Погибель Империи. Наша история. 1941–1964. На пике

Маршал Жуков в первом издании своих воспоминаний указывал около одного миллиона умерших от голода. В последующих изданиях эту цифру исключили под напором бешеных требований бывшего начальника снабжения Ленинграда Павлова, пошедшего потом вверх по карьерной лестнице. Сейчас цифра умерших колеблется от 1 миллиона 100 тысяч до 1 миллиона 800 тысяч.

Из блокадного дневника Николая Горшкова:

«В связи с наступлением холодов и целого ряда недостатков в бытовых условиях жизни наблюдается в последнее время большая смертность среди гражданского населения».

Автор этой уникальной по сухости и сдержанности формулировки арестован в 1945 году за враждебное отношение к советской власти. Блокадный дневник приобщен к делу.

Клавдия Ивановна Шульженко вспоминает:

«В течение двух дней мы дали несколько концертов на оборонном заводе и на фронте, до которого было не дальше, чем до завода. Поздно вечером вернулись в Дом офицеров, где нам приготовили ужин – тонкие ломтики хлеба и бледный напиток, гордо именуемый „суфле”. Наш администратор объявил: „Я раздобыл чудесный музыкальный фильм. Есть предложение: сначала фильм, потом ужин”. На экране замелькали кадры. Герои фильма постоянно встречались то в кафе, то в ресторане, то на званых обедах. Мы не следили за сюжетом.

Для нас главным было то, что появлялось на столе. „Боже, какие пирожные, – шептала моя соседка. Это что, смотрите! – закричал наш администратор. – Яблоки, настоящие яблоки!”

Но убил всех финал фильма: огромный свадебный стол с тысячью закусок. Мы не могли оторвать глаз от экрана. Со всех сторон слышалось: „Механик, нельзя ли помедленней”».

В оркестре Шульженко от голода умерли трое артистов.

Из воспоминаний блокадника:

«Весна 1942-го. Я был у Жданова по делам водоснабжения. Еле пришел, шатался от голода. Если бы я увидел там много хлеба или даже колбасу, я бы не удивился. Но там, в кабинете, на столе лежали в вазе пирожные буше».

Буше – пирожное, знаменитое еще со старых петербургских времен, изысканное и сложное в изготовлении.

12 июля 1942 года Клавдия Ивановна Шульженко дает пятисотый концерт за время блокады. На сцене Дома офицеров. Ей дарят васильки. До этого концерты везде: во флотских экипажах, в блиндажах, в землянках, на заводах. На заводах люди после концерта не аплодируют. От голода нет сил на аплодисменты.

В 42-м Клавдия Шульженко вывезена самолетом в Москву для съемок фильма «Концерт – фронту». Сценарий фильма написан Алексеем Каплером. В 43-м Каплера арестуют за роман с дочерью Сталина Светланой.

Сына Шульженко не отпускает от себя. Опыт первой эвакуации детей из Ленинграда – трагический. Отправка детей без родителей совершалась в полнейшем беспорядке. Множество детей было отправлено под Псков – по сути, навстречу немцам. Эшелоны с детьми бомбили.

В самом начале войны Шульженко чудом не потеряла сына. Сын Гоша был в Харькове. Клавдия Ивановна Шульженко родом из Харькова. Здесь она окончила гимназию. Здесь начинала артистическую карьеру в драматическом театре. В 41-м Клавдия Ивановна отправила сына на лето в Харьков к родным. Сама она на гастролях в Ереване. В первый день войны она в телеграмме просит, чтобы сына в определенное время привели на вокзал. Когда ереванский поезд приходит в Харьков, город бомбят. Из поезда никого не выпускают. У Шульженко истерика. Она ничего не знает о судьбе сына. На шестые сутки поезд оказывается на маленькой станции. Рядом стоит другой поезд. Шульженко машинально читает табличку «Харьков—Ленинград». Поезд трогается, мимо плывут окна. Вдруг в одном из них – лицо Аркадия Райкина. Он был в Харькове на гастролях. Райкин видит Шульженко и кричит: «Клава! Клава! Гоша со мной!»

Когда Харьков уже вовсю бомбили, родные Шульженко разыскали Райкина, и он повез ребенка из Харькова в Ленинград. И скорее всего, спас ему жизнь. Харьков – одно из страшнейших звеньев в цепи наших поражений 1942 года.

В 42-м Гитлер отказывается от идеи захвата Москвы. Основная цель – Донбасс, южная нефть, Кавказ. Советская разведка дает на этот счет абсолютно точную информацию. Более того, союзники в курсе немецких планов. Черчилль передает эту информацию Сталину. Вопреки всей этой информации Сталин убежден, что основные события 42-го, как и в 41-м, развернутся вокруг Москвы. Во-первых, потому что немцы держат на центральном участке фронта до 70 дивизий. А во-вторых, потому что немцам удалось успешно провести кампанию по дезинформации советского руководства. Им удалось ввести Сталина в заблуждение, убедить Сталина, что бросок на юг – это всего лишь второстепенная операция. Тем более что Сталин хотел в это верить.

12 мая на фоне полной немецкой готовности к большому наступлению в направлении советского угля и нефти советские войска Южного и Юго-Западного фронтов под руководством Малиновского и Тимошенко начали наступление по освобождению Харькова. Первые три дня наступления успешны. Советские танки в 20 километрах от Харькова. 17 мая танки генерала Клейста проходят в тыл нашим наступающим войскам. Разведка еще до наступления сообщала о такой угрозе. 17 мая начальник штаба фронта Баграмян просит Москву остановить наступление на Харьков.

17 мая начальник Генштаба Василевский дважды докладывает Сталину о необходимости прекратить наступление.

Москва предлагает держаться мужественно. 18 мая Сталин вновь требует продолжать наступление. 19 мая обстановка становится катастрофической. 19 числа Сталин соглашается остановить наступление и повернуть войска против Клейста. Но уже поздно. Поздно. К 28 мая немцы окружают три наши армии. Окружение завершается совместным авиационным и артиллерийским ударом. Вспоминает фронтовой разведчик Борис Витман:

«В огненном смерче даже мертвые не обретали покой. Вместе с живыми их швыряло взрывной волной, кромсало уже искореженные тела. Потом шли танки, за ними автоматчики. Рядом со мной поднялся незнакомый капитан с окровавленной повязкой на голове. В руке граната. „За мной!” – крикнул капитан. Те, кто мог подняться, устремились вперед. Мы шли во весь рост, собрав последние силы и волю, навстречу танкам и автоматчикам. Капитан упал, так и не успев метнуть свою гранату. К исходу 29 мая длина колонн пленных достигала нескольких километров. „Сколько же вас, родимых, – услышал я женский голос, – уже второй день мимо нас идете, а конца не видать”».

Пленных под Харьковом 240 тысяч.

Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков по должности превратила Сталина в Верховного главнокомандующего, но не могла превратить его в профессионального военачальника. Между тем привычка к неограниченной власти сделала неизбежным его вмешательство именно в профессиональные вопросы войны, вовлекшей в свою орбиту огромное число человеческих жизней. Сталин несет личную ответственность за котел под Харьковом, за окружение под Вязьмой, под Смоленском, под Киевом.

Миллионы пленных и погибших в окружении советских солдат и командиров – это кровавый сталинский опыт руководства войной в 1941 и 1942 годах. В 42-м, начиная со Сталинграда, война переходит в руки профессионалов.

После Харькова немцы ощущают полную свободу действий на юге СССР.

28 июля 1942 года появляется сталинский приказ № 227, известный как «Ни шагу назад». Сталин говорит:

«После своего зимнего отступления, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы приняли суровые меры, приведшие к неплохим результатам».

То есть Сталин вспоминает гитлеровский стоп-приказ от декабря 1941 года. Сталин продолжает:

«Немцы сформировали 100 штрафных рот из провинившихся бойцов и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали штрафные батальоны из провинившихся командиров и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров. Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов? Я думаю, что следует».

Приказом № 227 по аналогии с гитлеровским стоп-приказом вводятся штрафные роты для рядовых, штрафные батальоны для командиров и заградотряды в спину всем.

Родной город Клавдии Ивановны Шульженко Харьков оккупирован с октября 1941 года. Перед сдачей Харькова вывезено все оборудование заводов, все запасы хлеба, опустошены все производственные склады, взорваны электростанция и водокачка. В пустом городе осталось 700 тысяч населения. В начале декабря 1941 года на улицах вывешено объявление Харьковской городской управы на трех языках. Все население должно зарегистрироваться к 8 декабря. Пункт 8 гласит:

«Еврейское население проходит регистрацию по особым спискам. Запись евреев ведется на специальных желтых листах».

Город погружается в трясину доносов.

Всем художественным заведениям города Харькова. Предлагаю вторично провести тщательную проверку личного состава сотрудников и учащихся вашего заведения с целью выявления жидовских элементов или родственно связанных с жидами.

Руководитель подотдела искусств профессор Костенко

Не покладая рук работают управдомы. Даже директор детского дома. В детском доме № 3 по Губернаторской улице директор Митрофанов подал желтый лист на трех девочек двух и трех лет. Городское гетто располагается в 10-м районе, возле тракторного и станкостроительного заводов. В начале января 1942 года все население гетто расстреляно в Дробицком Яре.

На Чернышевской был парк автодушегубок. В гостинице «Харьков» – пыточные. В Харькове 100 тысяч убитых и казненных разных национальностей, 100 тысяч умерших от голода, 120 тысяч вывезено в Германию. 52 гражданина Харькова за спасение евреев во время оккупации впоследствии удостоены звания «Праведник народов мира».

Вспоминает актриса Людмила Гурченко:

«Главным местом всех событий в городе был наш Благовещенский базар. Здесь немцы устраивали показательные казни. Жителей города гнали на базар. Образовывался плотный круг. Впереди обязательно ставили детей, чтоб смотрели. Из машин выводили в нижнем белье мужчин с дощечками на груди. „Поджигатель”, „Партизан”. И вешали. Первый раз я не знала, что такое казнь через повешение. Я смотрела. Мне стало плохо. На следующий раз я уже все знала. Я уткнулась в мамин живот, но вдруг почувствовала, как что-то острое впивается мне в подбородок. Резким движением мое лицо было развернуто к виселице. Это орудовал немецкий офицер. Мне было тогда шесть лет, но я все помню».

Научная библиотека обслуживает читателей-офицеров. В Историческом музее немцы требуют в трехдневный срок открыть «Готский зал» для показа арийского влияния на Харьковщину. В июне 42-го аншлаг в Оперном театре: прямо с «Лебединого озера» немцы уходят в наступление на Сталинград.

1943

16 февраля 1943 года опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Маршала Советского Союза Василевскому Александру Михайловичу. Для Василевского этот указ крайне неожиданный. Всего лишь месяцем ранее он получил звание генерала армии. Производство Василевского в маршалы происходит через 13 дней после ликвидации под Сталинградом группировки Паулюса и завершения Сталинградской битвы. Жуков стал маршалом на месяц раньше Василевского.

После войны, после смерти Сталина, уже при Хрущеве, вечером в машине едут два маршала – Жуков и Василевский. Жуков – министр обороны СССР. Василевский – его первый заместитель. Жуков говорит Василевскому: «Как, Саша, не думаешь ли ты, что тебе нужно заняться историей войны?» Василевский понял вопрос. «Что, Георгий, как это понять? Понять так, что надо уходить в отставку? Пора уходить?» Жуков ответил: «Да. Было обсуждение этого вопроса, и Хрущев настаивает на твоем уходе в отставку».

Василевский подает в отставку. Ему сохраняют все – полный оклад, адъютанта, машину. Вскоре у него случается первый инсульт. Когда он поправится, Жуков уже будет снят с должности министра. Василевский вернется из отставки на службу в группу инспекторов Министерства обороны, так называемую «райскую группу». В прошлом у Василевского, после войны, должность министра обороны. Во время войны, с 1942 года, он – глава Генерального штаба. Василевский в своих воспоминаниях пишет:

«Сталин неоднократно обращался ко мне от имени Ставки Верховного главнокомандующего с предложениями принять на себя обязанности начальника Генерального штаба. Я всякий раз при подобных разговорах просил этого не делать. Несмотря на все мои настойчивые и убедительные просьбы, 26 июня 1942 года приказом Ставки я был утвержден в должности начальника Генерального штаба».

Через месяц, 23 июля 1942 года, Василевский прибывает на Сталинградский фронт.

В тот день, 23 июля, оборону на правом берегу Дона держит командир 33-й гвардейской дивизии полковник Утвенко.

Из рассказа полковника Утвенко, записанного Константином Симоновым вскоре после боев:

«Нас бы немцы быстро съели, если бы мы не зарылись в чистом поле в землю выше головы. Все меньше боеприпасов и продовольствия. Раненых ночами на верблюдах отправляли в тыл. Немцы тоже несли большие потери. Мы контратаковали. Убитые немцы оставались в глубине нашей обороны. Нечем было дышать, смрад. Бьемся в окружении. Потом приказ прорываться на восток. Мы прорвались, потеряв около трехсот человек. А немцы ночью прошли еще восточнее и опять закрыли кольцо. Секли нас из автоматов. Несколько командиров застрелились. Убито до тысячи человек. Я стрелял из последней пушки. Немцы подскочили к орудию. Я прыгнул с обрыва в болото. Потом нашел еще четверых. Потом собралось нас двадцать. За воду ходили драться. Бросали гранаты, чтобы котелок воды отбить у немца, а жрать было нечего. Потом нас собралось сто двадцать человек с оружием. Переплыли Дон. Утонуло восемь человек. Адъютант у меня был фельдшер-акушер. Но он больше немцев убил, чем наших вылечил. Он Дон переплыл без штанов, но с автоматом. После переправы нас собралось человек шестьсот. Потом мы дрались под Сталинградом. От дивизии осталось 160 человек. Я сам себя не знал до боев, каков я».

Вот так, с такими боями отходили к Сталинграду. И встали там. Сталинград – предел отступления.

Василевский в воспоминаниях пишет:

«Значительная часть жителей отказывались от эвакуации».

Трудно сказать, знал ли Василевский, как ситуация выглядела на самом деле.

20 июля ночью Сталин проводит беседу с секретарем Сталинградского обкома Чуяновым. Сталин требует: раз – обеспечить высокие темпы работы промышленности города, два – запретить эвакуацию гражданского населения из зоны предстоящих боев. Сталинская директива от 20 июля опережает его же знаменитый приказ № 227 от 28 июля, известный как «Ни шагу назад». Апробация этого приказа проходит на гражданском населении Сталинграда – на стариках, женщинах и детях. Они не имеют права покидать город его, Сталина, имени.

Весной 42-го в Сталинград были вывезены дети Ленинграда, пережившие первую блокадную зиму. Теперь в Сталинграде они делят участь всех остальных, запертых сталинским приказом. В Сталинграде не будет даже блокадных хлебных норм. Люди брошены на произвол судьбы. В городе 500 тысяч собственного населения, не считая беженцев с Украины, эвакуированных из центральных районов и раненых во множестве госпиталей. Немцами будет занят весь город, за исключением Кировского района и частично Краснооктябрьского района. Из докладной записки Управления НКВД Сталинградской области после освобождения города: «Без Кировского района учтено гражданского населения 7655 человек», из более чем 500 тысяч. Столько осталось в городе женщин и детей после того, как Сталин лично запретил эвакуацию.

23 августа начинается самая сильная бомбежка Сталинграда. Василевский в этот день в Сталинграде. Это не город, а гигантский пылающий костер. Воздушную тревогу уже не объявляют. Бомбежка с интервалом в три минуты. Дома рушатся и хоронят тех, кто прячется в подвалах. В подвалах домов стоит сплошной детский крик. Подвалы уже не защищают, и люди выбираются наверх, в ад.

Бывшая жительница Сталинграда Ольга Козырева вспоминает:

«Толпы женщин с детьми бежали к Волге, сбивая с ног и затаптывая друг друга, теряя детей. Кругом попадались одинокие детки, многие из них были ранены».

Особенно жестоко немцы бомбят набережную и переправы, куда свозят раненых. Весь берег объят огнем. Переправа продолжается под бомбежкой. Баркасы с людьми гибнут на середине Волги. Во время бомбардировки 23 августа погибнет 42 тысячи человек. 23 августа немцы выходят к Волге.

В разгар страшной немецкой бомбардировки в ночь на 24 августа Василевский получает директиву из Ставки:

«Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Деритесь с противником не только днем, но и ночью. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запугать врага».

Директива свидетельствует: Сталин не имеет представления о том, что творится в Сталинграде. В это время полыхают уже и город, и Волга.

Немецкий штурм города начинается 13 сентября. И это начало беспримерной по упорству борьбы за город, которая будет продолжаться до 2 февраля 1943 года. Внутри города оборону держат 62-я армия генерала Чуйкова и 64-я армия генерала Шумилова. Чуйков назначен командующим армией накануне немецкого наступления, 12 сентября. Генерал Василий Чуйков – главная фигура в Сталинграде, противостоящая генералу Фридриху Паулюсу. Чуйков – человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте, если так вообще можно сказать об уличной войне в разрушенном городе. Чуйков – жесткий, решительный, независимый и лично бесстрашный командир. Он – командир в гуще сражения. Выпавшее ему сражение идет за каждый дом, за заводской цех, за железнодорожную насыпь, за стену, наконец, просто за кучу развалин. Это постоянный ближний бой. Немцы уже на Мамаевом кургане, уже захватили тракторный завод. В ночь на 18 октября командный пункт Чуйкова в который раз перебазируется. Теперь он – под открытым небом прямо на берегу Волги.

Остатки 62-й армии удерживают узкую прибрежную полосу на западном берегу Волги. Но это означает, что они, несмотря на бомбежку, могут получать с другого берега подкрепление, боеприпасы, продовольствие, а значит, создавать угрозу контратак. Дивизии, переправлявшиеся на помощь Чуйкову, ложатся практически целиком. Это дивизии под командованием Родимцева, Людникова, Батюка, Жолудева, Сологуба. Но, зацепившись за берег Волги, Чуйков выигрывает битву за город. Немцы завязли в городе. Немецкое командование отдает приказ о переходе к обороне.

Василевский в воспоминаниях едва упоминает Чуйкова. Этому есть объяснение. Чуйков обороняет Сталинград. Мысли же Василевского – и стратега, и позже мемуариста – заняты другим. 12 сентября, то есть накануне того дня, когда начинается немецкий штурм Сталинграда, Василевский и Жуков выходят к Сталину с предложением о контрнаступлении. Василевский пишет: «Такое решение было принято в середине сентября после обмена мнениями между Сталиным, Жуковым и мною. Сталин ввел режим строжайшей секретности на всю подготовку операции». Подготовка с постоянными выездами Василевского и Жукова в район Сталинграда идет до начала ноября. Василевский пишет: «На меня Ставка возложила координирование всех трех фронтов Сталинградского направления при проведении контрнаступления».

Связка Василевский—Жуков сложилась неформально и быстро. Это блестящая связка, ставшая, по сути, руководящим центром во вторую половину войны. Жуков, не терпящий преград в реализации замыслов и приказаний, и дотошный, предусмотрительный Василевский. Василевский корректен с подчиненными. Он нехарактерный, или старомодный, военный. С виноватыми он говорит в следующих формулировках: «Надеюсь, мои замечания не останутся без последствий. Извольте впредь быть аккуратнее». В 42-м – начале 43-го Василевский имел звание на одну ступень ниже Жукова. Василевский – генерал-полковник, Жуков – генерал армии. Когда Жуков в январе 43-го получает маршала, а Василевский – генерала армии, ситуация усугубляется, давление со стороны Жукова усиливается. Вот тут Сталин и дает Василевскому маршала фактически без паузы после присвоения предыдущего звания. Тандем Василевский—Жуков – невероятная удача для Сталина. Он жизненно необходим Сталину. И он, раздавая звезды на погоны, лелеет и бережет его.

Василевскому в воспоминаниях трудно со Сталиным. Василевский был близок к Сталину во время войны, он представитель Ставки, он начальник Генштаба, он со Сталиным в постоянном контакте. За время войны он встречается с ним более 200 раз. Жуков —126.

Но Василевский – генштабист, он ценит факты, и его профессиональная трезвость перевешивает его пиетет к Сталину.

Василевский впервые встретился со Сталиным во время финской войны. Тогдашний начальник Генштаба Шапошников был вызван для обсуждения плана войны. Василевский по должности явился вместе с ним.

Василевский рассказывал об этом во время бесед с Константином Симоновым: «Шапошников назвал все силы и средства, которые необходимы для войны с Финляндией. Сталин поднял его на смех. Сказал что-то вроде того, что, дескать, вы, чтобы управиться с этой самой… Финляндией, требуете таких огромных сил. Нет в них никакой необходимости». Потом Сталин принял решение: «Генеральному штабу Финляндией не заниматься, заниматься другими делами». То есть он отключил Генеральный штаб. Более того, он сказал Шапошникову, что ему надо отдохнуть, дал ему дачу в Сочи и отправил на отдых. Сотрудники Генштаба тоже были разогнаны кто куда, в разные инспекционные поездки.

«Что произошло дальше – известно, – говорит Василевский. – Финская война была для нас большим срамом». Он оценивает ее без политики, а просто как военный.

Василевский продолжает:

«В начале Отечественной войны Генеральный штаб был растащен. Все, кто составлял головку Генштаба, были отправлены на разные фронты, что не способствовало нормальной работе. Сталин в начале войны разогнал Генеральный штаб. А если хотите знать, несмотря на все наши настояния до войны, нам не было разрешено даже организовать подземный командный пункт. Только в первый день войны во дворе 1-го Дома Наркомата обороны начали ковырять землю, рыть убежище. Смешно сказать, оперативный отдел Генштаба работал до августа в вещевом складе. И только в августе было оборудовано помещение на станции метро „Кировская” и в здании рядом, где потом, в войну, размещался Генштаб. Вот как обстояло дело в действительности».

 

Василевский вспоминает май 42-го, трагическую попытку освободить Харьков. Генштаб считал операцию неподготовленной, рискованной и предложил от нее воздержаться. Сталин не прислушался. Сталин дал добро на Харьковскую операцию, но не дал необходимых дополнительных сил, велел справляться наличными силами, а Генштабу приказал не вмешиваться. Наступление захлебнулось через пять дней. В критической ситуации Василевский дважды за один день 17 мая докладывает Сталину о необходимости прекратить наступление. Василевский сразу же оценил всю меру возникшей опасности для наших войск. Но Сталин говорит: будем продолжать наступление. И на следующий день, 18 мая, он требует наступления, делая неизбежным окружение наших войск. Немцы оправдывают худший прогноз Василевского. 19 мая катастрофическое по масштабам окружение наших войск становится фактом. В тот же день приказ о прекращении наступления на свой страх и риск отдает командующий Юго-Западным фронтом Тимошенко. Сталин утвердит это решение на фоне свершившегося окружения.

Василевский говорит:

«В результате провала под Харьковом и обстановка, и соотношение сил на юге изменились в пользу противника. Это обеспечило ему прорыв к Сталинграду и на Кавказ».

Позиция Василевского в ситуации с Харьковом, затем Сталинград, Курск и последующие операции создают ему репутацию человека расчетливого и даже осторожного. На это Василевский в воспоминаниях отвечает: «Что касается моей расчетливости и осторожности, то, по моему мнению, в них нет ничего плохого. У военачальника такая работа, что он несет ответственность за жизнь тысяч и десятков тысяч воинов, и его долг – каждое свое решение взвешивать. Расчетливость и осторожность являются не отрицательными, а положительными качествами командира».

Сталинградская операция не только впервые за всю войну тщательно продумана, но и осуществлена уверенно и грамотно. Контрнаступление начинается после отступления длиною в год. Страх неудачи крайне силен и в войсках, и в руководстве войсками. За два дня до операции срывается командир 4-го механизированного корпуса, то есть главного ударного соединения, Вольский. Он пишет Сталину, что наступление обречено на провал, что от операции следует отказаться. За день до наступления Сталин по поводу письма Вольского вызывает в Москву Василевского. Василевский заявляет, что не видит никаких оснований для отмены операции. Сталин связывается по телефону с Вольским. Вольский дает слово выполнить поставленную задачу.

Перед наступлением письмо матери пишет военнослужащий Коваленко:

«Я жив. А через секунду, может быть, убьют. Потому что здесь жизнь секундная. Хотя вы и пишите «не думать о смерти», но я не думаю, чтобы остался жив. Потому что очень сильные бои. Много народу перебито. Трупы лежат на земле. Немцы и наши лежат, бедняки, гниют. Хотя бы похоронили, а то валяются как снопы. Танки ездят по людям как по дровам».

18 ноября Василевский возвращается под Сталинград.

18 ноября в 7.30 утра начинается наше контрнаступление под Сталинградом.

23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов встречаются в районе города Калач и завершают окружение 6-й армии Паулюса.

Попытку прорвать советское кольцо снаружи предпринимает мощное соединение под руководством Манштейна. Угроза серьезная. Резервов нет.

Василевский пытается связаться со Сталиным. Не удается. Василевский, не дожидаясь связи, самостоятельно предлагает командующему 2-й гвардейской армией Малиновскому выступить против Манштейна. Малиновский приступает к решению задачи. Войска приходят в движение. Наконец Василевский связывается со Сталиным. Обращается с просьбой по поводу 2-й гвардейской армии, которая уже приведена в движение. Жуков категорически против. У него свои планы на 2-ю гвардейскую. Сталин соглашается с Жуковым. И резко отказывает Василевскому. Говорит, что вопрос будет рассмотрен Государственным Комитетом обороны. Василевский ждет ответа двое суток. Отрицательный ответ будет означать трибунал. В воспоминаниях Василевский сухо пишет: «С большим волнением ожидал я решения Ставки». Только 14 декабря в 22.30 он получает «добро» от Сталина. Манштейн остановлен под Новый, 43-й год.

До Рождества 42-го в окруженной 6-й армии Паулюса дневной рацион хлеба на одного человека составлял 100 граммов. После Рождества – 50. Кроме того, суп с костями лошадей, выкопанных из земли. Мороз 30–35 градусов. Немецкие солдаты спускаются в подвалы руин. Здесь в холодных и темных помещениях находятся вместе больные, сошедшие с ума, умирающие или уже мертвые. Из письма: «Скоро мы передохнем все». В немецких информационных сводках о Сталинграде не говорится ни слова.

Советские ультиматумы о сдаче следуют 8,17 и 25 января 1943-го года. Паулюс запрашивает Берлин. Гитлер отвечает: «Капитуляция неприемлема». 30 января Паулюс произведен в фельдмаршалы. 31 числа наши части окружают здание универмага, где размещается штаб 6-й армии. Фельдмаршал Паулюс сдается 22-летнему старшему лейтенанту, танкисту Федору Ильченко. Ильченко вспоминает:

«На кровати сидел очень пожилой, небритый мужик в свитере непонятного цвета. Мундир висел на стуле. Рядом стоял классный аккордеон. Паулюс поднялся с кровати и выдавил через силу: „Это конец! – Значит, конец”, – сказал я. И фельдмаршал кивнул мне, старлею, головой».

Потом едут в Бекетовку, где Паулюса встречает командующий 64-й армией Шумилов. Вокруг фоторепортеры. Перед ними исключительный по ассортименту буфет. Паулюс требует, чтобы были накормлены его люди. Ему обещают. Все идут к столу. Генерал Шумилов поднимает стакан: «Ваше здоровье». Формально командование 6-й армии не объявило о капитуляции. В 1943 году Паулюс отказался подписать приказ, предписывающий его солдатам сложить оружие, мотивируя это тем, что он находится в положении военнопленного.

В середине 70-х Василевский читает повесть, в которой фигурирует Паулюс. Отзыв Василевского на повесть:

«Откровенно скажу, главное, что Паулюс изображен не каким-то недоумком, а грамотным военачальником. В окружении он энергично действует, душой болеет за подчиненных. Ведь как у нас показывают вражескую сторону? Гитлер – бесноватый ефрейтор, Манштейн – дуб из дубов. Тогда с кем мы так тяжело воевали?»

Паулюса в 43-м привозят в Красногорский оперативный пересыльный лагерь НКВД № 27. В июле 43-го здесь создан Национальный комитет «Свободная Германия». Затем антифашистская организация «Союз немецких офицеров», в основном из числа сталинградских пленных. Паулюс называет это государственной изменой. Подписывает протест. Паулюса переводят из одного генеральского лагеря в другой. В 44-м он ставит свою подпись под обращением к немецким солдатам и к немецкому народу:

«Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство».

Он выступает по радио, подписывает листовки. В Германии арестован его сын.

Его жена, отказавшаяся отречься от мужа, дочь, невестка и внук отправлены в концлагерь Дахау. Их освободят в апреле 1945 года. Паулюса после войны возят лечиться в Крым. В 46-м Василевский встретится с ним на спецобъекте в Томилино. Будут вспоминать Сталинград. Потом фельдмаршал обратится к Василевскому с просьбой о возвращении в Германию. Василевский передаст просьбу Паулюса Сталину. Сталин скажет: «Рано». И добавит: «Вы, Василевский, не политик».

Василевский никогда и не стремился в политику. Он закончил Костромскую духовную семинарию. Мечтал года три поработать учителем в сельской школе, а потом, скопив денег, пойти учиться на агронома либо в Московский межевой институт. После начала Первой мировой войны планы резко меняются. Василевский пишет:

«После объявления войны меня обуревали патриотические чувства. Лозунги о защите отечества захватили меня».

В феврале 1915 года он оказывается в Москве, в Алексеевском военном училище. Из училища выходит прапорщиком. В феврале 17-го – штабс-капитан. В декабре 1917-го демобилизован. До апреля 1919 года он не участвует в Гражданской войне. Работает учителем в Тульской губернии. А вот в апреле 19-го призывается в Красную армию. С этого начинается его карьера. В 1927 году Василевский – командир полка в Твери. Оттуда – в Генштаб. В партию Василевский вступает в 1938 году. В разгар Большого террора.