6
Мы сидели на ступеньках в театр, весело смеясь над тем, что ещё пару минут назад вызывало в нас некомфортное чувство, сравнимое со страхом.
– Ты защищал меня. – Констатировала Лилит.
– Да. А что, не стоило?
– Прекрасно знаешь, что нет. Я могла щелчком пальцев испепелить этих клоунов.
– Прости. Просто это вышло само-собой.
– Не думал, что это против ваших небесных правил?
– В тот момент я вообще ни о чём не думал. Просто знал, что не должен позволить им коснуться тебя.
Лилит, бегающими газами, смотрела то на ступеньки театра, то на звёздное небо. В её взгляде читалось непривычное для демонов чувство смущения, а также едва уловимая…надежда.
– Спасибо. – Повернув голову в мою сторону, сказала она.
Пятница
1
– Что привело тебя, Лонлизефель? Если ты явился, чтобы пополнить свои «запасы», могу сказать, что сейчас далеко не лучшее время. Да и к слову, много пить вредно даже ангелам!
– Нет, отец Александр, я пришёл за советом. – Серьёзным тоном ответил я священнику.
– За советом?! Ты же ангел! Знаешь, по всей логике – это я должен просить совета у представителей твоего народа. – Удивлённо проговорил священнослужитель.
– В вере, вообще, логики очень мало, разве не так?
– Что ж…в этом ты, пожалуй, прав. Тогда пройдёмся.
Отец Александр был не самым набожным священником и уж точно он не был тем, кто даст совет согласно Великой Книге. Однако, именно этот человек понимал простые мирские чувства и желания лучше других представителей его профессии. Да и другие священники скорее попросили бы автограф, нежели озаботились моей проблемой.
Мы прошли вдоль плиточной аллеи, которая уводила в сторону от храма и лишних глаз. По обе стороны росли высокие ели, закрывающие нас своими пушистыми ветками. На маленьком островке, находившимся сбоку, стояла лавочка, над которой поднимался простой навес.
– Прежде чем ты начнёшь излагать…эмм…сын мой…позволь мне кое-что сделать.
Священник заглянул под одно из деревьев, нащупал простенькую сумку и достал из неё небольшую коробочку, содержимое которой было для меня загадкой.
– Теперь я готов. – Отец Александр положил руки на колени, не выпуская из ладоней свой тайничок.
– В общем…я даже не знаю с чего начать.
– Не торопись, сын мой, начинай с того, что велит тебе твоё сердце. – Актёр из священника был шикарный. Всем своим видом этот бородатый подлец изображал профессионала своего дела.
– Мне кажется, что я влюбился.
– Влюбился? Так это же здорово. Любовь – это великая благодать, дарованная нам Небесами. – Голос священнослужителя звучал размеренно, спокойно и ласково, как подобает настоящему батюшке.
– Дело в том, что моя любовь, как мне кажется, порочна. Да, точно порочна.
– Ты возжелал жену ближнего своего?
– Нет.
– Сестру?
– Нет.
– Боже мой, Лонлизефель, неужели ты из…
– Нет!
– Тогда я не вижу причин для беспокойства. Лонлизефель, если кто-то считает твою любовь порочной, не нужно верить ему. Забудь о чужом мнении и расскажи мне о своей избраннице. Какая она?
– Она…необыкновенная…прекрасная как роза в летнем саду…весёлая, а её смех словно ручеёк, играющий с колокольчиками моей души.
Священник улыбался, глядя на то, как я описываю Лилит.
– Я не думаю, что любовь к человеку, которого так красиво описывает ангел этой самой любви, может быть порочным.
– А ещё она демон.
Отец Александр изменился в лице. Короткая пауза, после которой он продолжил.
– Самый настоящий?
– Да. Слуга Сатаны, порождение Зла и погибель всего сущего.
Священник откинулся на спинку скамейки и достал из своей коробочки бумажную трубочку.
– Что это? – Спросил я.
– Как ты назовёшь свою ситуацию, учитывая то, кем являешься? Человеческим языком, разумеется.
– Косяк?
– Вот и ответ на твой вопрос. – Отец Александр подкурил твою «трубочку», – Значит тебя околдовали Силы Тьмы?
– Не думаю, что эти чары действуют на ангелов.
– В таком случае она и вправду тебе приглянулась.
– В этом и соль, отец Александр, я не знаю, что мне теперь делать.
– В этих вопросах тебе никто не советчик, Лонлизефель. Единственное, что я могу сказать – это то, что в каждой женщине есть что-то демоническое. Как говорится: Все бабы – ведьмы. Ну или демоны, в нашем случае!
– Сам придумал?
– У Гоголя подсмотрел.
2
Мы с Лилит встретились на крыше многоэтажки, находившейся неподалёку от центральной больницы нашего городка.
– Зачем мы здесь? – Удивлённо спросил я её.
– Ты показал мне своё любимое местечко, теперь я решила показать тебе своё.
– Больница? И что в ней тебя привлекает? Муки и страдания людей?
– Лилит обиженно отвернулась.
– Иди к чёрту, ангел!
– Постой, – я схватил её за руку, – прости, я просто неудачно пошутил.
Она серьёзно посмотрела на меня.
– Полетели, шутник.
Мы кружили над больницей, петляя между высокими трубами, прячась за фасадом, старательно избегая взгляда людей. Лилит выбрала один из карнизов, с которого открывался вид на окна отделения хирургии.
– Видишь тех людей? Они пришли к своему отцу, который несколько дней лежит здесь. Его доставили после аварии, и я наблюдаю за ним с момента поступления.
– И?
– Пару часов назад он умер. Сейчас врач сообщит об этом его детям.
Врач начал что-то говорить, с такого расстояния было не разобрать, но по выражению лиц посетителей, было понятно, что Лилит права. Женщина заливалась слезами, начала кричать и вырываться из рук брата, крепко обнимающего её.
– Вперёд, Лонли.
Пара мгновений, и мы уже на соседней крыше. Крыше операционной.
– Сейчас под нами, уже четыре часа, врачи борются за жизнь маленького мальчика, попавшего под машину. Водитель успел вовремя затормозить, но удар всё равно оказался сильным для маленьких костей. А вон там, через несколько пролётов, его мама и папа, молящиеся за жизнь и здоровье своего покалеченного дитя.
– И ты находишь в этом отраду, Лилит?
– Вовсе нет. Видишь ли, Лонли, у меня никогда не было родителей и никогда не будет детей. Мой дом – огненный котёл, каждое утро терзающий тело. Здесь я вижу настоящую любовь и, наверное, мечтаю, что когда-нибудь почувствую нечто подобное. Глупо…для демона.
Я сжал руку Лилит и резким движением потянул за собой вверх.
3
Море тихонечко волновалось внизу, играясь с лучиками тёплого заходящего солнца. Мы стояли на утёсе, вдали от города, вдали от рутины, вдали от суеты. Вдали от жизни и смерти.
– Красивое место, Лонли.
– Честно говоря, никогда здесь не был. От прохожих слышал, что летом здесь неплохие экскурсии. Подумал, что здесь нам будет…
– Хорошо.
– Лилит присела на землю, растопив жаром своей кожи снег, моментально высушив траву под собой.
– Иди ближе, а то замёрзнешь. – Вытянув руку в мою сторону, сказала она.
– Я же ангел и я не…
– Ты идиот. – Улыбнувшись, перебила меня Лилит.
Я сел рядом с ней, обнимая своим крылом её крыло. Она была тёплой как поздняя весна, гораздо теплее солнца, которое я вижу каждый день, выходя на площадь Элизиума.
– Ты знаешь, Лонли, – Лилит нежно опустила свою голову ко мне на плечо, – я никогда не чувствовала себя по-настоящему любимой. В неоновых лабиринтах ночных клубов, соблазняя мужчин, я чувствовала лишь их порочные желания, жажду и похоть. Их члены волновались, но сердца не трепетали. Они обжигали меня кострами своего вожделения, огнём, который я чувствую каждый день, просыпаясь. Но я привыкла это делать. Привыкла вызывать похоть, сгорая вместе с душами этих бедолаг. Да что там…тебя я тоже хотела лишь соблазнить. Хотела поспособствовать падению ангела.
– Лилит…
– Я никогда не чувствовала себя любимой. Никогда, – Лилит подняла на меня взгляд, – до этого момента.
Она смотрела на меня глазами цвета яркого каштана, но не было в них ничего демонически-палящего. Я тонул в завораживающих тёплых огоньках счастья, несущих спокойствие и умиротворение в мою беспокойную душу. Я хотел погрузиться в них, хотел до конца времён забыться в красоте этих блестящих лучиков. А дальше были её губы. Губы, которые были слишком близко, чтобы сопротивляться поцелую. Долгожданному и желанному. Необычному и будоражащему. Тёплому и нежному, переворачивающему всё моё представление о мире. Поцелую, который отозвался в моей душе энергией тысячи солнц, готовой вырваться наружу. И все мои мысли в этот момент потекли тихой речкой красивых строк…
Я чувствовал её дыханье
И сердцебиенья быстрый стук.
А за одно её касанье
Я был готов на сто лет мук.
И платье с плеч её скользнуло тихо,
Упав на мокрую росу.
Я подхватил её так дико,
Сжимая бёдра на весу.
И погружаясь в аромат той кожи
И в буйный всплеск её волос,
Я чувствовал, как до приятной дрожи,
Спина краснела от полос,
Что раскалёнными ногтями она оставила на ней.
И искушённый я страстями,
Всё прижимал её сильней.
И вечности, казалось, будет мало, чтобы насладится её стоном, пронзающим ночную тишину. Мы лежали на траве, укрывшись крыльями. Я чувствовал её тепло, её дыхание и каждое прикосновение.
– Ничего не будет как раньше, Лонлизефель, ничего.
Суббота
1
Ночную тишину прервал боевой клич. Изерафель обнажил свой огненный клинок.
– Parricidam mori! – Закричал он, занося меч над собой.
– Я парировал удар, закрыв своим крылом Лилит. Кровь плеснула на землю, белые перья, покрытые алыми пятнами, развеялись по ветру.
– Успокойся, брат!
– Ты ещё смеешь называть меня братом?! Проклятый предатель! Вначале я убью адское отродье, а потом отдам тебя под суд.
Сталь заплясала с огнём в смертельном танце. Изерафель наносил сильные размашистые удары, чередуя их с резкими выпадами. Я закрывал Лилит своим телом…единственное, что я мог сделать.
– Беги отсюда! Спасайся! – Кричал я, пытаясь вразумить демоницу.
Лилит рванулась из-под моего крыла, стремительным огнём несясь на клинок противника. Она опутала хвостом вооружённую руку Изерафеля, давая мне шанс скрутить его.
– Ты предал всех нас! Предал все наши идеалы! – Продолжал кричать Изерафель.
Лилит взмахнула крыльями и понеслась в сторону обрыва. Ангел, некогда бывший мне братом, нанёс удар затылком, разбив мне нос. Кровь хлынула, проливаясь на жухлую траву, ибо снежная перина растаяла от жара, который нёс с собой святой клинок. Изерафель пустился в погоню за Лилит. Мгновение. Я, рванувшись с обрыва, успел схватить ангела за ногу, в попытке оттянуть его от своей любимой. Мы оба полетели вниз, ударяясь об острые камни чёрной стены. Кровь.
Упав на каменистый пляж, диадемой венчающий берег, я увидел, как Изерафель встаёт, опираясь на свой меч.
– Ты предал нас, Лонлизефель! Неужели адская тварь тебе дороже твоих братьев? Дороже людей? Дороже принципов, которые несёт святое воинство?
– Она не зло, Изерафель! Послушай, прошу. Всё, что мы знали о демонах – это лишь часть того, что они представляют собой на самом деле.
– Она околдовала тебя, недотёпа. Совратила, как и многих до этого. А ты поддался. Ты всегда был слаб, всегда творил безумства, граничащие с грехом. А я говорил. Тебе, Метатрону, другим ангелам. Говорил, что ты отступник, говорил, что тебе плевать на наши взгляды.
– Она способна чувствовать, способна…любить.
– Любить? Лонлизефель, твой разум, верно, помутнился. Цель отродьев Ада – развращать души. Или ты так не считаешь? Мы были призваны бороться, ведь мы Святы. Мы светлые силы, а она и ей подобные – порождения изначального Зла. Ведь в этом есть основа мироздания!
– Мир неделим на чёрное и белое. Я понял, что даже в самой тёмной душе есть место для любви.
– Тогда ты, видимо, пропал. Любовь – не что иное как иллюзия. Это не сила, дарующая очищение, это всего лишь чувство, направляющее душу к Свету или Тьме. Чувство, доступное греху. Прости меня, Лонлизефель, мой некогда названный брат, теперь мой долг тебя развоплотить, чтоб спустя годы и целые столетия ты, быть может, возвратился к Свету.
Изерафель поднял свой меч и быстрым рывком кинулся в мою сторону. Я сделал блок руками и, взмахнув крыльями, оттолкнул ангела. Он подскользнулся на гладких мокрых камнях, я рванул на него, переменив направление меча. Гнев сжигал моё сердце. Пылающий клинок пробил его. Кровь. Алая кровь стекала в чёрную воду моря.
– Ты предал нас, Лонлизефель, навеки наречённый Проклятым.