солнечным светом налитые, гроздья свисали сверху и так и просились в руки. Потом, после смерти деда, Злата часто засиживалась здесь с бабушкой по вечерам и частенько к ним присоединялись подруги бабы Сони…

Вооружившись большими садовыми ножницами, Полянская принялась обрезать сухие виноградные лозы, представляя, как будет здесь сиживать с ноутбуком летом, работая над романом. Анька поковырялась немного в цветах и отправилась в дом, и до Златы скоро донеслись звуки работающего телевизора. Впрочем, девушка не особенно расстроилась по этому поводу, работала себе потихоньку, предаваясь собственным мыслям и мечтам. Иногда, правда, посматривала на бревенчатые стены соседнего дома – и сердце начинало учащенно биться в груди…

Вечером, после ужина, папа и дядя Коля вышли на улицу и, разместившись на лавочке, решили культурно отдохнуть. Разожгли костер, разложили на лавочке кое-что из еды, поставили бутылку самогонки, которую женщины выдали им в конце дня за плодотворный труд на огороде, затянулись сигареткой и, поддавшись волшебному очарованию апрельского вечера, пустились в воспоминания…

– Колян, а каким тебя ветром занесло в Горновку? – спросил Юрий Полянский. – Как это, каким? Тем же, что и тебя! Людку встретил!

– Э… нет! Меня как раз сюда на нефтяные вышки работать отправили! Эх, славное было время, правда, нефтяники тогда еще только становились самой высокооплачиваемой профессией и самой престижной… Мы тогда в общежитии жили, в том старом, что еще для торфзавода строили. Днем пашем, а вечером марафет наведем – и на деревню… Здесь же, в Горновке, девок много было, а хлопцев – дефицит. А тут мы приходим – парни городские, нефтяники…

– А тут хлопцы из Погулянки, – перебила его мама, выходя со двора с двумя рюмочками, а за ней и тетя Люда с двумя табуретками. Злата с Аней, которые сидели у костра и развлекались тем, что сжигали в огне сухие веточки, переглянувшись, заулыбались. – У них там была обратная ситуация: хлопцы были, а девок мало, вот они к нам и ходили. У нас даже пары были распределены, а тут какие-то нефтяники… Ох, они им тогда и дали! Бежали эти нефтяники до самого своего общежития без оглядки. И потом долго не появлялись в Горновке!

– И что? – спросила Злата. – Больше нефтяники в деревню не заглядывали? Мам, ты что, потом сама к папе на свидание бегала?

– Вот еще! Нужен он мне был! У меня роман с одним парнем был! Я Юрку в упор не замечала, а он на меня глаз положил, когда мы с подружками приходили на торфзавод. Там ведь раньше целое поселение было. Болота осушали и делали торф, люди работали и жили в бараках, и крестная наша с Людой там жили, и магазин большой у них был…

– Но я все равно отбил тебя у кавалера твоего! – гордо сообщил Юрий Полянский.

– Отбил! – не без некоторой горечи согласилась Лена Викторовна, но мужчина не пожелал ее услышать.

Как давно и многое, пропустив мимо ушей.

– Люд, я не понял, а че это вы за рюмки принесли? – вклинился в разговор Колян, которого уже несколько минут интересовало только это.

– Выпивать с вами будем! – заявила Людмила Викторовна.

– А что? Что-то я не вижу вашу выпивку? Не-е-е, так дело не пойдет! Вы со своим приходите! Это наше с Юриком, честно заработанное!

– Я тебе сейчас как дам со своим! – грозно сказала тетя Люда и сама налила себе и сестре по пятьдесят грамм. – Девчонки, может, и вы с нами понемножку?

– Нет! – поспешно отказалась Злата.

– Могли бы и выпить! – шикнула ей Анька.

– Я такое не пью!

Через секунду родственница снова толкнула ее в бок.

– Златка, смотри! Уж не тот ли это парень, что вчера по деревне гулял?

Злата вообще-то хотела ответить Аньке тем же, но, услышав про парня, передумала и стремительно поднялась на ноги.

– Лешка! – окликнула она Блотского, а это, конечно, был он. – Лешка, иди сюда. Присоединяйся к нам!

И обернулась к Ане. Та в полном обалдении переводила взгляд с парня на Злату и обратно.

– Рот закрой, а то еще искра влетит ненароком! – едва сдерживая смех, шепнула ей Злата.

            Глава 3

А утром, еще до зари, Злата выбралась из постели, быстренько оделась, заплела волосы в косу и, плеснув в лицо холодной водички, выскользнула из дома, где после вчерашних посиделок все мирно спали.

Серебристый свет раннего утра разливался вокруг, а на восходе за лесом розовели облака. Деревня еще спала, и только птичий гомон нарушал царившую кругом тишину, да кукушка где-то в лесу отсчитывала кому-то года. После ночи на улице было прохладно, и Полянская не пожалела, что захватила с собой куртку. Она быстро шла через вспаханный огород, то и дело посматривая по сторонам. Лешу она заметила не сразу, только когда уже подошла к самой копанке. Он сидел на корточках у самой воды и что-то внимательно там рассматривал.

– Доброе утро! – поздоровалась с ним девушка. – Я уж думала, после вчерашних посиделок ты не придешь! Мои дома спят непробудным сном.

– Доброе утро. Мы же договорились встретиться. Я не мог не прийти, правда, спать хотелось жутко!

– Мне тоже! Так что после прогулки пойдем ко мне пить кофе, я приглашаю. Можем даже позавтракать вместе, надеюсь, к тому времени мои родственники встанут и приготовят что-нибудь поесть. А что это ты высматриваешь в воде?

– Знаешь, Злат, мне кажется, здесь, в копанке, кто-то все же водится. Может, здесь все-таки есть рыба? – с серьезным видом задал ей вопрос парень.

– Знаешь, кто здесь водится? Лягушки да апалоники! Пойдем! – небрежно махнув рукой, она позвала его за собой.

Легко вскочив на ноги, Леша поднялся наверх и пошел следом. Злата легко перебиралась с кочки на кочку, почти не замечая неровностей, пока они не выбрались на старую дорогу. Она, конечно, особой ровностью не отличалась, но, по крайней мере, по ней они могли идти рядом.

– Твоя бабушка не отругала тебя вчера за позднее возвращение? – спросила девушка.

– Нет, но она не спала, ждала меня. Волновалась.

– А в детстве ты разве не проводил лето в деревне?

– Нет. У меня все бабушки и дедушки жили в городе, моя Тимофеевна только несколько лет назад захотела домик в деревне. Вот они и переехали сюда с дедом. А я впервые так надолго приехал к ним в гости!

– Ах, Лешка! Ты многое потерял! – с веселой улыбкой воскликнула девушка и, споткнувшись, чуть не упала.

Блотский вовремя успел подхватить ее под руку.

– Упс!

– Осторожно!

– Ага!

Злата высвободила свою руку и, забежав вперед, раскинула руки навстречу первым лучам солнца.

– Посмотри, какая здесь красота! – смеясь, крикнула она ему и закружилась на месте. И все-таки шлепнулась на попу, но смеяться не перестала.

Леша улыбнулся и подошел к ней, помогая подняться.

– Это лучшее место на земле! Не знаю, почему я раньше этого не понимала. Знаешь, я ведь в детстве не очень любила сюда ездить. Не то, чтобы районный центр так уж меня привлекал, просто там был мой дом, моя жизнь, подружки, к которым я была очень привязана. А деревня… Когда бабушка заболела, я, конечно, стала чаще бывать здесь, но умерла она все равно в одиночестве. Как раз в свой день рождения. После инсульта она была у нас, а потом ей стало лучше, и она попросилась домой… Мы ей звонили с утра, хотели поздравить, но она трубку не брала, потом мама позвонила бабе Мане, они с твоей бабушкой пошли, а она… – голос девушки дрогнул, и на минуту она замолчала. – Потом я решила написать роман.

– Ты пишешь? – удивленно спросил парень.

– Да, я все же филфак закончила. Баловалась всевозможными очерками, рассказами и зарисовками. Но сейчас я хочу написать что-то большое и грандиозное, посвященное деревне и людям, которые здесь живут. Я хочу написать о прошлом и о настоящем. Я еще не знаю, как это будет, но в романе я должна спасти деревню от полного разрушения.

– У нас в республике литературная деятельность не на высшем уровне. В Минске не так много издательств, но даже те, которые существуют, не занимаются раскруткой молодых, никому не известных авторов!

– Я знаю. А в Москве своих авторов хватает, белорусские им без надобности! Я уже связывалась со многими крупными издательствами. К тому же, первое, что спрашивают в издательствах: издавались ли вы раньше? Я не издавалась. Кстати, подобная история произошла со мной совсем недавно в отделе образования. Я прихожу на работу устраиваться, приношу диплом, а у меня про опыт работы спрашивают. А откуда у меня опыт работы, если я недавно университет закончила?

– И не взяли?

– Взяли, в сельской школе как раз нужен был учитель русского языка и литературы. Так что с первого сентября пойду учить детей литературе. Конечно, школа и учительская деятельность не предел моих мечтаний, но это все же кое-что. А вообще, знаешь, мне больше всего на свете хочется навсегда поселиться здесь и писать романы. Посвятить себя только этому и ни на что не отвлекаться! Ну и, конечно, чтобы романы издавались. Мне кажется, здесь я бы столько всего написала…

– И что же, всегда одна? А как же семья? Муж? Дети? – спросил ее Леша.

Злата покачала головой.

– Нет. Это бы только отвлекало меня, я знаю! Знаешь, я ведь когда пишу, когда приходит вдохновение, хочу только одного: чтобы меня оставили в покое, чтобы не дергали и не отвлекали. А муж… Ему ведь нужно и уют создать, и кушать приготовить, причем три раза в день, и постирать, и погладить. Муж и дети… Им нужно отдать себя всю, без остатка, а я… Я так не смогу. Мне важно личное пространство. Леша не нашелся с ответом. И некоторое время они шли молча. Им на пути то и дело попадались первые весенние цветы, нежные пролески, мохнатые синие «собачки», желтые болотницы и анютины глазки. Парень то и дело наклонялся и срывал их, и маленький букетик постепенно рос в его руках.

Они прошли огороды и вышли к началу деревни, туда, где проселочная дорога убегала в лес, именуемый у местных жителей Сенажаткой. Здесь, у края леса, была канава, вроде маленького круглого озерца, наполненная до краев чистой водой. Ни ряски, ни осоки, только кусты ракитника кругом, а дальше, до самого горизонта, вспаханные поля да зеленеющие леса. Солнце медленно всходило из-за леса, и его теплые ласковые лучи наполняли светом все живое вокруг…