Дело было в лихие «девяностые»…

Через три дня её выписали. Беременность она не сохранила (и, если честно, это хорошо, потому как не надобно бы ей плодить «себе подобных»). Но вот последнюю фразу её, обращённую ко мне, я запомнила навсегда. Она собрала свой узелок, и тихонько подойдя ко мне, тихо – тихо сказала: «Тётя Оксана, вы пишите пожалуйста. Вам нельзя не писать. Вы «вкусно» говорите. Так надо». И ушла. Я опешила, посмотрела ей в след, и никогда не забывала про неё на протяжении многих лет. Когда однажды взяла в руки «перо», провозгласила тост в её честь: «За тебя, Сара, и твои сосиски…»