– Ну, что же, Аксинья?.. наймись к нам в работницы, – начала приказчица.
– С чего же… без работы миновать нельзя, – сказала Аксинья…
– Нельзя… нельзя, моя милая, – без работы никак нельзя… даром хлеба не добудешь…
– Правда, – вздохнувши, сказала Аксинья, – не добудешь; ноне, поди-ко, хлеб-то какой…
После долгих увещаний приказчица выгодно наняла Аксинью и собрала ей поесть.
– Баба сносная! – говорил приказчик, пришедши с женою в горницу, – нам такую и надо; только тем нехороша: часто ворчит и ругается.
– Ничего! лишь бы работала, – возразила приказчица.
Действительно, Аксинья любила ворчать. Всю свою жизнь претерпевая оскорбления, нужды, невыносимые работы, она привыкла употреблять слова: «Святочный, пострел, тряс тебя убей» и пр. Но эти ругательства никогда почти не относились к людям, а всегда к животным, с которыми она постоянно имела дело, или к неодушевленным предметам, например к корыту и т. д. Больше всего она любила говорить с животными.
– Что ты думаешь об себе? – например, кричала она на корову в закуте, – или ты барыня?
Прошло более недели с тех пор, как нанялась Аксинья.
Было раннее осеннее утро. На дворе стадо цыплят с писком рвалось в сени, в которых спала теща приказчика, Ермолаевна. Она поправила на своей голове повойник и впустила к себе цыплят, которые вскоре принялись завтракать, шныряя под ее ногами; Ермолаевна пришла в избу, позевала и, глядя на печь, сказала: