Не буди…

– Сам же видел, Лихо Одноглазое заприметило нашу Дашу, – Василий прикрыл ладонью правую сторону лица. – Один глаз да дюже зрячий. И так просто оно теперь ее не отпустит.

– Да какое, к чертям, Лихо! Девочка в клинике, почитай, третий год. И до этого тишь да гладь была. Мы с Катериной уже сколько знакомы. И ничего такого прежде не случалось.

Василий широко улыбнулся:

– Дело темное. Настолько темное – хоть глаз выколи!

– Юмор-рист, – сплюнул Дима. – Так. Библиотека отменяется. Даю тебе час в музее. Я пока в часть и обратно. А потом сам отвезу в наш городок. Утро вечера…

– …лучше видно! – смеясь, закончил Земин.

Они свернули с главной улицы Интернациональной, проехали квартал, и Дима притормозил рядом с угловым двухэтажным зданием из светлого кирпича.

– Привет Астафьичу передай.

– Добро, братец-лис! – сказал Василий и зашагал к дверям.

Дождь все-таки сорвался, быстро стемнело. Перед самыми ступенями Васька по щиколотку ступил в лужу и ощутил, что сапоги пропускают воду. Ругнулся про себя. Сапоги было жалко. Благо, сам промокнуть не успел.

Время близилось к закрытию, и музей постепенно пустел. Последние сотрудники гасили свет в кабинетах и экспозициях, завершали свои дневные дела.

Навстречу Земину шел невысокий плотный мужчина с залысиной и в толстых очках.

– Здравствуйте! Меня зовут Борис Астафиевич Журов, директор музея-музея. Чем могу быть полезен, товарищ?..

– Василий Андреевич Земин. – Он протянул мужчине руку. – Дмитрий Денисов вам привет просил передать. А я по делу.

– А я как раз его машинку-машинку в окошко увидел! Думаю, сам Дмитрий Сергеевич. Вот и бегу навстречу. Итак, чем могу служить другу товарища Денисова?

«Прямо-таки сам Дмитрий Сергеевич!», – мелькнула недовольная мысль.

– А что вы, товарищ Журов, знаете о сказочном чудище, которое зовется Лихо Одноглазое?

Сказку про Лихо, так или иначе, слышал каждый на просторах необъятной советской родины. Наводящее всевозможные беды и несчастья на простой люд, это существо имело богатую историю. Древние славяне открыто персонифицировали его, как воплощение зла – собирательный образ беды и горестей.

– Собственно, само это слово, «лихо», приобрело значение чего-то нехорошего, злого, неприятного. Понимаете? Сначала-сначала было оно, некое существо с именем, а уже потом этим именем стали обозначать несчастья. Да и народные пословицы. Например, «Не поминай лихом», «Не буди лихо, пока спит тихо-тихо».

Сперва Василий подумал, будто ему показалось, что Журов повторяет некоторые слова. Но затем прислушался. Что это могло быть, раздумывать не стал. В конце концов, после войны он сам был далеко не здоров.

Они неторопливо шли мрачными коридорами мимо выставок и кабинетов, а директор музея продолжал говорить.

– Интересно то, что чудовище имело свои имена и в других культурах. Нет, не только русскому народу хватило фантазии выдумать подобное! В Смоленщине-смоленщине вы могли услышать про Верлиоку – одноглазого великана-людоеда. Далеко на востоке оно звалось Тепегёз. Согласно тюркскому героическому эпосу, он заманивал своих жертв в пещеру и съедал живьем-живьем. А еще был алтайский Ельбегем, наводивший ужас на всю округу.

Впрочем, на фронтовика Журов не походил. Больно он был мягким, домашним. Одно слово, ученый. Такой, каким едва не стал сам Земин. Если бы не та треклятая экспедиция на Урал.

– Однако, на то мы и советские люди, чтобы здравым смыслом побеждать предрассудки, верно? – усмехнулся Борис Астафиевич. – Вам знакомо имя-имя Одиссея?

Не став вдаваться в подробности своего образования журналиста и опыт собирателя фольклора, Василий просто кивнул. А Журов, кажется, оседлал любимого конька. Он так увлеченно стал пересказывать греческие мифы, что Ваське пришлось невежливо прервать его:

– Значит, наша народная сказка восходят к мифу про Одиссея и Полифема? И это всего лишь выдумка?

– Ну, товарищ Земин, если бы вы верили в греческих богов-богов, то для вас это была бы никакая не сказка. Наука пошла дальше! – заметно воодушевился Журов.

Он рассказал про теорию австрийского палеонтолога Абеля. То, что греки и их современники могли встречать черепа карликовых слонов, подобного Земин до этого не слышал. Строение черепов было таково, что центральное носовое отверстие древние люди могли принять за одну большую глазницу. А все остальное уже делала людская фантазия.

«Занятно. Да только вряд ли карликовый слон в Тамбовской области убил родителей девочки Даши, а самой ей выбил глаз. Больно кровожадная зверюга получается!»

– Но и это еще не все!

Кажется, Борис Астафиевич тоже был когда-то собирателем фольклора. Иначе его энтузиазм Земин объяснить не мог. Директор музея словно ухватился за любимую тему. Что самого Василия также заинтересовало.

– А скажите, товарищ Журов, – перебил он директора-мифолога в очередной раз. – Откуда вам столько известно про народные верования, сказки, греческие мифы и палеонтологию? Насколько я могу судить, это совсем не ваш профиль.

– Ну-у, – смутился Борис Астафиевич, – культурология – это наука-наука…

Василий панибратски хлопнул мужчину по плечу.

– Да не волнуйтесь, товарищ! Я так, из любопытства. Это останется между нами, – он хитро подмигнул директору музея.

По лицу Журова поочередно прошли страх, смятение и облегчение.

– Что вы, что вы, товарищ-товарищ Земин! Никаких секретов!

«Кого же ты так испугался, Димку нашего, что ли?»

После этого Василий решил, что пора прощаться. Пожав руки, они пожелали друг другу всего самого лучшего. Журов, естественно, говорил, что всегда рад помочь и ждет здесь. Звал просто в гости, на чай. Еще обещал угостить грибочками, которые собственноручно собирал и мариновал. Хвалился, какой сам заядлый грибник. Он все тряс и тряс руку гостя, кивал и кивал. И вдруг наклонился, поднимая что-то с пола.

– Кажется, это ваше? – как-то чересчур пораженно сказал Борис Астафиевич.

На ладони он держал металлическую пуговицу от гимнастерки.

Молча кивнув, Василий вышел. И пока ждал друга, все-таки промок.

Воскресение

Следующим утром мужчины уже были в поселке Вяжли. Это было одно из последних мест, о котором помнила Даша Зимина в тот трагичный вечер несколько лет назад. Скорее даже то была крупная станция.

Василий и Дмитрий смотрели на карту на стене, где были отмечены близлежащие поселки.

Железка шла через поселок Вяжли на станции Фитингоф и дальше на восток, до Ряжска. На юге через несколько километров располагалось одноименное село Вяжли.

– Большой треугольничек-то получается, а?

– Вот здесь, – показал Дима, – от Фитингофа вниз и вокруг села. Это все поля. Но западнее – леса да перелески. Всю нашу часть поднимать, чтобы прочесать. Да ради чего?

– Известно, чего, – задумчиво протянул Василий. – Глаз Дашкин искать.

Денисов как-то странно посмотрел на Земина.

– Что-то вид у тебя неважнецкий, братец-лис. Плохие сны?

В отличие от товарища Василий был бодр и свеж, будто и не пил он водку полночи в одиночестве после того, как товарища увез личный шофер.

– Сны, сны, – пробормотал Дмитрий. – Катя себе руку раскроила ножом. А потом тошнила от вида крови. Вот такая ночь.

Он вздохнул.

– Ну, тебе-то кровь нипочем! Лиха беда – начало. Неудачи так и лезут, да? Глаз да глаз тут нужен, ёк-макарёк.

Ничего-то Земина не могло пронять.

– Тоже словечко привязалось, да? Ты говори толком, если по делу. А балагурить зря – смысла нет! – строго сказал Денисов.

– Да, значит, говорить, что у тебя есть личный шофер, просто было не по делу?

Помолчали. Дмитрий закурил, а Василий смотрел задумчиво в окно на лес.

– Я ведь понимаю, к чему ты…

– Нет. Не понимаешь! – резко одернул товарища Земин и пошел к выходу. – Давай, братец-лис, нам нужно на тот участок. Между Фитингофом и Вяжлями.

Если утром погода шептала, и солнышко немного радовало своим ярким видом, то к обеду вновь все затянуло тучами. Бетонно-серая крышка неба давила сверху, дышать было тяжело и вязко.

«Как он еще курит одну за одной в такую сырость?» – думал Василий.

Не дорога была, а одно название. Колея прослеживалась, однако после таких дождей застрять тут можно было капитально. Потому в какой-то момент оставили машину на краю дороги, а сами пошли вперед пешком.

Как ни крути, а места дикие. Хоть целую банду прячь, хоть чудище мифическое.

– Чувствуешь? Наблюдает…

Земин смотрел в чащу, но с дороги не сходил.

– Что-то ты глупости городишь, Вася, – Денисов вертел головой.

– А ты встань, как я. К лесу передом, а к полям – задом. Там оно, там. Знаю. Правда, людновато тут, а, подруга? – бормотал Земин себе под нос. – Или ты у нас самец? Не-ет, баба, как пить дать. Далеко забралась. Не любишь ты дорог и моторов, всю эту технику. В лесу тихо, спокойно, да-а,. Вот ты и сидишь в своих угодьях. Жрешь да живешь.

– Вась?

– Только вот зачем тебе девчонка нужна, а? Через три года. Не ответишь. Негоже тебе человеку простому отвечать. А может, ты и говорить-то не умеешь? Что у тебя за ум такой: звериный или человечий?

– Вася, ёк!..

Земин друга и не слышал. Стоял, бормотал, говорил сам с собой. Дмитрию стало не по себе.

Поднялся ветер. Принес запах сырости и леса, хвои и чернозема. И будто еще какой? Шерсть? Гниль? Или только показалось?

– Все, кончай дурить! – он потянул товарища за рукав, но Василий не обращал на слова особого внимания. Послушно топал следом, слишком уж погруженный в свои мысли.

А Денисов вдруг заторопился. Его толкало в спину – скорее, скорее – он знал, что им следует срочно ехать обратно. Объяснить ощущение тревоги он бы никак не смог.

Как только заработал двигатель, словно спала пелена. Дима расслабился, но курить не стал. Василий потянулся, хрустнул шеей.

– Так, братец, давай в Вяжли, – сказал он, как ничего и не было. – Все равно следов не найдем, да хоть глянем. Одним глазком.

Дмитрий покачал головой.

В итоге они проехали село насквозь и остановились на дальней околице. На юг уходила кривая просека до главной дороги. А на юго-запад тянулась мрачная и едва видная колея, окруженная деревьями и скрывающаяся где-то меж ними.

– Вот. Нутром чую, там.

Дмитрий удивленно посмотрел на товарища.

– Не спрашивай, а поверь. Там оно. Где-то на полпути.

И резко замолк.

– Там, вроде, как раз Кутли по прямой. Как же местные сами-то добираются такой дорогой? – сказал задумчиво Денисов, вглядываясь в темнеющую просеку. – Давай…

***

В себя Василий пришел от голоса Денисова:

– Да… Надо глянуть. Еще чуть проедем… Угу. Эк, трясет как! Да не, не темно. Хорошо видать, далеко глядеть!

Их и правда тряхнуло.

– Эх, хорошо! Ёк-макарёк!

Дмитрий был странно веселым, будто пьяным.

Земин так и подскочил. Толкнул товарища в плечо, тот повернулся, но взгляд был абсолютно пуст. Словно спал, да с открытыми глазами.

Василий испугался. Машину тряхнуло еще раз. Нет, не тряхнуло. Ударило… Он отвесил звонкую пощечину Денисову, и тот резко пришел в себя. Затряс головой, словно блохастый пес.

– Васька, что…

– Тш-ш-ш!

Их ударило в задний бампер, да так, что машина проехала вперед целых два метра. Затем сбоку, и опять сзади, и еще, и еще! Автомобиль шатался и трясся, но разглядеть в темноте что-либо было попросту невозможно.

– Заводи! – закричал Земин. Или то был сам Денисов?

Дима так и крутил ключом, а машина все не заводилась. И вновь удары и тряска. Сквозь прочие шумы долетел свист ветра, хруст веток. На какие-то мгновения облака разошлись, неуверенно выглянула луна.

Однако разобрать все равно было ничего нельзя. Вроде, просека, деревья кругом. Да и все.

Опять удар!

Металл заскрежетал, и на секунду показалось, что машина вот-вот перевернется.

«Тогда конец!» – успел подумать Василий.

– Катя, Катька, Катенька… – шептал без остановки товарищ.

И тут неожиданно взревел мотор. Дмитрий сразу ударил по педали газа, рванул вперед, не разбирая дороги. Колею он видел смутно, и ехал на одной надежде.

Конечно, удары прекратились. Машину подкидывало на ухабах, мотор пыхтел. Мужчины, не сговариваясь, думали только о том, как бы механизм не издох прямо на дороге.

Тут же они получили сильнейший пинок в зад. Заднее стекло треснуло, а еще был звук рвущегося металла.

Но мотор сдюжил. Вывез. В какой-то миг кусты разбежались в стороны, а тряска неожиданно прекратилась. Автомобиль выскочил из зарослей прямо на гладкую дорогу, а минуту спустя Василий увидел справа теплые огоньки. Это оказалась знакомая станция Вяжли.

«Но как?!»

Они так удачно неслись прямо на Моршанск, что не могли поверить. Остановиться не решались. Молчали. Обоих немного трясло, но скорее от того, что они так до конца и не понимали, чего же с ними приключилось?

Как умудрились два опытных фронтовика, сворачивая на юго-запад, вдруг выскочить с северо-запада да еще через добрых десять километров?

Пересекли черту города. Оказывается, была уже ночь. Город, как всегда после заката, почти вымер. Дмитрий смотрел только на дорогу и крепко сжимал руль. Василий потянулся за трофейной зажигалкой.

Клац-клац. Клац-клац. Клац-клац.

Зажигалка вдруг выпала, скользнув между пальцами. Земин ругнулся.

Денисов остановился у здания музея. Подышал. Вышел, хлопнув дверью. Еще постоял, подышал. Посмотрел на небо. Привалился к машине. Вася вышел к нему, встал рядом.

Руки Денисова слишком тряслись, чтобы подкурить, потому товарищ поднес зажигалку.

– Эта паскуда мне все расскажет! – сказал, наконец, Денисов, докуривая вторую папиросу, и странно добавил: – Ёк-макарёк!

***

Товарищ Журов трясся, как осиновый лист. Товарищ Журов потел, как поп под рясой. Товарищ Журов лепетал, как Кацман на допросе.

– Я тебя спрашиваю!

Товарищ Журов сидел за своим столом, но вид при этом имел скорее подсудимого, чем хозяина кабинета. Дмитрий ходил перед ним взад-вперед, руки демонстративно держал за спиной, но директор музея следил за ним взглядом, как завороженный.

Василий тихонько стоял в углу, у двери.

– В твоих отчетах ни слова не было о гипнозе. Ни единого. Хотя логично выходит, черт побери! Так они и терялись. Жертвы шли сами, как мотыльки на огонек.

– Как лоси на брачный зов, – пробормотал Земин себе под нос.

Денисов его проигнорировал.

– Я уверен, что твой предшественник Иванов не мог не слышать о таком. Ну, что скажешь, Астафьич?

Дмитрий навис над Журовым. Тот изо всех сил вцепился в столешницу.

– Я… Это невероятно. Да-да.

– Невероятно? – вкрадчиво переспросил Денисов. И тут же рявкнул: – Невероятно, что ты жив до сих пор!

«О, угрозы пошли. Димка-Димка, что с тобою стало? А был такой хороший примерный мальчик. Глазки-пуговки, бровки домиком, учился на одни пятерки и пирожки маменькины уплетал за обе пухлые щечки!»

Земин невольно заулыбался, глядя на товарища.

– Ты чего скалишься, Земин?! – вспылил Дмитрий.

Но Василия вывести из равновесия после такого безумного дня было невозможно.

– Да вот смотрю я на тебя, Денисов, и понимаю. Все понимаю.

– Да иди ты!

Дмитрий вдруг порывисто кинулся к Земину. Попытался схватить за грудки со словами:

– А если бы мы не очнулись вовремя, а? А этот жук…

– Так и ты не все рассказываешь.

Василий держал друга за манжеты.

Денисов отстранился. Тяжело вздохнул. Оправился, выровнял фуражку.

– Так! Собираем совещание. Пора обменяться сведениями стратегического значения. Завтра. Здесь. В девять-ноль-ноль, – Дима посмотрел на Васю. – Давай отвезу тебя. А утром…пришлю шофера.

Он показался вдруг слегка растерянным.

А Земин покачал головой.

– Дима, Димка, ну что за бред? Какое совещание? Ты еще экстренный комитет собери. Как будто… Если только… – Вася вдруг просветлел. – Так Дашенька у нас далеко не первая!

Денисов молчал, смотрел на друга, не шевелился.

– Вот в чем дело. Дай секунду… – Теперь Василий прохаживался по кабинету и размышлял на ходу: – Люди пропадали и раньше. Раз. Слухи, конкретно местные байки о чуде-юде, именно тут, в районе Моршанска, ходили давно. Два. Ты, Димка, у нас ГБ-шник. Три. Я прав?

– Да. Давай уж дальше, будь добр. Рассуждай.

Денисов заметно расслабился. Наверное, это было где-то у него в подкорке: установка, что никакие сведения разглашать нельзя. Хоть пытают, хоть на куски кромсают. Ни слова. Ни другу, ни брату, ни свату.

А вот когда товарищ, а еще лучше коллега, сам обо всем догадывается, тогда ГБ-шник спокоен. Тайну не выдал – отставить панику! И там просто жди команды: оказать содействие такому догадливому товарищу, или ликвидировать.

Или ликвидировать…

– Что еще? – сам у себя спросил Василий. – Что еще?.. Ага, предшественник Иванов…

– Петр Петрович, основатель и первый директор нашего музея, – тихонько подсказал Борис Астафиевич.

– Да, спасибо. Петр Петрович Иванов вряд ли сидел тут изначально ради вашего, пардон, нашего чуда одноглазого. Вероятно, история давняя, и слухи о местном Лихе мелькали и раньше. Не вы, Борис Астафиевич, были фольклористом, а ваш предшественник. А вот уже при вас, по просьбе нашего Дмитрия Сергеевича, архивчик-то подняли, доклад представили. И стал наш Димка Сергеич думу думать да расследование вести. Так примерно?

– В целом, – кивнул Денисов.

– А теперь давай по-взрослому, – Земин стал серьезным, даже лицо слегка поменялось. Он будто посуровел и подобрался. Потребовал: – Давай конкретные факты.

Клац-клац.

– Люди пропадали всегда. Четко раз в сто шестьдесят дней. Без вариантов. Потому прислали меня.

– Что-то изменилось, да? – сразу спросил Земин.

Денисов как-то странно на него посмотрел, будто не мог до конца поверить в проницательность старого друга.

– Изменилось. Сразу же. Эта…тварь стала забирать наших. В часть со мной прибыли двадцать пять человек. После этого следующие три жертвы – все мои. Однако…

– Даша?

– Шестого октября начались странности, по словам девочки. А десятого октября оно должно было забрать еще кого-то. Не забрало.

Тишина заполнила кабинет. Журов немного успокоился: протирал очки. Денисов закурил. Земин вертел в пальцах зажигалку.

За окном завывал ветер, вдалеке на юге, в стороне Тамбова, сверкали молнии далекой грозы. Вскорости непогода должна была добраться и сюда, и тогда дождь обязательно зарядит на несколько дней.