К ста сто и сто ещё – к разнообразию развития поэзии. Или эти триста строк к развитию всего как один ещё и людьми заполненный листок

хранено.

Я родился в этом селе и очень давно,

И здесь же родился мой друг. Мы двойники. Ого?

А дальше ещё интересней. Всё хорошо.

Уж много совпало. О, сколько лет прошло!

Родились год в год мы: я и мой друг. Нам всё

рассказали, и в памяти нашей живо.

Родились в одном и том же роддоме: я и мой

друг. Тогда за оградой роддома дерево

огромное росло.

Молния в тот год попало в него – возле роддома

села сгорело оно.

Вековая берёза росла, а после молнии место это

было черным-черно.

На двоих в годах сейчас нам сто.

Матери наши соседки тогда – родили соседки

меня и его.

Родились день в день мы. Было светло.

Родились час в час мы. Апреля был конец, было

тепло.

Родились минута в минуту. Всё хорошо.

Здоровые оба на радость отцам, матерям.

Снимали нас в кино.

В селе родились двойники. Двух мальчиков

крепких мамы родили, родили легко.

День этот запомнило наше село.

Запомнило ещё и потому что как раз в этот день

в клубе села было кино:

«

Севильский цирюльник»; всем было смешно.

Сельчанам этот комедийный фильм понравился,

запомнился. Герой в нём главный —

цирюльник Фигаро́.

Нам потом про это совпаденье с фильмом

рассказали; в месте том я помню гипсовую

девушку, держащую весло.

У клуба села нас было пятеро сельчан. Был вечер

ноября, праздник Октября – седьмое

число.

Мы стояли у копии скульптуры из числа

известных скульптур «Девушка с веслом».

Из нас двое в пальто.

В пальто одинаковых: мы – двойники. Там

и тогда про совпаденье это рассказали

нам. Много лет прошло.

Полвека я прожил, и столько же прожил мой друг.

Уже о-го-го.

Меня назвали, как отца: Артём, и на душе светло.

Степаном назван друг, так звали его деда;

удачное решение пришло.

Понятно, имена нам дали разные: моё Артём,

Степан его.

Мы с детства дружим, и это в дружбу крепкую

мужчин переросло.

В Москве учились в разных вузах, потом нас

в разные места планеты нашей занесло.

Степан с семьёй живёт в Париже, владеет там

бистро.

В Норвегии живу я – в Осло. Есть в памяти

Степана и в памяти моей – Осло́.

Степан однажды в школе так Осло называл —

смешно.

Не выучил урок, найти не мог на школьной карте

своё Осло́.

Потом отметку исправлял, что было не легко.

«

Всё. Пять», – он буркнул мне за партой в классе

тогда через плечо.

О, сколько лет прошло!

Сейчас я в Осло тренер; я на работе в кимоно.

Семья есть тоже, как у Стёпы – счастье не мало.

Два брата старшие у Стёпы, и старшая сестра есть

у меня. Рожденья время наше ко временам

тяжёлым отошло.

Родились все в Стране Советов; послевоенным

было время. Да, в детях счастье родителей

заключено.

Мы родственников любим наших; они взаимно

любят горячо.

Степана здесь, сейчас не жду я – во Франции

он – далеко.

Приехал на неделю я один из Осло навестить

отца и мать. Смотрю в открытое окно.

Жена на этот раз осталась дома, чтобы начать

ремонт квартиры нашей. Нам с новой

планировкой повезло.

Старше я на восемь лет моей норвежской жены;

сын и дочь уже взрослы. Мы дружны – всё

этому подчинено.

Мать сейчас к соседям ушла; пригласили

посмотреть фамильное серебро.

Ждала меня сегодня – материнское чутьё

не подвело.

Отцу и матери я собирался сделать сюрприз

и о своём приезде не предупредил никого.

Останется в памяти моей, возможно навсегда, то,

что открыло мне распахнутое окно.

Оно миры мои открыло: прошлого, настоящего,

будущего под солнцем нашим; и сразу

памятью в детство меня унесло.

С тех пор волнует чувства мои рожденья, детства

и отрочества край. В него с тех пор

влюблён, и чувство моё росло.

Я снова в настоящем весь. За речкою,

переливаясь этого лета цветами, до самого

горизонта лес – богатство края всего.

До реки от забора и за рекой до леса растут

отдельные деревья и кусты; остальное

разнотравьем поросло.

Всё это буйно зеленеет и цветёт. Я чувствую, как

летнею природой наполнен воздух

ароматами всего.

За окном сирень цветёт; во дворе у резных ворот

вековой дуб раскинул ветви свои – под

ним на траве седло.

От дома до забора грядки ровные; ухожены

заботливо они. Это место свой урожай

принесло.

До жёлтого песка проложена дорожка от калитки

резной до берега речного – мне видно

хорошо в окно.

С удочкой на берегу отец; куры рядом топчутся;

по теченью ниже гуси, утки на реке;

у берега в воде два мальчика с корабликом

играют – больше никого.

Гладь речки ровная с водой у берега зеленоватой

чуть – дно речки в этом месте заросло.

И над всем небо безоблачное, голубое; и яркое,

жаркое, почти совсем белое, солнце, что

за лесом, как обычно, взошло.

Великое наше светило нещадно печёт и с утра всё

время пекло.

Ещё я вижу в небе голубом голубей сизарей

весёлую стайку – их восемь там всего.

Я мысленно уже и выше стайки, и за небом, тут

осознанье вновь пришло.

Наш мир известный прост; и, ой, как он не прост:

добро в нём есть и зло.

И как известно – нужно верить, чтобы понять,

что нужно выбирать добро.

Я улыбнулся этой стайке сизых голубей; и день

меня увлёк с собою дальше. Вот это

мастерство!

И людьми овладевать уменье – не отнять у дня.

Да, уваженье правил дня в жизни нас