Рядом с Ольгердом сидела симпатичная девушка модельного типа, она молча курила и с интересом наблюдала за происходящим…
––
1994 год. "Тёрки".
Ресторан "Разгуляй", что на Бауманской снискал себе добрую славу, своими расписанными под старину залами, цыганами и конечно же русской кухней. Сюда привозили звезд мирового кино и эстрады и даже королевских особ. Здесь был свой шик навеянный русским стилем, такой знакомый и такой узнаваемый, особенно для людей не живших в этой стране, но имеющих о ней представление именно в таком виде, что представляло из себя сие заведение. И конечно же это место облюбовали для себя представители криминальных структур. Бандиты любили широко посидеть, вкусно поесть, а тут еще на десерт – цыгане.
Ольгерд припарковал машину и вошел внутрь. В фойе его встретил администратор Толик, седовласый, с усами – персонаж из прошлого века. Он знал всех людей, посещавших знаменитый ресторан. Ольгерд поздоровался:
– Привет Толик. Игрик здесь?
Толик закивал:
– Здесь, здесь. В "лубке" сидит.
"Лубок" один из залов ресторана, роспись "а ля рус". Игрик сидел за столом и что-то лениво жевал. Ольгерд присел, сразу возник официант с меню.
– Не надо, – отмахнулся он – времени нет давай, что-нибудь побыстрее. Пельмени – "Разгуляй".
Хорошие там были пельмени.
Официант исчез. Игрик не торопясь, попивая пиво:
– Я смотрю у тебя на почве "кокса" крышу сносит?
– Ты это к чему?
– А что ты устроил на "стрелке"? Ты зачем заявил "законнику" Берцу, что не знаешь такого вора. Он кипиш поднял.
Ольгерд огрызнулся:
– А я и правда не знал такого вора, он стал борзо нашего коммерса под себя мять. Ну я и дал ответку.
– Василий, они хотят по тебе вопрос решить. Сейчас приедет Славка, нужно с ним обсудить эту тему. Слава скажет слово, но они все равно не остановятся.
– Игрик, что мы сейчас эту тему качать будем. Наши интересы остались на прежних позициях, от коммерса они отстали. Воров развелось, шмальнуть некого…
В зал вошел парень с темными волосами, которые свисали до плеч. Это был Слава бауманский, лидер местной группировки, которая держала в своих руках значительную часть столицы. Поздоровался:
– Здорово, братья бродяги. Чем угощаете?
Они встали, по очереди обнялись. Игрик предложил:
– Хорош Слав, ты же знаешь меню своего ресторана, заказывай.
– Ну, ресторан допустим пока не мой, но кухня здесь отменная.
В зал вошел администратор Толик и участливо спросил:
– Слава, куринная лапша и котлеты?
Он знал его диетическое меню.
– Да, Толь и вырезку отдельно.
Игрик удивленно:
– Вырезку? Для кого?
– Для собаки. Купил ротвейлера, жрет много. Здесь беру вырезку, хорошая. Надо поднимать бойца на ноги. А вы, что выпиваете?
Игрик допив пиво, поставил кружку на стол:
– Я пивка, а Ольгерд у нас не пьющий. Слава ты слышал, что мой брат учудил на "стрелке" в Балашихе?
– Да, сказали.
Они вопросительно уставилсь на Славу. Тот выпил минералки, продолжил:
– Короче пацаны, мы с этим "законником" дел не имеем, он лаврушник. Они уже хотят влезть на нашу территорию. Это не по понятиям. Вообщем у нас здесь будет сход, я скажу слово за вас, многие бродяги поддержат. А ты Ольгерд молодец не отдал свой бизнес даже ему. И ты был прав, ведь он в начале даже не представился, откуда ты знал его положняк.
Слава говорил спокойно и вразумительно, каждое его слово было весомо, чувствовался характер и сила. Игрик спросил:
– У нас тут пацана завалили, Серегу. Может узнаешь, кто его сделал?
– У нас тоже проблемы с "ореховскими". Они хотят "Арлекин"(ночной клуб) под себя взять. А за пацана спрошу. Какая-то стремная канитель начинается…
Слава знал, что говорит. У него был большой бизнес и до пятисот бойцов в коллективе…
-–
1994 год.
Белоснежный "Форд" типа "Таун Ка", без номеров, ехал за тремя джипами. Игрик достал из бардачка диск и включил музыку:
– Андрэ, мы будем слушать Брамса.
– Игрик у Франсуазы Саган есть рассказ "Любите ли вы Брамса", когда прочитал, послушал Брамса. Мне нравится.
– Андрей ты же в музыке дебил, как впрочем и во всем остальном. Так вот послушай кто был он и почему мне нравится это.
Андрей слушал тираду о Брамсе, под Брамса. Фары освещали дорогу и впереди едущих джипов. Все это напоминало съемки боевика, только не видно ни камер, ни режиссера.
Подъехали к воротам. Посигналили. Ворота открыл пьяный сторож, который вдруг сразу протрезвел, увидев как колонна странных машин въехала на территорию и остановилась у одинокого корпуса, с железными дверями над которыми висела лаконичная табличка – "Морг". Вот здесь и тормознули. Игрик выходя :
– Андрюха, ты посиди в машине.
И ушли. Скрылись как призраки за черными дверями, где уже был другой мир – тишина и покой. Андрей курил у машины. Двери морга со скрипом распахнулись, они вышли возбужденные и сразу закурили. Игрик выпустил дым:
– Все пацаны, поехали. Сейчас где-нибудь посидим в кафешке и перетрем.
Сели по машинам и поехали в сторону Кутузовского. Андрей смотря на мелькающие фонари на проспекте, спросил:
– А что это было?
– У нас пацана завалили, на нем живого места нет. Я не хотел, чтобы ты это видел.
Остановились у летнего кафе, вышли и сели за столики. Подошла официантка. Дерзкий парень ее осадил:
– Девушка принесите воды и чая. Игрик, а вы что будете пить?
– Я пивка. Андрэ, а ты что будешь?
Андрей заказал чай. Официантка ушла и сразу пошел галдеж. Парни эмоцианально, наперебой пытались, что-то высказать. Было непонятно, то ли они жалеют Серегу, которого завалили эти педерасты, то ли они хотят отомстить и скорее преувалировала жажда мести. Они завалят любого, только скажите кто так жестоко расправился с их братом Серегой.
Игрик молча пил пиво. Они отбарабанив свою эмоцию, молча уставились на него.
– Пацаны, мы так ничего не решим. Я завтра позвоню людям и узнаю информацию у мусоров. Но мы должны искать по своим каналам, кто заказал Серегу и кто это сделал. Надо встретиться с люберецкими, коптевскими. Кто- то , что -то знает, где-то всплывет.
– Игрик, а ты помнишь "стрелку" с какими-то залетными, когда они на "девятке" с "калашами" приехали…
Он перебил:
– Да это отморозки были, но вряд ли они. Их уже вся Москва ищет. Они Юру Ступу завалили.
– Но ведь Серегу многие знали, не могли вот так сразу из "калаша" вальнуть.
– Мы сейчас можем перетереть все, но это ничего не даст. Мы можем искать не там где надо, давайте завтра на трезвую голову все обсудим.
Летний рассвет уже давал о себе знать. Сразу засобирались и по машинам.
Опять белоснежный "Форд" типа "Таун Ка", без номеров ехал по Кутузовскому, в сторону Сокольников. И опять два бравых молодца в форме, тормознули своей волшебной палочкой. Остановились. Они попросили выйти из машины. Игрик снова вытащил кучу бумаг и положил их на капот. Один посмотрев документы, внимательно уставился на него в надежде найти слабое место. Нашел и радостно произнес:
– Так вы же пьяны?
Игрик смешно икнул и невозмутимо глядя на стража порядка добил его фразой:
– Вы что обалдели?! Я трезвый никогда не езжу.
Сказано это было без всякой бравады, мол я крутой, что впрочем не оставило сомнений у присутсвующих, все именно так не нарочито, по правде, которая не нуждалась в подтверждении сказанного. Менты виновато переглянулись друг с другом и один возвращая документы сказал неуверенно:
– Ну ладно. Езжайте. Только это…
Игрик смотрел глазами удава. Молодой лейтенант добавил так, отчего Андрею захотелось перевернуться:
– Поаккуратней там…
Сели в машину и поехали дальше, в Сокольники…
И уже сидя в кабинете, разлив по очередной рюмке сказал:
– Мой тебе совет Андрюха, не ввязывайся в это расследование по поводу Юры Ступы. . Его завалили отморозки, приехали из его города. Они всех валят, пацаны думают они и нашего Серегу завалили. Попадешь под раздачу, даже я не смогу тебе помочь…
Игрик вдруг вспомнил, как они с Юрой сидели в судейской коллегии, когда в спорткомплексе Олимпийский проводили первый чемпионат мира в Советском союзе по кикбоксингу. Приехали мировые звезды, киноактер Чак Норрис и известный чемпион в этом спорте Бенни Уркидес. Он был постановщиком трюков в кино, да и сам снимался как актер. Тогда это было очень солидно и весомо. Страна открывалась для всего мира и известные личности частенько приезжали на эту, некогда закрытую территорию. Их приглашали судить матчи, выступать на корпоративах или просто организовывали концерты. Олимпийский был хорошей площадкой для проведения спортивных соревнований и для концертов со звездами мировой величины. Здесь в 89 году выступал "Пинк Флойд", а позже известный предприниматель Лисовский открыл клуб "Лис'с". А вот сейчас Чак Норрис главный судья на этом чемпионате.
У Юры Ступы была спортивная федерация "Китэк", которую он возглавлял. Они решили сделать первое спортивное шоу. Выступление известных артистов, девочки в купальниках, а потом поединок меджду нашим спортсменом и титулованным американцем. Все сделано с размахом, вложены немалые деньги, Олимпийский был полон.
Игрик состоял в другой федерации, где достиг немалых успехов и его как опытного спортсмена приглашали на такие мероприятия в качестве гостя или в судейскую коллегию.
Вот здесь и познакомились с Юрой.
Наш кикбоксер в этом поединке проиграл. Этот спорт только появился у нас и завоевал особую популярность у представителей криминальных структур. Им нужны были такие бойцы, которые играючи могли сделать из человека бесформенную грушу. Они вливались в эти структуры, потому как идти было некуда, везде хаос и безработица, а у тебя в руках сила, а сила эта твоя свобода. Ведь не зря ты столько лет потел на ринге, доказывая свое превосходство. И вот теперь настало время заявить о себе социуму, который так не справедливо пытается тебя не замечать. Но эту силу стали замечать, социум не был готов к такой агрессии, жестокой и беспощадной. Да воруете, "дербаните" страну, но зачем убивать? Ведь должны быть законы, которые не работали. Есть Конституция. Но этого на тот момент как-бы не было, вернее возникли сомнения в правильности выбранной идеологии. Вот здесь и заявили о себе непокорные. А вправе ли социум диктовать мне условия? Ведь сила живет по другим законам и понятиям и эти понятия, впоследствии опредилили показатель этой маргинальности. Это было их время и оно оказалось увы скоротечно. Промелькнуло в сознании, отложив в памяти состояние страха у всего социума, какого-то неприятного и какого-то липкого. А сейчас воспринимается как анекдот про "новых русских", а ведь так было и мы так жили…
После поединка сидели в ресторане, было много спортсменов и известных артистов. Но главными в этот вечер были Норрис и Уркидес, им оказывали достойное уважение. Перед отъездом Норриса ему подарили орловского скакуна и это отметила американская пресса уличив звезду в связях с русской мафией…
-–
1994 год . Творческий заказ.
Андрея вызвал к себе шеф-редактор Юра Дербенев. Зашел в кабинет. Юра сидя за столом приветствовал:
– Заходи Андрей. Здравствуй. Садись.
Сел напротив. Юра копался в компьютере, они недавно стали внедряться во все сферы. Оторвался от монитора:
– Ты знаешь, что сейчас происходит в Москве?
– В каком смысле?
– В каком, каком? В криминальном. Вон вчера убили Юру Ступу. Я помню ты снимал фильм о его федерации кикбоксинга и тэквандо.
– Да, года три назад.
– И что вы больше не общались?
– Перезванивались. Он меня приглашал в Олимпийский на матч по кикбогсингу. Там учавствовал наш боец против американца, а судить они пригласили Чака Норриса.
– Вот, вот. Займись-ка эти расследованием, а заодно напиши сценарий о криминальной жизни столицы. Ну, о группировках кто, что держит, кто за кем стоит. В стране беспредел, а они вопят почему СМИ молчат, вот и надо какую-нибудь сенсацию. Ты же общаешься с людьми того круга. Обратись, чтобы просветили изнутри. Как там у них дела обстоят…
––
Андрей позвонил Игрику. Подъехал к нему домой и сев на кожанный диван изложил:
– Игрик мне на телевидении предложили снять фильм об убийстве Юры Ступы и написать сценарий о криминальной ситуации в Москве.
– Ну, а при чем здесь я?
– Ты можешь меня как то просветить, даже не называя имен.
– Что можно я тебе и так скажу, а вообще тебе надо самому поучавствовать в этом…
– Не понял?
– Ты дебил Андрэ. Тебе надо на "стрелки" съездить, посмотреть как общаются пацаны, как решаются дела, без ваших бесконечных судов и продажных мусоров.
– А что я должен делать на "стрелках"?
– Вот как раз тебе делать ничего не надо. Твое дело молчать…
И поехали…
––
Горячие будни столицы – 1994. Офис на Петровке.
– Где стрелка? На песчанном карьере? А они не хотят на кладбище встретиться, чтобы сразу их там закопать. Перезвоню.
Игрик щекой вогнал антенну в гнездо, бросил трубку на стол. Парни напряженно ждали, что он скажет. Андрей молча наблюдал.
– Короче пацаны, вчера Санек поехал в "Ромашку" за баблом, а директор, ну этот Лева говорит, мол приезжали к нему люди и сказали платить будешь нам. Он объясняет ситуацию. Ему ствол в рыло: "вызывай свою крышу". И забивают нам стрелку, завтра на карьере.
Пацаны зашумели:
– А что за борзые?
– Не знаю. Завтра Майкл, Санек, Паша смотайтесь туда, объясните все этим чертям…
––
Песчанный карьер после вчерашнего дождя резонировал своим цветом, отдавая то ярко желтым, то каким-то коричневым, в зависимости от солнечного освещения, которое так щедро распространяло свое тепло этим утром. По нактанной грузовиками дороге, которая плавно петляла, неспеша двигались два джипа. Они остановились у большого валуна. В отдалении, на небольшом пригорке стояла красная "девятка", какая-то грязная, с тонированными стеклами. Майкл сидел на переднем сидении, за рулем Леха. Они одновременно переглянулись:
– И эти лохи забили нам стрелку?
Не торопясь вышли. Из другого джипа появились Паша и Санек. Со стороны "девятки" отделилась фигура и двинулась к пацанам, которые смотрели на нее с нескрываемым удивлением. Подтянутый парень в спортивном костюме и новых кроссовках остановился на полпути, оглядел этих крутых амбалов и спокойно бросил:
– Вы, что московские белоручки совсем страх потеряли?
Сказал и быстро, как отличный спортсмен отскочил в сторону обнажив безумную панораму. Темные окна машины поползли вниз и в этих зияющих проемах возникли два "калаша". Они тут же изрыгнули непонятную дробь со свистом взрыхлив уже подсохший песок под ногами испуганных пацанов, которые не обмолвившись словом использовали до этого невиданные навыки эквилибристики – одновременно подпрыгнули, как на одном канате, влетели в свои джипы и оставляя позади себя песчанную бурю, будто гонки на ралли, ринулись из карьера наверх…
––
Стремная тема.
К кафе "Фиалка", что в парке Сокольники съезжались парни. Об этом можно было судить по обилию крутых тачек вокруг этого заведения. Из подъехавшего БМВ вышел Игрик с Майклом и Саньком, зашли внутрь. В большом зале уже сидели пацаны. Поздоровались. Все стали сдвигать столы образуя единное пространство. Общий стол объеденяет, да и разговоры вести удобнее все на виду, глаза не отведешь. Официанты услужливо разносили чай. Игрик закурив "Мальборо", выпустил дым:
– Вообщем тема стремная пацаны. Уже вся Москва знает как вчера эти отморозки, чуть не завалили наших людей. Нормально? На стрелку с "калашами" приехали.
– Игрик они в Балашихе шухер наделали, – говорил парень с короткой стрижкой и приплюснутым носом, – они там пацана завалили.
Тут же встряли несколько голосов:
– А коптевских тоже на стрелке, чуть не постреляли.
– И подольские их ищут.
Он всех остановил вопросом:
– Так они кого ищут?
Парень с приплюснутым носом продолжил:
– Ищут они Юру Ступу.
Ольгерд спросил вдогонку:
– Они под кем, Салават?
Салават покачал головой:
– Они правда отморозки, ни под кем. Одноразовые. Валят всех. Короче, они земляки Ступы, подмяли там пол Сибири. Старший у них Лобода, не признает никого. Так вот, что-то они не поделили со Ступой и теперь его активно ищут.
Игрик пил чай и ел блины с вареньем и облизав ложку спросил:
– А где сейчас Ступа?
– Он в Подмосковье, на даче тарится.
– Чтобы выйти на них, нам надо встретиться с Юрой…
Не успел закончить, в дверь вбежал молодой парень и крикнул:
– Пацаны у нас маски- шоу!
И тут же все засуетились сбрасывая под стол что-то тяжелое и звонкое, освобождая себя от статьи по уголовке.
Двери с шумом распахнулись и в зал стремительно ворвались умелые воины в масках с прорезями для глаз и сразу доказали свое классное умение уложив всех разом на пол. И все лежали с раздвинутыми ногами, а старший из этих людей-масок неспеша ходил и собирал из под стола все, что успели побросать пацаны. Улов был невелик – три ствола и две пики.
Проверка документов, всех по очереди в автобус и отвезли в ближайшее отделение…
Игрик сидел в кабинете у следователя, на столе пачка "Мальборо", пепельница. Они курили как два добрых приятеля, словно не виделись давно. Выпуская дым кольцами Игрик с укоризной, как старший наставник выдал свой спич стражу закона:
– Не понимаю за что вы нас гоняете, мы же ничего плохого не делаем. Подумаешь кто-то отстреливает "папуасов" и тоже ничего. Чем меньше их будет, тем вам меньше работы. Ведь что получается. Мы живем на этой земле и все, что она производит должно принадлежать тем кто здесь родился и помнит своих предков. А тут появляются черти спустившиися с гор и заявляют свои права на эту землю. И, что я должен им отдать свой бизнес? Пахарь пусть пашет, а воины должны сражаться. Каждый должен заниматься своим делом…
– Игрик получается, что мы еще вам должны. А три ствола, которые изъяли при задержании вашей бригады. Это что?
– Какие стволы? Мы вообще заехали на минуту, попить с пацанами чая. До нас там сидели какие-то пассажиры, они и оставили. Это на нас не повесишь, да и пальчиков наших там нет.
– До утра вам придется посидеть в изоляторе, мы все проверим…
За спиной хлопнула дверь. Он вошел в камеру, где восторженно его встретили пацаны. Заулюкали и сразу спросили:
– Игрик и сколько нам здесь чалиться?
– Короче у них ничего на нас нет, стволы без отпечатков. Утром отпустят. Я заказал пивка, сейчас принесут…
––
1994 год. Подмосковье.
Темный рассвет после ночного дождя не давал надежды для светлого дня. Дачный поселок еще спал, как спали эти двое в красной "девятке", какой-то грязной, с тонированными стеклами. Вдруг где-то вдали скрипнула дверь, такой металический звук. Скрипнула и тихонько хлопнула, а шелест ветра заглушал звук приближающихся шагов. Эти двое уже проснулись, застыли в ожидании. Тот, что не за рулем перевел предохранитель в боевое положение. И вот на перекрестке появился парень, он шел неспеша и довольно уверенно. В его движении не было ощущения опасности.
– Ну вот он, Юра Ступа – сказал один из парней, будто встретил знакомого.
Окно "девятки" поползло вниз и в проеме возник "калашников". Выдал трель и уверенный парень схватился за грудь и тут же вдогонку еще очередь не дала несчастному никаких шансов. Упал как подкошенный.
"Девятка" резво тронулась и запетляла по дороге куда-то вдаль. Уверенный парень Юра Ступа с трудом встал, кровь бежала не останавливаясь со всех сторон. Он шатаясь постоял мгновение и упал уже без движений. Они его нашли, они его достали…
––
Веселье с оглядкой…
В ресторане было весело. Игрик, Майкл, Санек и Альберт веселились на дне рождения у Геры. Успешный коммерсант, имел свой банк, работал с парнями по финансовой части. Народу было много, на столах появившаяся тогда роскошь – икра, тигровые креветки и даже омары, все это определяло стиль времени. Модные галстуки, импортные напитки типа водка "Абсолют" или Виски "Тичерс" и конечно заморская еда, которая стала заполонять это пустое пространство. Это тоже подчеркивало уровень крутизны.
Игрик практически весь вечер сидел за роялем, стоявшем на небольшом подиуме. Он играл классику, но публика просила попсу и он импровизируя переключался на современные, узнаваемые хиты. Сегодня он был в ударе, сегодня он был артист. Пацаны сквозь шум кричали:
– Мурку, Мурку давай.
И он рукой откинув длинные, светлые волосы заиграл Мурку. Народ отрывался на танцполе. Веселье захлестывало. Красивые дамы висели на Игрике, который не переставая играть пытался их сбросить со своих плеч, но это их только раззадоривало и они висли на нем с новой силой, пытаясь остановить его музыкальные пальцы, которые прыгали по клавишам издавая вполне приличные звуки.
Парни за столами курили, по глоточку цедили вискарь. Такие рестораны стали появляться в столице определяя ростки непонятной, зарождающейся буржуазии. Но это была лишь видимость, прикрывая очередной обман для ожившего социума.
Любой ресторан в те времена, должен был иметь свою "крышу", которая охраняла заведение от наезда других криминальных сообществ предлагающих свои услуги в качестве так называемой охранной грамоты. Мол нас не трогайте, мы работем с теми то.
На проспекте Мира открыли ресторан с названием "Зайди – Попробуй". Два молодых, предприимчивых бизнесмена, ну никак не могли решить вопрос с "крышей". Не могли и поплатились за это, заведение сожгли. Они вышли на Игрика, решили вопрос и открылись с новым названием "Попробуй -Зайди". Вот так с юмором и намеком.
Так и здесь, гуляя в этом кабаке парням и в голову не пришло, что гуляют на чужой территории.
В зал вбежал растерянный Гера и сразу к Игрику.
– Игрик мы сейчас курили на улице, подходят двое спрашивают, мол кто гуляет; я им – мол я с пацанами. Они; это наше заведение, "касарь грина" пришлите или здесь будет фейерверк. Развернулись, прыгнули в красную "девятку" и уехали.
Игрик сидевший за роялем вдруг сразу протрезвел:
– А кто такие? Бычки наверное местные. Все нормально Гера, гуляем до утра. Я сейчас все решу.
Его обступили парни, веселье сменилось серьезностью. Он обратился к Альберту:
– Альб, надо бы сюда "железо " подвезти. Позвони.
Альберт вынул большую трубку мобильного телефона, они только начали появляться в Москве, подчеркивая статусность обладателя:
– Але Светуль, у меня все нормально. Там на антресоли возьми две сумки, что я принес. Да, в машину и приезжай в ресторан на Таганке, знаешь какой. Все. Мы тебя ждем.
Он лаконично закончил разговор, опустил антенну и предложил:
– Пацаны, давайте бухнем. Светик все привезет через двадцать минут…
Выпили. Веселье продолжилось. Приехала Света. Они взяли из машины большие сумки, как их могла тащить эта хрупкая девушка, занесли в подсобку и разобрали стволы. Двоим досталось по "калашу'. Альберт оделся по полной; бронежилет, поверх которого камуфляж, такой только что появился у бойцов спецслужб. Сверху повесил на себя "калашников". Закурил сигарету и вышел на улицу, которая выходила на Таганскую площадь, рядом знаменитый театр и универмаг "Звездочка".
Он неспеша ходил по площади с автоматом наперевес, одинокие прохожие не обращали на него никакого внимания. На дороге тормознула милицейская машина с включенной мигалкой, оттуда вышли два милиционера и направились к Альберту, который тоже двинулся к ним навстречу со словесным напором:
– Стоять. Куда прете. Проводится спецоперация.
Менты остановились в нерешительности и только когда Альберт вскинул автомат в боевую стойку, сели в машину и уже на отъезде один оправдываясь крикнул:
– Непонятка вышла. Мы ничего не знали. Нас не предупредили…
И дали по газам. Альберт вернулся в ресторан, где под песню "Бухгалтер, милый мой бухгалтер".., лихо отплясывал пьяный народ. Пацаны курили, на столах между тарелками и фужерами чернели стволы. Игрик вопросительно:
– Ну что там Альб?
– Пусть меня кто-нибудь сменит. Сейчас подъезжали мусора, похоже они с ними работают.
– А ты что сказал?
– Да ничего. Сказал спецоперация, пошли на хрен. Они увидели спецназовский камуфляж, автомат, сразу в машину и чухнули. Я думаю уже никто не придет, они поняли ловить нечего.
Игрик отреагировал:
– Нет пацаны расслабляться не будем, вдруг это залетные отморозки так зарабатывают, поэтому мы сейчас с Майклом идем, а потом нас смените. Подышим свежим воздухом.
Они вышли и сразу прямо ко входу в ресторан подъехал черный "Мерседес". Вынули волыны, но тут же их опустили. Это был Ольгерд со своими людьми..
– Пацаны давайте в ресторан, закинтесь там чем нибудь, а потом нас смените.
Игрик обнимался с прибывшими, после чего все исчезли за дверями заведения, оставив администратора следить за ситуацией на улице.
Никто не приехал. Разъезжались под утро. Пьяные садились в свои дорогие машины и по домам – спать…
––
1994 . Один в поле – воин.
Ольгерд стоял у дороги. За спиной гостиница "Космос", напротив метро ВДНХ. Он был один и смотрел на шоссе, которое было довольно свободным и лишь изредка мелькали машины, которые неслись куда-то в сторону области. И вот появилась та, которую он ждал. Она неспеша ехала вдоль тротуара словно высматривая где остановиться или куда свернуть. Это был темно-синий "Мерседес", сто сороковой кузов, такие уже появились в столице подчеркивая крутизну его хозяина.
Машина поравнялась с ожидающим Ольгердом, притормозила. Открылась передняя дверь и оттуда попытался выйти человек, но что-то ему помешало. Руки Ольгерд держал в карманах кожанной куртки, но стоило "Мерседесу" притормозить, как тут же правая рука вылезла из кармана, обнажив степень своих намерений. Черный ствол довольно искренне выразил свое неудовольствие по отношению к пассажирам сидящим в роскошном авто.
Парень на переднем сидении хотел, что-то сказать, но тут же осекся откинувшись внутрь машины с дыркой в голове, откуда медленной струйкой потекла кровавая жидкость. Второй, что на заднем сидении смотрел на Ольгерда с очень злым выражением лица и казалось, что сейчас он выйдет и накажет этого хулигана, но не получилось. Прямым выстрелом уложил его наповал и он тоже откинулся куда-то вглубь этого объемного автомобиля. Машина вдруг заревела, засвистели колеса и рванув с места, проскочила красный светофор унося с собой два еще не остывших трупа.
Ольгерд спокойно сунул пистолет в карман и ускоренной походкой направился к своей машине, припаркованной на стоянке…
––
1994 – Останкинский парк.
Перестрелка была знатная. Игрик едва успел укрыться за дерево, пуля со свистом воткнулась в кору массивного дуба. Ольгерд, Санек и Паша стреляли из-за деревьев куда-то в темноту, где вспыхивали огоньки ответных выстрелов. Вот хлопок, за ним другой и сразу ответным огнем Игрик сумел поразить цель, которая тенью мелькнула и с шумом упала в кусты. Где-то слышались крики и опять отчаянная пальба. Теперь уже Ольгерд с парнями открыли шквальный огонь и эхо звучало по всему парку. И неожиданно воцарилась тишина. Игрик опустил еще дымящийся пистолет, облегченно выдохнул и тихо произнес:
– Все пацаны, валим.
И они очень быстро пошли вглубь парка, только тени мелькали на фоне деревьев. Впереди замелькали огни фонарей. Вышли на дорогу, где стояли машины. Сели и разъехались в разные стороны.
Уже на следующий день газеты запестрели заголовками о перестрелке в Останкинском парке, где было застрелено пять человек кавказской национальности…
––
"Стрелка" с последствиями.
Черный шестисотый "Мерседес" стоял на тротуаре недалеко от музея Вооруженных сил, напротив раскинулся огромный театр Советской армии. Возле машины четверо парней курили и о чем-то негромко спорили. Рядом остановка, люди в ожидании своего транспорта лениво топтались на месте. Центр Москвы и такая тишина витала в летнем воздухе, что не хотелось никуда спешить, чтобы не нарушать эту атмосферу.
Один из парней бросив окурок в урну, сплюнул туда же, посмотрел на часы:
– Что-то опаздывают эти черти.
– Не парься Санек, считай стрелку они проиграли.
– Альбертино, если они не приедут, коммерса все равно надо прикрыть.
Паша, Леха, Санек и Альберт были уже готовы сесть в машину и поехать в офис, где их ожидал Игрик. Альберт раскрыл свой телефон, собирался звонить.
И тут уж как в классике, в кустах возник белый рояль.
Из-за поворота появилась красная "девятка", какая-то грязная, с тонированными стеклами. Она медленно двигалась и за темными стеклами было, что-то таинственное и зловещее. Парни в немом оцепенении смотрели на это знакомое авто и поравнявшись с ними оно тормознуло. Вниз поползли черные стекла открыв страшное содержимое. Первым среагировал Альберт, он нырнул в ближайшие кусты за мгновение перед смертельным огнем, который обрушился на остальных без всякого предупреждения так безжалостно и так плотно.
Несколько автоматных очередей и все, возле "Мерседеса" остались лежать три трупа, а "девятка" неспеша двинулась дальше и исчезла, свернув на ближайшем повороте.
Люди стоявшие на остановке так и не поняли, что же произошло. Стояли три молодых, крепких парня, мирно курили и вдруг все оказались на земле без признаков жизни. Альберт встал из-за кустов, кинул взгляд на лежащих пацанов и оглядываясь по сторонам быстро побежал в сторону парка…
––
Офис на Петровке.
Игрик нервно кричал в телефонную трубку:
– Они наших пацанов положили. Леха, Санек и Паша на стрелку поехали в центре Москвы, у театра Советской армии. Альберт уцелел, говорит красная "девятка" и опять из "калашей" всех завалили, он успел в кусты прыгнуть. Номера не запомнил, надо всех пацанов поднимать, весь город перерыть и найти, найти этих уродов.
Он закончил разговор. Ольгерд, Майкл, Альберт и Салават молча глядели на него, говорить не хотелось. Слишком ощутимы были потери, такие бессмысленные и такие невосполнимые. Они потеряли не простых бойцов, они лишились основного костяка, который составлял ударную мощь в решении столь непростых задач в их нелегком деле.
Хоронили всех разом на Хованском, народу съехалось немало. Проводить в последний путь приехали парни из различных группировок. Смерть объеденила и примирила на время даже некогда ярых противников. Теперь противник был один. Пришельцы с другой земли, которые так безаппеляционно заявили о себе не считясь ни с понятиями, ни с авторитетами…
––
Кочевая жизнь – 1994.
Квартиры Ольгерд менял часто. Как только чувствовал дыхание в спину, сразу переезжал в другое место. Старался жить на окраинах, там легче было затеряться отрываясь от очередного "хвоста".
Квартиру в Крылатском не снимал, оставила ключи очередная подруга. Она уехала в Германию заключать контракт с рекламным издательством, на обложку которого поместили ее смазливое личико. Район был хороший, элитный. В соседнем доме жил президент Ельцин и Ольгу казалось это обеспечивает его безопасность близостью с гарантом Конституции.
Утром приехал Салават. Сделали по небольшой белой дороге, вдохнули ноздрями и с удовольствием выпили кофе. Сразу пошел бодряк, захотелось чего-то активного. Ольг быстро оделся, сунул ствол за ремень и они вышли из подъезда. Направились к машине, что стояла неподалку. Салават шел впереди и не успели спуститься с крыльца, рядом с которым играли две школьницы, как раздался мощный взрыв. Девочки взвизгнули. Салават схватился за голову. Звон разбитых окон и сирены автомобильных сигнализаций зазвучали все разом, добавляя шумовой ужас этому неожиданному хаосу. Ольгерд смотрел на девчонок, которых раскидало взрывной волной не соображая кому оказать помощь, но девочки шевелились, живы. Салават держал голову руками и тихо стонал. Но вдруг внимание его переключилось совсем в другую сторону. От стоянки, что во дворе, отьезжала красная "девятка', какая-то грязная, с тонированными стеклами.