Принц и опер. Роман фантастических приключений

– Беспокоитесь за Витковского? Или вы, господин сержант, ратуете только за барона?..

Браун взял с подноса початый бокал, допил его содержимое, вздохнул и уже без вожделения посмотрел на последний – четвёртый…

– Хорошее пиво. Может, попробуете, господин офицер? Здоровью это не повредит…

– И всё-таки – за кого?

Поднос медленно подплыл ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки. Сержанту не хотелось отвечать на вопрос. Он снова вздохнул, погладил себя по животу и сказал то, во что посвящать меня был не обязан:

– Я уже говорил, что в настоящее время работаю на барона Раконера. Его родственники обратились ко мне за помощью… – Сержант откинулся на спинку кресла, тяжело отдуваясь, подул на меня пивным амбре. – Три недели тому назад, состоятельный владелец триллионов галактических чеков, был обнаружен в Центральном королевском госпитале в бессознательном состоянии. Как выяснилось позже – барона лишили памяти по уровню «зет». То есть, не повредив ни одной клетки, идеально очистили его могучий мозг. В госпиталь барона доставили неизвестные лица на авиетке с повреждённым фантомным собеседником. Место отправления и возможного совершения преступления мы не определили. Возможно, что преступление было совершено где-то на южной окраине мегаполиса Дарлингсвиль. Это на другом материке. А может быть и в самом Эльсиноре. Вашу же «копилку знаний», которую основательно потрясли в 21-м веке на планете Земля, скопировал и доставил на Камелот полковник космической безопасности Хасан, смотрящий за вашим временным континуумом. По пути на планету София он заглянул к нам. Вынужденно заглянул. В Эльсиноре полковник встретился и переговорил с сэром Оскаром. Друзья поделились друг с другом своими проблемами. Короче, для сохранения жизнедеятельности мозга барона, и для извлечения нужной разведчику информации, «мусор» из вашей головы, Владимир Семёнович, «пересыпали» в опустевшую «урну» Майкла Раконера… Ну, как? Впечатляет?

– Об этом мне рассказывал профессор Оскар Лотар – мой лечащий врач…

– Ах да!.. Неприятная для нас новость: сегодня ночью полицейские Южного округа Эльсинора обнаружили возле входа в дом профессора Лотара до неузнаваемости изуродованное и обезглавленное тело мужчины. Погибшим оказался сам профессор… Ведётся следствие… Идите обедать, коллега. Боб уже предпринимает меры по обнаружению пропавшего хозяина. Лично я не хочу с ним встречаться…

Говорящий кот передвинул поднос с бокалами к сержанту, и удалился в браслет…

А меня неожиданно посетил страх. Чувство знакомое людям, животным и даже бионам. Страх не преследовал, он всего лишь заглянул внутрь меня, на долю секунды, и оставил там «чёрную метку»…

29

Антонина Сушко выглядела немного странной, словно ей только что задали вопрос, на который она до нашего появления в кабинете так и не ответила. А Раиса со Светланой поменялись за столом местами и с таинственными взглядами встретили курильщиков.

Я, вошедший в кабинет первым, сориентировался и уже направил стопы к Раисе, на место Эрика. Но Антонина замахала рукой и указала мне на прежнее место. Не понимая ничего в происходящем, немного потоптался и сел-таки рядом со Светланой.

Эрик Левин, в свою очередь, потолкавшись передо мной и пробурчав что-то недовольное по-эстонски, занял место возле Раисы.

– Ну, и что здесь произошло? – спросил Чернов, обнимая Антонину. – Рокировку, как будто, произвели?

– Произвели, – сказала Антонина, высвобождаясь из-под объятия соседа.

В наполненных вином бокалах засверкали рубиновые блики от ворвавшегося в кабинет весеннего солнца. Из открытой форточки к нам прокрадывался ещё сырой и прохладный воздух. Но фон за окном был вполне весенним, взбадривающим.

И ещё – приятно попахивала сваренная на электроплитке рассыпчатая картошка, разложенная по нашим тарелкам и украшенная фаршированными перчиками венгерского производства…

– Тогда выпьем за дружбу народов, – сказал Чернов, плотоядно вдыхая аппетитные запахи.

– Лучше за старую, но давно забытую любовь, – отредактировала озвученный тост Антонина.

Я взял бокал и попробовал спроецировать свой «томный» взгляд на Раисе, теперь отгороженной от меня пушистым букетом. Но она уже была занята беседой с Эриком. И в данный момент, о, коварные женщины! её томный взгляд со много обещающими вздохами принадлежал, увы, не мне…

– Так будем пить за старую любовь? – Светлана коснулась моей руки.

– Будем, – ответил я и чокнулся с её бокалом. И только сейчас посмотрел на соседку не совсем трезвыми, но ещё способными постигать перспективу, глазами голодного до женщин ловеласа.

Да-да! Я уже был отпетым бабником в те славные времена. Влюблялся налево и направо. Я даже начинаю вспоминать лица некоторых особ, осчастливливавших меня в разные времена. Правда, лиц этих не так уж и много. По возможности буду скромным. Тем боле, что я не Пушкин Александр Сергеевич. Влюбчивым был не до умопомрачения, и списков оных особ не имел. Но похотливых, желанных и не очень желанных особ, лобызал неоднократно, без сопротивления собственной совести…

Если Раиса походила на татарку, то Света принадлежала к славянам или прибалтам. Блондинка с очень короткой стрижкой под полубокс, с симпатичной мордашкой, кого-то мне напоминавшей…

Выпили. Закусили деликатесами от Антонины…

Потом был фокстрот «Голубая канарейка». Захмелевшие Виктор Васильевич и Эрик, в обнимку с Раисой пародировали лицедеев. То есть не танцевали, а дурачились на манер учеников Полунина. Я, уже не ревновавший Эрика к Раисе, сидел рядом со Светой и похохатывал над чудесившими друзьями. Антонина следила за порядком – останавливала наши попытки запеть хором про «хлопцев с конями» и про «мороз-мороз»…

Утром проснулся в Светкиной квартире. Более того – в её кровати…

Самой хозяйки дома не было. На улице накрапывал дождь. На столе обнаружил записку:

«Не уходи! Скоро буду! Светлана».

30

Филипп, отобедав, куда-то ушёл. Боб и донна Роза сразу засуетились, стоило мне войти в гостиную. Роза стала сервировать обед для меня. Боб попытался узнать о месте моего пребывания в течение последнего часа. На поставленные вопросы я не ответил, а наоборот, приказал биону срочно выяснить, что за уродина обитает в моём браслете, которому я недавно съездил по физиономии. Боб, выслушав указания, спокойно сказал:

– Хорошо, мой господин, после обеда выясню.

«Мой господин»! Слова, произнесённые бионом как-то заискивающе, да ещё вместо имён Владимир или Майкл, мне жутко не понравились.

– После обеда я тебя трансглюкирую нахрен! – вспомнив словосочетание героя из фильма «Кин-дза-дза», вспылил я и указал парню на браслет. Туда он и исчез, не потребовав дополнительных разъяснений.

Возвратился Боб из браслета минут через десять и попытался отрапортовать о проделанной работе. Я его прервал, и спокойно продолжил трапезу. Закончив обедать, вышел из гостиной, прошёл в кабинет барона и расположился за письменным столом. А затем уже попросил «медленно исполняющего свои обязанности» и плохо соображающего управляющего МФП предъявить мне для «опознания» исправившегося биона…

– Я его трансглюкировал… нахрен! – сказал Боб и на его симпатичном лице проявился неподдельный человеческий испуг.

– То есть как – трансглюкировал!? Ты что, уничтожил моё имущество!? – с возмущением воскликнул я. – Но я тебе таких указаний не давал!

– Я не уничтожил ваше имущество! – прошептал Боб с ещё большим испугом в синих глазах. – Я перепрограммировал Гари на уровень «ипсилон».

– Значит, с этого момента уважаемый бион Гари больше не будет выпендриваться?

– Н-нет! – заикаясь, ответил Боб.

– А с остальными слугами как обстоят дела?

– Остальные бионы, кроме кота и мастера Чака, законсервированы и находятся в режиме ожидания…

Я откинулся на спинку кресла. Огляделся. На рабочем столе барона ничего не было, кроме записной книжки, которую вчера я пытался прочесть. Вспомнил о Мадлен. Почему же она так долго отсутствует? Ах, да! Она ведь оставила мне визитную карточку с номером телефона…

– Боб, будь добр, принеси из спальни визитку баронессы.

– Уточните, что нужно принести? – вполне нормальным голосом спросил бион.

– В спальне, на туалетном столике перед зеркалом, лежит визитная карточка, оставленная для меня Мадлен.

Боб медленно удалился. Я бы не сказал, что он своей медлительностью высказывает недовольство. Скорее, если это мне не показалось, бион в своих действиях как бы боролся с противоположными приказами, полученными одновременно от меня и ещё от кого-то. Тот, не известный мне повелитель слуг МФП барона, не согласовывает свои желания с моими указаниями. Если это так, то противоречивость наших мнений – подозрительна. И это, в первую очередь, – тайная угроза бренному телу барона, не известно за какие подвиги лишённого памяти…

– Мастер Чак! – сказал я браслету. – Выгляни на минутку… Желаю на тебя взглянуть!

…Майкл Раконер, поверьте мне на слово, был человеком чудаковатым. Ну, посудите сами. В жёны взял чернокожую красавицу, будто бы других на Камелоте и нет. Влип в жуткую историю с последовавшей за этим утратой собственной памяти. В браслете, истинное предназначение которого я ещё не познал, живут существа, без определённых занятий и Бог знает на кого похожие…

Мастер Чак оказался… карликом!..

У меня нет желания описывать существо, которое вывалилось из браслета, и принялось «юродствовать» на ковре, где, не далее как вчера, наслаждалась жизнью влюблённая парочка… Карлик катался по полу и громко мычал. Крупная голова карлика Чака и почти всё его тело были обмотаны серой лентой, похожей на грязный бинт. Ручки и ножки обездвижены, но гибкое тело имело возможность извиваться, и оно производило передо мной невероятные пируэты и скачки, что, несомненно, угрожало артисту получением травмы. Уж очень близко от стола сумасбродничала живая мумия.

– Стоп! – крикнул я, выбегая из-за стола. – Прекратить это безобразие!..

Чак послушался и замер на полусогнутых, плотно укутанных под лентой ножках. На меня посмотрели огромные, умные, синие глаза. Рот карлика, заизолированный от нормального общения несколькими слоями ленты, произносил невнятные звуки.

Я обошёл биона, ища конец бинта. Но, тщетно. Крепкая марлевая материя была приклеена, наподобие скотча, и её нужно было разрезать. А у меня под руками ничего острого нет. Попробовал сдвинуть бинты со рта Чака, но тот недовольно замычал, отшатнулся от меня и рухнул на пол.

– Барсик! – сказал я браслету, – Появись-ка и ты передо мной!

– Кот! – представился серый пушистый клубок, проявляясь на столе. – Просто Кот! Ибо так мне больше нравится. И барону…

– Стоп! – крикну я, теряя самообладание. – С сегодняшнего дня я буду называть тебя Барсиком. И это будет длиться до тех пор, пока я не продам тебя живодёрам, за неисполнительность и чрезмерную болтливость…

– Хорошо-хорошо! – промяукал Кот. – Просто до настоящего времени со мной никто на эту тему…

– Стоп!!! Я пригласил тебя, Барсик, для оказания мне неотложной помощи. Нужно освободить от пут уважаемого мастера Чака.

– Так кому нужна помощь? Вам или Чаку?

– Мастеру Чаку! – сказал я, понизив тембр голоса, взял Барсика за шкирку и перенёс его, довольно-таки тяжёлого, к лежащему на полу карлику. – Помоги ему избавиться от бинтов. И окажи, если понадобится, медицинскую помощь…

– Это я с удовольствием, даже с превеликим, вот только ноготки наточу, – голосом сказочного «кота в сапогах» сказал Барсик и основательно встряхнулся, поправляя лапкой шкурку на загривке. – Только вы меня так больше не транспортируйте, за загривок. Мне это неприятно…

– Начинай! Или получишь хороший пинок под хвост!

Барсик задумался, видимо представил на мгновение, как будет выглядеть «пинок под хвост» и довольно быстро разрезал путы на ногах и руках мастера Чака. С марлевым коконом на голове они вместе возились гораздо дольше. Соблюдая осторожность, по кусочку отлепили клейкую ленту с лица. Под лентой обнаружились густые чёрные усы и бородка с проседью. Совершенно лысая макушка Чака тоже немало пострадала – прочная марля отсоединялась с треском, попутно выдёргивая отдельно произраставшие волоски. Карлик морщился, но терпел.

Процесс освобождения пленника длился минут пять. Чак помог коту отклеить куски ленты с клетчатой рубахи, с грязных джинсовых шорт и с тонких, кривых и безобразно волосатых ножек. Частичная эпиляция вынудила таки карлика произнести несколько тирад с русскими не печатными словечками. Обрывки бинтов разлетелись по всему кабинету. Я же сидел в кресле и совершенно равнодушно наблюдал за работой слуг, мне по праву не принадлежащих.

И я ничего не понимал в происходящем на «сцене домашнего театра». А в голове снова «шуршала» таинственная пустота, словно эфир в старом радиоприёмнике…

Всё-таки это – дурдом!.. С юродивыми карликами и говорящими котами…

– Что вы наделали!? – воскликнул возвратившийся Боб, когда освобождённый из плена Чак уже стоял в центре кабинета и крохотной ручкой интенсивно массировал лысину, а Барсик, задрав пушистый хвост, важно ходил вокруг и театрально сдувал с его одежды невидимые ниточки и пылинки.

– Опоздал! – звучным баритоном сказал карлик. – Твоя командировка закончилась, Бобби!..

31

В Светкиной кухне я обнаружил: электрический чайник фирмы «Браун» с горячей водой – похоже, хозяйка ушла недавно; симпатичную чашку с серебряной ложечкой и десяток банок и коробок с чаем, молотым и растворимым кофе. В холодильнике были сливки, сыр, колбаса и прочее. Есть совершенно не хотелось. А вот кофе…

В столе отыскал турку – набрался наглости – и сварил себе кофе по-турецки. Кофе не убежал. Получился, что надо…

Вспомнил, что сегодня воскресенье, и что я в этот выходной по отделу милиции не дежурю. Позвонил на мобильник Эрику. Выяснилось, что он-то как раз дежурит – был вызван рано утром для подмены заболевшего товарища. Сидит бедняжка в кабинете, приводит в порядок агентурные дела и пьёт, почти синхронно со мной, растворимый кофе «Чёрная карта».

Во время короткой беседы установил, что мой друг и коллега спал у себя дома, так как Раису возле её подъезда встречал любимый супруг, неожиданно возвратившийся из командировки. И вследствие этого у моего коллеги и друга слегка побаливает левая скула и пощипывает рассечённая золотой печаткой ревнивца правая же бровь…

О своих достижениях на любовном фронте рассказывать не стал. Хоть Эрик и не обидчивый, но всё-таки – моё хвастовство ему будет не приятным…

Холодный душ взбодрил лучше, чем кофе по-турецки. Накинув на плечи пушистое полотенце, осмотрелся во владениях блондинки. Занесло же меня к ней, чёртова ловеласа!..

«Танцевать», как и положено, по закону криминалистики, начал «от печки»…

…Присутствия в квартире других мужчин не выявил. В ванной нет бритвенных приборов, одеколонов и кремов «Фор Мен». В прихожей только женские туфли и сапожки. На книжных полках несколько женских романов и целая библиотека медицинской литературы. В альбомах современные цветные фотографии с видами кавказских гор, египетских пирамид, турецких пляжей и Крыма с Айпетри. А ещё – аудитории медицинского университета, больничные палаты или скверик перед городской поликлиникой. И везде Светка. В летнем платье, в купальнике, в белом халате, с подругами, коллегами или одна…

В последнем старом альбоме хранились россыпью чёрно-белые фотографии предков. Ещё молодые родители вместе с большеглазой девочкой, совершенно не похожей на взрослую Светлану. Девочка в детском садике, девочка в первом классе, девочка вместе со всем пятым классом. Потом: в походе по Подмосковью, летом в деревне у бабушки, осенью на уборке картофеля и так далее…

На одном любительском, потемневшем от времени снимке, увидел мою родную школу. И группу девушек перед входом, в одинаковой школьной форме. А среди них улыбающуюся Голубеву Светлану!..

Ту самую, сводившую меня с ума в период с восьмого по десятый класс!..

Не может этого быть!

Эта, нынешняя Светлана, вчера, мне хмельному, кого-то напоминала… Там, в кабинете у Антонины Сушко, на фоне винных паров и Раисиных томных взглядов! Но она так похорошела и так изменилась!..

За десять пролетевших «мимо кассы» моих драгоценных лет, после окончания школы, я постарался весьма основательно – что бы выветрить память о первой платонической любви к девчонке с белокурой косой, целовавшейся со старшеклассником… И в отмщение женскому полу за эти годы я такого нагромоздил в своей донжуанской биографии, что и вспоминать не хочется!..

Слава Богу, что не превратился в маньяка, истребляющего этот самый прекрасный пол…

Но она меня всё-таки настигла, нашла меня, моя первая любовь!..

Это, наверное, рок!..

32

Никакой междоусобной войны в кабинете барона не случилось. Мы этого не допустили. Боб, или Бобби, как его называл мастер Чак, был благополучно препровождён в браслет. А сам карлик, расположившись на диване, с Барсиком на коленях, рассказал историю своего существования на этом свете…

– Я, Владимир Семёнович, являюсь настоящим управляющим персонального многофункционального прибора барона Раконера. Я ваш слуга и персональный собеседник. Это моя нынешняя должность. А в самом начале, после появления из заводского синтезатора, я был активирован как бион экстра-класса для сферы обслуживания. Прошёл стажировку на должность шеф-повара в орбитальном отеле «Ахилл», но там ко двору не пришёлся и был продан военному вербовщику. Некоторое время служил главным старшиной на телепортанном транспорте «Сиэтл», воевал с альтаирцами в Катаре и на алмазной планете Тор. Во время освобождения от завоевателей Большого алмазного каньона, попал под завал – практически погиб. Обнаружили меня горные спасатели и на своём доисторическом регенераторе собрали вот в таком виде. Не удивляйтесь. Командором у спасателей на Торе служит парень со своеобразным юмором. К тому же в их аппарате не оказалось необходимого количества биосырья – хватило лишь на карлика. Таким меня и вернули на военный транспорт. Капитан «Сиэтла» не стал выслушивать мои просьбы о повторной регенерации и списал с транспорта, как имущество, пришедшее в результате военных действий в негодность, а после возвращения с войны выставил на продажу в магазине некондиционных бионов. Это на площади Карла четвёртого в Озвиле, не далеко от вашего поместья Гринхолл. Там меня оценили в два галактических чека. Через три часа я был куплен Филиппом Гамильтоном и помещён в персональный браслет, предназначенный в качестве подарка на День рождения барону Раконеру. В этот браслет, что у вас на руке. Думаю, что меня вселили в очень дорогую вещь в качестве дешёвого и безобидного сюрприза. Богатые иногда так шутят с друзьями. Обычно новые владельцы, получившие подарки с шуточным приложением, потом от них избавляются, за ненадобностью. Но барон, к счастью, не выкинул дешёвого уродца в утилизатор. Он проверил мои способности, оценил деловые качества и не стал менять на дорогого, красивого и умного хлыща. Более того, во время регистрации браслета в Палате бионов, Майкл показал меня комиссии. Там меня досконально просканировали и, на удивление Майклу и назло Филиппу, присвоили звание «мастер». Это – высшая категория оценки для действующих бионов… Стою я теперь несколько тысяч галактических чеков…

Чак посмотрел на меня, словно проверяя, слушаю ли я его рассказ, почесал миниатюрной ручкой бороду и продолжил:

– Ну вот, после несчастья, происшедшего с бароном, в течение трёх недель мы, команда браслета, бездействовали. Браслет некоторое время находился в сейфе комиссара полиции. Потом его передали профессору Оскару. А он, пока велось предварительное следствие, хранил нас в свинцовой шкатулке. Бионов к следственным мероприятиям по делу барона не привлекали. Потом шкатулку передали вашей супруге… простите, баронессе Гамильтон. Она доставила браслет в этот дом, в поместье Гринхолл, и нам предоставили свободу передвижения в пределах дома. Я провёл инвентаризацию имущества, перезарядил бионов и транспортные средства. Два дня тому назад в Гринхолл доставили компакткамеру с телом барона… с вашим нынешним телом. И биоматрицу с Земли. Профессор Оскар и баронесса в течение ночи осуществили перезагрузку – заменили биополе барона Раконера, сильно повреждённое принудительной чисткой, вашим, не повреждённым и вполне совместимым с полевой каверной хозяина… и записали вашу память… Я помогал им в вашем возрождении. Надеялся, что продолжу служить вам и барону верой и правдой. Однако вчера утром меня вызвал коллега Серафим – управляющий поместьем в Гринхолле, и, без каких-либо объяснений, отключил от дальнейшей деятельности. К моему несчастью, я слишком доверял здешним слугам, и мер предосторожности не предпринял. Теперь же – другое дело. Я – свободен и буду бдительным!

Чак снова просканировал меня пронзительным взглядом, от чего мне стало не по себе.

– А Бобби, – продолжил Чак, – уже без моего согласия, был перенастроен Серафимом на выполнение обязанностей управляющего браслетом и занимался вашей охраной. Считаю что моё устранение от непосредственного контакта с вами – не злой умысел. Дело в том, что я изначально был активирован как бион с объективным исполнением своих обязанностей. Теперь я знаю, что сам профессор Оскар изъял меня из круга общения с вами. Вам многое не следует знать. Пока не следует.

– А что же случилось с бароном? – спросил я биона. – Почему вы его не уберегли?

– Этого я не знаю… – Чак немного смутился. – В тот день браслет в течение десяти часов был отключен. Может статься – по инициативе самого барона. Поэтому выяснить, что же помешало Майклу воспользоваться охранными возможностями браслета, к сожалению, не удалось. И спросить не у кого – память хозяину почистили основательно. Но, напоминаю, во время неизвестных нам событий браслет находился при нём…

– Так, а русский язык? – спросил я Чака. – Когда вы его… э-э-э… загрузили в свою память?

– Двое суток тому назад. Как только лорд Оскар сообщил о предстоящей биополевой трансплантации, я принял меры к загрузке древнего языка всем слугам поместья и браслета. Логичнее было бы – поместить гелакси в вашу память. Но лорд предупредил, что любое вмешательство в травмированный мозг может повлиять на психику пациента. Так что лишняя информация для вас, Владимир Семёнович, является не желательной, и даже опасной. Но это – временно, до вашего полного выздоровления… Не обижайтесь на нас. Я знаю, что барону, да и вам досталось от ваших врагов. Теперь нам поручено охранять то, что смогли собрать ваши друзья на полях боёв…

Кот Барсик нежно муркнул, а Чак потрепал его по чувствительному загривку.

Я молча понаблюдал за слугами, соображая, как бы тактичнее спросить Чака о его отношении к своему нынешнему положению в качестве карлика.

Чак не выглядел смешным и не был удручённым. Опытным ментовским взглядом я определил, что это – умный и рассудительный слуга. И Майклу, похоже, он нравился. Но барон, если не скупец и не извращенец, мог бы купить для слуги другую «упаковку»…

И ещё, хотелось бы узнать, кто же покушался на память барона, кто убил профессора психиатрии лорда Оскара, почему Серафим так не корректно поступил с Чаком и заменил его Бобом. С ним же можно было договориться о соблюдении «табу» в отношении меня…

Бобби, конечно же, симпатичный малый, но не «раб лампы»… то есть браслета…

А тут ещё Гари – фрукт типа наших отморозков, рекламирующих по телевизору мятную жвачку. Не может быть, что бы Майкл рядом с мастером Чаком имел подобных слуг. На этом придурке только «ушу» и отрабатывать. Или усиливать злость перед встречей на ринге с матёрыми противниками…

Чёрт возьми!.. У меня неожиданно закружилась голова, и задавать намеченные вопросы расхотелось…

Фу!.. Как и вчера, во время созерцания великолепного захода местного солнца, я начинаю проваливаться в иную реальность…

– Тихо-тихо-тихо! – зашептал подбежавший ко мне Чак и протянул стакан с прозрачной жидкостью. – Не надо так напрягать временно арендованную у барона голову. Вот, отпейте пару глотков. Это вода. Минеральная, без газа… Я же предупреждал вас, что беседы на вольные темы к добру не приведут!..

Я сделал пару глотков, и меня с новой силой куда-то повлекло, словно на волнах… тёплых… нежных… безмолвных…

Сильные руки приподняли меня и понесли…

…Знакомый потолок будуара… шелест закрывающихся гардин… и испуганное лицо Мадлен…

– Не уходи!.. – говорю я ей.

…Чужая, бескрайняя и холодная вселенная, открывшаяся подо мной, потянула к себе. Шелест сухого песка заполнил окружавшее меня пространство, и я, увеличившийся до размеров галактики, стремительно полетел в пропасть, к роящимся в гигантских спиралях, не мерцающим колючим звёздам…

– Мне плохо без тебя, Мадлен!..

– Успокойся, Майкл!.. Я буду рядом!..