Когда Питирим завершил свою удивительную исповедь, все трое уже подошли к скиту и присели в тени, в небольшой беседке. Вова нисколько не удивился тому, что рассказал старец, что-то подобное он предполагал еще в Архангельске. Однако Дима был поражен не на шутку. Последние несколько лет он постоянно контактировал с тем, чего в привычном, обычном мире по определению быть не может. Но рассказ Питирима произвел на парня такое сильное впечатление, что понадобилось еще полчаса, чтобы его переварить и осмыслить. Итак, ребята выслушали старца и теперь настала очередь удивлять уже его. Володя начал не менее увлекательный рассказ.
– Отец Питирим, то, что вы нам рассказали выглядит как бред сумасшедшего. Но мы с Димой склонны в него верить, да и приехали сюда не просто так. Пан Глуховский жив. Вернее, почти жив. Он стал истинным воплощением зла и душегубства. Подобно вам, живущему уже очень много лет в молитве и желании искупления греха, Глуховский все это время скитался подле того самого дуба и копил в себе гнев. И вот гнев перевесил в нем все человеческое. Глуховский превратился в духа-душегуба, который убивает всех, кто подходит близко к тому дубу. Наша с Димой задача – его остановить и устранить. И вы, отец Питирим, должны нам в этом помочь.
– Но как я вам помогу, добрые люди? – старец погрузился в смятение, – Я старый, слабый, да и монастыря уже не покину.
– У вас остался тот нож? Может быть им удастся прикончить Глуховского второй раз.
– Нож булатный, да, остался. В келье моей он лежит. Как в монастырь вернулся, с тех самых пор его и не доставал.
– Отдайте нож. А сами молитесь теперь за то, чтобы удача нам сопутствовала.
– Хорошо, добры молодцы. Сейчас принесу я вам нож.
Отец Питирим встал, взял удочку, ведерко со своим уловом и отправился в скит. Когда он вернулся с небольшим тряпичным свертком, ребята сидели все в тех же позах и все на тех же местах. Старец отдал Вове сверток, перекрестил и благословил его, а затем Диму. В свою очередь от ребят он получил визитку с их номерами, как это говорится, на всякий случай. К полудню парни уже сели на обратную переправу и вечером поехали обратно в Архангельск.
***
Всю обратную дорогу ребята не проронили друг другу ни слова. Даже сменялись за рулем молча. Каждый размышлял о своем. По приезде к отцу Михаилу Володя достал сверток, развернул его и достал большой булатный нож из расписных деревянных ножен. Подобно иноку, вот уже очень много лет его хранившему, нож никак не был тронут временем. Даже кровь того самого пана Глуховского как запеклась у рукоятки, так там и осталась. Отец Михаил был на богослужении в своей церкви, и ребята решили его не дожидаться.
– Слышь, пижон, – Дима снова заговорил тем самым любяще-остротным тоном, – Только костюмчик сразу переодень. У нас теперь оружие есть, которое может этого польского беса грохнуть. Вдруг почует и первый нападет, пока ты свои «фануччи» на «брезентуччи» меняешь.
– Хорошо.
– И чудо-ножик мне отдай, – Дима протянул руку.
– Это еще зачем? Сам справлюсь.
– Справится он. Ты сдурел? Сколько времени с последнего ранения прошло? Неделя? Полторы? Да ты как уж весь извертелся, пока мы на Соловки обратно ездили. Давай сюда нож. Хрен тебе, а не геройства. Тылы прикрывать будешь, – Дима немного помолчал и добавил, – Охранять машину.
– Дима! Да это ты походу сдурел! – Вова был близок к ярости, – Я понимаю нож забрать и атаковать. Да, возможно, погорячился. Но оставлять меня в машине, как школьника. Ты охренел? Я что, калека? С тобой пойду. Тесак свой мне отдашь. Ты в тот раз очень ловко им отпор ичетику дал.
– Ладно, хрен с тобой. Если что, еще раз вытащим, тьфу-тьфу, конечно. Но если я из-за тебя превращусь в груду рваного мяса, я к тебе по ночам приходить буду. И материть. И морду бить. Каждую ночь.
Ребята расхохотались, пожали друг другу руки и обнялись. Вова пошел переодеваться в «Горку», а Дима – прогревать машину.
***
Все тот же архангельский лес. Все те же полупритоптанные тропинки. И двое мужчин осторожно идут по ним с ножами наизготовку. Сегодня они попытаются завершить начатое поневоле почти двести лет назад истребление зла. А тот, кто стал целью ребят, был истинным злом что при жизни, что после. Все тот же огромный дуб. Пришли. Приготовились. Подробно расспросив Сергея, пострадавшего от ичетика в числе первых, а также детально вспомнив свою прошлую неудачную вылазку, ребята выявили закономерность. Нечисть нападает только с одной стороны. Сегодня там встал Дима с булатным ножом. Много раз он стоял в засаде на всякого рода тварей, поэтому привык не нервничать и все делал «на автомате». Но сегодня – особый случай. Его прикрывал человек, не совсем хорошо поправившийся после ранений. К тому же не было гарантии, что булатный нож старца убьет нечистого. Все тот же свист. Так. Время думать закончилось. Дима напрягся и перехватил нож поудобнее. Его примеру последовал Володя. А вот и сам пан Глуховский, выбирается из зарослей. Вернее, то, что от него осталось, во что он с годами превратился.
– Здорово, пан-рухлядь. – Дима принял боевую стойку и приготовился к атаке.
Как и все прошлые разы, ичетик стремительно бросился на опережение с остервенелым криком и попытался напасть со спины. Но спину Димы прикрывал Володя, сжимая в руке Ка-Бар друга и умело нанося им резкие взмахи в сторону монстра. Ичетик быстро перебегал то к одному, то ко второму мужчине и надеялся извести их или хоть немного увеличить между ними расстояние. Но произошло то, чего никто не ожидал. Володя подгадал момент и стремглав, подняв руку с ножом, прыгнул сверху на только что мелькнувшего монстра. Когтистой лапой ичетик нанес мужчине удар в грудь наотмашь, затем еще один. Прорвав брезент «Горки», когти противно проскрежетали по пластиковому мотоциклетному «панцирю», который Вова нашел в гараже отца Михаила и предусмотрительно нацепил под куртку. Теперь он уже сидел на ичетике, придавив ему одним коленом шею, другим – грудь и пытаясь удержать захваченные когтистые лапы.
– Дима, твою душу! Добивай! Я его долго не удержу. Сильный, падла.
Но Диме не надо было ничего говорить. Как только Вова начал совершать свой дерзкий маневр, тот уже развернулся и замахивался для удара. Первый пришелся в бок, под ребра. Ичетик завопил, а из новой раны потекла странная, вязкая синяя жижа. Второй удар, в сторону печени. Володя почуял, как силы покидают нечистого, и немного отстранился. Третьим ударом Дима перерезал ичетику горло. Синяя жижа брызнула фонтаном. Монстр забился в предсмертных конвульсиях. Для последнего удара Дима выбрал особое место. Ту самую рану на груди. Точно вонзив в нее булатный нож и провернув, мужчина резко выдернул оружие и встал. За ним поднялся Володя. И тут их взорам предстал конец ичетика. Он озарился ярким бело-голубым светом и превратился в кучу праха.
– Еще раз полезешь в пекло без значимой на то причины, – Дима обернулся к Володе, – Получишь не только от нечисти, но еще и от меня.
– Сколько бы мы еще пируэты с этим козлом костлявым выписывали бы, если бы я не «полез в пекло», как ты говоришь? Вот и молчи. Прах надо собрать, смешать со святой водой и прикопать под порогом церкви.
– Иди, собирай. – Дима махнул рукой, – Раз такой умный, то должен знать, что инициатива кхм-кхм инициатора.
– Вот и помогай после этого. Лезь грудью на когтистые амбразуры, – Володя посмотрел на поцарапанный панцирь, – Отличная штука, кстати. Надо себе такую достать.
– Изобретатель. Лучше бы ты осторожность изобрел. Чтобы вот так по-тупому больше не подставляться. Ладно, погнали домой. Дело сделано. Сейчас всех обрадуем. Прах собрать не забудь.
***
Услышав от ребят хорошие новости и получив запечатанную стеклянную бутылку с прахом, отец Михаил весь воссиял. Он опять объявил общий сбор всех архангельских причастных. Но теперь уже на столе, за которым проходило собрание, были разложены не карты и бумаги, а северные лакомства и морошковая настойка – было, что отпраздновать.
Ребята задержались в доме священника еще на пару дней. Володе позвонили из Соловецкого монастыря и сообщили, что инок Питирим скончался во сне в своей келье. Спросили, приедут ли забирать покойника. Получив отрицательный ответ, сообщили, что похоронят сами, по обычаю, как положено и попросили не беспокоиться. Владимир поблагодарил голос на том конце провода, спросил, нужны ли какие-то деньги, пожертвования, и, получив отрицательный ответ, повесил трубку. Затем рассказал обо всем Диме и отцу Михаилу. Мужчины достали бутылку настойки и выпили за упокой Великого Грешника Кудеяра, искупившего наконец свои грехи и ставшего Праведным Старцем Питиримом.