Ты ничего с собою не возьмешь
В тот неизбежный час, как ангел смерти
От тяжких уз телесных разрешит
Бессмертью предназначенную душу; —
Тогда пред неумытным судией
Предстанет не вельможа знаменитый
И не богач, – предстанет человек,
С порочными иль добрыми делами,
И примет мзду, заслуженную им.
Благоговей смирись пред провиденьем:
Его рука путем тернистым бедствий
К небесному блаженству нас ведет;
Здесь только тот и счастлив и покоен,
Кто, жребием довольствуясь своим,
С терпением удары рока сносит.

А с другой стороны вот – какие «Воспоминания старушки»:

Ах, – и я была когда-то молода
И слыла в селе красавицей тогда!..
Как пойду, бывало, павой в хоровод,
Мною весь честной любуется народ..
Парни-молодцы, как мухи к меду, льнут
И проходу красной девке не дают.
Только слышишь: Марфа, спой да попляши!
У те голос, у те ножки хороши!..
Кто орешков, кто гостинцев мне сулит,
Кто колечком, кто платочком подарит, —
А Степан – лихой, удалый молодец,
Заручил меня, младую, под венец…
Под венцом я рдела, словно маков цвет,
Говорили: краше девки в свете нет…
А теперь – где ты, скажи, моя краса?..
Поседела темно-русая коса;
По селу едва-едва брожу с клюкой, —
Одолела старость с хворостью лихой, и пр.

И опять – с одной стороны, сетования на порочность всего мира:

Нас обуял корысти дух лукавый,
Его рабы, – мы с самых юных лет
До гроба ищем тленных благ и славы,
Как будто в нас души нетленной нет, и пр.

А с другой – восхищение женским локоном и рассказ о поцелуе, «полном неги безмятежной». Да еще это бы не беда, – хотя, конечно, и локон подходит к разряду тленных благ. Ну, да уж положим, что им еще можно утешаться, потому что волосы все-таки не так скоро истлеют, как остальные части тела… Но ведь дело в том, что г. Бажанов в своем пристрастии к локону заходит уж слишком далеко. Он восклицает: