Все обрадовались неожиданной встрече.
– Андрюха, ну ты поступил? – спросил Игрик протягивая руку.
Андрей улыбаясь:
– Да, к Бондарчуку. А ты?
– А меня Гончаров сразу взял. Надо это отметить. Пойдем в пельменную, я угощаю.
И они двинулись в заведение, что недалеко от театра было. И уже внутри, вокруг круглого стола они ели пельмени разливая портвейн, который доставали из сумки. Было приятно расслабляться под портвейн. Ведь заслужили, доказали, что они талант и это радовало. Это сближало делая общение непринужденным и очень приятельским. Андрей поливая пельмени сметаной спросил:
– Ольгерд, а ты что будешь делать?
– Пойду пока в тролейбусный парк поработаю, а на следущий год поступлю в Гитис.
Игрик разливая по граненным стаканам съязвил:
– Да, да пусть поработает. Может за год ума наберется.
Марго как всегда одета в обтягивающее темное платье, загадочно улыбаясь спросила:
– Андрэ, я буду так называть. Можно?
И засмеялась своим заразительным смехом. Игрик с Ольгердом тоже прыснули.
– Да Андрюх, теперь ты у нас будешь Андрэ.
Игрику это понравилось. Марго продолжила:
– Андрэ, ты где сейчас живешь?
– На Колхозной, комнату снимаю.
– А мы на Свиблово, квартиру сняли. Ты приедешь к нам в гости?
Андрей стал развивать этот внезапно возникший легкий флирт:
– А может сначала ты ко мне?
Игрик переглянулся с Ольгердом и очень по доброму сказал:
– Андрэ, ты нам Марго не развращай, хотя можешь попытаться. Ничего не выйдет. А знаешь почему? Потому что она преданная.
Они вышли на улицу. Игрик зашел в телефонную будку, кому-то звонил. Остальные молча курили. Он вышел и сразу заявил:
– Андрюх, мы с Ольгом сейчас по делам, а ты погуляй сегодня с Марго. Вот тебе "чирик". Сходите в кино, вина купи, цветы. Вообщем сообразите.
Сунул в руку Андрея десять рублей, сумма по тем временам солидная, они стали ловить такси.
Вечер выдался романтичный. Сидели в кино, он взял ее руку, гладил. Она не одергивала. Смотрела на него и смеялась. Потом они шли по бульвару, вышли на Сретенку. Светили фонари и силуэт Марго на этом фоне, выделялся особо. Это будоражило, где-то внутри.
Уже под утро, они сидели закутавшись в одно одеяло и закуривая от спички, спросил:
– Скажи Марго, а почему Игрик разрешает нам встречаться?
Она ответила своим неподражаемым смехом, сквозь который вставляла слова:
– А потому… Он сказал....с Андрэ встречаться можешь, – здесь она замолкла и потом вновь трелью. – Потому что он… Он не опасен… Ты не опасен…
––
Воспоминаия прервал Игрик, который в очердной раз поговорив по телефону озадаченно уставился на него. Через паузу произнес:
– Так, у нас пацана завалили. Сейчас сюда могут приехать мусора.
– И что делать?
– Ничего, ты пока посиди у меня.
Он вытащил из-за стола два "калашникова", взял их за ремни.
– Пойдем стволы прятать.
Они пошли в ванную. Он встал на стул, раздвинул потолок и забросил туда все то, что мешало их творческому процессу. Вернулись в кабинет, где Андрей со всей своей непосредственностью спросил:
– Ну, что Игрик обкладывают?
И он с такой же непосредственностью достал из ящика большой пистолет, положил на стол и спокойно сказал:
– Змудохаются обкладывать....
В дверь позвонили. Он поднес палец к губам; тс-с, мол тихо, молчи. У Андрея внутри, что-то екнуло: " Ну вот оно – началось". Игрик взял ствол и взглянув в монитор выдохнул:
– Свои. Сейчас открою.
Андрей остался сидеть на кожанном диване. Дверь в кабинет открылась. Он вошел, за ним парень с налетом неуловимой азиатчины на лице – Альберт и симпатичная девушка со светлыми волосами, его жена Света. Игрик сел за стол:
– Рассказывай.
Альберт нервно топтался, видно у него сегодня была очень неприятная история. Начал довольно эмоцианально:
– Короче, утром за мной заехали пацаны и мы поехали на стрелку по нашему делу. А к Свете должен был приехать Миша, решить вопрос с ее машиной. Мы уже едем. Звонит Светуля: " Альбертик приезжай, меня чуть не убили". Я срываюсь. Приезжаю домой, там полная квартира мусоров и Миша лежит мертвый.
– Так, что это было? – нервно перебил Игрик.
Света взяла инициативу в свои руки:
– Давай я расскажу.
– Давай.
– Альбертик утром уехал и сразу пришел Миша. Он должен был мою машину в автосервис отогнать. Я приготовила кофе, звонок в лверь, смотрю в глазок. Стоят двое прилично одетые, спрашиваю: – "Кто?" Они: "Мы из Мосэнерго, показания счетчиков снять". А вчера была в Жэке там объявление висит, мол будут ходить инспекторы снимать показания. Открываю, они заходят. Первый с авторучкой и блокнотом к счетчику, а тут из кухни выходит Миша и они как-то одновременно достают пистолеты и начинают стрелять. Я подумала может это шутка, у них пугачи. Оборачиваюсь. Миша держит грудь руками и улыбается. Я откидываю руку одного и в подъезд, но не вниз побежала, а наверх. Перепрыгиваю ступеньки, звоню во все двери, никто не открывает. Добежала на самый верх, чердак закрыт, думаю все. Слышу гул шагов и входная дверь хлопнула, они сразу вниз побежали. Возвращаюсь в квартиру, посреди коридора лежит Миша. Я его перевернула, он весь в крови, глаза открыты. Успел сказать:"за что?" И все закрыл глаза. Я пошла к соседке, вызвала милицию…
Она замолчала, было видно как нелегко ей вспоминать то, что пережила утром, каким-то чудом оставшись живой. Негоже женщине, да еще красивой, попадать в такие мужские переплеты.
Игрик разлил всем и выдержав паузу выдал:
– А знаешь Альб, они по твою душу приходили. А Миша не при делах, пацан попал под раздачу. Надо достойно похоронить.
Все выпили. Альберт тут же вдогонку налил себе вторую, видно хотел алкоголем снять внезапно навалившийся стресс.
В дверь опять позвонили, все нервно переглянулись и застыли как в сцене "Ревизора" – в ожидании ревизора.
Он взглянув в монитор успокоил:
– Это Ася, пойду открою.
Они вошли и по лицу Аси, Андрей понял девушка на нервах, надо уходить. И уже обуваясь в коридоре услышал, как Игрик говорил Альберту:
– Думай Альб, думай. Кто мог на тебя навести…
––
1997год. Посиделки.
БМВ седьмой модели притормозило у палатки на проспекте Мира. Игрик с Андреем вышли из машины. Уставились на витрину, которая пестрела ярким выбором разных напитков и так маняще призывала их взять. Взяли "Абсолют Пэйпа", пару литровых бутылок, соки и закусить. Поехали на "Бабушкинскую", к Андрею – бухать. Игрик решил собрать своих прошлых друзей, с кем учился в театральном и вспомнить, как он сказал – молодость. Посидеть за рюмкой, узнать кто чем живет. Он всегда был сентиментален. Договорились, кто сможет приедет к Андрею.
У метро "Бабушкинская" притормозил и выходя из машины:
– Ты посиди, я сейчас буду.
Андрей лениво слушал музыку и курил.
– Уважаемый.
Он обернулся в окно и увидел глаза, такие глубокие и проникновенные. Сухопарый мужчина смотрел не мигающим взглядом и от этого взгляда было не отвернуть, в нем был какой-то магнетизм, такой завораживающий, что казалось еще мгновение и он тебя просто раздавит. Такая сила чувствовалась в нем. И низкий голос с хрипотцой, добавил:
– А где Игрик?
Андрей словно под гипнозом выдавил:
– Он отошел.
Возле машины стояли трое и ничего вроде не происходило, но чувствовалось эти люди не простые, с богатой биографией и какой-то невооброзимой силой, которая так рьяно заявила о себе в это бездушное время.
И тут же за этими спинами возник Игрик. Они стали обниматься как старые друзья, напоминающие бывших фронтовиков встретившихся в день Победы. Отошли оживленно, что-то обсуждая, потом пожали друг другу руки и он вернулся в машину. Андрей сразу спросил:
– А кто эти люди?
– Как ты можешь их не знать. Это же уважаемые люди твоего района, они здесь решают вопросы.
Андрей огрызнулся:
– Откуда я их могу знать, они на доске почета не висят.
– Андрэ, я тебя не зря вожу на "стрелки" и знакомлю с людьми. Ты хоть, что-то записывай для сценария.
– А я записываю. Допишу дам почитать.
– Ты напишешь и все неправильно.
– Почему?
– Потому что лучший сценарист это я. И поэтому все буду корректировать лично. Кстати, где твой дом?
Машина подъехала на стоянку, рядом панельная девятиэтажка, которыми застроили окраины Москвы, не отличишь одну от другой.
На кухне сидели пять человек, пили "Абсолют" и вспоминали.
– Игрик, а помнишь как на показе ты изображал Леонтьева, ты был в лосинах и в парике.
Леша Хворов задел за живое. Игрик отреагировал:
– Да, я был в лосинах и в парике, а Гончаров сказал, – он смешно, голосом спародировал мастера, – а я думал, что это сам Леонтьев пришел к нам на мастерство.
Все засмеялись.
Серега Зуев подхватил:
– И весь курс ржал.
Андрей Касьян уже изрядно принявший, добавил:
– И он тогда сказал, что возьмет тебя в свой театр.
Саша Кульман пытался перебить:
– А когда это было? Какой курс?
Начался галдеж, каждый пытался вспомнить подробности из студенческой жизни. Как учились, как жили в общаге. Хворов опять спросил:
– А когда ты из тюрьмы вышел, где жил?
– У Касьяна, он дворником работал. У него была служебная квартира, я у него спал на полу, на матрасе. Помнишь?
Касьян закивал:
– Конечно помню, хата в центре. Недалеко от института. Во времена были, дворнику квартиру давали.
Андрей достал из холодильника очередную, запотевшую. Разлили, закусили. Игрик хрустя огурчиком спросил:
– Хворов, а ты в кино каскадером работаешь?
– И актером, и каскадером.
– У тебя всегда были крепкие руки. Андрэ освободи стол, сейчас будут соревнования.
Все стали убирать со стола тарелки и рюмки. По центру стола, прямо на клеенке Игрик нарисовал прямую линию и началась мужская борьба – арм реслинг. Все, сменяя друг друга, садились напротив него и пытались сломить его крепкую руку. Бесполезно, он валил всех без особых усилий. И только Хворов оказал достойное сопротивление, но и он со временем был повержен…
-–
С-Петербург, 1994 год.
Был весенний легкий день. К ресторану подъехали четыре машины, два черных "Мерседеса" и два джипа. Это был показатель времени, не простые парни ездили на таких машинах.
Они вышли из машин, одетые в костюмы. Игрик был в темных очках от "Рэй Бан", на правой щеке шрам, который украшал его красивое лицо. Светлые до плеч волосы, потемнели.
Они вошли внутрь заведения, пятнадцать крепких парней собрались отобедать. Ресторан был пуст, только официанты сразу выстроились в ряд.
– Так сделайте нам общий стол.
Халдеи кинулись сдвигать столы. Пацаны расселись по местам. Игрик делово руководил процессом:
– Где администратор?
Служебная дверь распахнулась и оттуда выплыла дама, пышная телом, с копной черных волос окольцовывающих ее шею, с горбинкой нос, под которым предательски виднелись черные усики. Она улыбалась:
– Здравствуйте гости дорогие. Чем я могу помочь?
Игрик не любил когда его обслуживали женщины, если выходила официантка, он сразу менял ее на официанта. Но тут уж вышла сама владелица, надо у нее и спросить:
– Вас как зовут?
– Асель.
– Имя какое? Калмыцкое?
– Горское.
– Так вот дорогая Асель, нам с парнями надо быстро поесть. У нас суд здесь за углом, отпустили на обед. Что нибудь вкусно и побыстрей.
– У нас горячее готовится не сразу, надо сделать заказ и ждать.
– У нас нет времени.
К Асель подошел человек в белом колпаке и что-то шепнул. Она кивнула головой и улыбнулась:
– Зато у нас есть борщ. Повар мне сообщил, что уже готов.
Игрик поднял руку:
– Только не борщ.
Пацаны зашумели:
– Давай борщ со сметаной и черным хлебом.
Асель всех успокоила:
– Сейчас все будет. Вы не любите борщ?
Она улыбаясь обратилась к нему.
– Борщ я люблю, когда сам готовлю. А в ваших заведениях он мне не нравится. А знаете почему?
– Почему?
– Потому что где бы я не заказывал борщ, мне его приносят. И всегда с мухой.
Брови у Асель удивленно подпрыгнули:
– С какой мухой?
– Обыкновенная муха. У вас их тыщи здесь летают. И тарелка с мухой всегда попадает ко мне. Даже если борщ заказывают все, муха будет у меня.
Все засмеялись, загалдели:
– Да ладно хорош Игрик поедим борщ, времени нет.
Асель опять улыбнулась:
– У нас такое просто не возможно. В наш ресторан часто приходят уважаемые люди и никогда, никаких нареканий. А знаете почему?
– Ну и почему?
– Потому, что только я отвечаю за все, что происходит в моем ресторане.
Это было утверждающе. Им нравилось когда человек отвечал за слово, так уверенно и надежно, а тут еще эта тетка с мужским характером, сказала и ушла в свой кабинет.
Официанты красиво разносили приборы, ставили на стол хлеб, зелень, сметану. Все молча уперлись в тарелки, надо заглушить молодой голод.
Игрик сидел у стены в середине стола. Ему поднесли последнюю тарелку и он взяв ложку зачерпнул из нее дымящуюся жижу где отчетливо увидел черную жирную точку. Это была муха.
Он даже не удивился:
– Пацаны, я же говорил, что будет муха.
Все уставились на него. Игрик держал на весу ложку, рядом вытянулся официант:
– Уважаемый, а где кабинет Асель? Бери тарелку и веди нас к тете.
Все перестали есть, почувствовав внутри некое отторжение. Несколько парней встали и пошли вслед за ним.
Асель говорила по телефону. Дверь открылась и на пороге появился официант с тарелкой, а следом этот парень в темных очках и еще несколько человек заполонили кабинет.
Игрик протянул ложку ко рту директрисы.
– Я же говорил попадет муха. Попробуйте ваш замечательный борщ.
Она зажав рот пыталась отвернуть голову от ложки. Игрик увидел на столе пенал для карандашей, а в нем станок, одноразовый станок для бритья. Он бросил ложку в тарелку, взял бритву и положив руку на ее густые волосы стал сбривать ее черные усики.
– Вы же сами сказали, что отвечаете за все.
Он резким движением сбривал остатки:
– А так бы я естественно сделал предъяву повару. Но вы в ответе за все. Чуть пацанов не потравили и мне не поверили. А я ведь в отличии от вас, не вру.
Асель выдержала всю экзкуцию, не проронив ни звука, только теперь она поняла значимость каждого слова и серьезность их намерений.
Уже на выходе он зло бросил:
– Вот поэтому я не люблю когда телки обслуживают или руководят. За слово не спросишь…
––
2004 год . Подмосковье, лес.
Среди берез и высоких елей звучала живая музыка. На поляне между деревьев небольшой оркестр играл классику. "Времена года" – Вивальди. Неподалеко, на вертеле жарился кабанчик и запах доброго мяса приятно щекотал обоняние. За столами, среди небольших домиков сидел народ и слушал это необычное звучание, казалось столь неуместное для такой обстановки. Игрик одетый в костюм цвета хаки, напоминающий форму бойскаута, на голове шляпа, суетился между кухней и успевал встречать вновь прибывающих людей. Съезжались гости на день рождение.
Андрей впервые приехал на новое и последнее пристанище Игрика. На поляне, посреди леса стоял бревечатый дом в стиле терема, с модными пластиковыми окнами. Тут же одноэтажные домики для гостей, рядом овраг и небольшая речка, все так сурово и все так естественно.
Он специально выбрал это место, вдали от населенных пунктов, глухие места. А чтобы доехать сюда надо преодолеть овраги и речку, а это порой совсем непросто, особенно в непогоду.
Уехал из большого города устав от непредсказуемой изменчивости социума и чувствовал себя достаточно комфортно. Здесь была его свобода, когда рядом не было "дебилов", которые так стали раздражать последнее время. Он чувствовал себя воином среди этого лесного раздолья. Ходил охотиться, ловил рыбу.
И вот решил отметить день рождения в таком необычном месте, сменив шик ресторанов на природную обстановку, где таким диссонансом звучала классика, которую он знал и любил. Это тоже определяло значимость праздника.
Понаехали пацаны с которыми связывала дружба с "девяностых". Все повзрослели. Ушел налет молодой, безудержной удали, пропала неугомонность. Появилась серьезность, которая скрывала прежнюю "безбашенность". Сидели в каком-то глубинном молчании, слушали классику. Пришли иные времена – общение динстанционно, мобильники стали компьютерами и решать вопросы можно было не выезжая из леса.
Оркестр объявил перерыв. На поляну со стулом в одной руке и балалайкой в другой, вышел парень в рубашке под старину, сел на стул и началось…
Балалаечник Дима был не просто профессионал, он был виртуоз. Инструмент в его руках был как игрушка, которая доставляла удовольствие не только ему, но и всем окружающим.
Он исполнял русские песни, такое поппури известных мелодий. Народ оживился, после классики пошло веселье. Со всех сторон кричали:
– А "битлов" можешь?
И тут же зазвучало – "Мишель".
– А "Дип перпл?"
Плавный импровизм и тяжелый рок на этом инструменте не оставил сомнений, парень может все.
"Дым над водой" – выдавала балалайка.
Официанты разносили глинянные тарелки от которых шел вкусный пар, уха приготовленная в большом котле – прямо на костре. Парни тут же потянулись к бутылкам, разливали любимый напиток – водочку. Игрик сидел в центре за большим пнем, сделанным под стол.
Публика собралась довольно разношерстная, солидные дяди в галстуках, артисты и пацаны. Все смешалось на этой поляне.
Андрей с удивлением рассматрвал новую обитель и ближайшие окресности. Игрик пояснил:
– Вот здесь Андрюха я и живу. Ты думаешь этот дом для жилья? Нет это будет баня.
Они зашли внутрь строения, гле шли отделочные работы. Андрей спросил:
– А почему такая большая баня?
– Так ведь народа много будет приезжать. Сразу сюда. Здесь будет парная, душ, а сверху на балконе музыканты будут играть. А вот здесь в зале барная стойка, стол, ну и все такое для отдыха.
Он провел его по дому, вышли на улицу.
– Игрик, а где будешь жить?
– Пойдем.
Они пошли к обрыву, внизу шумела речка.
– Здесь я возведу крепость, вернее замок в готическом стиле, а там наверху будет терем.
Размах призводил впечатление. Вернулись к гостям, которые были уже изрядно на веселе и увидев хозяина торжества крикнули:
– Давайте выпьем за Игрика.
И зашевелились наливая в стаканы, а тут и мясо поспело. Официанты разносили жаренного кабанчика.
– За Игрика!
Неслось со всех столов.
Выпили закусывая принесенным мясом. И в этой наступившей тишине опять зазвучала классика, музыканты вышли отрабатывать гонорар. Кто- то крикнул:
– Игрик, хорош тоску нагонять. Балалаешника давай.
Его поддержали смехом:
– Давай балалаешника, Диму давай.
Оркестр доиграл свою тему и на поляну опять вышел Дима. Уже темнело и майская ночь принесла прохладу. Вокруг Игрика столпились парни, вновь сплотившиеся в пьяном веселье.
И тут небо озарили разноцветные всполохи салюта, придавая торжественность мероприятию и пацаны в знак солидарности доставали стволы и палили в небо, выказывая свое почтение столь уважаемому человеку, который пригласил на свой праздник…
––
Игрик с годами раздобрел. Сильно поправился. Появился живот, который скрывал кубики, некогда украшавшие пресс. Полнота была ему не к лицу, которое стало круглым и лишь глаза и улыбка напоминала того красивого юношу приехавшего в начале восьмидесятых годов прошлого века покорять столицу.
Он жил в лесу. Дом, свое хозяйство, жена и двое сыновей, которых воспитывал по спартански. Зимой и летом бегали босиком.
Его все устраивало. Не хватало одного, серьезной мужской работы к которой привык и это будоражило сознание. В памяти всплывали картинки из прошлого такого не далекого, будто все было вчера и такого вдруг ставшего далеким, словно из прошлой жизни и это не отпускало. И только дети, его любимые пацаны возвращали в реальность осознавая свою нужность в этом новом до селе неведомом деле…
И все как-то быстро закончилось. Еще недавно здесь бегали дети, плескались в бассейне, а жена хлопотала на кухне или копалась на грядках. И вдруг все резко изменилось. Он часто лежал в больницах, проблемы со здоровьем напоминали о себе с завидной регулярностью. В очередной раз когда его увезли на скорой, жена забрав детей покинула этот райский уголок, уехала в столицу. Детей надо было устраивать в школу, чему он был против, да и вообще она устала жить в лесу…
Игрик вернувшись из больницы остался один и лишь молодая пара из средней Азии, которая работала на хозяйстве, оживляла его одиночество.
И все стало не так. И молодость так быстро прошла и со здоровьем проблемы. И боль которая мучила изнутри не давала покоя, а алкоголь который употреблял, обманчиво притуплял ее на время…
И все это приближало к роковой неизбежности маячавшей своей откровенной близостью…
-–
2014г. Подмосковье, лес.
Сергей уже дремал на диване, когда Андрей потянулся к очередному стволу. Игрик его остановил:
– Все Андрюха хватит. На сегодня чистка закончена.
Андрей действительно хватил лишнего. Самогон который они пили, оказался ядренным.
– Андрэ, давай спать. Там в домике все постелено.
– Игрик, а мы завтра встанем?
– Давай иди, я разбужу.
Андрей пошатываясь пошел к выходу, остановился:
– Игрик крепкая у тебя самогонка.
– Это дяденька не самогонка, это "сурица", древний напиток. Ее викинги перед сражением пили. Утром от нее нет похмелья и башка не болит. Но вы не фига не умеете пить, даже такие напитки. Что-то тебя срубило Андрюха. Печень проверяй.
Андрей вышел на воздух. Было морозно и тихо. Он посмотрел на небо, оно было звездным…
Утром он проснулся с ясной головой, действительно "сурица" не давала похмелья. Очень хотелось минералки. Вышел из домика, увидел рабочего Алима. Тот что-то пилил у лесопилки. У бревенчатого терема, в котором сидели вчера не было джипа Игрика.
Крикнул рабочему:
– Алим, а где Игрик?
Алим подошел и озабоченно произнес:
– Э-э, стрэльба бил. Игрик с Сергей болница поехаль…
Андрей в недоумении перебил:
– Какой стрельба. Кто стрелял?..
-–
Август 2015. Городская больница.
Андрей с массивным пакетом в руке шел по коридору больницы, искал нужную палату. Молоденькая медсестра указала верное направление. Открыл дверь и сразу увидел Игрика. Он лежал на кровати, рядом стол на котором красным цветом распластался резанный арбуз и еще какие-то летние фрукты. Симпатичная девушка хлопотала у тумбочки с лекарствами. Игрик обрадовался:
– Андрэ ты мой доктор. Лекарства принес?
Андрей стал доставать из пакета бутылки с соком, яблоки, груши. Игрик в нетерпении рыкнул:
– Ты издеваешься?
Андрей кивнул на медсестру; мол перед ней можно?
– Давай, давай.
И тогда он вытащил две пластиковые бутылки, поставил на стол. Игрик тут же открыв одну налил себе в чашку, выпил и закусил арбузом.
– Вот теперь жизнь налаживается. Правда Люда?
Она закончила свое дело с таблетками и уже на выходе, улыбнувшись сказала:
– Да, да налаживается, но не увлекайтесь.
И открыв дверь столкнулась с Серегой, тот пропустил ее и хромая зашел в палату.
Андрей не видел Сергея с той злаполучной охоты. Игрик стал наливать себе вторую из той же пластмассовой бутылки.
– Вот Серега, Андрэ мне лекарства принес, две по 07, в пластике.
– Игрик, а что говорят доктора? – спросил Андрей.
– А что доктора, они сами ни хрена не знают. Закупорка вен, надо делать с сердцем стимуляцию. Я сам знаю всю историю моей болезни изнутри. Они не успеют мне задать вопрос и тут же получают квалифицированный ответ с моей стороны. Они спрашивают; мол вы медик, откуда такие познания в медецине и анатомии. Я им; каждый человек должен знать свой организм изнутри. Он может им руководить, управлять. Но я понял это могут знать только боги, увы социуму это не дано. Я знаю, что у меня болит и знаю как лечить. И чем лечить. И вообще я буду себя выписывать из этой богодельни.
Выпил, отрезал арбуз. Он был похож на лектора, который в совершенстве знает предмет о котором идет речь. Оглядел присутствующих и с финкой в руке словно указкой, продолжил:
– Алкоголь разрушает печень, она не востанавливается, но печень у меня в порядке. Утром с бодуна вы все страдаете похмельем, а у меня даже выхлопа нет. Вы же не умеете пить. Вот Серега, че завязал, потому что неправильно пил. Пить надо умеючи. Это целое искусство. Я еще пару дней полежу и уеду на землю, меня ждут сыновья. А ты Андрэ все не доедешь. Если бы ты увидел моих пацанов. Они же вылитые – я и Ольгерд, такие же как мы в детстве.
Андрей перебил :
– Приеду, вот закончу монтаж и приеду на твою землю.
– Во-во, Серега у них всегда монтаж. А вы так и не виделись с той охоты…
И Андрей вдруг вспомнил то утро и ту охоту…
––
Сергей прснулся рано, на часах около пяти. Спал на диване одетый, поэтому времени на сборы не терял. Накинул полушубок, влез в кожанные унты и айда в лес. Пошел по известным ему тропам, высматривая следы очередной жертвы. Но следов особо не наблюдалось. Надо было углубляться в чащу туда, где прошлый раз застрелил кабана. Здоровый был зверюга, но ничего свалил его двумя выстрелами. Звонил Игрику тот подъезжал на джипе, с трудом укладывали тушу в багажник и везли к дому.
Сегодня было сыро, с неба падал ледяной дождь. Винтовку повесил через плечо дулом вниз. Впереди поваленное дерево, полез через бурелом, чтобы выйти к оврагу, а там поляна, куда любило выходить зверье. Он уже почти преодолел непредвиденное препятствие, осталось немного до его лежака, где был настил из еловых веток. Можно лечь в это убежище, затаиться и выжидать, а это он умел, потому и ходил всегда в одиночку, никто не мешает,. С Игриком нельзя, всегда спешит, а здесь спешить не надо, зверь любит терпеливых и только тогда позволит приблизиться. Нога увязла в сугробе, что-то зацепилось, не пускало дальше. Ветки поваленного дерева стеной образовали преграду. Он руками ухватился за толстую ствол, потянул ногу. Раздался хлопок и жгучая боль пронзила ступню ноги. Он ничего не понял, подумал напоролся на сук. Перевернулся на спину и только здесь осознал глупость произошедшего.
Как он охотник со стажем, охотник-одиночка, мог так одернуться, совершить такую оплошность. Ведь такого с ним никогда не было, а тут перевернул винтовку дулом вниз и на тебе зацепился за ветки и одна из них нащупала курок и с оттяжкой щелкнула по нему. Раздался выстрел, он почувствовал как сапог начал наплняться теплой влагой. Опершись на карабин попробовал встать и сразу жгучая боль пронзила всю ногу, упал. Достал телефон, набрал номер:
– Але, Игрик у меня самострел.
Игрик еще спал, когда раздался звонок. На дисплее номер Сереги, с первых слов сразу все понял:
– Ты где?
– У обгоревшей сосны, ползу к дороге.
– Сейчас буду.
Быстро оделся и в джип. Поехал по знакомой дороге вглубь леса.
Серега дополз до дороги и перехватывая ствол дерева поднялся на ноги, увидел свет фар приближающийся машины. Игрик выскочил и помог ему доковылять до авто.
Уже в больнице врач обнадеживающе сказал:
– Вовремя привезли, потерял много крови. Выстрелом перебило три пальца, придется ампутировать…
––
2016 год. Подмосковье, лес. Звезда.
Андрей ехал на машине по проселочной дороге, которая петляла своими неровностями. Вот здесь поворот направо, в дремучий лес. Начались овраги, машину трясло. Вот еще мелкая речка, брод. И уже на другом берегу поднявшись по склону увидел знакомое поле и дом из бревна, возле котрого стоял джип Игрика и еще какая-то машина.
Он вышел из машины и направился к дому. Стояло лето и в этом отдаленном месте, посреди сосен и полей по особо чувствовалось это время года, своей яркой насыщенностью и неожиданными, дурманящими запахами. Подумалось: "Ну вот я и приехал к Игрику. Не на пикник".
В знакомой комнате, там где раньше был телескоп, стояла кровать, на которой возлежал Игрик, обложенный со всех сторон подушками. По бокам капельницы и девочка Даша перебирает лекарства. Игрик вяло приветствовал:
– Андрэ, проходи присаживайся.
Он похудел, с коротким ежиком на голове, который так ему не шел. На лице бледная тень и усталость.
– Андрэ, вот Дашулька за мной ухаживает.
Дашулька погладила его по голове:
– Хорошо, хоть сегодня бульон поел.
Игрик пытался улыбнуться, было видно как ему тяжело.
– Андрэ, я стихи начал писать.
Андрей подхватил тему:
– Хорошо, дашь почитать.
– Я диктую, а Даша записывает.
Он говорил медленно, каждая фраза давалась с трудом:
– Даша, где последние? Дай я почитаю Андрюхе.
– Игрик не надо, давай потом. Я приеду с ночевкой.
– Да-а, потом. Могу не успеть…
Скрипнула дверь, вошел Серега. Игрик заулыбался и Андрей вспомнил эту улыбку, вот так же он улыбался в том далеком 85 году во Вгике, когда протянул ему руку и произнес: "Очень приятно Игрик". Все было похоже на дежа вю. Сергей молча сел рядом.
– Так вот Андрэ, что-то потянуло меня на поэзию, хотя знаю если бы начал раньше, стихи мои стали бы классикой. Ну ты знаешь.
Андрей кивнул головой. Он тяжело вздохнул:
– А вообщем-то, не все так плохо. Мне кажется сегодня я ее увижу.
– Кого? – не понял Андрей.
– Звезду, Андрюха звезду.
Все одновременно задрали голову в окно на крыше, где было синее небо и белые облака плывшие рядами напоминали мультик из детства.
– Игрик, я завтра уезжаю на съемки.
– На съемки? Жаль Андрюха, что мы не написали с тобой сценарий.
– Как встанешь, допишем.
Он посмотрел как-то странно, во взгляде чувствовалось недоверие и безнадежность. Серега сосредоточенно молчал. Андрей стал собираться:
– Игрик, ты же сам говорил. Боги не умирают…
––
Андрей мчался в город. Уже темнело и в окно машины видел небо, сегодня оно было особенно звездным. Он вспомнил последнюю фразу Игрика. И вдруг предательски, где-то глубоко в сознании мелькнула мысль. Нет даже не мысль, а цитата от японца Харуки Мураками: "Смерть находится не на противоположном конце жизни, а лишь затаилась в ней"…
Было темно и тихо. Игрик проснулся от этой звенящей тишины. Открыл глаза и увидел окно в крыше, а там как на картине – звездное небо. Сегодня звезды были черезмерно ярки. Ему было очень хорошо и уютно. Боль, которая не давала покоя последнее время куда-то ушла. Он улыбался и смотрел на звезды.
И вдруг одна из них мигнула. Не отрываясь смотрел на нее. Ему показалось, что ее знает, имя вспомнить не мог. Она стала приближаться и опять мигнула. Он вдруг увидел себя в далеком детстве; они с Ольгердом лежали на крыше и встречали рассвет и вдруг увидели – небо порозовело и появился светящийся шар, который излучал свет, такой же яркий как эта звезда. Но там был теплый свет, а здесь серебристо холодный.
Она опять замигала очень быстро… А потом вспыхнула… И погасла…
Он узнал ее.
Он ее нашел.
Это была его Звезда…
––
На экране монитора лицо женщины. Ей за сорок, на лице легкие признаки увядающей молодости и красоты. Она пьет кофе и курит:
– Конечно же я помню его, остался в моей памяти там далеко, в конце восьмедисятых. Он мне всегда нравился, я была молодая девчонка из провинции, а тут два красавца, такие брутальные провинциалы, поставившие на уши всю Москву. Он всегда был такой умный и дерзкий. Красавец. От него падали все столичные штучки. А его имя мне однажды очень помогло. У меня были деньги и я за границей купила шубу. За десять тысяч долларов. Приехала в Москву, здесь холодно. У меня на Тверской назначена встреча. Одеваю шубу и в центр. А Москва тогда была такая помойка. Везде торгуют, кругом проститутки, бандиты, всякая шваль. И вот я иду, как дура в этой шубе, а все одеты в турецкий стиль. На встречу два амбала, плечами толкают в подворотню. Я даже пискнуть не успела, они зажали меня в угол и один начал теребить за рукав, мол шубку надо снять. Я забыла как зовут мою маму и имя папы вылетело из головы. И только одно имя могло мне помочь. Я им говорю; ребята я работаю не одна. Я работаю с Ириком. И все. Они извинились; мол ошибочка вышла мадам. Игрика мы уважаем. Вывели меня из подворотни на Тверскую и растворились в толпе, как привидения. А я стояла и думала как хорошо, что он есть, где-то рядом… А сейчас его нет и таких как он, увы уже не будет…