Небо и грозы Электрет

Глава 17.

Раз уж так получилось, что в доме герцога им придётся задержаться, Фелисия решила съездить в собственную усадьбу, пока идут допросы, и привезти материалы для анализа. Тот же нервировавший Марту хесун – у Макса наверняка есть специальный холодильник для реактивов, и никому на кухне он мешать не будет.

На полпути, посередине глухого леса, мотор заглох намертво. С опозданием Фелисия вспомнила, что забыла залить бак свежим топливом. Приехали.

Змей успел отлететь вперёд на приличное расстояние. Когда Тереган понял, что вездехода не только не слышно, но даже не видно, и вернулся, девушка успела открыть дверцу, вылезти на свежий воздух и от души попинать ни в чем не повинные шины.

– Что случилось? – встревоженный эшемин спрыгнул со змея на ходу, торопясь приблизиться к насупившейся Фелисии.

Только чтобы затормозить в шаге от неё, мысленно ругаясь на себя – ну и что ты собирался делать, дурак? Обнимать? Ощупывать на предмет повреждений? Ты же ее и пальцем тронуть не имеешь права.

– Я дура склеротичная, вот что случилось. – девушка чуть не зарычала от досады. – Я забыла заправить вездеход, он теперь бесполезен. Нужно привезти запасной бак из усадьбы.

Фелисия, прищурившись, глянула на небо. Робкая надежда, что она сможет дойти пешком, разбилась о вечные тучи, набухающие скорым дождем на глазах. Она даже притопнула от расстройства.

– Я иногда думаю, что пусть бы у этих преступников все получилось, и люди могли бы спокойно ходить, не опасаясь гроз и молний. – девушка тоскливо вздохнула, поводя плечами. – Я понимаю, что это неправильно, и подвергает опасности вас, но как же я устала все время думать о безопасности.

– Ты не понимаешь. – покачал головой эшемин. – Люди не понимают. Дело не ограничится электричеством. Ты же видела на мертвых местах – редеют облака. Если у них все получится, откроется небо, совсем.

– И что? Это же хорошо. Солнце появится. – мечтательно протянула Фелисия. Тереган нахмурился.

– Вы пришли из мира, где солнце – это благословение. На Электрет оно скорее проклятие. Ты когда-нибудь поднималась за облака?

– Нет, конечно. У людей нет летательных аппаратов. Все изобретённое предками в какой-то степени работало от электричества, к тому же слишком много металла в конструкции. Я прикидывала разные варианты, например, планеры в древних книгах. Нужна возвышенность, и мотор с пропеллером, но существует большой риск притянуть молнию, даже если весь аппарат будет состоять из изолятов. Сам пилот привлечёт разряд.

Девушка чуть было не увлеклась – тема была благодатная, ею выстраданная, но уводила разговор в сторону. Но эшемина не так просто сбить с мысли.

– Ты не видела солнца вживую, поэтому не понимаешь. – гнул Тереган своё. – Садись, я тебе покажу. Мы покажем.

Оказалось, в понятие «мы» он включил Сниира. Ну конечно, кто как не летающий змей способен поднять их в облака. Фелисия уже не боялась огромное пресмыкающееся, но все равно на шею-тарелку присела с опаской. Неуверенно погладила змея по чешуйчатой шкуре. На удивление, он оказался совершенно не жестким. Гибким, упругим, как пластмасса – и неожиданно уютно-тёплым.

Тереган устроился за ней, и в кольце его заботливых рук стало не страшно вовсе. На то, что он обернул ладони рукавами, она предпочла не обратить внимания. Наверху, наверное, холодно, вот и готовится заранее.

Тем более ее до сих пор защищал плащ из аиши.

– В твоих мульти-гогглах есть защита от сварки? Тёмные стекла?

– Да.

– Включи.

Фелисия послушно покрутила настройки гогглов, выбирая из стёкол-насадок нужные. Когда темно-серые отражающие линзы надежно закрыли ее глаза, Тереган удовлетворенно кивнул.

– Мы поднимемся спиной к солнцу. Я не хочу ослепнуть, и змею тоже не полезно напрямую на него смотреть.

Фелисия пересела немного боком к нему, чтобы было удобнее заглядывать через его плечо. Ноги остались в воздухе, когда змей без предупреждения рванул с места, набирая скорость и высоту, и она непроизвольно взвизгнула, прижимаясь ближе к надежному эшемину. Тот не возражал, даже обнял девушку потеснее через плотную ткань плаща, наслаждаясь запретным удовольствием от ее тела в своих руках.

Хоть так, сквозь несколько слоев ткани, все же лучше, чем ничего.

Над городом и близлежащим лесом собиралась очередная гроза. Темно-бурые тучи закручивались, сливаясь и сталкиваясь друг с другом, постепенно темнея и набухая влагой. По их пушистым бокам периодически пробегали неуверенные, слабенькие разряды, будто разминаясь перед основным представлением.

Змей неторопливо, плавной спиралью поднимался все выше. Он понимал, что на нем не привыкший к кульбитам в воздухе новый наездник, и вёз их аккуратно, будто хрупкую вазу. Если бы не новая, неопытная пассажирка, он просто рванул бы вертикально вверх.

Внутри облака было сыро и промозгло. Девушка пару раз чихнула, так, что чуть не лишилась гоглов. Мимо скользила пушистая субстанция, похожая на густой туман. Вблизи и изнутри бурые грозовые облака оказались серо-голубоватыми. Солнце светило все ярче, огромным диском пробиваясь сквозь слой взвешенной воды.

Они вынырнули из туч резко и неожиданно. В один момент окружающее их пушистое одеяло исчезло, и они оказались наедине с бесконечной, неожиданно яркой голубизной неба. Гоглы несколько искажали восприятие, но даже сквозь них чистота и яркость оттенка была очевидна. Цвет чуть менялся, от сапфирового прямо над головой, он постепенно светлел, полого сливаясь с облаками, на горизонте сохранившими белесый оттенок. Гроза осталась прямо под ними.

А за спиной Терегана сияло солнце.

Фелисия смотрела и смотрела, как заворожённая. Не в силах отвести взгляд, опасаясь моргнуть, чтобы не спугнуть угрожающе прекрасное зрелище. Глаза заслезились от непривычной нагрузки, гоглы запотели. Девушка зажмурилась, пережидая пляшущие перед закрытыми веками чёрные и алые пятна.

– Оно как тысяча ламп! Я никогда не видела ничего подобного. – благоговейно прошептала она. Было ощущение, что они в храме, такая вокруг царила тишина. Не было ни птиц, ни животных, ни мошки, обычной в лесу и пробиравшейся даже в Город. Только бесконечное небо и обжигающая яркость светила.

– Теперь представь, что будет, если исчезнут облака, и вся эта мощь обрушится на землю. – прошептал Тереган в ответ.

– Оно выжжет все живое. – Фелисия не спрашивала. Утверждала. Бросила еще один прощальный взгляд на смертоносную звезду.

Жара ощущалась даже на такой высоте, где по идее должно было быть холодно, как на вершине гор. Но самые высокие хребты Электрет все равно находились под надежным слоем влажного тумана.

Она была там, в горах.

Давно, еще в школе. Их водили на экскурсию в горнодобывающий комплекс, и дали покататься на фуникулере, который обычно перевозил руду и лёд для холодильных установок. Фелисия помнила, как они бегали по огороженной площадке, загребая руками в тёплых варежках густой туман, в который вдруг превратились близкие облака. Диск солнца было видно куда лучше, чем в низине, и он казался десятилетней девочке просто огромным.

Повозрослевшая девушка ясно видела, что ребёнком ей не показалось. Светило было гигантским. Если бы не грозовой слой, непрерывно окутывающий Электрет пышным одеялом, жизнь на ней вряд ли даже зародилась бы.

– Полетели обратно. – дрожащим голосом попросила Фелисия. Ее исследовательская душа просила замеров, но находиться подолгу в опасной близости и прямом излучении не хотелось. Из книг она помнила что-то о радиации и ожогах, и проверять на себе их действие не собиралась.

Уже спускаясь, Тереган почувствовал волнение Сниира. Ему пришло какое-то послание от собратьев, после чего змей завис на мгновение в воздухе, затем передал его хозяину.

– Новый взрыв. – не веря своему внутреннему зрению, еле слышно прошептал эшемин. Кроме того, патрульные, облетавшие на всякий случай окрестности посёлка, переслали через змеев картинку – ближайшее к деревне эшеминов чёрное пятно увеличилось в размере и дымилось, как будто заново потревоженное.

Фелисия вскинулась в его руках от таких новостей, чуть не зацепив макушкой его подбородок. Тереган вовремя отшатнулся.

– Нужно проверить, как остальные мертвые места. Если они тоже дымятся, у нас проблемы. Еще большие, чем мы думали. – девушка задумалась. – Есть еще одно подозрение. Не знаю, хорошо это для нас или плохо.

– Что такое? – заинтересовался Тереган. Ему редко удавалось угадать направление мыслей рыжего инженера.

– Это пятно появились в грозу. Возможно, предыдущие тоже. Я подозреваю, что им нужна наибольшая концентрация энергии. Полетели, глянем на месте.

Благодаря той высоте, что они набрали, добрались за считанные минуты. Даже обидно, что не успели застать подрывников. Они опоздали на полчаса, не больше.

На подсыхающей после дождя земле виднелись полуразмытые полосы от гусениц человеческих бусов. Ничего нового, конечно же, они и так знали, что это дело рук людей, но видеть свидетельство своими глазами – другое. Осознание, что это в самом деле вредят ее сородичи, вызвало в Фелисии приступ неконтролируемой гадливости.

Тем более, после экскурсии по ту сторону облаков.

Ей больше не хотелось, чтобы люди преуспели в уничтожении облачной завесы. Наоборот. Фелисия была готова сделать все, чтобы их затея провалилась.

Следы вели в сторону Города. Девушка задумалась, может есть смысл быстро долететь до общественной парковки и проверить, у какого буса шины мокрые, потом отбросила мысль за бестолковостью. Только в этом направлении ездят ежедневно десятки бусов, уследить за всеми нереально. Нет специальных служб слежения, каждая фирма доставки и транспорта отвечает только за себя. Искать один конкретный бус – безнадежнее, чем былинку ползучего мха в грозу.

Девушка фамильярно разложила карту на плоской части Сниира. Змей покладисто не возражал.

Оказалось, она чуть промахнулась с предсказанием. Вместо двух пятен по ее расчётам, неизвестный решил ограничиться одним, точно посередине между двумя уже существующими. Теперь в запасе у злоумышленников оставался всего один киуту, на один взрыв. Если конечно, они не поймали еще парочку редких священных барсов.

Фелисия, едва сдерживая рвущиеся наружу ругательства, собрала в пакетики, чудом нашедшиеся в безотказной полевой сумке, несколько проб земли с разных участков очередного темного пятна. Осмотрелась, чтобы убедиться, что ничего не пропустила.

– А это что? Для соседнего пятна слишком близко. – ее внимание привлекла тонкая полоса дыма, поднимающаяся над кронами. Минуту назад той не было.

Глянула на карту, сверяя направление.

И сама запрыгнула первой на Сниира.

– Это моя усадьба! Скорее, там Коллинсы!

Уже на подлете стало понятно, что усадьба особо не пострадала. Дым шёл от раскуроченных балок и обломков, когда-то бывших мастерской. Часть здания тоже была повреждена, но до кухни взрыв не добрался.

Коллинсы в отсутствие хозяйки усадьбы к мастерской даже близко не подходили. Помнили старую заповедь прадеда Блаунта – не влезай, убьёт.

Но Фелисия все равно переживала за Коллинсов, ерзая на спине Сниира. Пока не увидит своими глазами, что с ними все в порядке, расслабляться рано. Холодильная камера, которая большая, для глобальных нужд – не малая, куда убирали салаты и нарезку на ночь, а хозяйственная, куда в своё время определили хесуна и вообще складывали все нуждающееся в холоде для сохранности, вроде освежеванных туш, скоропортящихся фруктов и молочной продукции, находилась неподалёку от мастерской. И вот туда как раз Марта или помогающий ей с тяжестями Ричард запросто могли зайти. Как и в теплицы, которые были рядом с кухней, а с такого ракурса неясно было, пострадали они тоже или нет.

– Ты пока проверь, как там другие пятна. – напомнила девушка предварительный план, эшемину и себе самой заодно.

Тереган согласно кивнул, помогая Фелисии сойти около усадебного крыльца.

– С тобой точно все будет в порядке? – не удержался он.

– Не переживай. Я проверю, как они, и отвезу Коллинсов в город. От греха подальше. Мало ли, опять что в лесу рванет. Здесь явно небезопасно. Встретимся у Макса.

Эшемин поморщился при упоминании герцога, но возражать не стал.

Быстрый облёт пострадавших территорий подтвердил версию его рыжего инженера. Пятна стали больше, и как-то вытянулись по направлению друг к другу. С высоты это хорошо было заметно – вместо кругов они теперь напоминали скорее веретена. И стоило змею зависнуть в невидимом омертвевшем пространстве воздуха над выгоревшими участками, как они оба почувствовали слабость, будто кто-то вытягивал из них энергию. Сниир еле успел отлететь в сторону, прежде чем перестал контролировать полет. Еще чуть-чуть, и они могли разбиться.

Фелисия застала в усадьбе панику и разрушение.

Хесун и пробные растворы, что она успела смешать в поиске точного состава, похоже, сдетонировали от близкого взрыва. Мастерской и холодильной камеры больше не существовало, как и прилегающего коридорчика.

Мистер Коллинс, который в этот момент работал неподалёку в саду, вернулся в дом с окровавленной рукой, насмерть перепугав жену и дочь. Когда Фелисия зашла на кухню, Элис билась в истерике, а Марта не знала, за что первым хвататься – успокоительное или бинты.

К счастью, Ричарда несильно зацепило. Его левую руку и бок посекло стекло, разлетевшееся от крыши, которое в основном завязло в рабочей одежде. Прорезиненная ткань и здесь сработала нейтрализатором.

Мисс Блаунт решительно отправила кухарку приводить в чувство дочь, а сама, вооружившись пинцетом, при помощи лупы в мульти-гогглах принялась выковыривать из дворецкого мелкое стекло.

После первой помощи, обработки спиртом изнутри (из стакана – внутрь) и снаружи, и перевязки, Фелисия приказала Марте собираться. В доме оставаться было небезопасно. Если от близких взрывов детонируют остатки предыдущих, то в следующий раз могло снести всю усадьбу.

Сама она собрала все, что осталось в библиотеке – записи, пробники формул. Мелкие склянки, которые она использовала как образцы для сравнения, и вынесла из мастерской, уцелели. То ли формула была неправильной, то ли детонировало строго определенное количество вещества, не меньше.

Обозрев сложенные в холле чемоданы и сумки, мисс Блаунт задумалась. Ее вездеход увезёт максимум двоих, и весьма ограниченное количество багажа. Кроме того, он остался в лесу. Идти за ним пешком с канистрой горючего – не самая лучшая идея. Не только долго, но и небезопасно.

И тут ее осенило. От прадеда в подвальном складе остался прототип буса.

Оставив чету Коллинс и бутылку бренди уговаривать друг друга в гостиной, Фелисия ринулась вниз по лестнице. Ключи висели рядом с дверью, на крючке. В усадьбе не боялись воров – вещи, складируемые в подвале, либо были слишком тяжелы, чтобы их увезти, либо не работали, либо были настолько опасны, что незадачливых потенциальных грабителей оставалось только пожалеть.

Давно не смазанная дверь поддалась со скрипом.

Газовых ламп в подвале не устанавливали. Зачем проводить взрывоопасную сеть туда, где полно искрящих механизмов. Фелисия принесла с собой одну зажженную переносную лампу и еще несколько заправленных, надев на локоть за кольца, про запас. Бус стоял на складе давно, скорее всего нуждается в ремонте, и хорошо, если не капитальном.

Из подвала дохнуло сыростью и духотой. В помещении не было окон или системы вентиляции, поэтому девушка оставила приоткрытой дверь, чтобы хоть чуть-чуть проветрить застоялое помещение и не задохнуться.

Проходя мимо высоких и низких, круглых и квадратных силуэтов, скрытых прорезиненными полотнищами, она улыбалась воспоминаниям. Над этой газонокосилкой они работали вместе с дедом – он позволял пятилетней внучке приносить детали, подавать отвертки и внимательно дышать в ухо. А это недоделанный проект отца – витраж для круглого окна Городской библиотеки. Он умер раньше, чем успел закончить его, и к счастью, с Фелисии не стали требовать завершения работы – приняли во внимание ее траур и другую специализацию. Где-то здесь стояла ее дипломная работа – поглотитель молний.

Фелисия нахмурилась. Низкого шара на треноге нигде не было видно. Надо будет спросить Марту, не переставляли ли его куда. Она была бы не против покопаться заново в механизме. Воспоминание о дипломе навело ее на пару интересных мыслей по поводу возможного взрывного устройства.

Бус стоял у дальней стены, там, где ворота и пологий спуск позволяли загружать в подвал крупные агрегаты. Машина была одним из самых больших проектов, и во время прошлой уборки, несколько лет назад, ее поставили в подвал последней, так что оказалась она довольно близко к выезду. Одной проблемой меньше.

Фелисия решительно стянула брезент с семиместной махины и чихнула. Пыли за годы накопилось предостаточно. Прошлась вокруг, расставляя и зажигая лампы. Открыла капот, подвесила одну на специальный крючок на крышке, чтобы лучше видеть внутренности.

Дед не подвёл. Машина была сделана на века. Всего-то пострадали от влажности две-три особенно тонких и деликатных шестеренки, сгнил поворотный вал, и пересохло масло.

На то, чтобы смазать или заменить проржавевшие от времени детали, все равно ушло около двух часов. Дело тормозилось тем, что помощников у Фелисии не было, и драгоценные минуты уходили на пробежки до других машин и обратно за нужными деталями. Многое пришлось переделывать буквально на коленке – все запасы инструмента и запчастей были уничтожены вместе с мастерской.

Беспокоить Коллинсов она не стала – им и так досталось.

Уже смеркалось, когда инженер завела бус и выехала из гаража на белый свет. Точнее, в сумерки.

На улице он производил удручающее впечатление – когда-то яркая краска облезла и висела клочьями, стекла запылились и покрылись разводами. Кое-как девушка отмыла переднее и заднее стекло – не хватало еще куда-нибудь врезаться из-за плохой видимости.

Со всем возможным комфортом разместив Ричарда, лежа, на самом заднем, длинном сиденье, Фелисия, как могла, пристегнула его, пока Марта укладывала под кресла чемоданы и сумки. Коллинсы не стали сопротивляться решению мисс временно переехать в городской дом Макса.

О том, что скажет на это владелец дома, Фелисия предпочитала не думать.

Как и о том, что в Городе, учитывая, что кольцо взрывов явно имеет целью замкнуться вокруг него, может быть еще менее безопасно, чем в усадьбе.

Но к эшеминам семья Коллинсов вряд ли бы поехала. И еще менее вероятно, что их там приняли бы.

Глава 18.

Фелисия очнулась от жара и вони.

Запах горелой плоти был невыносим. Бус полыхал, то и дело лопалось стекло, и пламя радостно взмывало еще выше.

Она приподнялась на локтях, перекатилась и встала на четвереньки. Голова гудела, по виску текло что-то тёплое. Руки, на которые она опиралась, дрожали. Исцарапанные пальцы судорожно впились во влажную землю.

Новое желтое платье, которое так понравилось маме в магазине, промокло от дождя и грязи, и потеряло свой яркий цвет. Юбка разметалась лохмотьями.

– Мама! – Фелисия как была, на четвереньках, рванула обратно к бусу. Заднее окно, через которое ее выбросило взрывом, находилось дальше всего от бака с горючим, и горело там слабее. На ярком фоне огня виднелись две фигуры, прильнувшие друг к другу даже в смерти.

Жар опалил девушку, но она даже не заметила, как затлели кончики ее растрепавшихся волос.

Новый взрыв отбросил ее еще дальше от места аварии. Правую сторону лица обожгло болью, и потрогав щеку рукой, Фелисия увидела на пальцах красное пятно.

Молнии сверкали не переставая, как намагниченные притягиваясь к остову буса и с каким-то остервенением продолжая добивать уже развороченный механизм.

Она не отрывала взгляда от двоих на заднем сиденье. И на мгновение ей показалось, что один из них шевельнулся. Должно быть, перепад давления от огня двинул тело, но безумная надежда ослепила ее.

– Папа! – истошно закричала она. Хотела броситься обратно к бусу, снова, но нестерпимая боль от ожогов и царапин приковала ее к земле. Ползком преодолевая сантиметры, девушка ползла к полыхающему огненному шару, пока силы не оставили ее окончательно, и она не уткнулась носом в мокрую, пахнущую травой и смертью землю.

– Фелисия! Фел! – позвал ее голос. Это не были ее родители, но голос был знакомым и родным. И она нашла в себе силы вырваться из кошмара и проснуться.

Кто-то тряс ее за ногу, не переставая повторяя ее имя.

Фелисия села на кровати рывком, вглядываясь в полумрак спальни, ища взглядом отголоски пожара.

Расплетшаяся за ночь коса превратилась в потные колтуны. Она убрала с лица перепутавшиеся волосы, заодно стерев пот со лба.

– Это сон. Всего лишь кошмарный сон. – Повторила она погромче. Не столько для себя, сколько для замершего статуей в ногах кровати Терегана.

Эшемин даже не успел толком одеться. Незастегнутая рубашка открывала больше мышц, чем положено лицезреть незамужней леди, ноги в пижамных штанах чуть ниже колена вообще остались босыми.

Похоже, он прибежал, услышав ее крики, прямо в чем заснул.

– И часто тебе снятся такие кошмары?

Тереган отмер, присел на краешек кровати, и успокаивающе положил ладонь на ее ногу под одеялом. Мерные поглаживающие движения тяжёлой горячей руки возвращали ее в реальность. Фелисия поежилась.

– Наверное, взрывы спровоцировали. Мне уже давно они не снились. Года два, наверное.

Эшемин понял.

– Это не просто кошмар. – полуутвердительно сказал он. – Это воспоминание.

Девушка просто кивнула, мысленно переносясь на шесть лет назад.

– Мы тогда должны были поехать к нам в усадьбу из города. Родители Макса тоже. Сам Макс в последний момент отказался, сказал, у него дела. И хорошо, он мог тоже погибнуть. – Фелисия передернула плечами, отгоняя ужасную мысль.

– Я плохо помню тот день. – девушка обняла себя за колени, с трудом подавляя дрожь. – Точнее, помню все до катастрофы. Потом – провал. Доктор сказал, такое бывает, от шока, стресса. Сама авария как в тумане, а как я оказалась около собственной усадьбы – вообще загадка. Мне сказали, что следов посторонних не обнаружили ни на месте крушения, ни у порога. Кроме меня, выживших не было. Говорят, я сама дошла. Но как – там не меньше километра было, по лесу, одна, в грозу. Не представляю.

Девушка помолчала, заново переживая тот день. Молнии, продолжавшие бить в бус, пока он не рассыпался пеплом. Дождь, стекавший по израненному осколками телу. Холод вечернего леса. Безумная надежда и острая боль потери, которую она так до сих пор и не смогла принять. Осознала, что родных больше нет, но очень часто, просыпаясь, ожидала увидеть рядом маму, прибежавшую на ее крики. Или входя в лабораторию, увидеть отца за работой. И каждая несбывшаяся надежда – как новый нож в сердце.

Больше всего сейчас Терегану хотелось ее обнять и утешить, но рисковать он не хотел. Ночная рубашка Фелисии, шелково-кружевной соблазн, открывала на плечах и руках слишком много кожи, и эшемин опасался, что может ненароком дотронуться до неё напрямую. Он мог просто сидеть рядом, молча успокаивая присутствием, а максимум контакта – сквозь толстое одеяло.

Это злило и расстраивало, но такова его судьба. У каждого свои потери. И видеть ту, к кому тебя тянет с неимоверной силой, и не иметь возможности даже подержать ее за руку, гораздо более мучительно, чем не видеть ее вообще.

Девушка закуталась в одеяло поплотнее, сползая ниже на подушках. Ногу она не отняла, и даже за эту малость Тереган был бесконечно благодарен.

– Макс тогда должен был быть с нами, скорее всего, он до сих пор себя винит, что не поехал. Хотя что бы он мог сделать? Он тоже был еще ребёнком. Поэтому он так не любит лес и не выбирается из столицы. Поэтому я заперлась в усадьбе, и помешана на безопасном транспорте. Мы с ним оба боремся с травмой, просто каждый по-своему. Не осуждай его нелюбовь к лесу, у него есть веские причины.

– Меня вообще твой Макс не волнует. – грубовато отмахнулся Тереган. – Меня ты волнуешь.

Прозвучало довольно двусмысленно для ночной тишины спальни. Оба замолчали, не решаясь разрушить неловкое, но тёплое и взаимное молчание.

– Обними меня. – неожиданно сама для себя попросила Фелисия, и тут же бурно покраснела, порадовавшись, что в полумраке спальни этого не видно. Похоже, она сошла с ума – так откровенно предлагать себя малознакомому эшемину!

Тереган крепче сжал ее колено сквозь толстый слой одеяла, и с сожалением ответил, глядя на ее прикрытые тонким кружевом плечи:

– Не могу. Слишком много открытой кожи.

Фелисия нахмурилась.

– Давно хочу спросить – боязнь прикосновения напрямую – это у вас культурное, или вы просто людьми брезгуете? – Теперь ее еще и отвергли. Оказалось, это больно и неприятно. Ровно до следующих слов Терегана.

– Это опасно для людей. Смертельно опасно, Фелисия. Однажды, при самом первом знакомстве наших рас, человек и эшемин решили пожать друг другу руки. Я знаю, это ваш древний обычай, но на этот раз он стал причиной смерти. Несчастный сгорел дотла, как будто в него попала молния.

– А почему мы об этом ничего не знаем? – побелевшими губами спросила Фелисия. Это что же, каждый раз когда она брала его под руку, она рисковала рассыпаться пеплом? Девушка с трудом подавила желание убрать ногу из-под его ладони. Ему виднее, и если он считает, что хотя бы такие прикосновения безопасны, нет смысла лишать их обоих даже этой малости.

– Они были одни в лесу. Их никто не видел. Эшемин решил, что если он предупредит людей, к нам начнут относиться настороженно, может даже возненавидят. Мы приняли все меры, чтобы как можно меньше взаимодействовать с человеческой расой. Пусть лучше нас считают затворниками, чем боятся как убийц.

Тереган только что сам заметил, что судорожно стискивает колено Фелисии, и поспешно убрал руку. Собирался было встать, но девушка дернулась, будто собиралась его удержать за рукав, и в последний момент передумала.

Скорее всего, так оно и было.

– Останься, пожалуйста. – еле слышно попросила она. Как ни странно, даже зная, что она в одной комнате с безумно опасным существом, способным испепелить ее одним прикосновением, она не боялась. Наоборот, Фелисия никогда не чувствовала себя такой защищённой.

– Я останусь. Спи. – Тереган уселся, скрестив ноги, на противоположной стороне кровати, прислонившись спиной к резному изножью. Фелисия молча кинула ему запасную подушку и повернулась на бок, устраиваясь поудобнее.

Эшемин подушку подложил, но до утра все равно заснуть не смог. Ему было гораздо интереснее и приятнее наблюдать за спящей девушкой, которую он, похоже, несмотря на все преграды судьбы, умудрился пустить в своё сердце.

Фелисия встала поздно. Ночью жуткие воспоминания больше не беспокоили ее, очевидно, испугавшись молчаливого присутствия эшемина в ногах кровати. Но мысли и полезшие в голову невовремя версии происходящего не давали толком уснуть до рассвета. Как только она закрывала глаза, перед мысленным взором вставала очередная формула, требовавшая немедленной проверки и тестирования.

Жалость к убитому вчера киуту давила, невыполненное обещание тяжелым грузом висело на совести. Она не смогла предотвратить следующий взрыв, а учитывая, что в момент оного граф находился на допросе, при как минимум троих свидетелях-следователях, у него на свободе несомненно оставались сообщники.

Адвокат графа попытался повернуть дело так, будто несчастного сиятельного оговорили, и взрыв при бесспорном алиби тому доказательство, но король дал приказ не выпускать Спенсера трое суток, а против прямого приказа короля никакой адвокат помочь не мог.

Торвин старался как мог, но применять пытки к аристократу король не разрешил, а граф ушёл в глухую несознанку. Ничего не видел, подвал давно заброшен, никаких опытов он не ставил. А записи по барсам – так он их изучал. Надеялся встретить в природе и попытаться приручить. Заняться разведением на старости лет. Мечтать-то пока еще не запрещено.

Старший следователь скрипел зубами и записывал показания Спенсера. Надеяться на рыжую пигалицу было смешно и наивно, но другого не оставалось. У девчонки отлично получалось влипать в неприятности, и Торвин не сомневался, что она сделает это еще не раз.

У Фелисии оставалось полтора дня на то, чтобы найти сообщников графа. Иначе потом Спенсера выпустят, снимут с него все обвинения за недоказанностью, а обвинить заново в том же самом преступлении не позволит законодательство Города.

Макс с самого утра пропадал на реконструкции Торговой Сферы. Необходимо было проверить все перекрытия и балки, стекло покрыть специальным составом, а каждую вмятинку для болта залить поверх шляпки пластиком – чтобы не ржавели с годами.

Рабочие хоть и ругались для виду на присланного сверху проверяющего, в глубине души были даже довольны – если что пойдёт не так, виноваты окажутся не они. Герцог это прекрасно понимал, поэтому совал свой породистый нос в каждое ведро с раствором.

Кроме того, король затеял масштабную проверку всего Города на предмет коррозии, в которой Андервуд должен был участвовать как старший эксперт.

Теперь герцог был занят по горло на целый день, вынужденно забросив исследование останков упавшей конструкции. Она так и осталась лежать во внутреннем дворе, едва прикрытая от возможной непогоды брезентом.

Понимая, что за невыполнение задачи государственной важности он наверняка получит, и хорошо если только выговор, Фелисия по старой школьной привычке продолжила делать анализ вместо друга. Заняться ей было все равно нечем – все опыты, которые она успела провести до взрыва хесуна, были записаны в ее блокноте, а новых в ближайшее время не предвиделось. Расследование с ее стороны зашло в тупик. Решив дать себе время переварить информацию, Фелисия переключилась на другую задачу.

В герцогскую лабораторию девушка не полезла. Соваться на личную территорию Макса ей не позволяли останки совести. И так уже весь дом перевернула вверх дном. Привезла собственных слуг, поселила эшемина. Если она после этого еще и в святая святых полезет – Макс ее точно выгонит.

Так что Фелисия взяла соскобы с особо поврежденных участков, захватила несколько покорёженных деталей помельче, и снесла добычу в библиотеку.

Огромный читальный стол в углу как нельзя лучше подходил для организации полевой лаборатории. Толстая округлая лампа с конусообразной шапкой перекочевала на пол – нескольких газовых светильников на стенах вполне хватало. Разложив на столе инструменты и подопытные образцы, Фелисия составила список необходимых реактивов и колб.

Прислугу она нашла на кухне. Кухарка суетилась у плиты, две девчонки-помощницы мыли посуду в необъятной раковине. Одна мылила, другая вытирала. Макс не признавал машинки для уборки, считая, что лучше человека никому не справиться.