– Отпусти меня, Тим, – повторила Кристина, – отпусти.
– Ты что, тупая? – вспыхнул монстр. Ни на секунду не сводивший с неё взор глаз на мгновение оглядел пространство вокруг жертвы и вернулся на прежнее место. – Ты не слышишь меня? Да?
Он снова умолк. На этот раз немного дольше обычного. Уже через минуту-другую супруг включился, всё тем же набором речи излагая мысли:
– Помимо того, что от тебя разит за версту и… заметь, воняло всегда. Помимо испорченных планов, разрухи идей и мыслей моего «я»…
«Он безумен, Тина. Разве ты не видишь?»
– … Помимо необходимости, я бы даже сказал, что вынужден был находиться рядом с тобой… И как же я хотел раздавить твою жалкую душонку! Дак, вот, помимо необходимости жить с такой вонючей тварью, как ты… Ты ещё и тупая, значит? Да! – крикнул он.
– Тим… – шепнула Кристи. Ей неожиданно захотелось, чтобы полугодовой лицемер на миг вернулся, и хотя бы на какой-то период, пусть на минуту или на час, она почувствовала себя нужной, ощутила ту маленькую надежды, которая до сегодняшнего дня теплилась в ней, оказалась в том завуалированном мире, в котором хорошо и сладко.
– Заткнись! – рявкнул он. – Я понял, ты не тупая, ты просто глухая! Глухая, не сумасшедшая! Ха-ха! – оживился Тимур от собственной шутки.
«Он безумен, Тина. И как же ты могла допустить такое? – спросила мама. – Как же так вышло, что твой муж ирод?»
– Теперь услышала? Ау-у-у! – он наклонился на диване, приблизив сладкую парочку к ней. – Я здесь не при-и-чём. Э-то не я! Услышала?
Впервые за долгие минуты монстр отвернулся, чтобы в следующий момент вновь выплеснуть на женщину очередную порцию сарказма:
– Правда, не видел, как ты здесь оказалась. Я смотрю, тебя нет. Знаешь, был так удивлён, когда не обнаружил тебя в коридоре… ну, там… в твоей моче… – последнюю фразу он выделил особенно чётко, наверняка, чтобы подчеркнуть всеобъемлющее отвращение, которое он сейчас испытывает, – …думаю, где она? Да, что за ерунда? А потом, хо-па-а! Джек пот! Ты здесь. Я, конечно, был опять-таки удивлён, что ты… – монстр повернулся к Крис, – …привязанная. Сидишь такая бедненькая, беззащитная.
Тимур застыл в ожидании. Казалось, он ждёт какой-нибудь реакции от супруги, чтобы продолжить издеваться и наградить её жалкую мольбу дозами остроумия. Кристина ощутила сухой огромный, будто бумажный, комок в горле. Ей ужасно захотелось пить. Спина больше не беспокоила её, ровно также как и живот – постигая всю серьёзность ситуации, они решили пока не беспокоить хозяйку, оставив жалобы и плач на потом, в более подходящий момент. Не капризничали и руки: на тех местах, где совсем недавно пылал огонь, теперь ничего не было: словно в солидарности пояснице и животу, уснула кожа. Вот только ко всем этим положительным элементам до безумия хотелось пить.
– Пить, – попросила Тина, – пожалуйста, Тим.
– Ой, – только и сказал монстр и вновь умолк.
Последующие минуты, пять или десять, а может и больше, он сидел, смотрел на женщину и не вымолвил ни слова.
«Готовься, дорогуша. Сейчас он вытрясет из тебя всю душу, – заявила мама».
Но вместо того, чтобы встать и убедить девушку в правильности рассуждений матери, Тимур встал, задумчиво сказал слово «идея» и удалился из комнаты.
Пошёл за ножом, – подумала Кристи.
«Ты думаешь, подобный вариант подходит? Нет. Отнюдь, не могу не согласиться, что мысль в целом движется в том направлении, но слишком уж просто, – подытожила мама. – Не в его стиле».
С каких это пор ты стала разбираться в нём?
«С тех самых, как он выстругал тебя полгода назад, дорогуша. И ты забыла, я всегда была рядом с тобой?»
Почему же ты не помогла мне?
Мать не ответила. Спустя минуту пришёл он. В одной руке он держал литровую банку с водой, в другой – пакет с чем-то белым. Кристина смогла разглядеть, что в кульке только когда монстр вплотную приблизился к ней, сел на корточки и в упор подставил своё лицо к ней, да так, что торчащая рукоятка коснулась её виска. В пакете был белый порошок, очень напоминающий соль или чистящее средство, но это было не важно. Не беспокоило девушку и то, что её муж замыслил и как собирается применить эти вещи (наверняка против неё). Сейчас Тину напугало другое, его выживший глаз. Помимо излучающей злобы и ненависти, было в нём что-то такое, что приводило в ужас. В памяти Крис вспыхнул эпизод некоего фильма, который ей довелось смотреть в далёкой юности, про ожившую каким-то колдовским проклятьем куклу, убивающую всех подряд. И ей всегда было интересно посмотреть на неё наяву. Как это может быть, чтобы пластмассовые детальки могли двигаться, губы шевелиться, и, самое главное, стеклянные глаза, приводившие её в ужас, вообще могли видеть? Эти вопросы остались без ответа, заняв ячейку в сознании под названием «сказка».
Конечно, в эту секунду на неё уставился не стеклянный глаз вполне реального и живого мужа, но что-то в нём было не так. Она заметила маленькие чёрные вкрапления на белке и радужке, которые вполне могли быть следствием напряжения и поломки сосудиков. Только смущает одно, цвет. Вместо красных точек лопнувших кровяных дорожек внутри под оболочкой глаза виднелись круглые правильной формы маленькие шарики, которые будто звёзды на негативе осыпали поверхность. Вместе с этим было что-то ещё, что не могла понять Крис. Нечто неуловимое и пугающее. Подобные вещи показались женщине весьма странными.
«Ну, не настолько странными, как твой муж, дорогуша, который, между прочим, собирается тебя убить»!
– Ко мне пришла одна идея, – заявил монстр. – Она, конечно, мне не совсем нравиться, но… выбора у нас нет. И… каким говном бы ты ни была, всё же придётся смириться с той идеей… Вот так.
Он отстранился, привстал на ноги и в следующую же секунду вылил на жену воду:
– Ты хотела пить? – произнёс он это с таким хладнокровием, что у Крис уже не возникло сомнений, что мамины заключения сейчас сбудутся. – Пей, дорогуша. Что же ты не пьёшь? Или тебе мало? Принести ещё?
Это и была его идея.
«Нет. Не совсем так. Он убьёт тебя медленно и… со вкусом».
– Что же ты молчишь, тварь? – спокойно спросил он. – Тебе не по душе? Не по душе? Ты думаешь, мне сейчас хорошо? Ты думаешь, вот так-то это просто? Взять и поменять план… поменять из-за тебя.
Опустошив стеклянный сосуд, он отшвырнул его в угол и снова присел к жене:
– Идея, конечно, абсурдная. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, это единственный шанс восстановить план, к которому я стремился, – монстр протянул к женщине руку и схватил за подбородок. – Дерьмо дерьмом, а выхода у меня нет, дорогуша.
Он безумен. Ты же видишь это. Болезнь прогрессирует, и уже ничего не изменить.
«Ничего не изменить уже было и тогда, когда он в первый раз убил в тебе человека. Когда Тим умер! – крикнула мама. – Не зли меня, дочь! Хватит кормить себя дурацкими надеждами и тупыми мыслями. Не могло быть иначе. Если бы ты вовремя пошевелила своей задницей и приняла меры, то жила бы сейчас где-нибудь в другом месте с каким-нибудь другим мужиком, гораздо лучше этого».
Тимур раскрыл пакет и высыпал содержимое на голову жертве, старательно распределяя правой рукой слой, чтобы тот был равномерный, и стряхивая излишки на голые плечи девушки.
– Ну, ничего, дорогуша! Всё будет хорошо, – проскрипел монстр, и, уткнувшись к супруге лицом к лицу, обхватил её голову руками. – Ты мне веришь?
Частички белого порошка попали на её лицо, нос и уши. Только, спустя каких-то пару-тройку секунд, когда на голове появилось весьма неприятное жжение, и по щекам на губы скатились капли воды, Кристи поняла, что это была соль.
«Что-то невообразимое, – поразилась мама, – это же бред!»
Почему соль?
«Если я тебя правильно поняла, то сам факт орошения и щедрой обсыпки тебя нисколько не смущает? А соль, значит, это что-то из ряда вон выходящее? – воспалилась мать. – Начинаю думать, что безумие, вероятно, есть не только у него».
– Вот так, чтобы было правильно… – заботливо произнёс монстр, – …правда, не уверен, что это поможет, но у нас нет выбора. Ага?
Выживший глаз, окроплённый, как сейчас уже показалось девушке, песком, вылупился на неё и уже не вызывал никаких сомнений, что его носитель был болен, в буквальном смысле этого слова. Вероятно, зараза возникла случайно, и не исключено, не без помощи кого-то или чего-то, о ком или о чём она совсем не могла знать. Будь то укус единственной в своём роде мухи, переносившей безумный вирус, которой на пути повстречался Тим, наградивший жаждущего крови паразита своей плотью. Или жалкий немощный умирающий от голода червячок, проклинающий создателя сложившимся положением вещей, получил с небес последний шанс и проник в тело случайного прохожего. Или проклятье старухи, обделённой вниманием молодого человека, который в силу, может быть, излишней задумчивости, не помог перейти улицу или помочь с тяжестью, что в последствие могло привнести в их семейную жизнь хаос. Или же это наследственный ген, алчущий расправы с «нелепыми», передающийся из поколения в поколение, дремлющий до сих пор, лопнувший, будто прыщ, в самый неподходящий (для Крис, конечно) момент. Так или иначе, и какой бы сумасбродностью не наполнялись мысли девушки, но факт невозможно скрыть или затушевать. Муж болен, и его нужно лечить.
«Или убить, – подытожила мама».
Кристина не находила слов, лишь дерзкие и глупые соображения ворошились в затуманенной голове, не находя поддержки на дурные предположения. И только после того, как трезвое сознание понемногу возвратилось к ней, как «полая бестия» разрешила на секунду отвлечься и ненадолго отлучиться, Крис в очередной раз ощутила всю горечь происходящего с ней. Игла печали и обиды пронзила и без того ноющую грудь, освобождая поток накопившегося несчастья. Девушка зарыдала. Горячие жгучие слёзы устремились так стремительно, что в глазах стало очень больно. Сдавленный хрип с букетом неестественных диких звуков прокатились по комнате, приводя в ужас только лишь виновницу их появления, когда как здоровяка, в руках которого находилась сейчас голова Кристи, ничуть не смутило это, напротив – привело в восторг.
– Ги-и-и-и… ги-и-и-и… – поспешил передразнить он, – ги-ги, га-га, сопля из носа потекла!
Монстр отстранился и сел на диван с таким видом, словно сделал что-то вполне стоящее и значимое, выполнив долг, с чистой совестью приняв результат и окунувшись в наслаждение. Он развалился, принял полулежащую позу и опрокинул голову назад, выставляя рукоятку строго в вертикальное положение. Ноты отчаяния, рвущегося из души женщины, сменил припадок бесконтрольного визга, с которым, уже не смогла справиться даже «полая зараза». Громкий безумный плач раскатился по комнате и ударил по вискам женщины. На короткий миг, ей даже показалось, что он не её вовсе, что она так и не сможет, что это в её голове. Нет никакой беды, нет никакого горя, есть только кошмарный сон, на улочках которого ей пришлось заплутать. И, правда, так легче: девушку больше не заботили безмозглые мысли, не донимал страх, даже мамы не было рядом. Некая лёгкость и беспечность навестили её, отстранили от действительности и привлекли к себе: «Пускай там кто-то орёт, непонятно кто! А мы тут посидим, помолчим и ни о чём не будем думать».
Так легче.
– Нет уж, дорогуша! – крик монстра перебил истерику и выволок женщину из пучины безумия. – Так дело не пойдёт! Мы же не одни в этом доме! Ты забыла.
Весьма огорчённый происходящим, здоровяк вскочил с дивана, в ту же секунду схватил пустую банку и поспешил к жене. Последнее, что ощутила Тина, это звон. Он раздался внезапно, прогремел в голове и колючим эхом застрял в полости. В тоже время, весьма неожиданно для Крис, закричала мама, и её крик тут же смешался с болью. Дребезг, крик и боль закружились в дьявольском танце, приводя в ужас и без того обессиливший рассудок. Безумная пляска обернулась горячим гудением, которое заполонило всё пространство, крепко ухватилось за нутро и поволокло к «полой подружайке». Как и прежде, она с радостью обняла хозяйку и крепко прижала к себе. Как ни странно, но сейчас Кристина была счастлива, как никогда.
***
Длительный монотонный, нестерпимо нудный, длящийся вечность, словно ветер в трубе, омерзительный нескончаемый звук. Он проник в каждую клеточку мозга, заставил тело выть до дребезжания костей, воспалил новый виток боли. Кажется, этот несносный гул невозможно удалить, и нельзя извлечь источник вибрации, ковыряющий голову. Гудение обрело некую форму, некую жизнь, словно вынужденной бороться за жизнь мыши пришлось прыгнуть в пучину воды и обрести новую непохожую жизнь, и как бы ни сопротивлялся разум, стать жительницей морской фауны, этакой уродливой рыбёшкой. Так и девушка, на миг почувствовала себя в другом мире, несходным с обыденным, будто в космосе. Шум занял место в пространстве, пришёл и уселся рядом с «полой», которая, отнюдь, была не против.
Правда, всему есть объяснение – так считала Тина. Всему, кроме, может быть, той малости, которая сейчас происходила с ней, и на которые она, к великому сожалению, никогда не сможет найти разумное толкование. Только гул в её голове всё-таки имел причину.
Когда она открыла глаза, в комнате уже властвовал, как сказала бы мама, божий свет. Сомнений не вызывало, что на дворе был уже день в самом разгаре, поскольку в эту комнату столь яркий свет приходит лишь днём, даже сейчас, когда за окном властвовала зима. Все те же звуки мимо проплывающих машин, детишек, играющих на площадке расположенного недалеко детского сада, и бряканья строительной техники, оформляющей близлежащую территорию посадкой новых жилых зданий. И, не смотря на то, что ранее её слишком уж раздражали посторонние шумы, проникающие в квартиру, сейчас они были как никогда родными. Крис была счастлива услышать их вновь, ведь это означает одно – она всё ещё жива.
«Ты этому рада? – появилась мама».
Тина не ответила. Хорошо это или плохо, но ей ужасно захотелось жить. Боже мой, как же хочется жить! Умчаться прочь из этого дома и не возвращаться, забыть всё, словно страшный сон, и… просто жить! Пусть мама говорит, что хочет, но сдаваться она не будет. Не для того полгода женщина мирилась с болью и обидами, чтобы сейчас вот так раскиснуть, покориться монстру и сдохнуть, точно старая собака. Почему именно старая и почему собака, девушку не волновало – просто эти термины пришли сами по себе и в собственных раздумьях вполне устроили её.
«Конечно же, дорогуша. Я согласна с тобой, – возразила мать. – Только как ты собираешься выкручиваться?»
И на этот раз Кристина предпочла промолчать. Она постаралась оглядеть комнату, которая по злому умыслу никак не желала показывать себя и плыла перед глазами, накладывая одно изображение на другое. Затем прикрыла веки в надежде, что зрение вернётся и, может быть, наконец, исчезнет гудение. Через пару секунд подняла их и попыталась вновь осмотреться, но неясные силуэты ни в какую не становились чётче. Наряду с ощущение бумажного комка в горле, который будто затруднял дыхание, появилось сухость всё в тех же глазах. Веки слипались между собой, оставляя мутный след при открывании и размазывая содержимое по радужной оболочке.
Ужасно хотелось пить, и от этого ещё больше возникало желание прекратить всё раз и навсегда. Кисти рук затекли и немного онемели, но после нескольких движений пришли в более-менее рабочее состояние (если не обращать внимания на то, что привязаны к трубе).
Кристи попробовала вновь оглядеться. На этот раз силуэты обрели форму и были доступны для формирования картинки, только немного сползали вниз. И каждый раз, когда Тина поднимала их вверх, они упрямо ускользали прочь, точно издевались. Так продолжалось минут десять или двадцать. Сказать наверняка сложно: в голове девушки время утратило измеримость и ощущение реальности. После очередной попытки разглядеть комнату у неё всё-таки получилось настроить изображение. Оно вышло не таким, как хотелось бы – предметы лишились былых красок и контраста – но уже вполне могло рассказать о том, что Тимура в помещении нет.
«Куда этот хмырь делся? – поспешила с вопросом умершая родственница. – Неужто окочурился?».
Думаю нет.
«А, может, его всё же не было? И твои предположения о самопривязывании не ерунда»?
Нет.
«Может, твоя родненькая «подмога» довела дело до конца? – не унималась мама. – Пошёл на кухню водички попить, споткнулся бедненький и… «хлоп» – отвёрточка в седле?»
Нет.
Слишком просто. Бесконечные часы вот так не закончатся. Нужно думать по-другому, уже смирившись с тем, что происходит, и искать выход.
Кристина долго вглядывалась в открытый дверной проём, осмотрела диван, стол, каждый угол, даже подняла голову вверх, чтобы убедиться, что на подоконнике нет мужа. Монстр ушёл, как и в прошлый раз – наверняка готовит какую-нибудь новую пакость. Нет никаких сомнений, что вскоре вернётся и применит на деле ещё более изощрённый приём ненависти и злобы. Девушка, как смогла вытянуться шея, заглянула за диван – снова никого. Здесь она была одна, а Тимур где-то рядом в квартире.
«Точит зубы ярый зверь, чтобы сожрать старую собаку!»
Крис вновь и вновь пробега взглядом по тем местам, где мог бы находиться монстр, но ни в первый раз, ни во второй его там не было. С дурными мыслями, что плохо посмотрела на диване, она возвращала взор туда снова, и, не находя его, швыряла взгляд в другие уголки комнаты, не замечая, что панические нотки уже проникли в её сердце. Раз за разом девушка осматривала окрестности помещения, но не находила мужа. Закрывала глаза, вскоре открывала и приступала к обследованию опять. И так на протяжении получаса или больше (опять-таки времени для неё уже не существовало) и, когда смятение полностью овладело душой, пришло странное ощущение нереальности. Плотный гул, захвативший сознание, точно подыгрывал страху: стал ярче и насыщеннее.
Неужели это происходит с ней? Неужто всё реально и творится на самом деле, в эту самую минуту? Сердце билось в груди, горло сжималось в нестерпимой жажде, боль в спине возвратилась вновь, и страх барабанил по телу, понуждая судорожно сокращаться.