А как здорово играть в помидорные гонки: помидоры конечно не очень вкусные, но если сорвать самый большой помидор и стоять с ним в зубах пока не увидит бабушка, то потом можно долго бегать от нее по всем грядкам.
Она очень любит эту игру, и я еще не успеваю добежать до ее грядок, а она уже бежит, радостно машет палкой и восторженно кричит: «Уйди зараза!».
А эти переспевшие сливы и абрикосы, которые ковром укрывают землю под деревьями и которыми можно вдоволь лакомиться! Я, кстати, косточки выплевываю.
А еще мой друг Рекс научил меня объедать клубнику, ежевику и шелковицу с нижних веток куста. За это уже конечно можно и по ушам получить, но вкусности того стоят. Когда вечером семья Человека собирается за столом, мы все радостно общаемся.
Я часто тоже высказываю свое мнение рычанием или поскуливанием и тогда кто-нибудь спрашивает: «Ты тоже так думаешь, Рорри? Рорри, ты согласна? Рорри, ответь им!»
Мне никогда не бывает скучно потому, что у Человека и его детей много дел, и я им помогаю.
Мне никогда не бывает грустно потому, что меня часто гладят по морде и чмокают в лоб. Мне никогда не бывает страшно потому, что у меня есть Человек.
Но это жизнь, которая не случилась.
Нас никто не нашел тогда в лесу. Мешок разгрызли какие-то зверьки, пытаясь добраться до умершего братика.
Пошел сильный ливень и канаву, в которую нас бросили, затопило – еще три братика захлебнулись.
Что с остальными я не знаю. Я ползла и ползла, пока не заснула. Я проснулась от запаха еды, кто-то выбросил на обочину леса кулек с объедками.
Я нашла корягу, да так там и жила. Но когда мусор перестали выбрасывать три дня подряд, я пошла на поиски еды.
За лесом началась дорога, по которой все время с громким шумом проносилось что-то тяжелое и страшное.
Потом я увидела дома, и очень обрадовалась, ведь я помню, что мы родились в таком доме, и там было тепло и сытно.
Но в этих домах жили какие-то странные люди: они кидали камни, палки, иногда спускали своих породистых собак и кричали: «Гони ее, взять ее, фас…».