Приближение старости. – Политические волнения. – Иенская битва и вторжение французов в Веймар. – Гёте женится на Христиане Вульпиус. – Поездки в Карлсбад. – Минна Герцлиб, Беттина Брентано и сонеты Гёте. – Эрфуртский конгресс и аудиенция Гёте у Наполеона I. – Выход в свет первой части «Фауста». – Война за освобождение. – Марианна Виллемер и «Западно-восточный диван». – Женитьба сына Гёте. – Поездки в Мариенбад и Ульрика фон Левецов.—Эккерман. – Последние годы жизни Гёте. – Вторая часть «Фауста». – Последняя болезнь и смерть Гёте.

С наступлением девятнадцатого столетия и в особенности после смерти Шиллера в характере и деятельности Гёте постепенно происходит поворот к старости. Нашему поэту было уже более пятидесяти лет, но ему суждено было прожить еще долго и подарить немецкой литературе еще много выдающихся произведений. Сама старость Гёте не походила на старость обыкновенных людей. Это была, конечно, старость физическая, сопровождавшаяся частыми болезнями, хотя в общем Гете оставался и в преклонные лета весьма крепок благодаря своему превосходному сложению; в духовном отношении старость проявлялась в некоторой растянутости, расплывчатости его произведений и меньшей интенсивности непосредственного вдохновения; но что касается живого интереса ко всему сколько-нибудь выдающемуся в области наук и искусств, что касается кипучей деятельности в самых разнообразных направлениях, – в этом отношении Гёте оставался юношей до самой своей смерти.

Вскоре после смерти Шиллера его, проездом в Мюнхен, посетил Якоби. Беседы с Якоби, этим другом юности, оживили в Гёте чувство сожаления о Шиллере. «Мы с Якоби, – пишет он, – любили друг друга, но не понимали. Мне был непонятен язык его философии, а ему было не по себе в мире моей поэзии. Как хорошо было бы, если бы Шиллер явился между нами посредником: он мог бы как мыслитель быть близким к Якоби, а как поэт – ко мне».

Летом 1805 года Гёте познакомился со знаменитым френологом Галлем, учение которого очень интересовало поэта. Галль, ощупывая лоб Гёте, уверял, что он рожден быть народным оратором.

В занятиях естественными науками, хлопотах о постановке на театре разных пьес и в приготовлениях к новому изданию собрания своих сочинений у книгопродавца Котты провел Гёте остаток 1805 и большую часть 1806 года. В октябре 1806 года Веймар был охвачен небывалой тревогой: приближались победоносные французские войска под грозным предводительством Наполеона. 14 октября произошла знаменитая битва при Иене; вечером французы ворвались в Веймар, и начались грабежи и пожары. Из герцогской фамилии оставалась в Веймаре лишь мужественная герцогиня Луиза. В дом Гёте прибыл молодой французский гусарский офицер и объявил, что здесь поместится маршал с несколькими кавалеристами. Этот молодой гусар был фон Тюркгейм, сын Лили. Но Гёте напрасно ожидал маршала до поздней ночи. Когда он уже лег в постель, раздались сильные удары в двери дома: два французских солдата требовали впустить их, угрожая в противном случае выбить окна. Их впустили и дали им вина. Незваные гости пожелали видеть хозяина, и Гёте вышел к ним в халате. Величественная наружность поэта несколько смутила солдат, и они вежливо выпили за его здоровье. Когда Гёте ушел, гости продолжали угощаться и после изрядной выпивки, забыв всякое почтение к хозяину, вломились в его спальню. К счастью, Христиане, не потерявшей присутствия духа, удалось выгнать их с помощью слуг. Утром приехал на постой к Гёте французский генерал, и у дома поставили караул. Наполеон, прибывший 15 октября в Веймар, был встречен герцогиней Луизой, мужеством и благородством характера так расположившей завоевателя в свою пользу, что ради нее он отнесся снисходительно к герцогу, против которого как союзника пруссаков был сильно раздражен.

Эти дни всеобщего беспорядка и смятения Гёте избрал для того, чтобы наконец закончить браком свое семнадцатилетнее сожительство с Христианой. Близость опасности показала ему все неудобство подобного незаконного сожительства, в особенности по отношению к сыну, и 19 октября, в первое воскресенье после Иенской битвы, Гёте и Христиана Вульпиус были обвенчаны в дворцовой церкви.

Веймарцы успокоились от потрясений и бедствий войны сравнительно скоро благодаря тому, что Наполеон пощадил герцогство Веймарское, заставив его лишь примкнуть к Рейнскому союзу, находившемуся под его протекторатом. Таким образом, и Гёте вскоре мог вернуться к своим обычным занятиям.

1807 год начался среди забот о театре. Гёте уговаривали поставить на сцене «Tacco»; поэт долго противился этому, совершенно справедливо считая пьесу не сценичной, но наконец согласился, и пьеса имела, против ожидания, большой успех. Но вскоре веселье должно было уступить место трауру: в апреле умерла любимая всеми герцогиня Амалия. Сильно расстроенный ее смертью Гёте чувствовал себя не совсем хорошо и отправился на воды в Карлсбад, который не раз уже восстанавливал его здоровье. Там он пробыл до осени, мало пользуясь обществом и занимаясь научными и литературными заметками. При возвращении в Веймар почитатели встретили его серенадой, что подало Гёте мысль основать общество пения, или «добровольную капеллу», как он ее называл. Мысль эту вскоре удалось осуществить: образовался небольшой кружок, устраивавший по определенным дням репетиции и концерты хорового пения, на которых присутствовал Гёте, все более и более чувствовавший влечение к музыке. Из литературных произведений Гёте начал в этом году символическую драму «Пандора», написал несколько мелких вещей в стихах и прозе и ряд сонетов. Последние были написаны, по-видимому, под впечатлением кратковременной, но страстной привязанности поэта к Минне Герцлиб, восемнадцатилетней девушке, приемной дочери иенского книгопродавца Фромана. С другой стороны, о притязаниях на роль вдохновительницы этих сонетов объявила также Беттина Брентано (впоследствии баронесса фон Арним), дочь Максимилианы Брентано, которою, как мы знаем, Гёте увлекался в своей молодости. Беттина Брентано была пылкая и чрезвычайно эксцентричная девушка, которая еще почти ребенком заочно влюбилась в Гёте. Посетив Гёте впервые в апреле 1807 года (в Веймаре), она прямо бросилась к нему на шею. Отстраняясь от ее страстных излияний, Гёте относился к ней ласково, как к ребенку; впоследствии он просил ее как жительницу Франкфурта и близкую знакомую его матери писать ему как можно больше о его детстве и юности – все, что она об этом узнает. Но дружба с Беттиной продолжалась недолго: вскоре после своего выхода замуж она поссорилась с женой Гёте, так что в доме поэта ее перестали принимать. Беттина написала целую книгу, в которой доказывала, что Гёте был влюблен в нее и писал для нее сонеты, но критика давно уже признала ненадежность этих доказательств.

В следующем году Гёте отправил своего сына Августа в Гейдельбергский университет изучать право, а сам весною снова уехал в Карлсбад, где сперва продолжал «Пандору», а затем отдался развлечениям среди блестящего общества, съехавшегося на знаменитый курорт. По возвращении в Веймар (в сентябре) он потрясен был печальною вестью о кончине своей матери, которая умерла во Франкфурте на 86-м году жизни. Вскоре, однако, политические события ослабили тяжелое впечатление от этой потери: в Эрфурте состоялся конгресс монархов, в котором участвовали императоры Наполеон и Александр I и множество королей, герцогов и других владетельных особ. По приглашению Карла-Августа Гёте также отправился в Эрфурт, чтобы принять участие в придворных торжествах. 2 октября Гёте имел аудиенцию у Наполеона, который, посмотрев на него, воскликнул: «Vous êtes un homme!»^[1] Затем шел оживленный разговор о произведениях Гёте и вообще о литературе. Император отнесся к Гёте с большим вниманием; приехав через несколько дней в Веймар и встретив поэта на балу, он опять долго беседовал с ним и приглашал посетить Париж, а еще через несколько дней пожаловал ему крест Почетного Легиона, что в то время считалось чрезвычайною честью.

В этом (1808) году вышли в свет 12 томов сочинений Гёте, изданные Коттой. В восьмом томе помещена была, между прочим, вся первая часть «Фауста» в том виде, как мы ее знаем в настоящее время. Это великолепное произведение не оказало на современную публику того впечатления, какое можно было ожидать. Но мало-помалу оно было оценено по достоинству и признано лучшим творением Гёте, не имеющим равного ни в одной литературе. «Фауст» по справедливости закрепил за Гёте славу царя поэтов.

Следующие три сравнительно мирных года (1809—1811) прошли среди усердной научной и литературной работы. Гёте продолжал свои занятия по оптике, написал замечательный роман «Избирательное сродство», в котором отчасти воплотил историю своих отношений с Минной Герцлиб, начал свою автобиографию под заглавием «Поэзия и правда моей жизни» и сочинил ряд мелких произведений в стихах и прозе. Состояние здоровья заставляло его опять два раза ездить в Карлсбад; в первую из этих поездок (1810 год) он познакомился с австрийской императрицей Луизой и, продолжая лечение в Теплице, довольно близко сошелся с Людвигом Наполеоном, королем Голландским, который жил с ним в одном доме.

С 1812 года вновь начались политические волнения, охватившие всю Европу, – волнения, столь несимпатичные нашему поэту, другу мирного, постепенного и непрерывного прогресса. Поход Наполеона в Москву, бегство и гибель великой армии, война за освобождение, отчаянные усилия Наполеона возвратить утраченную власть, конгрессы и переделки политической карты Европы – все эти грандиозные события, глубоко волновавшие современников, мало отзывались в душе Гёте. Он держался совершенно в стороне от национального движения, охватившего всю Германию, не обращая внимания на упреки в отсутствии патриотизма. Он видел войну своими глазами, слышал свист бомб и ядер над своей головой, ночевал на биваке под открытым небом и вынес из этого опыта глубокое отвращение к войне. «Опять война? Уму плохая в ней отрада!» – говорит Фауст, когда Мефистофель приглашает его помочь императору победить мятежников. В этих словах слышится голос самого Гёте. «Писать воинственные песни и сидеть у себя дома? – спрашивал он. – Хорошо бы это было! Другое дело писать их на биваке, где слышно ржание лошадей с неприятельских форпостов. Но это не моя роль, я не гожусь для этого. Тут нужен Кернер, который в своих военных песнях находится в своей сфере, а для меня, при полном отсутствии воинственности в моем характере, это значило бы надевать маску, вовсе мне не идущую к лицу». И Гёте уединялся, замыкался в себе тем упрямее, чем сильнее свирепствовала вокруг военная непогода. Он писал свою автобиографию, сочинял баллады и шутливые стихотворения, занимался историей и поэзией Востока: Персии и Китая, – как бы нарочно стараясь удалить себя от раздражающей современности. Он предпринимал в это время (1812—1815 годы) также путешествия: ездил в Карлсбад и Теплиц, где познакомился с Бетховеном, и два раза путешествовал по Рейну. Во Франкфурте Гёте близко сошелся в 1814 году с семейством банкира фон Виллемера, заинтересовавшись главным образом его молодою женой Марианной. Марианна фон Виллемер была весьма замечательная женщина. В ранней юности актрисой она участвовала в балетах и комедиях, потом была взята на воспитание фон Виллемером и вскоре вышла за него замуж. Она отличалась умом, веселостью и необыкновенным уменьем оживлять общество, а также была одарена недюжинным поэтическим талантом и писала очень недурные стихотворения на разные случаи. Гёте почувствовал к ней живейшую склонность и в 1815 году снова посетил Виллемеров в Висбадене. Марианна под именем Зулейки играет видную роль в сборнике стихотворений в восточном вкусе, озаглавленном «Западно-восточный диван». Еще в 1813 году Гёте был чрезвычайно заинтересован выходом в свет полного собрания стихотворений персидского поэта Хафиза в немецком переводе Хаммера. Стихотворения эти так понравились нашему поэту, что ему захотелось самому написать что-либо подобное. И вот он начал изучать в английском переводе Моаллагат – сборник арабских стихотворений, перечитывать знакомую уже ему «Биографию Магомета» Эльснера и познакомился с несколькими ориенталистами, чтобы составить себе представление о жизни народов Востока. Результатом этих трудов и был «Диван», названный «западно-восточным» потому, что он имел лишь внешность восточную, а содержанием своим был обязан местным впечатлениям, преимущественно отношениям поэта к Марианне фон Виллемер. Во многих из стихотворений «Дивана» Гёте под именем Хатема и Марианна под именем Зулейки играют роль влюбленных и обмениваются страстными излияниями. Некоторые (немногие) стихотворения этого сборника написаны Марианной Виллемер.

Когда Гёте возвратился в октябре 1815 года в Веймар, политический горизонт был уже ясен, и наш поэт мог совершенно спокойно предаться своим обычным занятиям. Он начал издавать журнал «Искусство и древность» («Kunst und Alterthum»), пополнял «Диван» новыми стихотворениями, занимался естественными науками, продолжал свою автобиографию и выпускал один за другим добавочные тома полного собрания своих сочинений.

1816 год ознаменовался для Веймара возведением герцога в великогерцогское достоинство и установлением конституционного образа правления. Гёте в качестве министра получил значительное увеличение содержания (до трех тысяч талеров). Но год этот был для Гёте годом тяжелой потери: жена его умерла от апоплексии. Вся любовь старика поэта обратилась теперь на его сына Августа – умного, аккуратного и практичного молодого человека, который с успехом стал заведовать домашними делами. В 1817 году Август женился на девице Оттилии фон Погвиш, и молодая чета поселилась в доме Гёте, куда переехала вскоре и сестра Оттилии, Ульрика. Все это повело к оживлению дома и придало ему такой уютный семейный характер, что стареющий поэт чувствовал себя чрезвычайно счастливым в своем домашнем кругу. Он все более и более стал сосредоточиваться на своих любимых занятиях, тем более что единственной официальной обязанностью его оставался лишь общий надзор за научными и художественными учреждениями; даже от управления театром он отказался после небольшой ссоры с Карлом-Августом, приказавшим поставить пьесу, в которой на сцену выходила собака, и не обратившим внимания на решительный протест Гёте. Театр, впрочем, уже ранее стал приходить в упадок, так как его покинули лучшие актеры, соблазненные выгодными предложениями из Берлина.

В 1819 году Гёте исполнилось семьдесят лет. День его рождения был торжественно отпразднован во Франкфурте, откуда поэту прислали золотой лавровый венок. Со всех сторон Германии получил он поздравления и подарки. Наиболее приятен был ему подарок великого герцога Мекленбург-Стрелицкого, который приобрел часы, стоявшие в доме отца Гёте во время детства поэта, и велел их тайно поставить в доме престарелого автора «Фауста». Услышав бой этих часов и увидев драгоценный подарок, Гёте не мог удержаться от слез.

1. «Вот это человек!» (фр.).