Кроме того, она человек без эмоций. Все это время, когда несколько сотрудников Ирбиса, и яв том числе старались понять, что собой представляла эта двадцатипятилетняя красавица, речь никогда не шла о любви! Это второе. И согласись, тоже интересно.
И что же? Мои работают дальше. Луша едет в Норильск, где снова выплывает необычная история.
Петр пересказал Рите то, что услышал про Долгова и объяснил, как Луша получила от него показания, заверенные и подписанные по всем правилам. А потом встретилась с родственниками биологического отца Киры.
– Опять, ты смотри, мотива нет. Кирин отец – донор был богат, но сделался инвалидом. Больше не набоб, но деньги есть. Его семья и он сам ни на что не претендуют. Им лишь бы выжить. А Лариса переехала в Питер, где потом в ее жизнь снова вмешался Чингиз. Чингиз – это деньги и перспективы.
– Петер, пока все правильно. Но не забудь, мы знаем не все и не всех. Она все же авантюристка. Ты согласен? Бесспорно, да! Только холодная авантюристка. Авантюристы задевают чужие интересы, активно преследуя свои. Это неизбежно. А вместе с тем, она очень хороша, у нее деньги и удача. В последнее время у девушки так много денег, ей так везет! Как не иметь врагов и завистников? Это было бы просто чудом! И твой Долгов же сказал, Лариса…
– Всегда получала, то, что хочет, – задумчиво дополнил Петр. – Рита, я полностью согласен. Возможно, есть третье лицо и оно выплывет. Твои доводы справедливы. Надо, в принципе, держать ушки на макушке. Но пока… Я должен констатировать, я не нашел ни мотива, ни преступника. У меня остался один помощник, который отрабатывает свою версию.
– Давай подведем итоги. Мы не знаем в точности, убийство это или нет. Но… – Рита встала и подошла к Синице.
– Этим ядом случайно отравиться нельзя. Значит, еще подождем.
Он продолжал что-то говорить, но тут Рита его обняла и запустила пальцы в его густую шевелюру с фатальными последствиями для общего дела.
Воля нашего детектива, несокрушимая, словно легированная сталь, стала плавиться и таять как та же сталь в сталеплавильной печи! Ибо… что такое высокотемпературные печи в сравнении с настоящей страстью?
Пауза вышла долгой. Над Мюнхеном спустился вечер. Небо в этот день было ясным. Перед закатом оно меняло цвет с голубого на синеватый и розовый, не обещая ночью осеннего дождя.
Петр и девушка уснули прямо на террасе и проспали до восьми. Потом они ужинали при свечах. Одна свечка отбрасывала на стену тень, дрожавшую от ночного ветерка. И Петр принялся показывать Рите фокусы. Он устраивал пальцами серого волка, а то- монахиню с испанском головном уборе. Она радовалась и удивлялась его умениям. И это чудесное время узнавания было еще одной стороной.
– Ты… совсем другой. Там у Клинге я тебя увидела на работе. Ты был чужой, веселый, уверенный в себе коллега – клиент. Вы разговаривали о делах и ты…
– Честно? Я, как тебя увидел, старался себя держать в руках. Но это нелегко давалось.
– Нет, подожди! – она отстранилась. – Ты сейчас опять начнешь и я должна… это важно. Нам же нужно теперь про Мамедова. И Лина ведь очень разная!
– Ты хочешь сказать, как я? – возмутился Синица не столько самой параллели, сколько тому, что их отношения можно сопоставить вообще с кем-нибудь еще.
Нет, ты права. С Мамедовым… тут я полностью уверен – его отправили на тот свет. Если подытожить – его гибель похожа на случайность, а дочки – нет. А ней докопались до яда! Ну и вокруг отца полно людей, которые могли отомстить!
–
Так давай по порядку. Методом исключения, – Рита уселась поудобней, потом покосилась на Петра и отползла подальше, забрав целых три подушки с валиком в придачу.
–
Пожалуйста! Так исключим всех детей. Не стану перечислять, ты знаешь, почему. Затем, Эрика. Остальные Ленцы кроме Лины пока первые кандидаты. Ну и Яна. Давай теперь, возражай!
–
Угу! Хотя, нет, сначала не буду. Ленцы? Там, видимо, внутренний конфликт. Драма. В семье Ленц что-то не в порядке. Похоже, хоть не доказано – Чингиз спал со всем, что движется. С Мартой тоже. А с дедом что? Поссорился со своими? И где он сам? Отчего все о нем молчат?
–
Ой! У меня версия, – Рита вскочила, подушки отлетели в стороны, шелковистые хвостики ее душистых волос взметнулись в воздух. Петр подавил желания схватить и прижать ее к себе и позабыть про Мамедова. Петер, Чингиза нашли супруги Ленц. Ты справедливо полагаешь, ему могли отомстить за связь с Мартой. И первый, конечно, муж. Теперь смотри – а Лина? Разве не могла она сама узнать? И уж тогда…
–
Нет. Я все-таки… Лина совсем не тот человек. Эта коллизия – мать и дочь с одним и тем же мужчиной, как ни странно, не слишком редкая вещь. Случается! Порой, трагедия, а иногда расчет и цинизм. Только Лина… я готов спорить, на что хочешь, но Лина его любит. Она страдает и горюет, а в довершение всего ждет ребенка. Вот Генрих… Тут надо выяснить.
– Да, а версия-то… Давай, я сейчас скажу. Мне пришло в голову: что если Марта с Генрихом вдвоем сговорились убрать Чингиза? Причем, ты спросишь, зачем? А у меня есть ответ.
Смотри: сейчас про его шашни с Мартой никто не знает, а как потом? Так, чтобы он не проболтался. А может, Генрих узнал, и тогда… Марта выпросила прощение такой ценой? Разумная вполне версия…
Дня через два погода испортилась, и зарядили дожди. Рита и Петр не виделись – у них было полно дел, ей надо было в университет и в агентство, ему – поработать с документами, но главное, им думалось, вдруг дело продвинется, если они попробуют не отвлекаться?
Она исправно бегала по городу, чертыхаясь и то и дело забывая зонтики в метро и автобусах.
Если бы не парковка… Нет, зря я не на машине, совсем промокла, туфли, джинсы… ох, ну как теперь достать телефон?
Мобильный заливался, очередной зонтик мешал его вытащить. Рита, встряхиваясь как мокрый щенок, заскочила в первое попавшееся кафе.
Звонила Лина.
– Рита? Привет. У меня новости. Мне надо с тобой поговорить. Что? Ну да, об этом самом. Но… Нет, лучше с тобой. Мне так проще. Это будет репетиция. Ну а потом… я с Петром тоже поговорю.
– Да, конечно! Ты где? У меня дел еще часа на полтора. Только я мокрая как мышь. Но.. .у тебя такой голос… Ты как себя чувствуешь? Все в порядке? Слушай, как ты Синицу странно зовешь – Петр!
– Так правильно по-русски. А я? Со мной-то все нормально. Это совсем о другом. Яна… ее выпустили до суда. Я хочу тебе про нее рассказать. Ну и уж заодно немножко и про меня. Про нас.
В полседьмого девушки встретились. Они поужинали и заказали себе большой чайник имбирного пряного пахучего чая. Рита все еще мерзла. Лина взглянула на нее, помедлила немного и вдруг слегка обтянула тонкий синий шелковый джемпер, так, что обрисовался еще мало незаметный шарик.
– Смотри, вот она! Уже видно. И я теперь хочу и буду думать только о ней! Я постараюсь поменьше горевать… Я не хочу… Ты видишь, как сложилось. Я молодая, да. Но взрослая. Я многое понимала! Я с себя ответственность не снимаю. Но вот она – Лина положила руку чуть ниже груди – она не при чем! Я вам, в первую очередь Синице, передаю все права. Но сама теперь хочу как можно больше отстраниться. Поэтому!
Она снова указала на себя рукой.
Помолчали. Рита ждала. Было видно, что предстоит важный разговор. Лина, однако, не разжимала губ и, казалось, ушла далеко в свои мысли. Тогда она решила начать сама.
– Лина, вот ты сказала, что Яну выпустили. Почему? Просто до суда? Ей же предъявили обвинение. Это ведь не простое задержание!
– Нет, ее… открылись новые обстоятельства. Она… раньше не хотела говорить. У нее алиби! И полное отсутствие мотива.
– Ой! Вот так номер. Но как же так, не пойму. Значит, она молчала, не побоялась попасть в тюрьму… ее же задержали!
– Против нее тогда многое говорило. Но, ты слушай. Я постараюсь по порядку.
Придя домой, Рита, взволнованная и взбудораженная старалась обдумать услышанное. Как бы не забыть, не перепутать… Можно, конечно, переспросить. Только не передумает ли девушка делиться? Лучше все записать по памяти. Ну вот: она расскажет Петеру так.
Лина познакомилась с Яной самым прозаическим путем. Ей хотелось подработать. У них тогда с Чингизом ничего не было. Но не в этом дело. Лина из тех, кто работает, а не клянчит у родителей и окружающих. И он… интересно! Он – с одной стороны дремучий такой самец, который запросто покупает все, что хочет. В том числе подруг.
Покупает! Но только тех, что продаются! А если нет – он это очень уважает!
Лина рассказывает, он ее поддержал, как она захотела заработать. И посоветовал… Дал телефон знакомой, а с той, в свою очередь, поговорил.
У Яны уж был тогда ее павильон. Дело процветало. Там всегда нужны мобильные люди на подхвате. И студентке хорошо – часы работы можно выбрать, и кроме заработка есть еще чаевые. В палатке-то, говорят, до восьми тысяч за две недели выходит! Лине понравилось. Она сама пришлась ко двору. А потом и подружилась с хозяйкой. Прошло еще года два, и она стала ее доверенным лицом.
Лина – взрослая девушка, знала про Мамедовских подруг, которые иногда приезжали, жили в доме наверху, а вскоре исчезали.
Девушку это мало занимало. Ее родители Чингиза между собой называли Хозяином. При детях его дела было не принято обсуждать. У семьи Ленц был отдельный вход. При подругах не было совместных обедов с ужинами в выходные. Вся хозяйская жизнь протекала в такие периоды для нее вообще незаметно. Спустя пару лет она поселилась отдельно и тогда стала видеть и слышать еще меньше.
Чингиз с тех пор, как вырос, вел себя, как считал нужным сам, не оглядываясь на других. В его жизни немного было людей, с которыми он считался. В зрелые его годы таким человеком неожиданно стала Яна Вишневска.
Красивая, независимая, преуспевающая Яна отлично освоилась в Баварии. Она ему страшно нравилась. А ей ровно ничего не надо было от богатого Мамедова. Она его не замечала, не хотела знакомиться, не поддавалась на разные уловки. Его это только раззадорило.
И вот когда она пошла в оперу… Тут уж вышел настоящий вечер сюрпризов! Мало того, что загадочные слова «Pique Dame» означали не много, ни мало – «Пиковую даму» – прекрасные певцы со всего мира пели на трех языках: на русском, немецком и, вдобавок, на итальянском! А сама Пиковая дама? Сюжет еще не слишком отличался от оригинала, зато декорации, костюмы!
Яна в Мюнхене так много работала, что мало где бывала. А уж на русской классической опере – ни разу. И это был своего рода культурный шок – граф, графиня Лиза и Герман в офисных костюмах. Декорации в том же духе. И пока она, широко раскрыв глаза, старалась это переварить, чтобы не отвлекаться на детали, а получать удовольствие, ее спутник почти не слушал вообще.
Чингиз велел своему помощнику купить хорошие билеты на дорогую престижную постановку. Национальный театр – чего же лучше? Если надо произвести должное впечатление. Попробовать завоевать Яну с другой стороны.
Что именно – помощник выбирал сам. Он решил, что так шефу будет ближе. Все же из школьной программы. Пушкин.
Когда они встретились… Это было странное время для бакинца. Увлеченный необыкновенной историей Баумгартена, он заинтересовался Октоберфестом и стал вникать. Впервые попытался даже поучиться немецкому. Решил купить пивоварню. И вдруг – Яна! Человек романтического склада решил бы, что тут судьба. Только музы и не хватало, и вот – нашлась!
Ну, Чингиза эти мысли не посещали. Зато он беспокоился о другом. Как с ней разговаривать? Он не знает здешнего языка. Если она полька, от этого не легче. Вот с турчанкой бы азербайджанский помог, а тут что делать? Наладится, тогда будет не особенно важно болтать, но то – потом!
Билета было куплено три. Рядом, но на некотором расстоянии от шефа держался переводчик и помощник Вальтер – немец из 'бывших наших'. Он родился уже в Мюнхене, его роль на этот раз была посредничать.
Вальтер, увидев Яну, выступил вперед, представился ассистентом, сделал вежливый жест в сторону работодателя и начал.
– Фрау Вишневска, господин Мамедов, к сожалению, не говорит на немецком и потому он мне поручил сказать вам, как рад вас видеть и провести вечер в вашем обществе. Я буду неподалеку. И если понадоблюсь…
Яна поблагодарила. Произнесла все полагающиеся ответные слова. После чего задала вопрос.
– Вальтер… Вы позволите мне вас так называть? Из какой страны родом господин Мамедов? Я вижу, он южанин. Какой язык…,– начала она, но закончить не пришлось. Чингиз, услышал свою фамилию, вмешался немедленно.
– Что она говорит? – властно раздался его голос. Яна вскинула глаза. Она немного помедлила, а потом:
– Вот так, так! Ну, нам не потребуется переводчик. По-русски я тоже говорю! – услышали шеф и помощник, не веря своим ушам.
Немая сцена, последовавшая вслед за этими словами, вполне устроила бы автора любовной мелодрамы.
Седой эффектный 'шейх' в сером костюме от Валентино просиял. Его черные глаза метали молнии. Нарядная красивая блондинка лет на двадцать его моложе в вечернем платье из плотного матового шелка смеялась, ее ровные отличные зубки блестели, синие глаза светились приветливо, радуясь неожиданному эффекту. И только изумленный порученец застыл, открыв рот. Этого уж он вовсе не ожидал.
– Яна Вишневска! Хорошо говорит в мягкой такой манере, не идеально, конечно, так полька же!
И Вальтер с минуту стоял молча, пока хозяин не удалил его со сцены движением руки. Ему больше были не нужны посредники.
Да, Мамедов обрадовался не на шутку. И они провели вполне приятный вечер. Оперу он терпел, поглядывая на свою даму, довольна ли, не пора ли ее просто увести. Но все было в порядке. И они закончили этот день в отличном ресторане, откуда он отвез ее домой, даже не пытаясь развить свои успехи. Зрелый человек с точной интуицией, он точно уловил, что иначе первый вечер
сразу же станет и последним.
С той поры он стал ее приглашать, куда было интересно ей, вежливо и ненавязчиво развлекать и… помогать. Где – советом, где – своими людьми, где – транспортом.
Чингиз мог разрулить ей любую ситуацию на работе. Со временем, оказалось, иметь такого друга – делового, всегда готового к услугам и щедрого – стало подарком судьбы.
Яна стойко держалась – ни гроша наличными, как не уговаривал Чингиз. В кредит тоже нет. Но она же понимала: все его множащиеся услуги – деньги. А в ее деле – как на крышке парового котла. Каждый день что-нибудь случалось!
Они встречались. Опытный хищный зверь выжидал. И однажды, дождался…
Все это время Яна жила на свой лад полной жизнью. Она училась, ошибалась, падала и вставала, уставала и отдыхала. И играла в непривычные новые игрушки, чтобы вознаградить себя и порадовать за упорный и напряженный труд.
Яна в Германии начинала на деньги тетки. В средствах она не была стеснена. Относясь к делу добросовестно, она прибыль вкладывала в развитие, но и себя старалась не обижать.
Она не экономила на спичках, а, выработав определенные принципы, неукоснительно придерживалась их. Ее удобная ухоженная квартира была отлично оборудована. Она прекрасно одевалась и отдыхала, где хотела. Причем, поступала так, как нравилось лично ей.
Молодая женщина следила за модой. Она не любила долго носить одно и то же и даже со временем завела портниху – дело теперь достаточно редкое. У нее имелся пяток костюмов 'дирндл' на все случаи жизни, она меняла одежду и обувь так часто, как приходило в голову, не жаловала пляжные отпуска, но предпочитала им коктейль из «посмотреть и повалять дурака» с массажем и процедурами вперемешку.
Что еще? Еще она училась ездить на лошади. Яна купила себе гнедую двухлетку, поставила в конюшню и брала часы у тренера каждую неделю.
И это все? Да! Почти…
Конечно, давно не тайна для читателя, кто такая Яна Вишневска, почему она говорит по-русски, правда? Не известно только, как это получилась. Ну, ей всю жизнь одновременно везло и не везло. А потому мы станем пока ее снова называть Таней. Таней Балашовой.
Таня начала в Мюнхене учиться. Ей помогли. Появился опыт, а средства были. Все шло на лад. Скоро встал вопрос о том, чтобы завести свое дело. Но как? Под своим именем? Таких, вроде нее, из бывшего Союза было в Германии не мало. Но…
Таня отличалась от сограждан уже одним знанием языка. У нее не было ни малейших предубеждений по отношению к «местным». Она скоро наедине с собой стала говорить о мюнхенцах – мы, а не они, как это делали «бывшие». Вместе с тем «не гражданин» испытывал трудности и ограничения как предприниматель. Когда она познакомилась с поляком Левандовским, почва
была уже удобрена. Оставалась собрать урожай.
Томаш Левандовский был тертый калач. Он был хозяин кафе «Кракау» и ресторанчика «Ганз», что по-русски означает – гусь.
И вот кафе кондитерская процветала. А «Гусь» терял перья. Томаш – человек неунывающий, всегда готовый на риск суетился в поисках выхода. Но… действовал осмотрительно. Не спеша. Он решительно не хотел влезать в долги.
Брат, женатый на немке, владелец аптеки и парочки домов, начал уже уговаривать его продать «Гуся».
– Томаш, «Кракау» у тебя в порядке. Сам ты уже не мальчик. Хватит с тебя! Вот у жены кузина, так у нее есть покупатель! Мы однажды разговорились… Она хочет свое дело завести и деньги есть. Знаешь, красивая женщина эта Таня! Я ее видел. У нее, правда, трудности…
– О! Что за трудности у красивой Тани? Давай – знакомь! Ты меня знаешь, тут я готов на компромиссы и…
– Ну еще бы мне тебя не знать, старый греховодник! Мама тебе так и не простила, что внуков не дождалась. Вот я посмотрю, что скажет кельнерша Милена, если… – брат и хмурился, и посмеивался, пока Томаш махал руками и беззлобно отругивался. Он был большой поклонник прекрасного пола и закоренелый холостяк.
Это шутливый треп привел, однако, к весьма полезному знакомству, переговорам и самым разным планам. Томаш сдался. А результаты не заставили себя ждать.
Томаш – гражданин Германии, лет сорок проживший к тому времени в Мюнхене, имел в городе обширные связи. Присмотревшись к Татьяне, посоветовавшись с братом и Бауерами, они решили, что пора и ей стать гражданкой. Для этого самым простым выходом был брак.
Жениха нашли быстро. Ее мужем сделался глухонемой племянник Левандовского Филипп тридцати двух лет от роду. Бедный неполноценный парень за это получил загородный домик с хозяйством, которое лучше всего было бы назвать фермой. Его мечта самому разводить кур сбылась!
Таня сократила имя. Из Татьяны хорошо получилась Яна. Фамилия мужа «Вишневски» преобразовалась еще проще.
И Яна Вишневска открыла ресторан. Она присоединилась к сети «Винер вальцер». В «Гусе» сделали ремонт, набрали персонал и работа закипела.
Сеть жарила цыплят! Они работали на Октоберфест и в городе. А для молодой начинающей хозяйки так было много проще – не изобретать свое, а следовать разработанной уже концепции.
Замужем… свой ресторан… растущий капитал, который опытная тетка умела вложить и приумножить… напряженная работа и отличный отдых… каждая мелочь, любое пожелание больше не проблема. Так что же, все удалось? Она счастлива? А где же у этой энергичной ухоженной красавицы личная жизнь?
Таня долго считала, что с этим делом покончено. Вялое сватовство и несостоявшееся замужество, сумасшедшая любовь, разлука и выкидыш… Она
казалась себе человеком, неспособным больше принять себя всерьез.
Ресторанный бизнес с самого начала сводил ее постоянно с разными людьми. Следовало быть приветливой. Внимания она получала, хоть отбавляй. Иногда слишком много, но тут спасала материальная независимость!
Там, где другая девушка опасалась бы потерять работу, место ученицы, осаживая чересчур навязчивого соратника или клиента, Таня ничего и никого не боялась!
Выгонят? Не беда – Мюнхен большой столичный город. Хороших ресторанов много.
Станут грубо лезть а то и грозить? Так на это есть дядя Бауер.
Кстати о Бауерах. Жена «дяди» со временем сделалась для девушки в этом смысле незаменимым источников советов. Она знала, что и как. Как вежливо отказать? Как одеться? Как вести себя, чтобы все было ясно? Есть вещи принятые и нет, язык жестов, поступков и поведения в каждой среде.
Однажды в далекой и почти нереальной 'довоенной' московской жизни знакомая девушка – жена военного советника, откомандированного в Ирак, рассказала ей такую историю.
– Нас, жен, посылали туда к мужьям. Мы приезжали и, ни черта не зная, должны были как-то вести хозяйство. И раз одной из нас понадобилось срочно в город.
Она взяла такси. Вскоре женщина с ужасом заметила, что шофер повез ее совсем не туда, куда следовало. Вел себя этот человек необычно дерзко. Они оказались в подозрительном квартале и ей с трудом удалось выйти без особых потерь из этой передряги.
Всему виной стало незнание местных обычаев. Выяснилось, что только женщины легкого поведения может сесть в машину рядом с водителем! И это самое – не сесть некстати «рядом с водителям» – неоценимая вещь!
Так вот, внимание… Скажем, сыпались предложения поужинать, потанцевать. Но на работе лучше ничего не заводить. И она старалась отшутиться.
Похвально, да? Не каждая устоит. Но у Тани не было особых страданий. Предложения? Иногда было лестно. Иногда досаждало, как мошкара. Только… отчего ей ни разу не хотелось согласиться?
Может, попробовать? – Яна пожала плечами и уговорила себя, что лекарство – не конфета. Бывает и не особенно приятным. Но оно лечит! Если она пока не собирается в монастырь....
Это был хозяин соседнего кафе. Они походили по модным барам, съездили в пригород на праздник урожая, станцевали сальсу, сходили на концерт.. .Ох! А дальше? Дальше ей решительно не хотелось…
Это был коллега, хороший парень. Он не виноват, что… Яна сжала зубы. Она решилась и однажды рассказала Клаусу о себе.
– Прости. Ты мне нравишься. Я старалась… думала… Знаешь? Видно, я болею. Ты тут совершенно не при чем! Любая девушка будет счастлива стать твоей подругой! Это со мной не все в порядке. Я тебе скажу, как чувствую… Надеюсь, это когда-нибудь пройдет. Но пока – нет!
Они с Клаусом расстались друзьями. А Яна – Татьяна махнула уж на себя рукой. Только… Однажды, когда пришло время идти в отпуск, она двинула во Францию. И в отличном отеле в Ницце на берегу моря на третий день она познакомилась Рене!
Этот парень был из Тироля. Он сначала поглядывал на нее денек, прислушивался к ее беседе с кельнером. Затем сделал выводы.
Рене одинаково свободно владел тремя языками. Яна, по-настоящему, только одним немецким. Стесняясь своего куцего английского, она каждый год давала себе обет им заняться. Ну, а пока…
Хитрец остановился раз у нее за спиной и стал переводить французские приглашения на вечер в клубе. Яна поблагодарила. Рене спросил, не составит ли она ему компанию…
Рене был моложе. Он недавно кончил университет. Дома его ожидало место управляющего в отеле дяди. Перед этим он и приехал отдохнуть.
От этого симпатичного, остроумного парня шла такая волна, что захлестнула даже ее.
Вечер в клубе начался в девять. В полночь они отправились к нему в номер, вывесив табличку «не беспокоить». Лед растаял. Пустыня… что? Так вот и написать, пустыня, мол, расцвела?
Яна спустя некоторое время почувствовала себя взрослой на детском отдыхе. Да, она, убедилась, что еще женщина! Ее крошечный горький опыт сумасшедшей давнишней страсти растворился, растаял как промозглый туман с наступлением летнего утра.
Буме! Тиролец Рене стал ее любовником, хоть сама она это слово не терпела. И что?
Раз Яна сказалась больной и ушлепала к себе. Она заказала завтрак в номер и устроилась на лоджии. Было рано. Море – еще белесоголубое спокойное, сливалось с горизонтом. Вдали проплывали игрушечные кораблики.
Две недели неслись к концу. Пришла пора разобраться. Она взяла зеркало и поставила перед собой.
– Ян, давай поговорим. Ну, какие впечатления? Ты довольна? – заявила она в лицо блондинке с бронзовой от ветра и солнца кожей в зеркале.
– Ты влюбилась или как? Только не ври! – говорила в таких случаях мама.
Нет, она не влюбилась. Повзрослев для «жизни и работы», она осталась девчонкой, искренне ожидавшей настоящей любви. А ее-то и не случилось.
Дальше вышло все очень складно. Повезло, что каждому надо на работу, а ей немного раньше, что он живет далеко. Надо было только тактично распроститься.
Яна приехала и все немедленно рассказала «тете». И та одобрила. Знаешь, это первый шаг. Я уверенна – наладится! И может быть, тебе надо их предупреждать!
Ну, если надо… Конечно, смотря кого! Она подумает. Однако так потом и пошло. Полная напряжения интенсивная профессиональная жизнь и, порой, ни к чему не обязывающие связи. Мужчин она ставила в тупик. Ведь с ней все было наоборот! Рано или поздно, но новый друг замечал, что именно Яна не стремилась к серьезным отношениям, не держалась за него вообще, а потом, вежливо скрывая равнодушие, стремилась с ним расстаться. Да, так и шло. Пока она снова не встретила Людвига.
Много воды утекло со времени ее экскурсии в пивоварню. «Винер вальцер» – вся сеть, приказала долго жить. Янин ресторан снова сделался «Гусем». Мало того, она стремилась получить место на «Октоберфест». И решила назвать палатку – из суеверных уже соображений «Баварский гусь».
Конкурсы! Их было в Мюнхене множество. Организаторы не жаловались на отсутствие фантазии. По итогам разных соревнований съезд учителей гимназий аплодировал лучшему педагогу, на празднике урожая короновали принцессу виноделия, социал-демократы поздравляли с победой союз помощи одиноким матерям.
Приуроченные к праздникам награждения происходили тоже по-разному. Выигравший чествовался то на собрании коллег, то в ратуше бургомистром, на обществе любителей и почитателей такого-то мастерства, в профессиональном союзе, в зале собраний партии, затеявших кампанию политиков.
Как раз партия СПД и устроила конкурс начинающих гастрономов. Было решено посоревноваться тем, кто не старше сорока. В духе времени их интересовали иностранцы. Люди, обосновавшиеся в Мюнхене недавно, начавшие свое дело и преуспевшие. Яна подошла идеально.
– Одно участие! Ты подумай – бесплатная реклама. О тебе напишут не только квартальные листки, но газеты! Я считаю… неважно, займешь ты место или нет, но познакомишься. А там глядишь… ты же хочешь на Визн, правда? -Левандовский улыбнулся.
– Давай, поговори с Бауерами. И решай! Разумно, – решила Яна – так и поступлю.
И вскоре на военном совете с Бауерами было решено сказать – да!
Она согласилась. Дело было организовано серьезно. Фотографы щелкали затворами камер. Комиссии добровольного жюри обследовали кухню. Учитывалось: меню, интерьер, сервис, вышколенность кельнеров… Но! Главное, еда и напитки!
Она нервничала, плохо спала сначала, а потом решила – будь что будет! Три раза команда из шести человек без предупреждения рассаживалась в «Гусе» за столики. Они выставляли ресторану оценки по балльной система: Оценивались основные блюда, закуски, десерт и, наконец, как соотносятся цены и качество гастрономии!
Потом пришли профессионалы. Эти заметили все:
Ее меню на хорошей бумаге, где иностранные слова грамотно написаны и правильно переведены! Интерьер – скромный, но со вкусом выполненный: светлый беж с бамбуком, лианы и немного живых цветов с керамикой, сияющая хромированной сталью кухня…
– Пиво отличное, – резюмировала комиссия, – карта вин небольшая, но вина выбраны с пониманием. Что касается повара…
Член комиссии – пухлый хозяин ремонтной мастерской, рассыпался в похвалах, его сменил владелец бензоколонки, а директор детского сада Мари смущенно негромко попросила.
– Эй, смеяться не будете? Я слопала цыпленка… А теперь хочу блинчики как в прошлый раз! С малиной и ванильным мороженным! Ну а потом… Пускай мне сварят кофе.
Нет, Яна правильно поняла! Вручную! С сахаром и… да, чуточку корицы…
– Гусиный? – вопросительно взглянул на нее тут же подлетевший кельнер.
– Ну да! Гусиный. Вот именно! – под дружный смех собравшихся уверенно закончила свой заказ Мари.
Оценки «Гусь» заработал по десятичной шкале очень неплохие. Подвели итоги и оказалось… Она не верила своим ушам! Им дали третье место среди двадцати пяти участников. Это была оглушительная победа!
Под конец правительство Баварии вместе с магистратом решило устроить торжество в здании парламента – «Ландтага».
Официальная часть закончилась. Их пригласили за накрытые столики поговорить и обменяться впечатлениями. Яна заметила знакомое лицо. Ничего удивительного! У нее в Мюнхене полно знакомых. Высокий шатен с загорелой худой физиономией разговаривал с распорядителем.
Сосед Яны, Тим, владелец отеля у Западного вокзала проследил за ее взглядом.
– Тим, кто это? Видела, а вспомнить не могу…
– Ты не знаешь? Это же победитель. Только, как он исхудал и… впрочем, что удивляться. Достается бедняге. Но справляется! Его дела идут лучше некуда.
Не успела Яна его расспросить, как все задвигалось. В зал вошли музыканты, а за ними танцевальный ансамбль. Начался танец, публика зааплодировала и залюбовалась танцующими. А Яна… вспомнила!
Это же пивовар! Она только начинала. Они познакомились. Он произвел на нее большое впечатление. И тогда она, начинающая и еще чужая в Мюнхене, она – еще Татьяна Балашова долго с ним говорила, попросила разрешения осмотреть его пивоварню, рассказала немножко и о себе и узнала, что у него все отлично. Процветает, женат, правда нет детей.
Праздник продолжался. Распорядитель попросил внимания и вызвал их всех к себе. Пять человек, а среди них и Яна, получившая третий приз, вышли на авансцену, а член парламента под звуки медных вручил им призы и цветы.
Яна, взволнованная и раскрасневшаяся, отвлеклась. Настала ее пора благодарить и радоваться. Когда ж она умолкла и подняла глаза, то встретила его удивленный взгляд. Он переждал остальных и подошел.
– Яна Вишневска, хозяйка «Баварского гуся»? Мне что, мерещится или…
Но тут снова заиграла музыка. Распорядитель поднял руку и:
– Мы попросим нашего победителя открыть бал и пригласить даму по своему выбору! – сказал он, приветливо улыбаясь. Людвиг поднял брови. Он знал, но забыл, ведь с ним договорились. Танцевальная группа стояла в ожидании. Он секунду помедлил и…
– Яна? Вы позволите?
Это был вальс. Не веря своим ушам, плохо понимая, что происходит, Яна отчего-то приподнялась на носки – он был такой высокий… И положила руку ему на плечо. Вокруг закружились пары. А у нее в голове пронеслась шальная мысль.
– Я.... раз два три… понятия не имею, могу ли танцевать вальс… раз два три… раз два три… черт меня побери!
Сделали два тура, она вроде уловила, как надо, почти перестала бояться, но тут все кончилось! Собравшиеся зааплодировали музыкантам, танцующим, а в первую очередь им двоим.