Велесова ночь

Глава четвёртая

Объяснение

– Кто, я? – уточнил Антоныч, хотя и узнал обладателя голоса.

– Велена… – ответила темнота.

– А ты что в темноте сидишь?

– Тебя дожидаюсь…

– Так при свете удобнее дожидаться, – Антоныч зажёг восковую свечу.

Тусклый свет пламени выхватил из темноты сидящую на лавке, служившей Валентину кроватью, женскую фигуру.

– Что случилось, Велена? – Антоныч поставил свечу на небольшой стол, повернулся к гостье.

– Мне Молчан всё рассказал, – ответила женщина.

– А-а… И что ты про это думаешь? – напрягся Валентин.

– Даже не знаю… Вот пришла у тебя спросить, а тебя нет.

– Да, я к ребятам ходил, к воротам. Там пока посидели, чаю попили, поговорили. Извини, что задержался, – начал было оправдываться помощник кузнеца.

– Вот я и решила тебя дождаться, – беззлобно ответила Велена, – Огня не зажигала, чтобы свечку не тратить, сидела в темноте, всё думала.

– Спасибо, что дождалась! Я очень рад тебя видеть! – придвинулся ближе Антоныч, – А ты про что хотела меня спросить?

– Молчан сказал, что разговаривал с тобой про меня…

– Да, разговаривал…

– А ты правда, рад меня видеть?

– Правда… Я всегда рад тебя видеть, – улыбнулся влюблённый, – А больше тебе Молчан ничего не сказал?

– Он сказал, что ты хочешь меня в жёны взять, это правда? – женщина посмотрела в глаза Валентину.

– Правда, – покраснел Антоныч, – Я только не знаю как ты к этому отнесёшься, и как к этому отнесутся твои мальчишки?

– А мальчишки только о тебе и говорят.

– А что говорят? -поинтересовался Антоныч.

– Горан хочет уговорить тебя научить его машину водить, как дядьку Молчана, а Вторак мечтает, прокатиться на машине. А ещё они говорят: « Хорошо, если бы у нас был такой папка.»

– А ты что думаешь по этому поводу?

– А я думаю, что хорошо было бы, чтобы у них папка не погибал, да не в моей это власти…

– Ты о своём погибшем муже?..

– О нём…

– Ты его до сих пор любишь?

– Нет. Жалела, но не любила. Молчан отдал меня ему, когда наши родители померли, жить стало голодно…

– А сейчас, стало быть не голодно? – напрягся Антоныч.

– Да вроде привыкли, да и брат крепко на ноги встал, только жениться из-за меня никак не может. Всё говорит, «…а тебя я куда дену…», вот и не женится. А кто на мне женится, на старой, да ещё с детьми? – в глазах Велены предательски заблестели слёзы.

– Я на тебе женюсь! – поспешил успокоить женщину Валентин.

– Да как же ты женишься, раз уехать должен?

– Веленушка, выслушай меня только спокойно. Я не просто так ходил к своим ребятам… А пошёл я к ним за советом и совет-то этот получил. Хотя мне и не велено никому сказывать, но, думаю, что тебе сказать можно, чтобы ты не сомневалась, только очень тебя прошу- никому, ни единой душе не проговорись, иначе всё может сорваться.

– Я никому не скажу, клянусь! – испуганно зашептала женщина.

– Ну тогда слушай… Да, через год мы все уедем, но уедем, чтобы там, у себя, закончить начатые дела и вернуться обратно.

– Ну да… У нас купцы тоже так говорят, а когда уезжают, то не все возвращаются, а какие возвращаются, те с жёнами приезжают, или совсем хворые, – обиженно проговорила Велена.

– Да не так ты всё поняла! – засуетился Валентин.

– А ты растолкуй, чтобы я всё так поняла, – поставила условие женщина.

– Вот, слушай… Ты знаешь, что мы сюда приехали из тумана…

– Знаю…

– Вот… Если в тот туман уйти с этой стороны, то на той стороне, куда приходишь проходит год, а на этой стороне – всего день, или два. Так что, вы и глазом не успеете моргнуть как я обратно ворочусь.

– Это что, колдовство такое?

– Да нет, не колдовство, просто на свете оказывается много есть чего такого, что умом понять не возможно, но оно существует и работает. Вот с нами и произошло это чудо. А ещё произошло чудо, что я здесь встретил тебя, и ты мне очень глянулась! – признался Антоныч.

– Ты мне тоже очень глянулся, да только опасливо мне стало, а что как ничего не получится?

– Не может не получиться, милая моя!

– Любый мой! – Велена погладила Валентина пощеке.

Антоныч взял её руки в свои и долгим поцелюем приник к ладоням любимой. Да, многие годы Валентин не испытывал такого счастья, какое испытал сейчас. Велена полностью заслонила собой горечь утраты покойной Вареньки и наполнила содержанием внутренний мир стареющего вдовца.

– Поздно уже, – встрепенулась женщина, – Пойду я, ладно?

– Иди, солнышко, – разрешил Валентин.

Женщина обняла его на прощанье и нежно поцеловала в щёку…

Глава пятая

Медведь-шатун

Что ни говори, а время весьма быстротечно… Незаметно, за мирской суетой и повседневными заботами, прошёл месяц грудень, миновал студень, вот и просинец подходил к концу. Зима выдалась снежной, но не морозной. Снег большим, пушистым покрывалом лежал по окрестным полям и лугам, обещая обильно полить талыми водами землю.

Ранним утром, закутанные в тулупы, на стене стояли Иван и Алёша, зорко всматриваясь в окрестности, как вдруг они заметили, что от кромки леса отделилось чёрное пятно и направилось в направлении деревни:

– Как ты думаешь, Сергеич, – Алёша уже давно перешёл на ты с Иваном, – кого это в такую рань могло принести?

– Не знаю, – ответил напарник, вглядываясь в темное пятно, – подойдёт поближе, будет видно.

– Явно не человек, – предположил Алёшка.

Пятно двигалось напрямик через сугробы, увеличиваясь в размерах по мере приближения, и очень скоро дозорные поняли, что видят здоровенного медведя:

– Ты гляди какая зверюга к нам пожаловала? -напрягся Алёша.

– Не рановато ли он проснулся? – задумался доктор.

– Думаешь шатун?

– Не иначе…

– Что делать будем?

– Подойдёт-поглядим… Всё равно на стену он не полезет, ворота ему не сломать, понаблюдаем, а если что так и кипятком со стены угостим, – заключил иван.

Медведь остановился метров двадцать не дойдя до стены, поднял морду и стал принюхиваться. Почуяв зверя, деревенские собаки подняли страшенный вой, на который из сторожки вышли Бажен и Богша:

– Иван! Алёшка! Что там? – спросил Богша.

– Медведь-шатун пожаловал, – ответил Алёша.

– Далеко он? – поинтересовался Бажен.

– Шагов тридцать, – последовал ответ Ивана.

– Шуганите его огнём, а то сейчас собаки всю деревню всполошат, – посоветовал Богша.

– Будет сделано, гражданин начальник! – отрапортовал Алёшка.

Иван достал из колчана стрелу, обмотал наконечник паклей, хорошенько смочил её смолой и передал приготовившему лук Алексею. Его напарник наложил стрелу на тетиву, поджёг паклю и выпустил горящий снаряд в сторону незваного гостя. Увидев горящий шар, летящий в него, зверь шарахнулся в сторону и задал стрекача в лес:

– Утром надо будет Лесьяру сказать. Шатун в окрестностях-это нехорошо, – размышлял вслух Иван.

– Да, пускай разведает с охотниками, может завалят. Тогда выпрошу у него шкуру, – мечтательно произнёс Алёша.

– Зачем тебе? – поинтересовался Иван, – Подарок что ли какой девке преподнести хочешь?

– На пол в нашу хибару положу и буду лёжа на медвежьей шкуре сочинять вирши! – заявил Лёшка.

– Ну ты гурман! А я уж подумал, что подарок готовишь? – расстроился Сергеич.

– Иван Сергеевич, дорогой мой доктор, ещё не рождена особа, способная разбить мне сердце и лишить разума! – с пафосом произнёс Лёшка.

– Ну да, ну да…

– Что?..– возмутился фельдшер.

– Видел я как ты на дочку Лесьяра смотришь, – усмехнулся Иван.

– Ну смотрю… А что? Красивая девка, всё при ней и весёлая, и остроумная.

– Вот я и гляжу, что ты раздевающим взглядом её остроумие оцениваешь. Смотри, Лесьяр тебе блудливые глазёнки-то попритушит, – предупредил Сергеич.

– А может я с серьёзными намерениями?..

– Гляди, Алёшка, как бы серьёзные намерения в неожиданность не переросли с внеплановой беременностью.

– Да ну тебя, Иван Сергеич! Я действительно серьёзные планы на Любаву имею, – обиделся юноша.

– А ну тогда вопросов не имею. В сваты возьмёшь?

– Без вопросов! – раплылся в улыбке жених.

Когда ночную тьму окончательно сменило светлое утро, охранники рассказали Лесьяру о происшествии. Тот, не долго думая, собрал охотников, они стали на лыжи, выехали за стену и двинулись в лес по следу медведя, вооружившись топорами и рогатинами. Алексей же с Иваном, после ночного бдения отправились в свою хибару, так они называли избушку привратника, на законно заслуженный отдых. Стоит заметить, что, после скоропомощьных суточных дежурств, такая работа была нашим друзьям не в тягость и даже доставляла удовольствие.

Алёше приснился чудесный сон: будто они с Любавой плывут по реке на лодке, над ними проносятся ласточки и стрижи, порхают бабочки, на воде качаются кувшинки, светит солнце, Любава улыбается ему, потом они причаливают к берегу, он помогает девушке сойти на берег, она выходит из лодки, смотрит вдаль и вдруг пронзительно кричит: «Па-а-а-па!!!»

Сквозь сон, Алёша понимает, что крик раздаётся не во сне, а где-то совсем рядом и просыпается. На улице слышатся голоса, рыдания Любавы, какая-то суматоха.

Схватив в охапку тулуп, Алёша выскочил из сторожки, Иван за ним. На волкушах, сооружённых из пары лыж лежал Лесьяр в разорванной, окровавленной одежде, лицо и шея были в крови и на лице зияла страшная рваная рана с обильным кровотечением, чуть поодаль лежал убитый медведь, Любава навзрыд плакала над раненым отцом. Кто-то спросил: « За кудесниками послали?» Последовал ответ: « Пока дойдут он преставится. Видишь сколь кровищи-то потерял пока дотащили?»

Реакция Ивана была мгновенной:

– Алёшка! Пулей в машину, берёшь растворы, укладку, мой секретный чемоданчик! Мужики! Срочно его в дом, раздеть, бабам греть воду, готовить тряпицы, рушники! Всё! Что стоим?! Бегом всё делаем, время дорого!

Раненого перенесли в его дом, раздели, положили на широкую лавку. Иван, в ожидании Алексея, стал осматривать раны, осторожно отмывая пострадавшего от крови. Вскоре в дом, буквально вломились Алёша с Антонычем, обвешанные чемоданами:

– Спасибо, что пришёл, Антоныч, помогать будешь! – мельком подняв глаза, поприветствовал Иван, – Алёша, системы налаживай, мне тонометр, фонендоскоп! Антоныч, пульсоксиметр на палец! Всем отойти, не мешать!

Все трое мгновенно преобразились, превратившись в какое-то подобие автоматов. Отдаваемые Иваном чёткие, короткие команды, исполнялись с неимоверной быстротой и в кратчайшие сроки.

Когда открылась дверь и в дом вошли волхв с кудесниками, на широкой лавке лежал забинтованный Лесьяр, над ним склонился Алёша, измерявший давление, рядом, на лавке сидели Иван и Антоныч, к руке пострадавшего тянулась капельница с раствором кровезаменителя, на полу, рядом возвышался ворох окровавленных тряпок, в ведёрке с водой лежали хирургические инструменты из тайного чемоданчика Ивана.

Белослав сначала наклонился к пострадавшему, потом спросил Ивана:

– Жить будет? – врач в ответ только молча кивнул.

– Давление сто на шестьдесят, пульс восемьдесят восемь, – сообщил Алексей.

– Добро, – устало ответил Иван.

– Как дело было? – спросил Возгарь охотников.

– Мы по следу шатуна шли, – начал рассказ Орлик, – Лесьяр шёл первым, за ним я, Осьмуша и Соловей. Шатун выскочил из под еловых веток прямо на Лесьяра, пока мы схватились за рогатины, Лесьяр с медведем уже сцепились, и зверь его смог подмять. Осьмуша и Соловей взяли шатуна на рогатины, а я приложил его топором. Когда отволокли зверя, Лесьяр кровью исходил поломанный. Мы его на лыжи и в деревню, Соловей медведя притащил.

– Понятно… – кивнул Возгарь.

– Иван, – вмешался в разговор Белослав, – сильно его зверь помял?

– На лице большая рана, на теле несколько крупных, но неопасных ран, сломана ключица, предплечье и ребро. Кровотечение мы остановили, раны обработали и зашили. Одежда его спасла, иначе медведь сильнее поломал. Сейчас сказать ничего не могу, он очень тяжёлый, требует наблюдения, но будем надеяться, что организм сильный и справится.

– Понял, – кивнул Белослав и обратился к Ясномыслу, – Ты что думаешь?

– Поглядим как Боги распорядятся, но я опасаюсь как бы чужаки не навредили, ведь они бросили вызов Небу. Лесьяр должен был погибнуть…

– Да как ты можешь такое говорить?! – Буквально накинулась на волхва Любава, – Ты волхв, а сам только и можешь, что людей хоронить, прикрываясь волею Богов! Чужаки не дали моему отцу умереть, пока вы шли с капища сюда! Он умирал, а Иван, Алёша и Валентин не позволили умереть, а ты бы позволил! Ты думаешь, что можешь всё, а вот вылечить не можешь!

– Ты Расстроена, Любава, – невозмутимо ответил Ясномысл, – Когда успокоишься, поговорим. Я на тебя не сержусь. Думаю, что Боги тебя тоже простят.

– Мы пойдём и принесём жертву Богам и помолимся о скором выздоровлении Лесьяра. Медведя притащите на капище, -заявил Возгарь.

– Тем более, что чужаки основную работу сделали, – добавил Белослав.

Старейшины вышли на улицу, о чём-то пошептались и пошли к капищу. Поселяне проводили их угрюмыми взглядами.

Иван Сергеевич вышел из оцепенения: « Алёша, Антоныч, давайте и мы будем собираться? Сейчас мы здесь без надобности, через пару часов зайдём.»

Глава шестая

Кулуары власти

– Я вас предупреждал, что этих чужаков надо в жертву принести! – бесновался Ясномысл, – Кто меня слушал!? Вы же сами мне сказали, что они не несут никакой опасности! Видите что они натворили? Теперь люди начнут нам не доверять!

– Ты, Ясномысл не передёргивай, – остановил Белослав, – не нам, а тебе… Это основное. Ты со своими поисками вечной жизни совсем заигрался! Всё корень жизни ищешь, бессмертия добиваешься!? А кому она нужна, твоя вечная жизнь?..

– Мне нужна! – рявкнул Ясномысл.

– Ты на меня не гавкай, сявка! – одёрнул его Белослав, – Волхв ты только для деревни, а для нас ты Сом-ушкуйник, и дела твои нам известны! Забыл что тебе Святозар заповедал, когда сюда отправил? Ну так я тебе напомню быстро! – кудесник обернулся к Возгарю, – Друже, сходи за Уйкой? – снова повернулся к волхву, – Настало время, «дорогой властитель», внести ясность в наши отношения. А ну ка присядь туда, – указал на чурбан в углу, – да посиди смирно…

Возгарь вышел из хижины, но вскоре вернулся и привёл за собой гонца.

– Ну, Уйка, верный мой гонец, сказывай, что видел, что слышал, что сделал, когда с поручением ходил к Святозару? – спросил Белослав, повернувшись к гонцу.

– Значится, когда я выскочил с грамоткой, то пошёл окольной тропой, как ты, отец, и наказывал, чтобы никто не заприметил, как вдруг вижу, что из хибары волхва вышел кто-то… Ну я, знамо дело, за ним

– И кто это был? – прервал Уйку Белослав.

– Так Зырян был из ватаги Ворона-атамана…

– Продолжай, – подбодрил Белослав.

– Ну стало быть, догнал его, то да сё, поспрошал, а он мне и говорит, что, мол, с секретным поручением спешит к верховному, что, мол, не велено нигде задерживаться, а потому, про то сказывать не может, а иначе волхв на него порчу наведёт на веки-вечные, но сказал, что кудесникам конец приходит и замена им придёт от Святозара…

– Врёшь, собака! – Ясномысл кинулся на гонца, но, сидевший напротив Белослав ловким, кортким ударом тяжёлого посоха в горло, заставил волхва вернуться на своё место.

Закашлявшись волхв, буквально, отлетел на прежнее место, схватившись за горло.

– Друже, Возгарь, проводи Уйку пора ему и награду получить за своё радение за истинную веру, – попросил Белослав.

Возгарь с гонцом вышли из хижины, а Белослав стал спокойно дожидаться, когда Ясномысл прокашляется, чтобы можно было продолжить «беседу».

Кудесник вернулся и присел на лавку, чуть в стороне от товарища. Дождавшись, когда волхв откашляется, Белослав продолжил «беседу»:

– Ну что, обескуражили мы тебя малость, дорогой «правитель»? – ехидно спросил кудесник.

– Всё врёт этот пес! – прохрипел Ясномысл.

– Врёт?

– Я гонца посылал, чтобы Святозара позвал, чтобы Святозар приговор свой сказал, что с чужаками делать, а всё остальное наветы вашего Уйки! – оправдался Ясномысл.

– А это тогда что? – Белослав достал из складок одежды свиток.

– И об этом знаете… – вздохнул Ясномысл, побледнев ещё больше и беспомощьно опустив голову.

– Да, дорогой «правитель», и про это нам ведомо, – ухмыльнулся Белослав, и повернулся к Возгарю, – А ты говорил… Ну что с этим отступником делать будем?

– Я так думаю, что надобно его посадить в хижину, под замок, чтобы чего не набедокурил, а людям сказать, что ушёл волхв в священный лес молиться за выздоровление Лесьяра, нам дождаться Святозара с его молчунами, а что дальше с ним делать пусть думает верховный, мне этот любитель человеческих жертв уже надоедать начал.

– И то правда… Пойдём ка проводим нашего «правителя» до его опочивальни. Пускай он там ищет эликсир молодости и дожидается Святозара, – предложил Белослав, и обернувшись к Ясномыслу, – А ты посох-то в сторонку поставь, чтобы он тебя не соблазнял, а то ещё увидит кто как волхв с кудесниками Богам молятся, что подумать могут?

Волхв отставил посох в сторону, поднялся со своего места и направился к выходу. Первым из избушки вышел Возгарь. Он внимательно оглянулся вокруг, затем подал знак и пошёл по тропке к избушке Ясномысла, за ним шёл арестованный, замыкал процессию Белослав. Старейшины дошли до хижины, впустили в неё волхва и повесили замок на дверь, после чего вернулись назад и продолжили свой совет:

– Что скажешь, брат Возгарь? -поинтересовался Белослав.

– А что тут можно сказать? Ты говорил, что ничего в жизни я не упустил, а оказывается- слишком много, ведь я даже представить не мог, что всё на столько серьёзно, – покачал головой Возгарь.

– Ну, допустим, не совсем всё плохо, но ухо надо держать востро… Значится так, уговоримся, что Ясномысл ушёл в священный лес молить Богов о выздоровлении Лесьяра…

– Это я уже понял… Что дальше? – Занервничал кудесник.

– Дальше тайно к нему, в избушку будем носить еду и питьё, чтобы не помер, пока будет дожидаться Святозара, гулять его по ночам, чтобы деревенские не видели…

– Здесь всё понятно, ты скажи что делать с чужаками, ведь они вызов Велесу бросили тем, что его волю нарушили, ведь Лесьяр помереть был должен? – засуетился Возгарь.

– Возгарюшко, ты видать и вправду стареть стал… – покачал головой Белослав, – Ты сам посуди! Народ считает, что чужаков к нам привёл сам Велес в образе лося, они, дурачки, истинно верят нашим сказкам про Богов, которых нет на самом деле…

– Да что ты такое говоришь-то, как это Богов нет? – Возмутился Возгарь.

– Да если и есть, то Им до нас, как тебе, до возни чёрных муравьёв с рыжими.

– Да как же так? А наши жертвы?..– изумился Возгарь.

– Ну ты умишко-то включи! Ну представь, что ты Бог и можешь всё, а сынов своих чем-то надо занять. Что ты будешь требовать? Чтобы только тебя прославляли, да спасибо тебе говорили, да верили, что ты покарать можешь, за то, что закон твой не выполняют, но чтобы шибко тебя от твоих дел не отвлекали. А закон зачем давать? А чтобы друг друга, без разбора не убивали. А коли ты всё можешь, коли ты Бог, то зачем тебе жертва? Вот, мил друг, тут и подумай, ибо хрен с редькой Они клали на наши жертвы, потому что сами себя могут спокойно снабжать всем на свете!

– Ты- вероотступник, Белослав! – возмутился Возгарь.

– Нет, друже, я не вероотступник, а верозащитник, потому как мне вера даёт власть над людьми и кусок хлеба без напряжения… Да, к стати, и тебе тоже… А ты что, уже есть сытно устал? Так тебя можно и освободить, помнится, за тобой какой-то грешок водился…

– Да что ты? Я за веру нашу жизнь отдам! – продекломировал Возгарь.

– А что ты думаешь? И отдашь, когда понадобится… -холодно заключил Белослав.

– А дальше-то как? – спросил Возгарь.

– А дальше так: чужаков к нам привёл сам Велес, чтобы, в назначенный час, доказали всем Его величие, что и было сделано… Прославим Богов, отправим Ясномысла на молебен в священный лес и приглядимся к этим троим, потому что они со своими умениями власти нашей безграничной помощниками могут стать…

– А коли не станут?..– засомневался Возгарь.

– А ты грамотку мою, с Уйкой отправил к Ворону? – поинтересовался Белослав.

– Отправил…

– Вот так и отправим их троих к Ворону с грамоткой, – спокойно заключил Белослав.

– Так ты же говорил, что обратно, в туман? – удивился Возгарь.

– А это уж как Святозар скажет… – подвёл черту Белослав, – Подождём его прихода и посмотрим… Ты его молчунов видел?

– Видел… Чистые костоломы… – испугался Возгарь.

– Правильно. А почему ты до сих пор живой догадываешься? – приблизил лицо Белослав.

– Теперь догадываюсь… – сжался Возгарь.

– Во-о-о-т… Ты же не враг себе?..

– Не враг… – заблеял Возгарь.

– Вот и молодец… Если и дальше будешь хорошо себя вести, то до смерти дожить сможешь…