– Аксинья! Антон!.. пора вставать. На печке послышался голос:
– Господи Иисусе Христе!..
Часов в восемь шел сильный дождь. В кухне приказчика топилась печь; громыхали дрова, трещала лучина, дым от самовара наполнял всю кухню.
Приказчица, ее мать и дочери, работник с работницей – все были в хлопотах.
– Что ты стоишь? – говорила хозяйка дочери, вооружившись ухватом, – поди скорее, неси муку… Алена! постой, возьми ключ да захвати круп.
– Бабушка!.. – кричала в сенях одна из девиц, – подите возьмите нож да поскоблите баранью голову.
– Сколько я говорю, не бросайте на пол тряпиц, – продолжала приказчица, – что за неряхи?.. Антон! отсеки кость! Маша! позови мне Аксинью да скажи, чтобы накормила цыплят.
– Антон!.. – говорит Ермолаевна, – беги к земчихе, попроси у ней жаровню… скорей!..
– Антон!.. – кричит из сеней сам приказчик.
– Цып, цып, цып, – раздается голос в сенях.
– Аксинья! вынимай чугун с кипятком… возьми тряпку… да что ты делаешь?.. Саша!.. поди сюда!
– Самовар ушел!.. – кричит кто-то.
– Выгоньте цыплят-то: в печку залетят… Шше! провал вас возьми… Шше, шше…
Приказчик стоит с трубкой в зубах среди сеней и кричит:
– У меня никогда порядку нет: сколько одров держу, а покоя не вижу. Аксюха!.. аль ты угорела, – свиней пускаешь в сени?.. ты еще в избу загони. Ваше дело только лопать!..
– Аксинья! принеси дров… да ступай замеси свиньям.