Занимательная аналитика. Пособие для особых

Но у меня был друг детства – Павлик, до самого сегодняшнего дня остающийся мне искреннем товарищем и даже ставший мне фактическим братом.

Мы были одногодками, нас почти одновременно произвели на свет наши родители, первые шесть лет нашего детства жившие по соседству, через забор, на улице Тургенева. Когда моя семья обзавелась собственным домом, мы переехали в другую часть нашего посёлка.

Поэтому мы пошли с ним в разные школы. Но рядом с семьёй Пашки продолжали жить мои дедушка и бабушка. У них я бывал очень часто, и наша дружба с Павликом продолжилась, став по-настоящему братством на всю нашу жизнь.

Он был дружком на моей свадьбе. Я помогал через год женить его. Наши дети считают себя двоюродными сестрой и братом. Он поддерживал меня, когда я хоронил своих родителей, я был рядом в дни, когда провожали в последний путь его родных.

Сейчас семья моего друга живёт в Калининграде. Мы часто навещаем друг друга, общаемся практически каждый день в социальных сетях. Наверное, о нашей дружбе стоит написать отдельную повесть, и я обязательно этим когда-нибудь займусь, дай-то Бог.

Удивительно, но Павлика и его жизненное пространство в своей кашландской игре я пророчески назвал Восточной Пруссией.

И сейчас он с семьей и внуками живёт там, где эта историческая область Европы когда-то существовала – в Калиниградской области России.

В Восточной Пруссии, возникшей в моём воображаемом мире, правила Коммунистическая партия во главе с президентом Джулио Кодерани. Это был Пашкин пёс Жулька.

Соседняя реакционная Западная Пруссия собиралась захватить эту страну при поддержке империалистов со всего мира.

Поэтому руководство в Тильзите, а это была восточно-прусская столица, обратилось за помощью к Кашландии, изъявив желание объединить две страны.

В марте 1974 года договор об объединении двух стран был подписан. Восточная Пруссия стала одним их штатов Кашландии, территория которой сразу же увеличилась, а население возросло после вероломного ухода Кролятии. Кстати, в договоре указывалось, что новый штат сохраняет широкую автономию, в нём применяется местный язык, традиции, православная религия. На его территории не могут действовать общекашландские партии. Даже пост президента этого внутреннего государства был сохранён, чего в других штатах, конечно же, не было. Договор об объединении провозглашался неотъемлемой частью Конституции Кашландии, и должен быть включён в неё при разработке.

Я нарисовал новую карту КДР, и её увидел зашедший как-то в гости Сергей. Он посмотрел на неё и сказал, что категорически против аннексии чужой территории. Кашландия вместе с Восточной Пруссией была снова равна его Кролятской Народной Республике. В кашландо-кролятских отношениях начинался кризис, который неминуемо вёл к военному конфликту.

Кролятия очень тяжело переживала этап становления своей независимости. Против Кролеса Бермудеса, её первого президента, выступали всё больше партий и сил. Он, в свою очередь, с ними тоже не церемонился.

Разрыв общей экономики больнее ударил по сельскохозяйственной Кролятии. У неё не было полноценной армии, а флот Серёжа отдал мне за территории.

К тому же новая страна осталась один на один с враждебными соседними Тартарией и Гусярией, не прекращавших вероломные агрессивные набеги на братьев-кроликов. Однако в этих странах вскоре происходят революционные выступления вооруженных сил.

Шахский режим кровавого Ивана I в Тартарии и королевская власть в Гусярии в 1974 году почти одновременно были свергнуты. Гусярия сразу стала республикой, а в Тартарии понадобился ещё один военный переворот в следующем 1975 году, чтобы страна обрела республиканский строй и встала на путь демократии.

Руководство КНР, а в моей виртуальной игре это была Кролятская Народная Республика, занимало всё более кашландофобские позиции. В Порт-Ливане, главном городе и порту полуострова Дейзия, в конце мая 1974 года вспыхнуло восстание местных жителей. Потом уже стали широко известны факты о военной помощи восставшим со стороны правительства Кашландии, до поры до времени не вмешивавшейся во внутренние дела соседней страны.

Кролленбург в ответ разорвал дипотношения с Кашканградом, обвинив президента Каудеса в поддержке сепаратизма. Двусторонние нападки накалились до предела, а в некоторых районах на совместной границе даже произошли взаимные артобстрелы и рукопашные стычки.

Тогда военно-морской флот КДР заблокировал всё побережье Кролятии, в том числе и полуостров Дейзия. Это было сделано для того, чтобы не допустить переброску кролятских отрядов на подавление повстанческого движения в Порт-Ливане.

Кролятия объявила всеобщую мобилизацию, обратившись в Федерацию Объединенных Наций Великокании (да, такая структура существовала на нашем континенте).

Однако делегация КДР при поддержке союзников – Псярской Народно-Демократической Республики, Социалистической Северо-Испанской Республики, Социалистической Республики Рофароза, Народной Республики Конигерия, Демократической Республики Западный Рим, Социалистической Республики Бунжервурдский Союз, Народной Республики Бенгалия, других принципиальных и честных стран, не допустила принятия каких-либо осуждающих Кашканград международных резолюций. ФОН только призвала стороны к сдержанности и переговорам.

Однако маховик войны был запущен.

«Свободный Порт-Ливан», только что самопровозглашённая территория, обратилась к президенту Каудесу принять её в состав демократической Кашландии. Призыв был услышан. Военную операцию против Кролятии возглавил новый министр обороны генерал Эту ди Ли Пазиш, заменивший на этом посту скончавшуюся буквально накануне супругу президента КДР Таури Мартинес Мисс Муся Каудес.

Здесь хотелось бы отметить, что выдуманный мир Кашландии не был обделён различного рода конспирологическими теориями. Поэтому очень скоропостижный уход в мир иной жены президента связывали с разладом в семье, в том числе и по вопросу об отношениях с независимой Кролятией. Не стоит забывать, что Таури Мисс Муся была всё-таки Серёжкиной кошкой. Тем не менее её с почётом похоронили, а её именем назвали главный город штата Лесия – Мусеград.

6 июня 1974 года на северном участке кашландо-кролятской границы начались военные действия. Ударами двух сухопутных армий вооруженные силы Кашландии сломили спорадическое сопротивление наспех собранных и плохо оснащённых кролятских отрядов, выйдя к побережью Великого Кашландского моря. Полуостров Дейзия был отрезан от основной части КНР.

Одновременно кашландские морские десанты захватили ключевые порты полуострова, а также восточной части острова Кордес. Эскадра военных кораблей КДР блокировала устье реки Зайка, на которой чуть южнее располагалась столица КНР город Кролленбург. Всего за две недели военных действий война Кролятией была вчистую проиграна.

Вся история этого конфликта была в цвете нарисована мною на специальной отдельной карте, которая назвалась «Военный конфликт КДР и КНР (6 – 22 июня 1974 года). Там же были указаны те территории, отвоёванные героями генерала Эту ди Ли Пазиша, который в последствие стал маршалом и президентом страны.

Каудес обратился к Кролесу Бермудесу с предложением о заключении договора о мире и государственной границе между КДР и КНР. Он предложил провести переговоры в приграничном кашландском городе Трок. Кролленбург вынужден был согласиться на это, как и на все требования Кашканграда.

По Трокскому договору, заключённому в июле 1974 года полуостров Дейзия, Порт-Ливан, всё устье реки Ингир с прилегающими территориями и восточная часть острова Кордес отходили к Кашландии. Южный участок совместной границы двух стран был определен по срединной линии реки Пантери. Она вытекала из Гусского озера на юге и впадала в великую реку Ингир в центральной части Кашландии, а в её устье располагался имперский Кашград.

Короткая, но масштабная война с Кролятией завершилась огромным территориальным приобретением Кашканграда. Знай об этом Серёга всего полгода назад, он бы ни за что не согласился разменять флот на обширные земли.

Стороны договорились о восстановлении дипломатических отношений друг с другом, а Кашландия добродушно отказалась от требования выплаты контрибуции проигравшим противником. Тем не менее, эти события отравили двусторонние отношения, которые несколько десятилетий были холодными и формальными. Но так обе нации привыкали жить отдельно друг от друга.

1974 год стал апогеем и, одновременно, финалом яркого президентства Джорджа де Марса Каудеса. Расширение страны после вынужденного развода с Кролятией, победа в военном конфликте стремительно и прочно укрепили его власть и авторитет. Теперь ему было важно завершить создание социалистической страны, эдакого образца для подражания всему континенту Великокании.

Но история бывает непредсказуемо вертлявой и беспощадной. О том, что произошло далее я расскажу в следующей главе.

События в ирреальной Кашландии, как можно видеть, во многом отражали моё личное восприятие мировых событий того интересного времени. Восприятие не взрослое, основанное на широких и прочных знаниях, а по наитию и простому детскому интересу. И я не заметил, как потом, это любопытство переросло в мою профессию.

Символично, что главные сюжеты этой моей детской игры, неизвестно как, но предвосхитили многие события реальной мировой истории рубежа ХХ и ХХI веков. Ну, например, разве трудный развод между Кашландией и Кролятией не был похож на то, что мы все пережили 18 лет спустя при драме развала Советского Союза в начале 90-х годов предыдущего века?

В реальной жизни я продолжал собирать папки с вырезками из газет. Так появились сборники «Кипр», «Греция», «Революция гвоздик. Португалия», «Индокитай», «Испания после Франко», «Китай после Мао». А далее более объёмными стали папки об исламской революции в Иране, гражданской войне в Ливане, саурской революции в Афганистане вкупе с советским вторжением в эту страну, падении режима Пол Пота в Кампучии (Камбодже) и многие другие.

Уже потом, когда я начал работать в администрации президента, то обнаружил, что в нашем аналитическом центре была целая комната, где с начала 90-х годов собирались вырезки из газет и ксерокопии журнальных статей по той или иной политической или геополитической тематике.

Мне это было уже знакомо, и я с удовольствием сформировал ещё несколько папок по тем вопросам, которыми мне суждено было заниматься уже на государственной службе.

Замечу, что это было ещё пред интернетовская эпоха конца 90-х годов прошлого века. Этот архив, несколько десятков коробок, мы бережно перевезли из Алматы в Астану. Наши коллеги из других отделов сильно ворчали, помогая нам разгружать поздним ноябрьским вечером 1997 года этот бесценный груз.

Потом он хранился в отдельной комнате в первом здании администрации президента в правобережной части Акмолы/Астаны, переехал в построенную на Левом берегу Акорду. Заведовала им одна из сотрудниц, проработавшая в администрации главы государства многие годы до самой пенсии.

К сожалению, потом развитие компьютерных технологий на рабочем месте государственного аналитика, превращало в анахронизм этот бумажный архив. Его стали кромсать, уничтожать по частям, сокращать объёмы выделяемых для него помещений. Всё это, конечно же, можно было оцифровать, но никому до этого дела не было. В конце концов, и саму хранительницу архива захотели просто сократить или уволить за три года до выхода на пенсию.

Помню, она пришла ко мне и жаловалась, что её ставка кому-то понадобилась, и от неё требуют написать заявление о переводе в какое-то архивное учреждение. Мы работали уже в разных отделах, и я посоветовал ей не делать этого, обещал переговорить со своим начальником, что и сделал почти сразу же. Её оставили в покое, по крайней мере, обещали не трогать и дать доработать до выхода на пенсию.

Работая на государство и общаясь с аналитиками других стран, я узнал, что в ряде серьёзных аналитических центров, например США, есть практика специальных деловых игр. В них создаётся иллюзорная геополитическая или политическая ситуация, очень приближенная к реальности или её попросту имитирующая.

Там придумываются названия стран, партий, имена их лидеров, президентов и премьер-министров.

Каждому игроку отводится определенная роль, требующая каких-то прогнозов и выводов, действий и решений. И такие игры, уже затем в реальности, помогают специалистам вырабатывать аналитические схемы, тренируют мозг аналитика, настаивая его на работу в онлайн режиме в условиях форс-мажорных проблем и вопросов.

Всё это очень похоже на то, что творил я в своем детстве и отрочестве, не забросив такие умозрительные упражнения и в юности, и в зрелые годы. Поэтому «игра в Кашландию» до сих пор сопровождает меня. Я иногда думаю об этом, когда долго не могу уснуть, когда просто надо переключиться с тематики одного реального дела на другое, когда чувствую приступы или намёки какой-либо растерянности и сомнений. И это помогает.

Со своей Кашландией я, можно сказать, иду по своему жизненному пути. И эта детская игра, взрослея и расширяясь, продолжает развиваться вместе со мной. Ну а теперь, когда я о ней написал, она уже никуда не исчезнет, не уйдет вместе со мной, останется жить в книге.

В реальной жизни наша дружба с Сергеем постепенно завершилась. Наши жизненные пути не совпадали, у нас были разные школы, дружеские компании, интересы. Но всегда, когда мы где-нибудь случайно встречались, то тепло здоровались, перекидывались парой фраз, спрашивали о родных и друзьях, желали друг другу всего хорошего и удачи.

Много лет спустя, уже работая дипломатом в Москве, я случайно наткнулся на Серёжину страничку на сайте Одноклассники.Ру, поставил лайк его фото. Он ответил, и мы переписывались, поговорили по телефону. У Сергея была семья. Он и его родные уехали в украинский Днепропетровск, ныне город Днепр. Он был бизнесменом и вёл какие-то дела в Казахстане, часто бывал, по рассказам, в Караганде.

Своим непродолжительным общением мы свели вместе и наших старших сестёр. Они пообщались тоже, повспоминали своё детство и юность.

Я очень надеюсь, что Сергей, по-прежнему, жив и здоров. Я очень благодарен ему за годы нашей совместной неординарной игры и дружеское общение. Пусть всё у него будет хорошо.

IV. Отрочество аналитика

Осенью 1974 года наш кот Марсик внезапно пропал. Ладно, если бы это было весной, мы бы поняли инстинкты домашнего питомца, поскольку он мог несколько дней не появляться, а вернувшись, целыми сутками спать, восстанавливая силы, истраченные по зову природы.

Мама сказала, что, наверное, его сбила машина…

Мне ничего не оставалось делать, как написать некролог о внезапной и ужасной гибели в автомобильной катастрофе президента Джорджа де Марса Каудеса, кортеж которого спешил в столицу из загородной резиденции в президентский дворец.

В Кашландии был объявлен траур. Согласно временной конституции страны, президентские полномочия перешли к его дочери Марии Эстелле Мартинес де Каудес, занимавшей в то время пост спикера Законодательного собрания и непосредственно руководившей разработкой проекта нового основного закона страны. Она стала временным президентом Кашландской демократической республики. Реальным же прообразом этого виртуального политика стала кошка-подросток, которую мы приютили после того, как не дождались возвращения Марсика. В частном доме без кошки было нельзя.

Поскольку процесс разработки нового государственного устройства ещё не был завершён, кашландский парламент учредил Временное правительство.

На него была возложена вся полнота исполнительной власти. Его председателем стал генерал Метерелио Августио Сонсалвиш, который, итак, фактически руководил министрами при Каудесе.

На важный пост председателя Законодательного собрания был избран популярный герой «кролятской войны», другой генерал Эту ди Ли Пазиш.

Таким образом, во властной иерархии Кашканграда утвердился некий временный баланс: правительство возглавил левоцентристский, а парламент – правоцентристский политик, оба из числа военных революционеров. Это стало прологом их будущей схватки за реальную власть.

В вымышленной Кашландии аспект межличностного соперничества лидеров я также принимал во внимание. Наверное, такой подход я почерпнул уже в детском возрасте, приобщившись слушать по ночам «Голос Америки» и Пекинское радио тех лет. В Казахстане они принимались практически без помех. В редакционных комментариях «вражеских голосов» подробно перемалывались кости советской элите, особенно, в части того, кто из ареопага Политбюро ЦК КПСС с кем и каким образом соперничает, кто кого подсиживает.

Таким образом мой опыт будущего аналитика пополнялся методикой работы с разными источниками информации. В обычной жизни я, как и все советские дети, ходил в школу, был активным пионером, участником агитбригады, которая выступала перед трудовыми коллективами близлежащих предприятий. В этой ипостаси я, конечно же, нисколько не сомневался в верности курса партии и советского правительства.

В середине 70-х годов прошлого века на советском телевидении среди большого числа программ для детей и юношества была одна популярная телеигра «Один за всех и все за одного». В ней состязались два отряда пионеров. Игра снималась в городском Дворце пионеров на большой площадке, на полу которой была размечена железнодорожная колея с различными станциями.

Поочередно представители соперничавших команд кидали большой, набитый ватой куб. На его шести гранях были обозначены цифры от одного до шести. От того, какая выпадала цифра, столько ходов могла сделать команда, участвующая в игре.

По пути были обозначены станции, каждой из которых соответствовал набор определенных заданий, которые должны были выполнить участники игры. Успешно выполняя их, вагончик команды продвигался по игровому полю.

Например, на станции «Пионерская» предлагались состязания в том, кто быстрее соберёт палатку, покажет больше способов разведения костра. На станции «Международная» надо было ответить на вопросы, касающиеся внешней политики СССР. На станции «Спортивная» команды состязались в ловкости и силе. Те, кто выполнял задание лучше, оставались на завоёванной позиции, а проигравшая команда отступала на предыдущий рубеж. Выигрывал тот пионерский отряд, который первым придёт к финалу игры, обозначенному на поле.

Эта игра была популярна у советских детей, она выходила регулярно. Мы с удовольствием её смотрели и старались не пропускать эфира, болели и переживали за понравившуюся команду.

Осенью 1975 года на карагандинском областном телевидении решили тоже снять такую же передачу. Нашему «6А» классу, пионерскому отряду имени Сальвадора Альенде, выпала честь принять участие в игре. Мы тщательно готовились и достойно играли с соперниками из другой карагандинской школы. Капитаном команды был я.

В ходе одного из раундов игры, прибыв на станцию «Международная», ведущий телепередачи предложил назвать как можно больше важных мировых событий 1975 года. На этот вопрос гордо отвечал я. Мой соперник перечислил то, что знал он, сказав и о том, что это был год начала подготовки к ХХV съезду КПСС (состоялся в феврале 1976 года).

Когда очередь дошла до меня, я ответил так:

– Самым важным международным событием 1975 года стало проведение в Хельсинки Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. На нём были окончательно подведены итоги Второй мировой войны, обозначена нерушимость государственных границ в Европе, подписан Хельсинкский акт.

И тут же продолжил:

– Вторым по важности – был совместный полёт в космос советских космонавтов и американских астронавтов «Союз – Аполлон». Это укрепляет разрядку международной напряженности.

Победа в раунде была за нами, хотя, в целом, игру мы с минимальным счётом проиграли.

Вспоминаю этот эпизод по такой причине. В том далеком 1975 году мне, советскому пионеру, конечно же было невдомёк, что через 35 лет на земле Казахстана состоится саммит Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, пока единственный в ХХI столетии.

И мне, одному из аналитиков администрации и спичрайтеру главы казахстанского государства, доведётся решающим образом участвовать в работе над проектами выступлений первого президента Казахстана на этом форуме. Такие вот перипетии моей судьбы.

Первый опыт соприкосновения с масс-медиа оказался для меня тоже удачным. Месяца два после этого эфира, когда я возвращался домой со школы, дорогу мне перегородили несколько подростков-хулиганов постарше меня. Обычно в таких случаях могли побить, а дело было зимним сумеречным вечером, отобрать сдачу, оставшуюся от денег на школьный обед или какие-то личные вещи. Такое случалось.

Прижав меня к забору, один из подростков, которые явно были из соседней школы, стал требовать от меня деньги. Но в этот момент другой, которого я сразу же определил вожаком этой стайки, вдруг сказал:

– Погодите! Я знаю этого пацана! Я видел его по телевизору. Он был капитаном команды, отстаивал честь нашего Кирзавода. Отстаньте от него. Иди, пацан, домой!

Друзья его подчинились приказу старшака. Вот так впервые я ощущил на собственной шкуре жизненную силу советского и вообще глобального телевидения.

1975 год был сложным.

Непростым он оказался и в моей воображаемой Кашландии.

В феврале, побыв всего три с небольшим месяца временным президентом, скоропостижно умирает Мария Эстелла Мартинес де Каудес. К сожалению, не прижилась у нас долго кошка Маша.

Временным президентом провозглашается генерал Эту ди Ли Пазиш как председатель парламента КДР. Глава Временного правительства генерал Метерелио Сонсалвиш укрепляет свою власть, проводит реформы, завершает национализацию частных предприятий, аграрные преобразования, ликвидировавшие засилье латифундистов. Всё это делается и подаётся как продолжение курса Джорджа де Марса Каудеса, личность которого мифологизируется и превращается в знамя социалистических перемен в Кашландии.

Товарищ Сонсалвиш становится необычайно популярным лидером, «Каудесом сегодня». Он декларирует создание единой партии всех кашландских трудящихся, как этого, якобы, хотел первый народный президент страны. Оставшиеся две легальные партии социалистов и христианских демократов создают объединенный комитет по подготовке учредительного съезда будущей единственной правящей партии.

К середине года в руководстве страной складываются две соперничающие между собой группировки. Одна во главе с премьером Временного правительства Сонсалвишем, другая – вокруг Временного президента Эту ди Ли Пазиша. Партийная верхушка тяготеет к первой, военное командование – ко второй.

Однако в армейских кругах складывается левая группировка молодых офицеров среднего звена во главе с полковником Карвалью. Она готова поддержать главу правительства. Поэтому временный президент начинает играть на опережение. Как Верховный главнокомандующий Временный президент генерал Эту ди Ли Пазиш увольняет в отставку полковника Карвалью и всех сочувствующих ему офицеров. Это мотивируется их политической деятельностью, что не совместимо с воинской службой.

Временное правительство выступает категорически против, поскольку увольнение командиров должно согласовываться с ним.

Объединённый комитет социалистов и христианских демократов поддерживает Сонсалвиша, называя действия временного главы государства превышением его полномочий, ведущем к диктатуре.

Эту ди Ли Пазиш издает указ о роспуске Временного правительства, а команда его личной охраны арестовывает Сонсалвиша. Полковник Карвалью в ответ, скрывшись от ареста, мобилизует на защиту Временного правительства воинские части и рабочих столичных предприятий. Этими силами они освобождают членов Временного правительства и готовы свергнуть президента.

В этой ситуации угрозы кровопролития сыграла важную роль позиция двоюродных братьев – министра обороны генерала Алека Ониоса С`Орка и председателя Законодательного собрания Миола Миоса С`Орка.

Первый приказал войскам вернуться в казармы, второй – уговорил партийных лидеров утихомирить общественность. Они оба стали посредниками между Временным президентом и Временным правительством. В результате эмоциональных двухдневных переговоров конфликтующие стороны пришли к соглашению.

Высшее руководство согласилось восстановить статус-кво. Эту ди Ли Пазиш оставался Временным президентом, но лишался полномочий Верховного главнокомандующего.

Уволенные офицеры восстанавливались на службе, но им запрещалось выражать свою политическую позицию, создавать политические организации и группы. Временное правительство продолжало работу, а его глава Метерелио Сонсалвиш становился председателем Объединённого комитета социалистов и христианских демократов.

Участники переговоров обсудили и одобрили проект новой конституции Кашландии. Они договорились вынести его на обсуждение Законодательного собрания с расчётом окончательно принять не позднее конца января 1976 года и сформировать на его основе новые органы государственной власти.

Так, в ходе «ноябрьского инцидента», генерал Сонсалвиш значительно укрепил свои позиции. Это открывало ему путь к высшей власти в новой республике, которую предстояло сформировать на основе новой Конституции. В то же время сформировалась новая группировка «братьев С`Орк», с которой теперь однозначно вынуждены были считаться и «левые», и «правые».

Генерал Эту ди Ли Пазиш признал свою ошибку, получив гарантии непреследования и своего дальнейшего участия в высшем управлении государства.

Кстати, Метерелио Августио Сонсалвиш – это наш новый абсолютно рыжий кот, которого уже взрослым принёс из старого Карагандинского аэропорта мой отец, работавший там водителем заправщика самолётов. Васька, так его звали на самом деле, тут же принялся отвоёвывать жизненный ареал и завоёвывать благосклонность кошачьей братии в бесконечных стычках и драках с местными особями. Вскоре он пришёл домой с проломленным носом, на нём никогда не заживали раны. Он был настоящим кошачьим мачо и «Че», истинным «животным-революционером». В силу этого и его кошачья жизнь оказалась недолговечна. Он вскоре заболел, издохнув дома. У кошек, как говорится, хоть и семь жизней, но первая очень коротка.

Это, собственно, и обозначало новый акт исторической драмы в моей вымышленной Кашландии.

Конечно, детская игра в несуществующую страну не занимала всей моей жизни. Я успешно учился, ходил в спортивные секции, занимался по очередно бегом, плаванием, конькобежным спортом.

Преуспевал и в общественной жизни. В 1978 году меня избрали секретарем комсомольской организации школы. На этом поприще я организовывал собрания, проявлял подростковую строптивость, обострённое чувство юношеской справедливости. Не чужды мне были и обыкновенные шалости школьника.

Помню, был такой случай. В классе, пóлном старых парт с откидными крышками (тот, кто постарше, должен помнить этот антиквариат), мы, школьники, томились в ожидании учителя. Не помню, кто именно из мальчишек, поддел ударом ноги крышку парты, и она захлопнулась с пронзительным шумом.

Все на мгновение замолкли, а потом такие хлопки стали раздаваться со всех рядов парт, поочереди и одновременно. Причем не только парни, но и девчонки стали соревноваться в том, чей удар и хлопок окажется звонче. Но вошедшая в классную комнату классный руководитель, учитель русского языка и литературы Валентина Марковна застала за этим занятием только меня и моего школьного друга Артура.

Она вывела нас перед всем классом. Под хихиканье одноклассников она сказала, что мы совершили гнусный поступок, разрушая имущество школы. Такие как мы, продолжала она, на прошлой неделе в городском парке разбили рогатками (это такое самодельное приспособление для стрельбы камешками по мелким целям) только что установленные на центральной аллее фонари. Мы с Артуром всё ниже опускали головы. Нам было стыдно.

Подонков, продолжала учительница, нашли, и они со своими родителями, понесли наказание. Хихиканья одноклассников прекратились, и нам становилось страшно.

Мудрая учительница объясняла всё спокойно и твёрдо, придумав нам такое наказание. Мы должны были собственноручно покрасить все парты в классной комнате. От души отлегало…

Более того, нам с Артуром нужно было написать дома сочинение «Почему я поступил как последний подонок» и зачитать его на следующий день перед одноклассниками. Причём за эту нашу работу она поставит оценки как за домашнее сочинение на вольную тему. Мы с Артуром кивнули головами и молча сели за свои парты.

Следующей день стал временем нашей Голгофы. Артур прочитал первым, его сочинение уместилось на двух тетрадных страницах.

Он полностью согласился с учительской оценкой нашего поступка, попутно осудив вандалов из городского парка. Попросив прощения за содеянное, он обещал, что больше так делать не будет.

Моё сочинение заняло несколько листов в отдельной тетради. Я признался, что совершил необдуманное и постыдное деяние, посягнул на целостность социалистической собственности, наплевал в душу всем изготовителям советских парт, поставщикам этой продукции, учителям и ученикам всей школы. Но при этом, я не могу считать себя подонком.

Далее я привёл определение этого слова, взятое из библиотечного толкового словаря, доказав, что моё действие, хоть и отвратительно по своей природе, но всё же не совпадает с его общепринятым толкованием.

Я приводил примеры из русской классики о том, кого можно, действительно, считать подонком, а кто просто был оступившимся человеком, который затем горько раскаивался в своём поступке. В моём сочинении не было попыток оправдать себя, я стремился к постижению объективности в оценке поступка моего и моего друга Артура. Я тоже написал, что делать так больше не буду и запомню этот урок на всю жизнь.

И я его, конечно же запомнил. Вспомнил о нём и в зале скорого и секретного суда надо мной через сорок лет. Выступая с заключительным словом, стоя в наручниках в железной клетке, обращаясь к судье, я частично признал свою вину. Понимая всю политическую подоплёку ведущегося тогда против меня уголовного дела, я должен был просто сохранить себя для моей семьи.

Артур получил за своё сочинение, после проверки текста учителем, оценку «4/4». Мне Валентина Марковна поставила «4/5» (первая оценка касалась грамматической грамотности – была у меня одна помарка, связанная с непоставленной, где нужно, запятой; вторая оценка была за содержание работы).

Сорок лет спустя, меня осудили на 4 года условного срока и выпустили из под стражи прямо в зале суда.

Это было поражение моих преследователей и завистников, с трудом «придумавших» в ходе следствия факты «собирания государственных секретов», тяжкого, согласно Уголовного кодекса, преступления. Однако следователи так и не нашли доказательств разглашения мною государственных тайн.