Санаторий имени Ленина

Явление ночной блудницы

– Ни фига себе, воздухом она подышала! – саркастически объявила баба Зоя, открыв глаза – Всю ночь где-то шлялась, хотя с виду – приличная женщина. Ну да, законы ведь для некоторых не писаны…

Лина, осторожно ступая по скрипящему полу, пробралась в комнату. Соседка уже открыла глаза и теперь с внимательным прищуром рассматривала «кающуюся блудницу». За окном уже брезжил рассвет, так что глазам бабы Зои предстала ужасная картина во всей, так сказать, красе. Лина поймала взгляд соседки, искоса глянула на свои кроссовки и обомлела. Боже, во что они превратились! Бомжу такие предложить – и то было бы стыдно, счел бы за смертельное оскорбление. Комья глины, прилипшие стебли травы и сухие листья украшали еще недавно белые кроссовки хорошей спортивной фирмы. Впрочем, ветровка Лины выглядела не лучше. Песок, глина, обрывки паутины и прочие следы героической борьбы на траве украшали еще недавно чистенькую, светло-бежевую курточку.

Ну что тут скажешь? Баба Зоя, к счастью, решила, что любые слова в адрес падшей женщины излишни и, презрительно отвернувшись к стене, мелодично захрапела.

Лина лежала, прикрыв глаза, и притворялась, что тоже спит. Пришлось терпеливо дожидаться, пока Баба Зоя, бросавшая с утра в ее сторону испепеляющие взгляды, наконец отправится на «водопой», а позже на завтрак. Едва за соседкой закрылась дверь, Лина вскочила и схватила смартфон. К ее удивлению, интернет в этот утренний час работал на этаже без перебоев.

Сыщица быстро набрала в поисковике вопрос: «главные российские медиа магнаты, медиа чиновники и владельцы наиболее успешных медиа компаний». Через несколько секунд на экране появился длинный список имен и фамилий, многие даже были снабжены фотографиями.

Человека, приходившего на днях к Воронову, Лина узнала сразу. Что и говорить, лицо у него было запоминающимся. Даже маленькая черно-белая фотография, обработанная фотошопом, не сумела скрыть следы регулярных увлечений этого медийного персонажа выпивкой и, возможно, «травкой». На порочном, сильно потасканном лице, красовались глубокие носогубные складки и ухмылка законченного циника. Рядом с фотографией была скупая информация. Александр Соколов, 68 лет, бывший руководитель медиа-холдинга «Ойкумен-медиа», ныне крупный государственный чиновник в области СМИ. Состоит в четвертом браке с актрисой Эллой Коральской.

Лину сжигало нетерпение. Она наспех приняла душ, накинула любимое платье в горошек и помчалась к бювету с минералкой, где пила воду и обменивалась последними новостями почтенная санаторная публика.

Надира сидела в своем кресле-каталке у входа в павильон и внимательно следила за всеми, кто проходил мимо. На голове ее по-прежнему красовалась кружевная шляпка, а на шее – нитка крупного морского жемчуга.

Лина поздоровалась со скучавшей дамой и, перекинувшись с ней парой держурных фраз, сунула к глазам Надиры включенный смартфон.

– Уважаемая Надира, прошу покорно простить за назойливость, но это сейчас очень важно. Ответьте, пожалуйста, всего на один вопрос: вам знаком этот мужчина?

Лина увеличила портрет Соколова на весь экран и склонилась к старухе, с нетерпением ожидая ответа.

Надира взглянула на Лину черными глазами, проникавшими прямо в душу, и загадочно произнесла:

– Высоко летаешь, сокол, как бы наземь не упасть.

– Что это значит? – опешила Лина.

– Думай сама, – сказала Надира. – больше я тебе ничего не скажу.

– Вы намекаете на Александра Соколова? Он приезжал хотя бы раз в эти края? – не отставала Лина.

– А зачем соколику к нам залетать? – старуха продолжала говорить загадками. – Он высоко сидит, далеко глядит, а что сам не видит, ему птички помельче, начирикают. Знают, если что-то пойдет не так, наш соколик их закогтит и сожрет за милую душу. Ну, а ты, красавица, думай дальше сама, больше я ничего не скажу.

– А Ворон Соколу может глаз выклевать? – Лине пришлось тоже перейти на сказочную тематику, чтобы старуха не оборвала интересовавший ее разговор.

– Куда Ворону против Сокола! – хрипло засмеялась Надира. – Соколик выше летает, больше видит, по помойкам не шастает. Сокол живую и теплую добычу любит. Вот что я тебе скажу, девонька. Не лезла бы ты, наивная курочка, в эту стаю пернатых хищников. Заклюют! Ну, а теперь попрощаемся, на завтрак пора.

Старуха окликнула свою неказистую помощницу, и та, неохотно оторвавшись от группки оживленно болтавших пенсионерок, наконец подошла к хозяйке и резво покатила ее инвалидное кресло в сторону столовой.

Соколиная охота

Немолодой мужчина открыл глаза, перевернулся на другой бок, нашарил рукой смартфон и нажал кнопку, осветившую экран.

«Блиин, только четверть шестого! Интересно, а день сегодня какой? Нет, с выпивкой пора завязывать. Хорошо, что айфон все знает. О, черрт, сегодня же суббота!»

Голова после вчерашних излишеств работала с трудом, но и спать было невмоготу. Мужчина продолжил размышлять:

«И что я делаю в такую рань здесь, в гостиничном номере? Надо все же попытаться заснуть. В девять по-любому придется вызывать водителя и тащиться на Новую Ригу. Как говорится, родное Подмосковье ждет! Жена настаивает, чтобы я с дочкой хотя бы раз в неделю полноценно общался. Что ж, в этом она права. Дочка растет, взрослеет, уже многое понимает. Умная девочка, моя копия! Важно, чтобы дочка не отвыкала от отца. Да ладно, чего это я? Типичный похмельный синдром. Вина, даже самая незначительная, раздувается в таком состоянии, как огромный шар, хотя причин для самобичеваний ни х@я нету. С дочкой-то я как раз вижусь часто. А вот к жене в последнее время что-то не тянет. В каждом браке одна и та же фигня: через какое-то время оказывается, что меня заводят только совсем молоденькие девчонки».

Когда Соколов впервые увидел Эллу Коральскую на «Кинотавре», у него буквально крышу снесло. Давненько с ним такого не бывало! Эллочке тогда только-только исполнилось восемнадцать, и она поразила его юной свежестью, наивным, каким-то полудетским взглядом светло-зеленых русалочьих глаз и одновременно уверенностью в своей женской неотразимости. Девушка уже знала, какое впечатление производит на мужчин ее красота, и потому предпочитала в общении с противоположным полом слегка насмешливый тон. Распахнутые глаза, темно-каштановые волосы до плеч, тоненькая, словно невесомая фигурка… В довершении всего у девушки оказался низкий грудной голос, который окончательно свел Большого Шурика с ума. Эллочка тогда сыграла первую роль в большом кино и на короткое время стала в светском обществе безумно популярной. Столько мужиков вокруг нее ошивалось! Но Александр Соколов отступать не привык, наоборот, любые преграды его только еще больше заводили. Какие он только глупости тогда ни совершал! Сам потом себе удивлялся. Дорогие подарки были самыми невинными из его чудачеств эпохи любовной лихорадки. Главное, он внезапно развелся с женой, потеряв изрядную часть денег и недвижимости, затем женился на Эллочке и в итоге вдрызг рассорился с бывшей родней и со старшими детьми. Казалось, что новый брак – навсегда.

Всего три года прошло со дня их свадьбы, однако очаровательная Эллочка, став законной супругой Эллой Борисовной, постепенно перестала заводить немолодого мужа. Для полной разрядки Соколову требовалось каждый раз завоевывать или, в крайнем случае, покупать новое молодое тело. Когда много работаешь, необходимо расслабляться по полной программе. С женой уже через три года ему стало откровенно скучно. Большой Шурик, оставшись наедине с собой, нередко размышлял:

«Почему, когда женщина рожает ребенка, секс для нее отходит на второй план? Раньше жена охотно участвовала во всех наших сексуальных экспериментах, а теперь словно барщину отрабатывает. Одни подгузники и баночки с детским питанием на уме…».

Размышляя о несправедливом и парадоксальном устройстве мира, Соколов повалялся еще часик на широкой гостиничной кровати, но понял, что уснуть не удастся. В голову лезли мысли, одна мрачнее другой. к горлу подступала тошнота, начиналась мигрень.

«Как мерзко на душе! Опять навалилась черная депрессия, а еще подступило к горлу это мерзкое чувство вины, как всегда с похмелья. Нет, так не пойдет! Чувствовать себя виноватым – хуже нет для бизнеса, в особенности когда на кону столько бабла. В таком состоянии – полшага до ошибки, цена которой – миллионы».

Мигрень усилилась, и Соколов подумал, что пора завязывать с алкоголем. И еще кое-с-чем. Пожалуй, последняя дорожка кокса в ресторанном сортире была лишней. Да еще и девка эта наглая, которую он снял в дорогом кабаке, пыталась шантажировать… Пришлось быстро растолковать ей, что к чему, и кто тут заказывает музыку, то бишь ее натренированную фитнесом ж@пу. Соколов подумал: хорошо, что он сразу расплатился с девкой после е@ли и выгнал к чертям собачьим из номера, не дожидаясь рассвета. Еще не хватало, чтобы чужая дура с утра настроение не портила, своей что ли идиотки дома мало…

Спать не хотелось. Мужчина спустил ноги с необъятной гостиничной кровати на холодный пол и хмуро уставился в зеркало, которое висело на противоположной стене:

«Неужели это я? Кожа желтая, бугристая, глубокие носогубные морщины, на лбу пигментные пятна. Даа, если смотреть правде в глаза, рожа как у старика. Жидкую растительность на башке никак нельзя назвать шевелюрой, хоть волосы со спины пересаживай. Алкоголь и кокс явно не способствуют свежести морды, по утрам это особенно заметно».

Соколов поднял трубку и заказал кофе в номер. Завтракать не хотелось. Он вышел в прихожую, достал из кармана пиджака таблетницу, жадно запил чудодейственную пилюлю водой, приоткрыл дверь в номер и отправился в душ. Вскоре в дверь постучали. Официантка из гостиничного сервиса, прикатившая столик с подносом, на котором стоял металлический кофейник, две изящные чашечки и блюдечко с печеньем, заглянула в проем двери и испуганно отпрянула. Голый немолодой мужчина вышел прямо на нее из ванной комнаты, слегка прикрыв срамное место полотенцем. Невольный стриптиз нимало его не смутил. В самом деле, прислугу, что ли, стесняться?

– Поставьте поднос вон на тот столик, возьмите там же оплату за кофе и чаевые и убирайтесь, – приказал он хрипловатым, еще не проснувшимся голосом, – видеть никого с утра не могу.

Девушка шустрым зверьком бесшумно шмыгнула к столику и, выполнив приказание гостя, молча выскочила в коридор.

«Наверное, старею, – лениво подумал обитатель номера, – в прежние годы эта пташка так легко от меня не упорхнула бы. Оприходовал бы ее прямо в ванной, потом щедро расплатился бы за моральный ущерб, отбив всякое желание жаловаться, и выпроводил бы из номера. А теперь от нее толку – только вот эта гостиничная бурда в кофейнике… Впрочем, плевать. Надо хоть этого пойла отхлебнуть, пока не остыло. Хорошо, что вода в графине осталась – запить эту жидкую дрянь».

Выпив с отвращением кофе и быстро одевшись, Александр Соколов уже собирался звонить водителю, но тут затрезвонил айфон, отозвавшись мучительной болью в голове.

«Блин, кого там разбирает в субботу, да еще в такую рань?», – подумал Соколов с раздражением. Захотелось швырнуть чашкой с остатками кофе в стенку, но он сдержался и мысленно похвалил себя за выдержку.

На экране айфона высветилось: «Петр Воронов». Соколов решил не отвечать, но телефон звонил все настойчивей.

– Привет, Сокол, – поздоровался голос в трубке неестественно бодро для раннего утра. Впрочем, наигранно веселый тон не обманул Большого Шурика, знавшего Петра не один десяток лет.

– Что случилось? – сухо спросил Соколов.

– Слышь, Сокол, надо срочно перетереть кое-что. Давай встретимся сегодня часиков в двенадцать на нейтральной территории?

– Может, отложим до понедельника? – недовольно буркнул Соколов. – Неужели дело такой срочности? Надо сегодня к Эллке смотаться. Понимаешь, обещал в субботу на дачу приехать, с дочкой поиграть. Ну и вообще… надоело в пробках париться, хочется наконец воздухом подышать, на террасе пообедать…

– Знаешь, я тоже в субботу, то бишь сегодня не груши околачиваю, – пробурчал Воронов. – Между прочим, в пять с адвокатом встречаюсь. Надеюсь, ты уже слышал про мой гребанный развод? Он же – развод на бабки… – Воронов хмыкнул вслед собственному каламбуру, хотя, похоже, ему было не до смеха.

– Трудно не услышать, если о тебе из каждого утюга болтают, – усмехнулся Соколов.

– Жаннка, сучка, этот головняк еще с весны замутила. Вот скажи, чего ей не хватало? Да на ее месте тысячи баб счастливы были бы! Живи своей жизнью, командуй бизнесом, трать деньги с карточки на брендовые шмотки. А она совсем одурела, частного сыщика наняла… Будто не знала до сих пор, что я не монах и не старец из Оптиной Пустыни. Гуляю по полной, пока стоит. Надо же мне как-то разряжаться! Ты знаешь, Сокол, я бы сам на развод ни за что не стал подавать. Одна жена, вторая, десятая… Да какая, блин, разница, все бабы одинаковые. Семья есть семья. К тому же у нас трое пацанов… Они со мной тоже через губу стали говорить, гаденыши. Жаннкина «заслуга», настраивает мальчишек против отца. Чует мое сердце, тут конкретная засада. Кто-то за ней стоит. Боюсь, Сокол, этот «кто-то», очень непростой и серьезный, к моему бизнесу и к моей недвижимости подбирается.

– Насколько серьезный? – поинтересовался Соколов, хотя личные проблемы Воронова занимали его сейчас меньше всего.

– Судя по масштабу претензий, эти ребята сидят в одной из башен Кремля, – очень тихо сказал Воронов. – Без отмашки сверху никто меня атаковать не решился бы.

– Ладно, об этом тоже поговорим, – пообещал Соколов – Если ты не против, предлагаю посидеть в нашем ресторанчике на Пречистенке. Думаю, в субботу днем много пипла там не будет.

– Да какой пипл? Все нормальные люди за город укатили. – отозвался Воронов. – Только два дурака в Москве на выходные остались – ты да я.

– Главное, в это время там нет еще назойливых бл@дей, которые чуть ли не под столом мужиков за яйца хватают. Короче, Ворон, развод с Жанной – это и есть твое неотложное дело?

– Если бы! Стал бы я тебя из-за этой сучки беспокоить. У нас с тобой нарисовались проблемы посерьезнее. Это не телефонный разговор. Вот встретимся и все перетрем без спешки. Сегодня я тебя приглашаю, – сказал Воронов и, условившись с приятелем о том, какой столик лучше заказать, первым отключил айфон.

Второй завтрак

Воронов явился на встречу одетым в стиле кэжуал – в джинсах и в темно-синей рубашке-поло. Однако скромные, на первый взгляд, однако дорогие кроссовки и швейцарские часы выдавали в мужчине весьма солидного человека. Соколов не успел заехать домой переодеться, потому вид имел официальный, будто только что явился из офиса. Не удивительно, что метрдотель встретил ВИП-гостей со всем почтением и провел к уединенному столику, с утра заказанному Вороновым.

После первых приветствий и дежурных расспросов о здоровье, детях, собаках и о делах служебных Соколов попросил Петра поскорее перейти к сути дела. Все-таки ему еще за город ехать, да и вообще хотелось бы быстрее покончить с делами, суббота все-таки…

Воронов заметно нервничал. Он сидел, уставившись в стол, и время от времени бросал в пепельницу скомканные салфетки. К приезду Соколова их накопилась целая горка, и Большой Шурик с первых минут встречи понял, что новость Петра будет не из приятных. Наконец Воронов опомнился, с изумлением взглянул на пепельницу и, горько усмехнувшись, начал свой рассказ.

Субботнее утро у Петра тоже выдалось бессонным. Смартфон ожил около семи часов утра. Петр пожалел, что не успел перевести его в бесшумный режим, но все-таки нажал зеленую кнопку.

– Что вам надо? – рявкнул он в трубку, еле сдерживаясь, чтобы не разродиться длинной матерной тирадой.

– Петр Михайлович, это я, Хрипатый, – раздался в трубке хрипловатый голос. – Вопрос срочный, потому и звоню в такую рань. Короче, у нас проблемы. В санатории раскопали траншею, нашли там труп одной из баб. Собираются копать дальше. Уже с ночи работает полиция. Ваську Хромого взяли, мне удалось слинять. Боюсь, Васька зассал и скоро расколется. Поручиться за него не могу. Может быть, уже прямо в эту минуту этот урод дает признательные показания. Васька в курсе, что ему большой срок светит, а если варежку в ментовке раскроет и всех сдаст, может, и скостят за сотрудничество со следствием. Что делать будем, Михалыч?

– Значит, так, Хрипатый. – Воронов неожиданно заговорил тихим и спокойным голосом. Звонивший, видимо, знал, что обманчиво спокойный тон «шефа» гораздо хуже всех криков и матюков, а потому затих и молча слушал. Воронов также тихо продолжал: – Слушай меня внимательно, урод недоделанный. Больше по этому телефону не звони и вообще немедленно сотри из памяти мобилы мой номер. Короче, забудь про Петра Воронова навсегда. Втыкаешь? Если хоть один из вас, дебилов, даже шепотом упомянет мое имя при ментах, пеняйте на себя. Думаю, повторять не требуется, вы меня хорошо знаете. И Хромому с оказией передай, чтобы рот на замке держал. Чего молчишь, придурок? Ты понял?

В трубке раздались короткие гудки, и Воронов отключился.

– В общем, хоть я и не еврей, но эта суббота могла бы быть получше. – закончил Петр свой рассказ. Он предложил Соколову выпить водки, чтобы хоть немного расслабиться. Большой Шурик сразу же согласился, ему не мешало похмелиться. Воронов почувствовал, как по телу после первой рюмки разлилось приятное тепло, и начал быстро пьянеть.

– Что делать будем, Сокол? – спросил он. – Или ну их всех нах? Пускай сами разбираются, а мы типа не при делах…

– А что тут поделаешь? – пожал плечами Соколов. – Если Хрипатый проболтается – тебе хана. Менты по-любому будут на деньги разводить. Причем на крупняк. Эти костоломы из «Розы» ведь с тобой были на связи?

– Приходилось иногда перезваниваться, чтобы держать руку на пульсе.

– У тебя, надеюсь, загранпаспорт не просрочен?

– Обижаешь! Недавно поменял. С открытым Шенгеном…

– Не убирай далеко, – посоветовал Соколов и разлил остатки водки по рюмкам.

Женский аргумент

Утро выдалось по-летнему прекрасным, чего нельзя было сказать о настроении Лины. После завтрака она с трудом дозвонилась Башмачкову. Оказалось, приятель, до сих пор не выходил из номера.

– Пришлось провести с полицейской бригадой почти всю ночь, – объяснил он свое утреннее затворничество, громко зевая.

– Ну, и что ты узнал? – спросила она, сгорая от нетерпения.

– Да фигню какую-то, – отозвался Башмачков. – Эти менты никогда ничего серьезного не расскажут, из любой, даже самой рядовой бумажки делают служебную тайну.

– Они смогли идентифицировать труп девушки? – с нетерпением спросила Лина.

– Говорят, пока это невозможно, слишком много времени тело пролежало в земле.

– Для нас нет ничего невозможного, детектив Башмачков. Пожалуйста, позвони этому «спецу» с косичкой и сообщи, что найденная нами в траншее женщина – некая Кристина, молоденькая проститутка из «Черной розы», пропавшая без вести двадцать с лишним лет назад.

– Откуда тебе известно, кому принадлежало тело? – оторопел Башмачков.

– Ну я же женщина! До сих пор интересуюсь шмотками, как ни странно. Вот и слова Марго про желтую замшевую куртку, прикупленную Кристиной у спекулянтки в туалете на Пушкинской, невольно запомнила. У меня в те годы была почти такая же, я ее купила во время туристической поездки в Прагу, на самом излете советской власти. На работе мне тогда дали путевку от молодежного агентства «Спутник». Времена уже были перестроечные, разрешалось менять аж триста рублей, вот я и прибарахлилась в братской Чехословакии. Сносу этой курточке не было!

Короче, Башмачков, немедленно звони в полицию, а то эти провинциальные «пинкертоны» завтра же все отправят в архив, сославшись на срок давности. Пускай вначале хорошенько расспросят нашего хромого душителя про девушку Кристину. Глядишь, еще кое-какие имена всплывут. Главное, чтобы этот мерзавец начал говорить. Надеюсь, менты заставят его вспомнить об удравшем сообщнике. Чует мое сердце, нас еще ожидают любопытные открытия.

Хрупкое счастье Жанны

Жанна Воронова никогда не задумывалась о том, что в жизни она везунчик. «По жизни» – как, говорили ее сыновья. Во-первых, Жанна родилась в Москве, а не где-нибудь в Заполярье. В нашей стране родиться в столице – это как участвовать в скачках с гандикапом: шанс прийти к финишу в группе лидеров многократно возрастает. Во-вторых, Жанна родилась в дружной и обеспеченной семье, к тому же у ее родителей были обширные связи и широкий круг знакомств. Это уже была гарантия не просто финиша в группе лидеров, но и призового, возможно, даже первого места. В-третьих, девушка и сама неплохо постаралась: получила хорошее образование, окончила журфак МГУ, бойко болтала на английском. В итоге Жанна прекрасно себя зарекомендовала во время студенческой практики и вскоре получила приглашение на должность корреспондента в один из издательских домов столицы. Одновременно Жанна открыла небольшой собственный бизнес, чтобы не просить каждый раз у родителей деньги «на булавки». Она была молода, красива, успешна – чего же еще? А еще она одевалась в брендовые вещи последнего сезона и наслаждалась радостями жизни. Большой теннис, верховая езда, горные лыжи – все Жанна пробовала, всем увлекалась, все у нее получалось. Для стремительной карьеры не хватало лишь статуса замужней дамы, но это было легко исправить. Женихи буквально водили хороводы вокруг перспективной красавицы, как детишки в старинной игре: «Каравай, каравай, кого хочешь выбирай!». Она не спешила выбирать – успеется. Одним словом, Жанну не удивило, что известный донжуан и владелец популярной газеты Петр Воронов, приметив ее на официальном приеме, тут же принялся красиво и настойчиво ухаживать. Это, конечно же, польстило самолюбию молодой кокетки, но поначалу не слишком впечатлило. Жанна привыкла к вниманию статусных мужчин, однако ничуть не заблуждалась насчет их намерений. Девушка читала в гламурной прессе, что Петр Воронов только официально, не считая гражданских браков, женат в третий раз, и понимала, что глупо рассчитывать на что-то серьезное. Ну, а для «просто переспать» Воронов был слишком известен и, на взгляд девушки, староват. Поначалу он вообще показался Жанне молодящимся старым хрычом. Гораздо приятнее и проще было перепихнуться по-быстрому с кем-нибудь из ровесников. Да хоть с Васькой Королевым! Его только пальцем помани, тут же примчится в любой район Москвы с бутылкой «Хеннеси» или с дорогим шампанским, а также с готовым к подвигам членом. С парнями-однокашниками Жанна говорила на одном языке, одевалась в джинсы и кроссовки тех же марок, что и они, любила ту же музыку и те же фильмы. С парнями не надо было себя постоянно контролировать, опасаться выглядеть молоденькой дурочкой. Короче говоря, к концу того официального приема Жанна «сделала ручкой» Воронову и решительно дала понять, что продолжения не будет.

Воронов, типичный альфа-самец, не привык получать отказы от женщин. Он давно уже «решал вопросы» куда более серьезные, чем завоевание строптивых красавиц, поэтому отказ Жанны его совершенно не обескуражил, даже наоборот, взбодрил. К его собственному удивлению, хозяин «Столичного сплетника» всерьез завелся, чего с ним давно уже не случалось. Давно забытое состояние ему понравилось. Воронов влюбился в Жанну с первого взгляда, и решил, что эту яркую и амбициозную девушку с модельной внешностью, прекрасным образованием, к тому же из хорошей семьи, ему послала сама судьба. Вот кто поможет войти в столичную элиту и вывести забуксовавший бизнес на более высокий уровень!

Жанна Смирнова, высокая и тоненькая красавица с глазищами ярко-василькового цвета и со светлыми длинными волосами, выгодно отличалась от Насти, тогдашней любовницы Воронова. Настя Крымова была обычной газетной «рабочей лошадкой», с бледным от постоянного недосыпа лицом и прокуренными желтыми пальцами. Она торчала в редакции с утра до ночи, давно «забив» на другую жизнь кроме работы. Воронов, конечно, поучаствовал в ее карьере: ввел Настю в редколлегию и сделал своим замом, назначил неплохую зарплату, но одновременно взвалил на нее львиную долю своих обязанностей. Очередной выпуск газеты в то время подписывали в печать поздно ночью, и Настя привыкла совмещать личную жизнь с дежурствами по номеру. Ни для кого в редакции не было секретом: если в кабинет Воронова дверь закрыта на ключ, то «он там с Крымовой». Быстрый секс на холодном кожаном диванчике в комнате отдыха, примыкающей к кабинету главного редактора и оснащенной малозаметной дверью, постепенно превратился для Насти в привычное дополнение к вечерним дежурствам. Крымова неизменно смотрела на шефа, ставшего ее «официальным» любовником, глазами, полными обожания. Она думала: ну и пусть все у них происходит не в спальне, а на кожаном диване. В конце концов, какая разница? Главное, что она любит неординарного человека, предана ему всей душой, а он отвечает ей взаимностью…

Вскоре Настя заметила, что недавние друзья в редакции поглядывают на нее не так, как прежде. Теперь она ловила во взглядах коллег не дружелюбие, а зависть и даже ненависть, но чаще – неприкрытую лесть. Ей стали сливать все редакционные сплетни, жаловаться друг на друга, выклянчивать повышение по службе. Постепенно Настя освоилась с ролью матери-начальницы и заслужила дружную ненависть коллектива. Ее ненавидели даже те, кому она помогала и за кого хлопотала у любовника. Женщины – потому, что хотели бы быть на ее месте, а мужчины – потому, что чувствовали себя униженными. Какому мужику понравится, что за него, такого талантливого, умного, образованного, готового хоть сейчас возглавить любой издательский дом, просит у шефа его любовница?

Ради связи с Вороновым Настя почти полностью отказалась от прежней жизни – от друзей, семейных посиделок, даже от мечты родить ребенка. У Воронова уже были дети, и внебрачный ребенок казался ему совершенно лишним звеном в биографии. Шеф пару раз отправлял Настю на аборт, игнорируя мольбы и истерики любовницы. В общем, все, как обычно: любовь живет три года, а затем начинаются взаимные упреки и претензии. К тому моменту, когда Воронов впервые увидел Жанну, Настя успела ему уже порядком надоесть. Женитьба на былой очаровательной простушке с кудрявыми пшеничными волосами, происходившей из небогатой рабочей семьи, на девушке, когда-то милой, однако превратившейся к тридцати пяти в законченную неврастеничку, совершенно не входила в его планы. С законной женой у Воронова тоже было все сложно. Петр давно уже не испытывал к Веронике никакого сексуального интереса и тянул семейную лямку только ради статуса. Не удивительно, что юная и прекрасная Жанна ошеломила старого казанову, обладание новой, свежей и прекрасной девушкой сделалось для него почти маниакальной идеей.