Диалектика овального стола (4)
– Разве я задал вопрос: «А скажите дети, кто из вас п-т, который унесёт в могилу все секреты?» Если бы я спросил так, то ваш ответ, Алексей, был бы уместен, но хочу заметить, я так не спрашивал! – Повелительно гаркнул Абсманов.
Взгляды собравшихся выражали удивление Фединой выходке. Официальное лицо, а ведёт себя словно актёр в комедийном фильме с большим бюджетом – бесталанно и глупо.
– Простите, друзья, – виноватым голосом продолжил куратор, – просто поймите, наши с вами дела затянулись, да и превращаются потихоньку в какой-то ситком, честное слово. Только вот мне не смешно. Неужели никто из вас не хочет побыстрее освободиться?
Народ замотал головами, правда, несинхронно, а каждый на свой лад, создавая тем самым ощущение довольно неприятное, раздражающее.
– Простите, мне нужно выйти в уборную, буду через минуту. – Подытожил Фёдор, вставая со своего места.
– Мужик, ты ведь носик хочешь попудрить? – Спросил Гриша.
– Простите, что?
– Ну, ты того самого идёшь или реально надо отлить?
– Это не ваше дело, молодой человек. – Снисходительно ответил Абсманов, понимая, что собственная реакция спалила суть похода.
– Я курить хочу, можно выйти? Пока вас нет, я быстро.
– Нет. Кури здесь, если хочешь. – На этом он вышел, оставив собравшихся наедине друг с другом.
– Отлично! – Гриша полез в карман, доставая мятую пачку дешевых сигарет и щёлкая зажигалкой.
– Молодой человек, не смейте поджигать эту дрянь, у Тимурочки астма! – Взвизгнула Ольга, мать бледного костюма.
– Не смейте поджигать эту дрянь! – Передразнил подросток, уже подкурив и глубоко затягиваясь. – Тебя забыл спросить, мамаша. Слышала, что этот вылизанный петушок сказал? «Кури здесь». Значит, можно!
– Да как ты! – Продолжала Ольга, но сын её оборвал.
– Мать, успокойся! Я сам о себе позабочусь. А ты Гриша ведь? Следи за языком, пока тебе его не подрезали. Никто не любит заноз в заднице, особенно таких мелких, которые тяжело достать из-под кожи. – Очень смело, но спокойно ответил Тимур, смотря Грише прямо в глаза.
– Бааааааа… У кого голос прорезался. Бледный пиджак забазарил. Ты что, только что яйца у себя отрастил и пробуешь?
– Рано или поздно ты попадешь в тюрьму, и с таким языком уж точно станешь дегустатором яиц. – Спокойно парировал молодой человек.
Соловьёв, сидевший рядом с Гришей, прыснул слюной, начав смаковать улыбку. Все ожидали, что подросток по обыкновению взорвётся, начёт бычить, но тот только сжал крепко челюсти, злорадно улыбнувшись:
– Ладно, ничего страшного. Говори что хочешь, петушок. Когда мне выпишут жирный чек и мы отсюда выйдем, тогда я выпущу тебе и твоей мамаше кишки, прихватив ваши денежки. Посмотрим, кто у кого будет яйца лизать.
– Хм, двойное убийство… тогда точно ты. Это как минимум лет девять гнить.
– Перестаньте ссориться! И так тошно от всего, ещё вы поднимаете температуру. – Встряла Дина.
– А ты вообще молчи ш… – Гриша включал свою любимую песню.
– Да, да, я шлюха. Ебусь за деньги. Что дальше? Тебе есть, что ещё сказать?
– Так я больше ничего о тебе не знаю! – Так забавно выкрикнул подросток, с такой душевностью и честностью.
Повисло молчание, после которого народ заулыбался. Общий градус был снижен. Даже Гриша смущённо как бы сощурился, затягиваясь смолами, задумчиво уставившись в сторону ближайшей стены.
Каждый задумался о чём-то своём. Только Тимур кашлял через раз, а его мать пыталась отгонять плывущий в сына дым, отмахивая окаянного руками.
Срокин не устоял. Достал из внутреннего кармана плотно забитую сигарету. Закурил.
– Чёрт-те что творится, – нашлась Дина. – Я тоже хочу. Мужчина, не угостите сигареткой? – Обратилась она к писателю.
Миша пожал плечами, протянулся через весь стол, передав одну штуку.
– Благодарю. – Зажигалка нашлась своя.
– Господи, уважаемые. Да что вы все, в самом деле? Кхе-кхе. – Начала жалостливо Ольга. – Мы сейчас задохнёмся! Тут ведь и окон нет…
– Зато есть хорошая вентиляция. – Проговорил Соловьёв, который не курил в данный момент. – Но вы правы, концентрация, скажем так, запредельная. Ну, раз все решили взять перекур, то и ваш покорный слуга позволит себе расслабиться. Только раз уж, как говорится, мы тут на тайном собрании, то всё должно остаться нашей маленькой тайной. Поэтому, не обессудьте, господа.
Андрей достал маленькую баночку с напёрсток, высыпав загадочный порошок на стол, сразу же начав вынюхивать порции заранее (да ещё и незаметно) свёрнутой бумажкой.
– Во дела! Так у нас тут пир, а где же девки?! – Гриша похотливо козырнул на Дину.
– От вас, Андрей, я такого не ожидала! А мне так нравилась ваша передача, а вы вот какой… – Снова взбунтовалась Ольга.
– Так почему она должна вам разонравиться? Я ведь не балуюсь в прямом эфире, да и что может пристрастие к этому говну изменить в плане телевещания? Всё, что остаётся за кадром – личное дело каждого человека! – Весело парировал телеведущий.
– Мне разонравится ваша передача по той причине, что мне нравились вы, как ведущий и как человек. – Нашлась женщина. – Вы, Андрей, похоже, не понимаете главного принципа работы ассоциативной психологии зрителя, особенно психологию зрителя женского пола. Женщина любит сердцем, и в первую очередь она смотрит не столько передачу, сколько на людей, которые ей нравятся в ней. Такой зритель начинает следить за жизнью понравившегося актёра или того же политика. Ей нравится сам этот собирательный экранный образ. Зритель всегда начинает мешать реальность и экран в одно целое, поэтому, меня и разочаровывает, что красивый и талантливый мужчина сидит на вот этом! – Она рукой указала на край стола, где ничего не осталось.
– То есть, вы заявляете, что само шоу вас не так интересует, как лично я? Польщён, польщён, но вот реальность такова, что все мы не без греха, как и вы. Так что, вы простите меня, но я советую вам тогда не тратить время на шоу только по той причине, что тот «Я» с экрана выглядит как человек, который не злоупотребляет запрещёнными веществами.
– А я понял, что эта тётка хотела сказать! Это как порнуха и реальный секс. Типа ты смотришь на экран, дёргаешь свой дин-дон на картинку. Там всё супер срежиссировано. А потом ты решаешь опробовать все финты в жизни, а оказывается, что ебля – целый сраный труд, где удовольствие представляется не в чистом виде оргазма, а как целый физиологический труд наравне с работой, да ещё опыта нужно набираться. Даааа, дела! – Закончил подросток, снова почувствовав себя интеллектуалом.
– Да, малец, совершенно верно, такова жизнь. – Мотнул головой Соловьёв, сидя с расширенными зрачками.
– Секс с женщиной – символ любви! – Не унималась Оля.
– Вот так шок, значит я целый квартал любви. Почти богиня… – Саркастически бросила Дина, затягиваясь в последний раз.
– Шлюха, которая иронизирует? Моё уважение! – Весело выкрикнул Гриша. Походу Дина ненамеренно вызывала в этом юноше противоречивые чувства к своей персоне, всё больше располагая к себе дерзкий ум.
– Засранец. – Уже без какой-либо агрессии парировала она. – Глядишь, ещё немного, и подружимся. Вот прецедент будет!
– Не хочу никого отвлекать от столь увлекательной темы, но друзья, давайте соберёмся с мыслями. Мы сюда пришли не веселиться, не обсуждать личные вопросы. Тут дело величайшей важности, и я попрошу всех вас быть чуть более серьёзными! – Очнулся Союз Демьянович.
– Ой, старик, да чего ты нудишь-то? Какое тебе дело? Всё равно нашего предводителя нет! Что нам теперь, сидеть с ровной спиной и молча ждать, как стадо овец? Дай хоть попиздеть с народом. Когда ещё представится вот так вот впустую провести время? Кстати, народ, а давайте по очереди рассказывать смешные истории из своей жизни. Ну, там, случаи какие-нибудь на «ха-ха» и «хи-хи» чтоб пробило, всё равно нечем заняться. – Предложил Гриша. В этот момент голос его сделался непривычно дружелюбным и спокойным. Таким типа доверительным, что многим идея показалась интересной. – Я могу даже начать.
Никто не ответил ему, но подросток выждал небольшую паузу, немного пораскинув мозгами:
– Короче, когда я был ещё щенком. – На этом моменте кто-то нервно и коротко посмеялся. – Так, я этого не слышал… Так вот, когда я был щенком, то ну очень дико тащился по пиротехнике. Ну, знаете там, салюты, петарды… Хотя, салюты немного pidorskaya темка, но иногда приятно потаращиться пьяными зенками на все эти искры в чёрном небе, но всё равно лажа, поэтому мне больше нравились петарды.
Первый корсар совсем не впечатлял, годился разве только на подрыв собачьего говна, но тож ничего, если уж совсем нехер делать. Второй и третий были посильнее, но любой школьник их взрывал в руках, и ничего, разве что тонкая перчатка немного чернела, но это мелочи.
Так вот, был на районе один крендель, который считал себя буквально неуязвимым! Такой пацан, вроде типа взрослый, но будто больной на голову. Нашел он себе такой заработок, что за мелочь взрывал петарды у себя прямо в руках. Один пацан как-то дал ему связку красных хуёвин, которые взрывались долгой очередью, а этому отморозку хоть бы что. И вот таким шоу он поднимал хорошие деньги.
Я всё время смотрел на его эти выкрутасы, но молчал. А что тут скажешь, пацан делает бабки, а для сопляка так вообще приличный кэш. Да что тут говорить, даже пьянчуги иногда ему платили, только чтобы посмотреть, как приличная хреновина взрывается у сумасшедшего карлика.
Ну так вот, как-то я шнырял по рынку, который за площадью Авсютнюка. Там дядька с супругой нелегально банчили петардами. Не знаю уж, сколько они тут таким добром промышляли, но я ужасно обрадовался, что первый из местных пиздюков набрёл на этот клад. Цены в норме, витрины полные, короче, чистый кайф. Я начал изучать ассортимент и в самом низу витрины увидел целую сраную БОМБУ! Серьёзно, готов поклясться чем угодно!
Когда я спросил, что за дьявольская хрень, то мне пояснили, что это сотый корсар. СОТКА! Только представьте. Продавец сказал, что такой хренью можно подорвать даже тачку. Не так, чтобы её разорвёт в клочья, но урон будет приличный. Я сразу купил её, но не без проблем. Эти долбаные pidory не хотели её продавать сорванцу, ссылаясь на безопасность. Мол, приходи со взрослыми, но я сразу обозначил, что мои любимые родственнички уже давно кормят червей, а полуслепая бабка не в состоянии дойти до вас, упыри вы хреновы. А потом добавил, что если они мне не продадут эту хрень, то я пойду в ментовку и заявлю на них, сказав, что видел, как вы, падлы, продаёте своё говно детям. А потом поинтересовался, есть ли вообще у них лицензия?
Гипотетические яйца этих крыс отпали сразу, и они с радостью мне продали бомбу из-подполы. Когда эта махина оказалась у меня в руках, то я сразу начал думать, как же лучше раскрыть её потенциал? В голове всё смешалось. Ебануть карниз подъезда? Машину? Чью-нибудь входную дверь? Но всё это было не то, пока я не понял, что лучшая возможность проверить мощность моей малышки – взорвать её в неубиваемой руке этого странного хрена.
Когда же я подошел к нему и окружившим его пацанам, то сразу предложил мудаку опробовать приобретённую малышку. Все были удивлены, ведь, как и я, никто прежде не видел петарду таких размеров. Этот хрен замялся, начал что-то блеять под нос. Я не был удивлён, поэтому начал просто смеяться над ним, обвиняя в том, что никакая он не железная рука, а обычный шарлатан. После этого наша звёздочка вдруг разозлилась, заявив, что взорвёт в своей руке эту хрень, но за косарь!
Для нас, малолеток, косарь – огромные деньги, но и тут ваш скромный рассказчик Григорий не стушевался, господа! Я сразу собрал срочное собрание всех районных хулиганов, и мы-таки скинулись по сотке на это зрелище. Для безопасности было решено отправиться к заброшенным гаражам, где ни один взрослый не смог бы воспрепятствовать нашему любопытству.
И вот этот олух весь из себя серьёзный, стоит между металлическими ржавыми стенками, держит в руке эту хреновину. На лбу у него пот, ещё бы – мероприятие очень серьёзное. Косарь мы отдали ему сразу. И вот наш, скажем так, дуэлянт, да и просто пацан на побегушках, поджигает мудиле петарду, затем на всех парах отбегая на безопасное расстояние. Железная рука стоял в одиночестве зажмурившись. Кто-то из толпы шепнул в стиле: «Черт, этому парню оторвёт руку».
Но, как выяснилось через мгновение после сказанного, пацанчик-шептун ошибался. Прогремел нереальный взрыв такой силы, что у всех нас аж спёрло дыхание. А когда дым рассеялся, то оторвало железной руке не руку, а полтуловища. Бошки так вообще не видать! Все мы, конечно, обосрались, подсудное дело. Но, чёрт возьми, он сам этого захотел! – Гриша закончил и с нереальным самодовольством посмеивался своей же истории.
– Парнишку случайно не Игнатом звали? – Спросила серьёзная Дина.
– Точно, Игнат!
– У него ещё кучерявые волосы были.
– Точно! Ты его знала?!
– Он был сыном моей соседки-алкоголички. Я помню этот случай, она особо не горевала по своему сынуле, но после у неё были деньги закатить пирушку. Похоже, деньги она вытащила с куртки своего мёртвого сына.
– История супер, – оживился Срокин, – в духе моих рассказов! – Начал громко аплодировать Грише. – Вы, молодой человек, не против, если я украду общий каркас?
– Кради, дядька с бабской причёской.
– Ваша история вовсе не смешная, а ужасная! Погиб ребёнок, а вы! – Возмутилась Ольга.
– Нехорошо так, боевая единица. – Пробубнил себе под нос Союз Демьянович.
– Простите, что? – Заинтересовался Лёня.
– Вы мне?
– Вам. Вы что-то сказали, что-то про боевую единицу. Мне стало интересно, поясните.
– Да я так, говорю: жалко парня. Мог ещё обществу послужить. У нас внешних врагов вон сколько! Мужчины исчезают под натиском моды, становятся какими-то уж больно женственными, а тут смелый парнишка пал от рук собственного самолюбия и зависимости от уважения хулиганов!
– Понятно. – Со вздохом подытожил Лёня. – И лишь с одной бедой всегда мученье. От глупости, увы, лекарства нет…
– Вы на что-то намекаете? – Сдержанно поинтересовался Бунин.
– Да нет, забудьте. Живите с богом.
– Знаю я, таких как вы. Считаете себя элитой, самыми умными. Смотрите на народ сверху вниз. ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ! Только и могли, что критиковать земли родные, да становиться предателями! Хорошо, что вас двести лет назад погнали взашей! – Потопил Союз Демьянович. Похоже, Леонид его сильно задел.
– Мне очень радостно видеть, как у vaty до сих пор горит с того, что есть воспитанные люди, которые могут одним отрывком из стишка открыть глаза на их собственное невежество. Не буду скрывать, мне приятно видеть, как вы злитесь и сжигаете нервные клетки. Это ещё раз доказывает собственную правоту. Продолжайте. – С улыбкой произнёс поэт.
Союз Демьянович покраснел, но ничего не ответил, только махнул рукой. Он считал, что это ниже его достоинства, входить в спор с таким недочеловеком. Леонид же принял его молчание, как досрочную капитуляцию.
Снова образовался вакуум тишины. Все, кто курил – давно докурили, аккуратно сложив окурки под ножку своего стула. Вентиляция забрала токсичный дым, оставив витать в воздухе лёгкий флёр неприятного запаха.
– Я вот вспомнил одну смешную историю. – Подал голос музыкант Золотов. – А история эта заключается в том, что был один музыкант. Молодой парень, нет и тридцати. Жил он всегда со своей мамой. По своему незнанию он сделал эту женщину своим менеджером. Музыка делалась на заказ, платили не очень много, но на сносную жизнь хватало, и вот однажды…
– Прекрати, Тима! – Побледнела Ольга.
– И ВОТ ОДНАЖДЫ! – Уже злобно продолжил парень. – Парень музыкант узнал, что платили-то ему огромные деньги. Для местных зарплат, можно сказать, бешенные бабки. Просто этот менеджер, эта родная мать музыканта, врала ему и обкрадывала. А деньги эта кашёлка спускала на свои личные нужды, куда входили и услуги мужчин по вызову!
– ХВАТИТ! – Ольга отвесила крепкую пощечину сыну. – Не буду я терпеть такое отношение! Да, оступилась, но не нужно ведь унижать родную мать!
– Это ведь просто история… – Спокойно ответил сын с раскрасневшимся, но самодовольным выражением лица.
– Ох уж эти семейные истории… – Между делом зашевелился Андрей.
– А вы вообще молчите! Публичное лицо на основном канале, а употребляете всякую дрянь! – Золотова разволновалась, разойдясь так не на шутку. Ей было без разницы на кого потратить запал негатива.
– Да что вы привязались к такой мелочи? Я же вам в трусы не лезу.
– А тётка эта богатая, походу. За зелёные мани залезли бы к ней? – Скороговоркой выпалил Гриша.
– Между нами говоря, то да, конечно. Но очень за большие деньги!
– Ха-ха, я так и думал!
– Поверь сынок, публичное лицо в первую очередь – шлюха. У нас всегда есть своя цена.
– Как вы можете так публично об этом говорить? – Спросил его Мышкин. Под всеобщей болтовнёй его отпустили плохие мысли и теперь он чувствовал себя более расслабленно.
– Да очень просто. Любому думающему человеку и так это понятно.
– Понятное дело, что понятно, извиняюсь за тавтологию, но вы всё же должны создавать иллюзию, что это не так, хотя бы для вида, хоть все и так всё знают. Это часть игры.
– Мне, молодой человек, это не так уж и важно. Я всё равно потихоньку спекаюсь. Пройдёт ещё год-два, меня спишут на канал-два ниже, а я не собираюсь работать меньше, чем за двадцать кусков за выпуск, поэтому, на закате своей сраной карьеры могу говорить что хочу, и где хочу. Если честно, то закат уже настал.
– А как же уйти на независимый канал? – Не унимался Фёдор.
– Ох, молодой человек, вы где живёте? Тут нет независимых каналов, они все контролируются одним большим органом. Ей богу, чему вас сейчас учат? Вы разве не понимаете, что живёте в одной большой иллюзии?
Вот у нас есть разные банки с разными условиями ипотеки, кредита и прочей финансовой темы. Неужели вы думаете, что это действительно разные организации? А я вам так скажу, все они являются одной кормушкой. Понимаете? Человеку нужна видимость выбора, чтобы каждый думал, будто он что-то решает, но на деле человек больше походит на корову с железным отсосником на вымени. Вы просто не представляете, как элита угорает со всех нас. Но вообще, лучше не задумывайтесь, будете спать крепче.
– А вы мне так нравились! – Ни к чему добавила Золотова, яростно пиля взглядом ведущего.
Андрей открыл рот, но ничего не успел ответить. У двери снова послышалось шевеление, а затем появилась фигура свежего, очень улыбчивого Абсманова.
4.Успех на фоне девственности под овации её аппетита
Нежный закат солнца за большими панорамными окнами. Приятный персиковый оттенок ложится ровным слоем на стены и предметы загородного дома. Свет приглушен до своего минимума. Умело настроенный стробоскоп мигает в такт включаемым песням, добавляя притягательности сегодняшнему вечеру.
На первом этаже разместился гостевой диван из кожзама. Убивать животных уже не модно лет сто. Рынок сделал разворот на сто восемьдесят градусов. Теперь только у бедняков можно встретить мебель из настоящих шкур.
Вдоль стен стоят невысокие постаменты, выкрашенные в белый цвет. На них древние вазы ловят окружающее освящение, вырисовываясь в загадочную композицию. Также на первом этаже расположена кухня. Из себя она представляет огромный каменный стол, больше походящий на неестественный космический обломок с небольшими сенсорными кнопками для команд. Причём слово «стол» здесь играет только первичную ассоциацию. С одного края этот прекрасный камень переходит в подобие горы, примыкая к стене, тем самым выполняя функцию холодильника, и прилегающих шкафов.
На втором этаже дрыгается гигантский водяной диван. Уйма кресел-мешков, летающий стол на магнитной тяге, который можно с лёгкостью передвигать по имеющемуся периметру. Из стены изгибом торчит «волна» кухонной скалы, только более короткая, чья функция заключается в хранении вещей, аксессуаров и прочего человеческого хлама. На лицевой стороне также имеются сенсорные кнопки.
На каждой стене висят вызывающие картины с изображением всевозможных официальных деятелей и деятелей искусства, которых автор раскрывает через прямой язык преувеличенного непотребства.
Вот, к примеру, ближе к лестнице висит работа с изображением одного старого музыканта, который, по мнению народа, был очевидным (но не пойманным за руку) педерастом, но где доказательства? Данная работа предназначена действительно для эстетов. Только интеллектуал может, во-первых, знать, кто изображен, а во-вторых, понимать высказывание художника. На переднем плане, почти во всё небольшое полотно изображено лицо народного поп-исполнителя. Сразу же от его головы (человеческое тело полностью отсутствует) тянется ярко-синий шлейф по всему свободному пространству. Словно перекрученная радуга с одним только цветом, чей «хвост» заканчивается еле заметными шариками.
Сам хозяин картины поясняет новым гостям, что это огромный, длиною во всю жизнь, мифический фаллос, что был воткан в неподходящее для того отверстие этого некогда популярного исполнителя. К слову, наш коллекционер является ярым поклонником этого таинственного мастера кисти. Все работы скупались незаконно через руки главного врача психиатрического заведения. Именно там, по словам барыги, располагалась мастерская гения.
Хозяин представленных диковинок – крупный музыкальный продюсер. Он и сам иногда, подражая царям древности, не прочь [ЦЕНЗУРА], но к его мужественной, самой что ни есть натуральной ориентации, это никак не относится. Вкуса ему не занимать, и в сегодняшний вечер, этот умный богатый мужчина не один.
В его доме собрались сливки шоу-бизнеса. Здесь много музыкантов, его сотрудников, просто людей с телика, а также тех, кто пишет «продаваемую» музыку. Из специальных гостей – музыкант Фаоллс, который в последнее время стал главным хэдлайнером радиостанций и музыкальных каналов. Также на вечеринке, уже не в первый раз, присутствует и главный менеджер Тимура Золотова. Тимур Алексеевич – тот самый человек, который пишет все эти хиты звёздам, питомцам Владислава Крутого.
Сам же молодой композитор почти никогда не выходит из дома. Вокруг него ходит всё больше слухов. Большие дяди хотят познакомиться с гением, но он решительно и твёрдо ведёт свой затворнический образ жизни. Единственной связующей ниточкой с ним является его менеджер, а по совместительству родная мама, Ольга Золотова.
Немного о присутствующих лицах. Можно отчётливо заметить, что люди разделились на три (не сказать, чтобы равные) группы. В первую группу входили лица, употребляющие запрещённые химикаты на втором этаже под собственную музыку – это были сами музыканты. Молодые, красивые, ни о чём не беспокоящиеся марионетки. Они то, что нужно, чтобы выкачивать деньги из населения, делая последних ещё на один шаг беднее, но позитивнее.
Следующая группа людей были такими, как Владислав Крутой и Ольга Золотова. Уже не так красивы. Расцвет их молодости давно прошел, зато это была группа серьёзных дядь и тёть, управляющие первыми, которые говорили, где нужно улыбнуться, где показать зубки, а где и вовсе воткнуть крупным кадром средний палец.
Третья же группа вырисовывалась смешанной, самой неопределённой для непосвящённых, но узкий круг лиц знал, здесь присутствуют седые дяди, и их молодые сыновья, чья власть намного шире индустрии по выкачиванию денежного молока из сморщенных сисек.
Вот он. Пятидесятилетний невысокий хозяин квартиры с лысой головой. Крепенький такой дядечка, одетый в простую белую рубашку и чёрные аккуратные брюки. Только часы на руках выдают в нём того, кто он есть, а ещё эта свободная (с японским лаконизмом) поза, в которой он держится. Рядом с ним стоит миловидная женщина с пышными формами. На ней классическое вечернее платье, лёгкий макияж, который ей очень даже идёт.
Владислав и Ольга сотрудничают давно. С тех пор, как Тимуру исполнилось шестнадцать, и он написал свой первый трек для тогдашнего конкурса талантов. Голос у парня был ужасный, блеклый, но вот сам текст, музыка – были просто бесподобны в контексте товара. Тогда Крутой как раз продюсировал тот телевизионный конкурс.
Взять в шоу Тимура не могли, но Владислав связался с парнишкой, предложив ему более выгодную вещь – работу. С того рокового дня Тимур стал много писать для Крутого. В тот счастливый момент Ольга Золотова уволилась с вакансии кассирши в супермаркете, став менеджером своего любимого сына.
Прошло семь лет. За это время коммерческий треугольник стал только крепче, да настолько, что Олю и Владислава связывала крепкая дружба.
– Уже слышала «ты ставишь ЗА»?
– Ладя, а разве я могла его не слышать? Этот трек сейчас из каждой дырки, что зовётся динамиком, а ещё другие дырки напевают мотив на свой лад. – Оля слышала композицию песни ещё в самом начале, когда Тимур только сочинял минус.
– Соглашусь. Боже, Оля, – улыбнулся Крутой, – назвать девочек-подростков «дырками», на тебя это не похоже. У тебя ничего не случилось?
– Н-И-Ч-Е-Г-О-Ш-Е-Н-Ь-К-И, мой дорогой. Да и я не со зла, так. Сам знаешь, как взрослые тёти любят немного пошалить… Да, да, и тебе привет Фао, господи боже, ллс, – махнула рукой женщина в сторону музыканта.
– Ну а всё же? Ты не думай, моя дорогая, что я напираю на тебя. Просто ты мне важна, и я хочу, чтобы всё у тебя было на мази.
– Да… – Начала она наигранно радостно, но взглянув мужчине в глаза, вдруг обмякла, и уже более обеспокоенным голосом продолжила. – Дело в Тимуре… В последнее время он очень много смотрит в окно. Я спрашивала, чего он там вечно выискивает? А он соврал мне, сказав, что просто наблюдает за прохожими.
– А какие предпосылки к тому, что он врёт?
– Вчера я тихонько открыла дверь в его комнату. Хотела не мешать, просто тихо позвать обедать, а он возле окна опять. Только на этот раз его правая рука… ну, ты понимаешь. Вот и стало ясно, что не на людей он смотрит, а молоденьких девочек выискивает.
– Неужели ты ревнуешь сына к его интересу, физиологическому влечению к противоположному полу? – Удивился Крутой. Его взгляд стал более серьёзным и задумчивым.
– Да упаси господи, ты что! Не ревную я, да и не знаю, зачем так про незнакомых девушек грубо выразилась. Дело не в них. Я была бы рада, если бы Тимур нашел себе хорошую невестку, начал бы с ней встречаться и был счастлив. Я, можно сказать, только этого и жду, но он ведёт себя странно. Буквально ненормально! Такое чувство, что он всё больше сходит с катушек. Его выходки становятся из ряда вон выходящими. Я боюсь за своего сынулю.
– Да, ситуация непростая. Мне тебя не понять, ты мать – тебе куда больнее. Но я могу… могу постараться помочь тебе. Например, как ты смотришь на то, чтобы я поговорил с ним по-мужски?
– Ни в коем случае! Если он узнает, что я видела его за мастурбацией, да ещё и рассказала кому-то, он точно выкинет что-то нехорошее!
– Успокойся, Оленька. Я же не говорил, что поговорю с ним по конкретному случаю. Я так, издалека. Попытаюсь расшевелить его. Может, ему будет интересно сгонять в музыкальный магазин. Я бы купил ему, что он выберет. Что-то в таком духе. Парню нужно общение.
– Ах, Ладя… если бы всё было так просто. Ладно, подумаем об этом позже. Нечего портить такой хороший вечер. Пойдём расслабляться. – Оля обняла Владислава, поцеловав его в щёку.
Их силуэты растворились в толпе приглашенных. Музыка сделалась чуть громче. Тела принялись танцевать куда ожесточённее, изредка проскальзывали немые перешептывания.
Оля села в углу на один из кресло-мешков, прихватив с собой интересный коктейль. Танцевать ей не хотелось, а может она считала, что это удел молодёжи.
Владислав тоже избежал участи попасть в вихрь мускуса тел. Парочка молоденьких красавиц пытались его завлечь, но мужчина деликатно, но твёрдо прошел дальше к противоположному углу, где стоял седоватый мужичок с молоденькой девчонкой. Она явно не принадлежала к кругу приглашенных лиц. Дедуля взял её как свой плюс один. Крутой сразу разглядел в ней элитную проститутку. Сегодня она зарабатывает на хлеб с икрой, отыгрывая интерес и возбуждение к этому богатому дяде, который никогда на ней не женится, а завтра уже [ЦЕНЗУРА] в погоне за освобождением от собственной падали.
Улыбаемся и машем. Увидев Владислава, мужчина лёгким движением отсылает спутницу погулять со сверстниками. Она улыбается, целует своего покровителя в щёчку и, кокетливо виляя хвостиком, растворяется.
– Владислав. – Протянул Понтыненко руку.
– Антон Арсеньевич. – Ответно поприветствовал Крутой.
– Хорошо выглядишь. Я смотрю, ты оброс лёгким солидным жирком.
– Да какое там, солидность… Живём одним творчеством. Сами вы, я смотрю, не хвораете. – Владислав при этой фразе повернулся в сторону радостно пляшущей спутнице Понтыненко.
– Да какое там… Только и остаётся, что тратить нажитое. Сейчас работы не так, чтобы много. Уже составили план-лист на пять лет вперёд. Теперь всей шайкой просто прозябаем на ровном месте.
– Какие-то новые музыкальные проекты планируются?
– Не беспокойся, иди по заданному курсу. Для тебя, мой дорогой, всегда найдётся место под солнцем.
– Благодарю на добром слове. Просто на всякий случай уточняю, вдруг у вас наверху решили подключить новые идеи. Нужно, так сказать, быть в курсе.
– Да куда ещё больше идей, дорогой, – засмеялся Антон Арсеньевич, – уже и не придумаешь. И так уже всех смирили, а дети и внуки этих, когда-то бунтующих стариков, получают извращённое удовольствие от всей… от всех этих недостижимых идей.
– Так они другого и не знают, не удивительно.
– Верно, абсолютно верно. А В-ь наш, горячо любимый, потихоньку чистит и чистит. Иногда становится даже страшно, насколько листы наших предков претерпели улучшений, но что поделать? Ещё немного и детям в школах будут говорить, что первых людей [ЦЕНЗУРА] сам… но куда ему, хе-хе…
– Какой вы категоричный, Антон Арсеньевич.
– Ну а что, хочешь сказать, что ты не согласен со мной?
– Согласен, правда на вашей стороне…
– Вот то-то и оно. Знаешь, Владислав, мне уже много лет, не так долго осталось покупать любовь молоденьких девочек и говорить с тобой, мой любезный друг. Клонироваться, как все эти клоуны, я не собираюсь, поэтому и могу позволить себе хоть иногда с доверенным человеком так поговорить.
– И я за это вам очень признателен.
– Я тоже, дорогой, тоже… – Понтыненко по-приятельски похлопал друга по плечу. – Просто я хочу, чтобы ты понял одну вещь: самое большое счастье для человека, это возможность уйти из жизни с чистой совестью и со всеми сделанными делами. А главное дело у нас какое?
– Вы мне скажите.
– Прожить своё время в УДОВОЛЬСТВИЕ! Понимаешь? А ещё попытаться сделать что-то важное, но опять же, по факту нет ничего важного в мире, кроме самой жизни. И важна она до тех пор, пока существует в теле человека, который думает эту мысль. Всё остальное – шелуха и враки. Мы-то с тобой понимаем, В-ь, все его помощники, все наши органы, одна большая машина. А ещё составляющие: язык, вера, семья, дети, успех, деньги, машины, яхты. Это всё сраная чушь! Порочный круг завязанных людей, продающие счастье другим, чтобы самим купить иное счастье. И так до бесконечности. А по итогу: счастливых не остаётся и вовсе. Ведь откуда взяться счастью, если сам человек не предназначен для него. Наш удел – беспощадное и бессмысленное размножение, а всё остальное – всего лишь спектакль одной ошибки из прошлого, когда обезьяна нечаянно поняла, что с камнем в лапах проще выживать. Сама плоть предназначена для страдания, ведь если это было не так, то страданий просто не было. Всё, что происходит с человеком и нашей Землёй, всё это единственно возможная закономерность движения. Так и должно быть, но это не значит, что я не имею право назвать всё это ДЕРЬМОМ!