Высшая несправедливость

– Уйди, тварь, – донеслось со стороны, Пашка вяло улыбнулся.

– Прикинь, еду себе, не превышаю, все как положено, и тут вижу – ползет кто-то. Вот реально ползет, я думал, глюки у меня. Взял вбок, потом по тормозам, а оно вскочило вдруг, здоровое, как медуза, вот такая. – Пашка попытался развести руки, но лишь звякнули «браслеты», и размер галлюцинации остался загадкой. – Машину понесло, оно пропало, потом удар. Я вышел, а это уже, там, внизу…. Живое, не знаешь?

«Какое там» – Денис до хруста сжал зубы. Пашка сбил женщину, сбил на пешеходном переходе, не оборудованном камерами наблюдения. Шараповка – городские выселки, тут живут старики да гопота вроде этих утырков в капюшоне, что ржут и орут матом с остановки. Камера есть дальше, у выезда на Московское шоссе, но тут глухо, и как теперь доказать Пашкину правоту?

– Убил, значит. – Спокойно проговорил Пашка. – прости, командир, ищи себе другого зама, я увольняюсь по соглашению сторон.

И улыбнулся своей шутке так, что кровь буквально в жилах застыла, а зубы стукнули от враз накрывшего холода.

– Погоди, – пробормотал Денис, – раньше выстрела не падаем. Погоди, Паша, еще не вечер…

– Да пошел ты! – раздалось справа, Денис едва успел отскочить от машины. Полицейский разогнал аборигенов от места ДТП и с «укоротом» наперевес мчался к Денису. Передернул затвор на бегу, Денис поднял руки и принялся торопливо отступать. Подбежал второй сунулся в «ладу», стекло на двери мягко поднялось, и Пашка пропал за ним, снова пошел снег. Денис вытер мокрое лицо, постоял немного и осмотрелся. Уже подступали сумерки, толпа на обочине слилась в темное живое нечто, оно колыхалось и издавало разные звуки. Денис глянул на «ладу» с Пашкой, на толпу, пошел к остановке, всматриваясь в людей. Нашел того тощего старика, подошел, оттеснил очкастую даму.

– Прав ты, дед, – сказал он, старик аж расцвел, его желтоватая физиономия порозовела, – она сама под колеса выползла. Так менты сказали.

Тетушка перекрестилась и отошла, старик назидательно погрозил ей вслед пальцем, поглядел на Дениса.

– Жалко Наташку, – услышал он, – но сама виновата, каждый день с «беленькой» начинала. Ни работы, ни мужа, ни детей.

– Местная она? – Денис смотрел на «скорую»: та пробралась через пробку и остановилась, закрыв собой «ладу». Вышли двое в синих комбезах, неспешно двинули к «форду», пропали там.

– Местная, – оживился дед, – вон в том доме их семья живет…

– В желтом? – перебил старика Денис, дед помотал башкой.

– В зеленом, на втором этаже…

Денис бросился к «роверу», промчался мимо машин, не обращая внимания на вопросы и оклики других водителей, застрявших в пробке. Плюхнулся за руль, завелся и принялся разворачиваться, стараясь не зацепить соседние машины. «Газель» благоразумно отъехала к обочине, Денис вывернул руль и погнал «ровер» в другую сторону.

– Что там? – Ира смотрела то назад, то в окна, – Денис, что случилось?

А он ее едва слышал, не особо вдавался в смысл слов, в голове крутилось одно: он виноват, он, его собственная дурь и глупость. Да, у Пашки боязнь высоты, почти что фобия, вот нафига было его толкать с высоты? А ведь заранее придумал: и с организаторами пейнтбола насчет сетки договорился, что флаг «врага» на последний этаж спрячут, и насчет пролома в стене выяснил заранее. Пошутил, блин, нормально так пошутил, что Пашке теперь лет пять светит, причем строгого режима, и все из-за глупой шутки. Он с базы не в себе после полета уезжал, и понятно, что не заметил эту алкашку на дороге. А той курве приспичило именно в этот час за водкой выползти, не могла заранее запасы сделать.

– Денис, Денис, что с тобой? Осторожнее!

В глаза ударил дальний свет фар, Денис вывернул руль влево разминулся с фурой и вернулся на свою полосу. Сам не заметил, как вылетел на встречку, выругался, скинул скорость и поехал в правом ряду. Хорошо, что поганый переезд не закрыли и проскочили нехорошее место за пару минут, где запросто теряли четверть часа, если не больше. Навстречу попалась череда снегоуборочных машин, «ровер» хорошо держал дорогу, и Денис немного успокоился, опустил стекло. Надо делать все быстро, очень быстро, сегодня сию минуту, пока дело не зашло очень далеко. И чтобы Костя ни в коем случае не узнал, или последним, когда все будет позади.

– Холодно, – услышал он Иру, посмотрел назад. Девушка подняла воротник и сжалась в комок, щеки у нее побледнели. Впереди показалась громадина «Подсолнуха», недавно отгроханного на окраине торгового центра, Денис съехал на парковку напротив входа и остановился.

– Ирочка, – он старался говорить спокойно, – пожалуйста, езжай домой сама. Мне очень нужно уехать, это очень срочно и важно. Я тебе потом все расскажу, честное слово. Купи себе что-нибудь, посиди в кафе, в кино сходи. Или возьми такси и езжай домой, я скоро вернусь. Вот ни минуты нет, веришь?

Непонятно, поверила она или нет, подхватила сумку и убежала в светящуюся предновогодними огнями «пасть» супермаркета. Денис развернулся и погнал обратно в Шараповку. Полдороги мчался чисто на автопилоте, мысли обжигали до судорог в пальцах, до светящихся кругов перед глазами. Он клял себя последними словами, как будто это могло помочь, исправить что-то или откатить назад. Потом малость отпустило, Денис съехал в правый ряд и больше старался не нарушать. Уже стемнело, снег красиво кружился в лучах света и падал на мокрую дорогу, маленькие снежные вихри завораживали, от них было трудно отвести взгляд. И тут осенило, Денис ругнулся на себя и нашел в телефонной книге нужный номер. Женька ответил не сразу, и сначала в трубке что-то тяжко и гулко зазвенело, послышалась бодрая музыка, потом знакомый запыхавшийся голос.

– Жень, дело есть, срочно, – быстро проговорил Денис. Снова что-то громко лязгнуло, потом покатилось, судя по всему, по деревянному полу, музыка стала тише. Женька, нештатный юрист их фирмы, выполнял деликатные, как говорил Костя, поручения за очень и очень приличные деньги. Оставался всегда на связи, даже ночью, если того требовала ситуация, но сейчас был только седьмой час вечера.

– Слушаю, – прерывисто проговорил Женька, чем-то звонко грохнул и шумно выдохнул в сторонку. Похоже, тусовался, как обычно, в тренажерке, жал свою обожаемую гирю, или штангу, или что он там тягал пять раз в неделю чуть ли не до потери пульса. Денис быстро обрисовал проблему, в трубке стало очень тихо, Женька, будто, и дышать перестал.

– Труп есть? – деловито поинтересовался он.

– Наверное, – сказал Денис. Полной уверенности не было, но судя по луже крови у головы той тетки, трупом она стала или за несколько минут до этого, или чуть позже. Хотя фиг их, алкашей, знает, у них по три жизни, говорят.

– Я уточню, – Женька дышал уже нормально, в трубке отдаленно слышался плеск воды. – Может, и жива, это было бы неплохо. Но все равно тяжкий вред здоровью повесят, а тяжесть определяет эксперт, то есть экспертиза будет однозначно. Нам надо сделать так, чтобы ее результат.

– Сколько? – оборвал его Денис. Женька пошуршал чем-то, потом выдал вполне себе приемлемую цифру. Платить ему из средств фирмы было бы не очень удобно, рассчитываться приходилось своими.

– Это за все, – пояснил Женька, – и эксперту, и дознавателю, и следователю, чтобы с пониманием отнеслись. С родней ее разговаривал?

– Нет пока, только собираюсь.

До поганой Шараповки оставалось всего ничего, уже виднелись разноцветные, вернее, черные в этот час бараки городских выселок, среди них светили редкие фонари и шмыгали здоровенные бродячие псы. Людей почти не было видно.

– Дуй туда, – распорядился Женька, – ищи их и соглашайся на любые условия, умоляй о примирении, обещай компенсацию на лечение, на моральный ущерб, на похороны – на все, что попросят. А я выясню, что да как, и сразу отзвонюсь.

– Жень, никому об этом знать не надо, – попросил Денис, – это только моя просьба. Хорошо?

– Само собой, – моментально принял условия Женька и отбился.

Впереди показалась та самая остановка, от нее отчаливала маршрутка. Тут никого не было, Пашкин «форд» тоже исчез, асфальт и бортики на дороге покрыты темной грязью, фонари горят через один. Денис свернул с шоссе и поехал по разбитой дороге к трехэтажному зеленому дому. Миновал останки детской площадки с раздолбанной горкой, ржавые остовы машин, кривые деревья вдоль тропинки, уводившей не иначе, как к черту на рога: до того там было темно, неприятно и мелькали горбатые тени. Остановился напротив крайнего подъезда, осмотрел фасад, прикидывая, где помещается нужная квартира. Пошел наугад, поднялся на второй этаж, и тут зазвонил мобильник.

– Ее зовут Наталья Рослякова, сорок восемь лет, умерла на месте, – быстро проговорил Женька, – сразу в морг увезли. Экспертиза показала больше двух промилле в крови, это почти бутылка водки в одно лицо. Но дела это не меняет, сам понимаешь. Пашку задержали на трое суток, суд послезавтра, будут избирать меру пресечения. Пока все, если что еще узнаю, наберу.

Денис и слова сказать не успел, как Женька отбился. Свое дело он знал, в его словах можно не сомневаться. Получается так: Рослякова выползла на дорогу под колеса Пашкиного «форда», и померла от травм, несовместимых с жизнью. А до этого обитала где-то поблизости: он поднялся на площадку между этажами, осмотрелся. На стенах облезлая зеленая краска, лампочка еле светит с первого этажа, на втором полумрак, на полу куча газет и рекламных листовок, оконное стекло треснуло, осколки валяются на подоконнике. Послышался шум, голоса, Денис поднялся немного выше, прислушался. Кто-то негромко бубнил неразборчиво, в ответ его послали на три буквы, хлопнула дверь. Денис прижался к стенке, пропуская высокого парня со злющей физиономией. Он пер напролом, ничего вокруг не замечая, матерился сквозь зубы и локтем прижимал к боку темную папку, тыча на ходу пальцем в экран смартфона. Денис пропустил его и оказался на втором этаже. Тут было четыре двери, парня только что выпихнули из первой от лестницы. Из-за фанерной створки выбивалась полоска света, слышался плач и чей-то недовольный голос. Денис постоял немного, прислушиваясь, потом надавил кнопку звонка, и ничего не произошло. Нажал сильнее, но с тем же успехом, тогда постучал в дверь сначала легонько, потом сильнее. Голос умолк, плач перешел в завывания.

– Чего надо? – крикнул с той стороны мужик, – мы гробовщиков не вызывали. Пошел отсюда!

Кое-что прояснилось: во-первых, он попал по адресу, а во-вторых парень на лестнице был агентом похоронного бюро, тем самым гробовщиком, коего безутешные родственники только что спустили с лестницы. Менты, как обычно, в своем репертуаре: сливают адреса покойников ритуальщикам за мзду малую. Денис постучал сильнее, и сказал, как мог спокойно:

– Я ищу родственников Натальи Росляковой. Я не гробовщик.

За дверью стало потише, вой немного стих, послышалось шарканье ног.

– Чего надо? – у говорившего явно заплетался язык, – менты уже приходили. Нам гроб не нужен.

– Я не мент, – Денис уже примеривался, как бы вынести эту дверь. Одного-двух ударов в область замка хватит, и старая фанера разлетится в щепки. Но начинать знакомство таким образом было бы по меньшей мере невежливо.

– И у меня нет гробов, – стараясь не выдать злость, добавил он, – я пришел поговорить о примирении и компенсации.

Створка приоткрылась, за ней показался седой коротышка в трениках и майке, с мятой заросшей рожей, от него разило перегаром и салом. Карлик тупо глянул на Дениса снизу-вверх, покачнулся.

– Чего тебе…

Денис аккуратно подвинул его к белому шкафу и оказался в прихожей, что больше напоминала пещеру. Темно, полно мешков и коробок, от них несет плесенью и картошкой, под ногами хрустит песок, громоздятся большие клетчатые сумки, пакеты, доски, еще черт знает какой хлам. Почти на самом верху сидит тощая полосатая кошка, при виде Дениса она выгнула спину и зашипела. Из кучи барахла выскочила еще одна, и принялась мяукать во всю зубастую пасть.

Мужик икнул, отклеился от шкафа, шагнул к Денису. И вдруг непонятным образом провалился с глаз долой, вот реально сгинул в этом самом шкафу, только створки мягко захлопнулись. Откуда-то справа выскочила тетка, тоже карликового роста, она едва доходила Денису до плеча. Красная, с кривыми зубами, растрепанная, она до того походила на ту, что Денис видел под колесами «форда», что стало не по себе. Денис оторопел на мгновение, и тетке этого хватило: она подлетела с воем и воплями, вцепилась в рукав его куртки так, что затрещала ткань:

– Убили, убили, доченьку мою, Наташеньку, – выла карлица, трясла патлами, закатывала крохотные глазки на оплывшей крохотной, точно детской физиономии, от нее разило перегаром. Кошки орали на два голоса, баба заходилась в истерике, куртка трещала, шов разошелся, из него полезли нитки. Денис перехватил карлицу за руку, сжал ей запястье не особо сильно, лишь бы отцепиться, а та заголосила еще сильнее, в дверь с площадки принялись долбить, неслись вопли и проклятия. Денис боролся с желанием заткнуть бабе рот, когда под ноги ему прыгнула кошка. Он отпихнул ее, та отлетела к шкафу и тоже потерялась там, как в черной дыре.

– Да заткнись ты уже! Кому сказано!

Стало чуть светлее – это открылась еще дверь, кто-то быстро шел по коридору. Это оказалась девушка, тоже невысокого роста, с редкими бесцветными волосами вокруг длинного косоглазого лица. Она дернула бабу за ворот толстой вязаной кофты и толкнула назад. Тетка с воем утопала куда-то в недра своего логова, спасительница остановилась перед Денисом, оглядела его с ног до головы.

– Чего надо? – повторила она, – мы ментам уже все сказали. Ты кто вообще?

Она поправила розовую майку, едва прикрывавшую огромный живот, подтянула треники. Из шкафа выбрался мятый карлик, обматерил Дениса и побрел следом за сгинувшем в темноте другим монстром. Кошки куда-то подевались.

– Поговорить, – пришел в себя Денис, – ты знаешь Наталью? В смысле знала?

Девка усмехнулась, достала из треников пачку сигарет.

– Сестра моя родная, – она сунул сигарету в рот, – иди сюда.

Щелкнула зажигалкой, прикурила и двинула по коридору, Денису ничего не оставалось, как идти за ней. Прошел мимо шкафа, что оказался дверями совмещенного тесного санузла. Оттуда так мерзко пахло, что хотелось зажать нос. Беременная свернула направо, там оказалась кухня, тоже тесная, с низким потолком, зачем-то оклеенным темными обоями. Светильник висел до того низко, что освещал только пол, все остальное терялось в полумраке.

– Меня Маша зовут. – Девка уселась на табуретку, подвинула к себе банку из-под пива и стряхнула туда пепел. Денис сесть не рискнул, остановился у старого пузатого холодильника, что грохотал чисто самолет на взлетке. На столе красовалась бутылка водки, почти пустая, правда, и открытая банка шпрот. На подоконнике цвела фиалка и стояли еще две бутылки из-под огненной воды, рядом валялись газеты.

– Говори, – Машка затянулась и выпустила дым, – я тебя внимательно слушаю.

Она улыбнулась, ее передние зубы оказались до того кривые, что наползали друг на друга. Денис посмотрел в окно.

– Примите мои соболезнования, это трагедия для вашей семьи, – проговорил он, глядя на фиалку, усеянную белыми цветами.

– Принимаю, – фыркнула Машка, – еще что-то? Это ты Наташку убил?

– Нет, – Денис повернулся к ней. Девка жутковато скалилась и поглаживала себя по животу.

– Девочка будет, – блаженно улыбнулась она, – назову ее Миланна. Красиво, правда?

– Очень.

Лютое желание уйти отсюда, а перед этим поджечь квартиру и надежно заблокировать дверь удалось отогнать не сразу. Денис улыбнулся, Машка затянулась, выдохнула дым и стряхнула пепел в банку, встряхнула ее. Внутри забулькало.

– А кто ее замочил? – деловито поинтересовалась Машка, – нам сказали, что машина сбила…

Из недр квартиры донесся вой, потом ругань, потом что-то упало. В коридоре загрохотало, дверь распахнулась, сворка ударилась о стенку. В кухню ввалился пузатый карлик, растопырился в дверном проеме: ноги не держали, и он упирался руками в стенки.

– Не кури, дура! – крикнул он, – ты мне внука должна родить, чтоб пацан здоровым рос! А ну дай сюда!

Его мотнуло к столу, Машка с сигаретой в зубах ловко всучила папаше недопитый пузырь и вытолкнула карлика в коридор, грохнула дверью. Потом бросила окурок в банку, откинулась к стенке.

– Наташку с работы уволили на прошлой неделе, она прям во время смены напилась, – услышал Денис. – кодировка слетела, наверное. Ну ее и выперли, а зарплату дали, как положено. Ну и началось, три дня остановиться не могли. А сегодня Наташка с матерью поругалась и погулять пошла. Дальше ты знаешь. Его посадят, да?

Она уже все просекла и скалилась отвратно, Денис старался на нее не смотреть. Собрался с духом, и проговорил, разглядывая магнитики на холодильнике:

– Мы понимаем вашу боль от утраты близкого человека, и готовы компенсировать вашу потерю…

– Сколько? – перебила его Машка. – Сколько дашь, чтоб мы к вам претензий не имели?

Стало полегче: эта дрянь сразу перешла к делу, разговор не затянется. Денис назвал сумму, Машка поморщилась, положила ладонь на выпиравший горой живот.

– Не, это мало. Мне рожать скоро, ребенку столько всего надо купить. И оставаться тут я не собираюсь, закончу курсы маникюра и поеду в Москву деньги зарабатывать. Я слышала, там за день можно двадцать штук легко сделать. У моего ребенка должно быть все самое лучшее!

И назвала сумму почти в два раза больше той, что предлагал Денис. А он реально не знал, что делать: торговаться, уступать или уйти, бросив эту затею. Растерялся, но виду старался не показывать. Прикинул, что потянет, без копейки реально останется, но потянет, сейчас главное Пашку выручить, а деньги – дело наживное.

– Тебе лет сколько? – Денис оглядел Машку с ног до головы. Та вытащила очередную сигарету, закурила, выпустила дым в потолок.

– Восемнадцать недавно исполнилось, – выдала она, – я совершеннолетняя и дееспособная, не боись. Не привлекалась, не судима, на учете в дурке не состою. Гони денежки, и все сделаю, как надо, мать с папаней ничего и не узнают. Или друг твой на семь лет сядет, потому что Наташка хоть и пьяная, но он транспортным средством повышенной опасности управлял, а это отягчающее обстоятельство. Я в интернете читала.

И улыбнулся кривыми зубами, гадина. Денис отвел взгляд. На стол запрыгнула кошка и принялась чесаться, около брошенного напротив дома «ровера» слонялись кривые тени, но близко пока не подходили.

«Урода родить не боишься?» – вопрос был готов соваться с языка, но Денис смолчал. Согласился, а куда деваться, взял у дешевки ее номер телефона.

– Машина у тебя хорошая. Дорогая? – Машка с сигаретой в зубах вышла в коридор, взялась за ручку, повернулась к Денису.

– Им водки надо, – она показала куда-то вдаль, – денег дай мне, я схожу куплю, чтобы не орали.

Денис отдал ей всю наличку, что нашлась в карманах. Машка оделась, они вместе вышли во двор. Тени от «ровера» переместились ближе, послышался рэп и радостные матюки. Машка послала в ответ одного, взяла под руку другого и потопала куда-то вдоль дороги. Денис посидел немного в машине, посмотрел на окна второго этажа, но там ничего не происходило, лишь погас в кухне свет. Окончательно пришел в себя и поехал домой.

В квартире было очень тихо, горела только лампочка в кухне. Денис содрал с себя пропахшую кошками и картошкой куртку, постоял немного в темноте. Ира была дома, на вешалке висело ее пальто, на полочке лежала сумка. Денис пошел в кухню, выключил свет и уставился в окно. Было до того тошно и мерзко на душе, что даже привычный вид с девятого этажа вызывал отвращение. Где-то там, в гуще дрожащих огоньков в морге лежит пьяная в хлам Наташка Рослякова, ее беременная сестрица купила родителям водки и, может, поминает Наташку вместе с ними, а Пашка тоже где-то там, в ИВС, ждет суда.

Денис поставил чайник на плиту, повернулся к полке с заваркой и вздрогнул: в дверях стояла Ира. Как была, в джинсах и свитере, волосы точно так же собраны на затылке, она хотела пройти вперед, но передумала.

– Ира, иди спать, – попросил ее Денис, – не сейчас.

Девушка не ответила, но и не шелохнулась, так и стояла в дверях черной тенью. Чайник засвистел, Денис налил в кружку кипяток. Больше всего хотелось сейчас тишины и темноты, и чтобы никого поблизости в радиусе пары километров. Последнее было неосуществимо, приходилось терпеть.

– Нам надо обсудить кое-что, – сказала Ира, – если я тебя правильно поняла тогда в машине, то…

– Ира, все в силе, – Денис сдерживался, чтобы не перейти на крик. Кипяток выплеснулся из чашки на стол, пришлось искать салфетку. Ира кинула Денису полотенце, тот поймал на лету и вытер стол.

– Все в силе, – повторил он, обращаясь к черной тени у стены, – все будет, как я обещал. Но давай завтра, пожалуйста.

Ира переместилась к плите, застыла у него за спиной. Денис чувствовал ее взгляд, но не оборачивался, ждал, когда девушке надоест и она уйдет. Понимал, что выглядит отвратительно в ее глазах: наобещал с три короба, а сейчас говорит сквозь зубы. Но пересилить себя не мог.

– Я верю, – сказала Ира, – завтра так завтра. На работе проблемы?

– Да.

Стало немного полегче: с разговорами лезть она не собирается, скандала пока не предвидится. Видно, что ей нелегко удержаться от расспросов, но старается, и это, граждане, прекрасно.

– Может, уволишься? – услышал он, – ты как повышение получил, уже полгода сам не свой. Я тебя другим помню.

Ага, уволишься, отличная мысль. И как они жить будут, в школу свою она на какие деньги поедет? Гениально, чего уж там.

Ира негромко вздохнула, вышла в коридор.

– Спать ложись, поздно уже. Спокойной ночи, – донеслось из комнаты, потом закрылась дверь. Денис посмотрел на часы – четверть первого, обалдеть. Подумал, что завтра надо встать пораньше, привести себя в порядок и ехать в банк, забрать остатки денег, рассчитаться с Женькой, отдать беременной шалаве оговоренную сумму… Банк!

Денис принялся искать нужный номер, набрал Серегу, спокойного, вот реально непробиваемого парня, с сонным взглядом и волчьей реакцией. Уму непостижимо, как этакие таланты уживались в одном человеке, но что было, то было, и за это Денис, а ранее его предшественник Серегу очень ценил. Тот ответил быстро, точно ждал звонка.

– Извини, что так поздно, – Денис закрыл дверь в кухню и снова отошел к окну, – забыл сказать: завтра Андрея в банк отвезти надо, на Гоголевский. Знаешь, где это?

Серега ухнул что-то утвердительное и примолк.

– К девяти надо быть там, выезжайте пораньше. Все, как обычно: отвез, подождал, доставил на место. А на послезавтра отгул бери.

Серега выразил свою горячую благодарность и готовность исполнить все в лучшем виде. Денис попрощался, отбился, и решил, что поспать все-таки надо, хоть голова разрывалась от мыслей, а нервы от эмоций. В сотый раз обругал себя последними словами за неудачную шутку с Пашкиной фобией, сходил в душ, улегся на диване в маленькой комнате с окнами на дальний лес с вечным заревом над чередой елок: там была Москва, которая, как известно, никогда не спит. Покрутился час, или больше, когда задремал, наконец, и только сейчас вспомнил, что не сказал Сереге про аргументы. Решил позвонить утром и заснул, наконец, когда спать оставалось чуть больше двух часов.

Ира утром ушла первой, Денис сквозь сон слышал, как закрылась дверь. Через несколько минут по месседжеру пришло сообщение: «я в Москву, вернусь вечером». Раз предупредила, то не обиделась – новость не могла не радовать, и Денис принялся собираться. Минут через сорок позвонил Серега, сообщил, что они уже на Гоголевском, и Андрюху, как представителя вип-клиента уже запустили в офис, а он сам ждет за воротами, так как пропуска на машину не было. Но до ворот всего несколько метров, так что шеф может не волноваться. Потом позвонил Женька, и деловито сообщил, что сестра Росляковой наотрез отказывается ехать куда-либо, мотивируя это плохим самочувствием, и требует компенсацию с доставкой на дом.

– Соглашайся, – сказал Денис, – фиг с ней. От нас не убудет, лишь бы обратку не включила.

Женька был того же мнения, на чем и расстались: юрист занялся подготовкой к встрече, а Денис поехал за деньгами. Был первым клиентом в этот день, все прошло быстро, как по маслу: сотрудники вошли в положение, нашли искомую сумму и даже не уговаривали подумать и все такое, чем они обычно охмуряют посетителей. Забрал все, созвонился с Женькой – тот сообщил, что их ждут в любое время, и поехали в Шараповку. С каждым километром на сердце становилось все тяжелее, а в душе вскипала злость. Место, где вчера стояли в пробке, проскочили за считанные минуты, дальше пришлось остановиться. Женька потребовал показать ему место происшествия, и весь красивый, в брючках в обтяжку, в черном пальто и лаковых ботинках, рыскал по грязи, заходил к бордюру то с одной, то с другой стороны и даже что-то фотографировал.

– Откуда она ползла? – крикнул Денису, тот поморщился:

– Без понятия. Я позже подъехал. Она тут лежала, машина Пашкина здесь была.

Женька сеттером сунулся туда, сюда, добежал до канавы и чуть не съехал в нее на скользких подошвах. Покрутился, точно вынюхивая что-то и сел в машину, поглядел на перемазанные грязью дорогие ботинки.

– В крови у нее больше двух промилле, она вряд ли помнила, куда и зачем шла, да и просто идти в таком состоянии непросто, – проговорил Женька и принялся платком очищать лаковую кожу.

– Пашка сказал, что она выползла на дорогу. – Денис отъехал от остановки

– Вот, в это я поверю. Выползти могла, запросто. – Женька скомкал платок и сунул в карман, – нормально все должно быть. Дознаватель с пониманием, следак тоже сочувствует. Я им сегодня все обещал.

– Ну и хорошо. Сейчас все тут решим и поедем. Или сам?

– Сам, – выдал Женька, – дело такое, интимное, можно сказать.

Сам так сам, так даже проще, можно никуда не тащиться после логова Росляковых. Женька все сделает в лучшем виде, и не такое проворачивал.

В зеленом доме их ждали: Машка открыла сразу, едва Денис постучал в дверь. Открыла и оторопела, уставилась на роскошного Женьку. А тот ласково улыбнулся ей, расстегнул пальто, под коим оказалась белейшая чуть ли не до половины расстегнутая рубашка, на мощной загорелой шее блестела золотая цепь. Машка реально разинула рот, кошки не орали, а терлись о косяки дверей и пялились на незнакомца.

– Где мы можем поговорить? – Женька не дал Машке прийти в себя, – отойдите от двери, тут сквозняк, а в вашем положении надо беречь себя.

Приоткрылась дверь справа, показалось мятое желтоватое рыло с нечесаными космами до плеч. Машка втолкнула мать обратно, оскалила кривые зубы и повела гостей в кухню. Женька пнул с дороги кошку и двинул следом.

Дениса волновало одно: если беременная шкура выкатит цену больше оговоренной, то Женьке заплатить будет нечем. Придется просить подождать, и он согласится, но получится не очень хорошо, плохо получится и неправильно. Вспомнил заманчивые предложения, что видел недавно в банке насчет кредитов, и подумал, что на крайний случай придется оскоромиться. Вовеки в долг к банкам не залезал, но все когда-то бывает в первый раз. Но не пришлось: Женька крутился возле Машки мухой: и стул ей подвинул, и форточку прикрыл, и водички налил из-под крана, даже чашку предварительно помыл. Дождались, пока та усядется и напьется водичкой, потом Женька разложил на столе бумаги.

– Здесь подпись ваша, что согласны на примирение и компенсацию, и здесь, будьте добры.

Машка принялась читать, морща нос, свела к переносице кривые белесые бровки. Женька зажмурился, сжал кулаки, Денис смотрел в окно. На детской площадке дрались бездомные псы, за ними наблюдал дед, в старике Денис опознал вчерашнего всезнайку, что спорил с очкастой теткой.

– Это что? – неожиданно басом выдала Машка, – что за фигня? Мы на другие деньги договаривались! Я это не подпишу, нашли лохушку!

Денис повернулся, но Женька опередил его. Подскочил к Машке, согнулся услужливо и вкрадчиво проговорил ей на ухо:

– Машенька, это официальный документ для компетентных органов. Мы же не можем указать там всю сумму, чтобы к вам не появились лишние вопросы. И потом, налоговая также может потребовать уплатить налог со всей суммы дохода, вам же это не нужно, верно? А получите вы все, как вчера договорились, до копеечки.

И глянул на Дениса. Тот достал деньги, положил на стол. Машка потянулась к толстым пачкам, Женька подвинул ей листок.

– Сначала посчитаю, – Машка перегнулась через стол, схватила деньги, сорвала банковские упаковки и принялась считать. Денис и Женька терпеливо ждали, в кармане зашевелился на беззвучке мобильник, но Денис не обращал на него внимания. Машка сбилась, начала сначала, Женька надел покер-фэйс и улыбался побагровевшей от умственных усилий лахудре. Вторая пачка, третья, мобильник снова ожил, погудел и затих. Машка взялась за последнюю. Убедилась, что все в порядке, что лохушкой ее никто не считает, сложила пачки одна на другую, потом принялась распихивать их по карманам черного с розовыми сердечками халата. Закурила, развалилась нога на ногу. Женька продолжал улыбаться, Денис от греха подальше следил за тараканом на краю ободранной мойки. За дверью орали кошки, из глубин квартиры вещал телевизор.

– Ладно, пацаны, уговорили, – девка выдохнула вонючий дым, – только ради доченьки своей прощаю вас. Живите.

Она подмахнула бумагу, Женька схватил ее, сложил и спрятал в карман. Дверь открылась, в кухню ворвались кошки, Женька подобрал полы пальто и боком двинул к двери. Машка пялилась в свой смартфон, писала кому-то сообщение.

– Вы понимаете, Мария, что все это должно остаться между нами. Даже вашим родителям знать не обязательно.

Машка махнула на Женьку, как на муху, потянулась к брошенной на подоконник пачке сигарет.

– Знаю все, хорош мне мозги клевать. Сказала, значит, сделаю. Все, пока, у меня дел полно.

Женька поправил воротник пальто и чуть ли не бегом двинул к выходу. Вылетели одновременно с Денисом в подъезд, выскочили на улицу, забрались в машину. Женька достал расписку, развернул и упаковал в файл, убрал в папочку. Денис завел машину, мобильник снова напомнил о себе.

– Экая дрянь, – Женька смотрел на окна зеленого дома, – вот зуб даю, что они все пропьют за неделю.

– А если она передумает? Скажет, что не брала денег? – Дениса очень волновали последствия, от Машки слишком много зависело, и веры ей не было ни на грош.

– Может, – согласился Женька, – так часто бывает. Но я все записал на всякий случай, – он показал пришпиленный к лацкану пальто крохотный «глазок» камеры. – В суде на не особо поможет, понятное дело, но хоть кровь этой сучке попортим, опеку натравим, чтобы выродка ее в детдом сдать, а самой статейку подберем подходящую.